Что сказал мертвец?

      Сначала Адам был ужасно зол на Тору. Расхаживая по коридору, он ждал, что тот позовет его или хотя бы позвонит, но Тору не удосужился сделать ни то, ни другое. Медсестра, пару раз натыкавшаяся на Адама, вежливо посоветовала ему поехать домой и отдохнуть. Ну да, конечно, отдохнёт он. Точно так же будет метаться туда-сюда и придумывать всякие ужасы.       Здорово, конечно, что Тору отделался лёгкими травмами. Случись что посерьёзнее, Адам бы, разумеется, не умер. Но ему было бы ужасно больно. И почему Тору считает это ерундой? Глупый своенравный японский гробовщик! Не ценит своего счастья! Вот Адам возьмёт и уйдет от него!       С этими мыслями он в который раз шел пить кофе, а потом приползал обратно под дверь палаты, на свое дежурство.       В последний поход, уже около десяти, когда ему очередной раз намекнули, что пора бы поехать домой, Адам сбегал в кондитерскую недалеко от больницы, купил коробку пончиков и прокрался с ней в палату.       Тору спал, хмурясь даже во сне. Адам поставил коробку на тумбочку, поколебался, но, подавив желание поцеловать спящего, свернулся в клубок на кушетке у дальней стены и накрылся пальто. Он не знал, зачем бдит у постели не слишком больного Тору. Наверное из соображений, что здесь ему будет спокойнее, чем одному в квартире.       Спал он беспокойно, пока его окончательно не разбудило чье-то прикосновение. Адам дернулся и вскочил. На него испуганно смотрела медсестра.       — Вы что здесь делаете? — спросила она встревоженным шепотом.       — Я… — Адам потёр лицо, оглядываясь на кровать со спящим Тору. Часы на стене показывали половину третьего. — Я беспокоюсь за него.       Медсестра закатила глаза.       — Все с ним будет хорошо. Послезавтра его выпишут. Идите домой, — прибавила она ласково, как говорят с детьми. — Выспитесь как следует, примите душ, поешьте и приезжайте снова. С новыми силами. Идите.       Адам испугался, что сейчас его все же выставят за дверь, и умоляюще уставился на медсестру.       — Но… но вы не понимаете! Я не могу поехать домой! Я люблю его! — Адам не планировал делать каких-то признаний, тем более, незнакомой медсестре, но слова вырвались сами собой, без его желания. И добавил, словно пытаясь оправдаться: — Я ведь никому не мешаю и не тревожу его. Пожалуйста, позвольте мне остаться!       Медсестра вздохнула и бросила взгляд на спокойно спящего Тору.       — Ладно. Берите пальто и идите сюда, — сказала она таким тоном, что Адам не посмел ослушаться. Да и спорить в палате, рискуя разбудить Тору, — не лучшая идея.       Яркий свет резанул глаза. Адам закрыл лицо рукой, пытаясь проморгаться. Среди ночи коридор пустовал, так что было слышно, как гудят под потолком лампы.       — Соседняя палата свободна, можете поспать там. Только сегодня. Договорились? — серьезно произнесла медсестра, открывая дверь в палату.       — Спасибо, — пробормотал Адам, покорно заходя внутрь.       Здесь ему не понравилось. Удивительно, как быстро он привык к тому, что Тору постоянно находится где-то рядом. Ночью — так точно. И теперь, даже находясь в соседних палатах, казалось, будто их разделяет пропасть.       Адам снял пиджак, улёгся на кровать, подумал, что нипочём не уснет здесь один. И неожиданно для себя отключился.       Ему снилась мама. В атласном платье в стиле пятидесятых, перчатках до локтей и жемчужной диадеме в светлых, чуть посеребренных сединой, волосах. Она кружилась в танце с незнакомым мужчиной во фраке, в дальнем конце зала искрилась огнями рождественская елка, со сцены доносилась мелодия фокстрота. Адам сидел за столом, рядом с хрустальной вазочкой с нетронутым мороженым, но смотрел только на маму. Зачем этот мужчина так крепко ее обнимает? Ведь папа расстроится. Впрочем, папа, как всегда, был на работе. И мама могла танцевать с кем захочет. Адаму в эту ночь исполнялось шесть лет, он уже мог понимать такие вещи.       Когда Адам открыл глаза, в палате было светло. Несколько секунд он смотрел на яркие солнечные лучи, рассекающие больничный потолок, и не мог понять, где находится и почему. Воспоминания вернулись толчком. Адам сел, растер лицо руками. За окном начался удивительно ясный день.       Прежде, чем идти к Тору, Адам умылся и по возможности привел себя в порядок. Из маленького зеркала над раковиной на него смотрело осунувшееся за сутки лицо. Может, медсестра была не так уж неправа, когда отправляла его домой? Он теперь больше походил на перепуганного подростка, а вовсе не на сексуальную фантазию мужчин за тридцать и юных барышень от пятнадцати, коей привык являться. Это ему не понравилось.        Адам порылся в карманах пальто, извлек оттуда тональный крем и подводку. Он не постоянно пользовался декоративной косметикой, только, например, если нужно было скрыть следы бурной ночи. От Тэйлора или от отца. Тому и другому не стоило демонстрировать засосы разной степени свежести. А подведенные глаза отвлекали внимание от всего остального.       Несколько минут спустя из зеркала на него смотрел немного растрепанное, но уже куда более привлекательное отражение. Немного подумав, он добавил к образу блеск для губ. Пусть вредина-Тору видит, от чего смеет отказываться. Удовлетворенный увиденным, Адам направился в соседнюю палату.       Он постучал, но не стал ждать ответа и тут же распахнул дверь. У постели сидел офицер полиции, тот самый, с рыжими усами.       Появление Адама, кажется, застало полицейского врасплох. Первым среагировал Тору:       — Привет!       Он казался слегка встревоженным, но прежде, чем Адам разобрался в нюансах его эмоций, Тору улыбнулся:       — Можешь подождать за дверью?       — Мистер Кинг! — перебил его полицейский. — А вы что здесь делаете?       — Проведываю друга в больнице, — немедленно отозвался Адам, переводя взгляд с Тору на полицейского и обратно. — Ну, не буду вам мешать…       — Нет-нет, я уже ухожу! — полицейский поднялся, забрав бумаги. — Зайдите ко мне после выписки, хорошо, мистер Купер?        Тору почему-то нахмурился.       — Хорошо, — буркнул он.       Полицейский прошел мимо Адама и закрыл за собой дверь. Тору проводил его мрачным взглядом.       — Эй, а что произошло? — спросил Адам, которому ужасно не понравилось выражение его лица. — Он и в палате тебя допрашивал, что ли?       Тору тяжело вздохнул и тут же слегка поморщился.       — Нет, он… по другому поводу приходил, — отозвался он и прибавил совсем другим тоном:. — Ты очень здорово выглядишь. Словно на сцене.       Если это была такая стратегия, чтоб отвлечь Адама от расспросов, то она оказалась единственно верной.       — Правда? Тебе нравится? — просиял Адам и крутанулся на пятках, чтобы дать осмотреть себя со всех сторон. — А еще у меня блеск с малиновым вкусом, хочешь попробовать?       Тору рассмеялся и поманил его к себе.       — Очень хочу, — прошептал он, облизываясь.       Адам и думать забыл о вчерашней обиде, хотя пообещал себе держаться холодно и неприступно. Он плюхнулся на кровать рядом с Тору и, уперевшись ладонью в стену, чтобы не прижаться ненароком к поврежденным ребрам, впился поцелуем в его губы.       Тору отозвался с таким жаром, что Адам чуть не задохнулся. Не обращая внимания на бинты, Тору потянулся навстречу, обнял его за талию.       — Ох, милый, ты все-таки соскучился за ночь? — выдохнул Адам, стоило им ненадолго прерваться, и с удовлетворением отметил, что радужки Тору из почти бесцветных стали темно-серыми. — Или мне показалось?       — Знаешь, там, в машине, я думал о тебе, — признался Тору шепотом, продолжая обнимать Адама. — Когда понял, что тормоза не работают. Думал, что мне обязательно нужно снова тебя увидеть.       Адам вздохнул, облизывая липкие от блеска губы.       — Только увидеть? — кокетливо поинтересовался он.       — Трахнуть, — прошептал Тору, сверкая глазами. — Я думал, что если выживу — обязательно тебя трахну. Но активную гимнастику придется немного отложить…       — Значит, нужно было случиться аварии, чтобы ты захотел перейти к главному блюду? — фыркнул Адам и игриво пихнул Тору в плечо, не собираясь, впрочем, отстраняться. Сердце колотилось, будто бешеное, отдаваясь пульсацией на кончиках пальцев. — Впрочем, я знаю пару способов, в которых тебе и двигаться не придется…       — До завтра потерпишь? — усмехнулся Тору. — Завтра утром меня выпишут. Только… нам, наверное, лучше сменить квартиру, — он вдруг стал заметно серьезнее.       — Опять? — Адам тоже слегка напрягся. Тон, с которым говорил Тору, ему совершенно не понравился. — Это как-то связано с появлением полицейского у тебя в палате?       Тору облизнул влажные от блеска губы.       — Полиция считает, что авария произошла неслучайно. Они осмотрели машину — тормоза были повреждены. Испорчены, — произнес он, внимательно глядя в лицо Адаму.       Тот вздрогнул, хватая Тору за запястье. Но ничего не сказал, только стиснул зубы, мысленно проклиная всех, кто только мог быть к этому причастен.       — Думаешь… думаешь, это тот же человек? — тихо спросил он, наконец.       Тору пожал плечами.       — Наверное. Может, перепутал наши машины. Зато полиция больше не думает, что я сам поджег свой дом. Хоть какая-то польза, — поморщился Тору. — В любом случае, нам не стоит возвращаться в ту квартиру. Разве что за вещами и рыбками. Рыбки! Ты кормил их? — всполошился Тору.       — Нет, — выдавил Адам, который и думать про них забыл. Вчера его разбудили звонком из больницы, а больше он домой не возвращался. — Пожалуй, я съезжу туда, накормлю рыбин, соберу вещи. И потом вернусь к тебе, хорошо?       Адам вскочил на ноги, но Тору мягко удержал его за руку.       — И пообедай. Ты вообще спал сегодня? — спросил он тихо. И почему-то от этого простого вопроса у Адама зашлось сердце.       — Немного, — он прижался губами к его прохладным пальцам. — И тебе привезу что-то вкусное. Там в коробке — пончики, ты видел?       — Пончики? — встрепенулся Тору. — Кокосовые?       Адам с трудом сдержал смешок. А Тору прибавил:        — Можешь привезти кофе? Обычный черный кофе, без сахара? Пожалуйста!       — Конечно, не переживай, будет тебе твоя контрабанда, — улыбнулся Адам, снова целуя его пальцы и поднимаясь на ноги. Сейчас он чувствовал себя по-настоящему счастливым, сам не зная почему. — Люблю тебя.       И прежде чем Тору успел что-нибудь сказать, Адам уже вылетел из палаты.              ***       На следующий день, примерно около полудня, они подъезжали к особняку Кингов вместе со своими скромными пожитками. Сначала Адам не планировал возвращаться в особняк, но тот казался не в пример надежнее, чем все возможные съемные квартиры. Хотя бы потому, что здесь была проверенная временем охрана и достаточно места, чтобы она не маячила в поле зрения постоянно. Тору не пришел от этой идеи в восторг, но не стал спорить.       Больницу Тору покидал в прекрасном расположении духа, несмотря на бинты. Он кивал на просьбы прийти на осмотр через неделю-другую, но Адам по глазам видел — Тору не собирается возвращаться в больницу. Ни за что.       Но чем ближе был особняк, тем мрачнее казался Тору.        — Ну и местечко, — пробормотал он, когда они миновали ворота. — Что ты собираешься со всем этим делать?       — Спроси чего полегче, — фыркнул Адам, выруливая на подъездную дорожку. — Понятия не имею. С одной стороны, есть большое искушение все продать к чертовой матери, а с другой… это же фамильный дом моей семьи. Ну, отца, конечно, в большей степени. Ему больше сотни лет. Можно ли такое просто продавать кому попало?       Тору пожал плечами.       — Не знаю. Если это место тебе дорого — конечно, не стоит. А если нет — то какая разница, сколько ему лет?       — Вот и я не знаю, — вздохнул Адам и тут же взвыл. — Ну не-е-ет, какого хрена, а? Что за цирк они решили устроить? Я их поубиваю!       Тору недоуменно проследил за его взглядом и увидел, что на дороге возле самого входа в особняк выстроилось человек пятнадцать в униформе. Адам нажал на тормоз и не успел Тору что-то сказать, как тот уже мчался к процессии, матерясь на ходу:       — Эй, народ! Ну какого черта? Я что, вернулся из крестового похода? Что за парад вы здесь устроили? А ну, марш в дом! Только помогите донести чемоданы в комнаты!       — Но, сэр… — пробасил кто-то из прислуги, — вы же возвращаетесь домой, сэр!       Тору вышел следом, улыбаясь во весь рот. Его ситуация явно забавляла.        — Кто-нибудь, ребята, возьмите аквариум! — позвал он. Трое слуг, обгоняя друг друга, тут же бросились к машине.       Тору же подошел к Адаму.       — А тебя здесь любят, крестоносец, — прошептал он, продолжая улыбаться.       — Хрена с два, — отозвался Адам, передавая кому-то из слуг свой саквояж, — это просто старая традиция встречи хозяина дома, если он отсутствовал длительное время.       К ним приблизился пожилой мужчина в костюме, выглядевший так, будто сошел с экрана старого голливудского фильма. Тору уже видел его в день похорон.       — Мистер Кинг, какие будут распоряжения? Вам подать обед в большой гостиной?       — Бишоп, — Адам поморщился, — давай мы оставим все эти господские заморочки для моего отца, которого уже нет в живых и слава Богу. Какой я тебе «мистер Кинг», если ты все детство снимал меня с деревьев и грозил выдрать ремнем?       На лице Бишопа не дернулся ни один мускул:       — Славное было время. А как обращаться к вашему спутнику?       — Просто Тору, — просиял Купер безо всякого смущения. — У вас тут совсем как в Британии. Дух Старого Света.        Мимо них, как отряд трудолюбивых муравьев, пробежали слуги с чемоданами и аквариумом. Один из них нес пакет из h&m с таким видом, словно это был дипломат президента.       — Очень приятно, сэр. Меня зовут Бишоп. Пойдемте, я покажу вашу комнату, а мистер Кинг в это время может побеседовать с начальником охраны, как собирался.       — У мистера Кинга, — в тон ему отозвался Адам, — жёсткий приступ паранойи, а потому на территорию дома не должен допускаться никто посторонний. Проинформируйте свой штат, Бишоп.       — Спасибо, Бишоп, — улыбнулся Тору. Адам подумал, что давно не видел его таким довольным. — Аквариум нужно поставить в мою комнату. Только не на свету.       Они поднялись по лестнице в холл. Несмотря на пасмурный осенний день, здесь было светло. Без снующих повсюду людей в траурных нарядах дом казался еще больше. И тише.       — Я наведаюсь к Коллинзу и вернусь, — шепнул Адам, придержав Тору под локоть. — Не скучай и не заблудись без меня. В крайнем случае, иди на север и всегда выйдешь в кухню.       Тору кивнул и последовал за Бишопом наверх.       Адам проводил их взглядом и направился к кабинету Коллинза. Разумеется, его отец никогда не пошел бы к начальнику охраны сам. На то, чтобы ходить самому по огромному дому у Кинга-старшего просто не было времени. Нет, он вызвал бы Коллинза к себе в кабинет, выделив ему ровно пять минут.       Но у Адама пока не было здесь кабинета и не факт, что будет. Он действительно пока не решил, что будет делать с домом. Продавать его было жаль. Но если у Адама никогда не будет семьи и детей, зачем ему это все? Адам вздохнул. Вот Тэйлор знал бы, как со всем этим управиться. И с фирмой, и с домом, и вообще с чем угодно. Вот только вряд ли стоит связывать с ним жизнь ради этого.       Коллинз, конечно, был уже в курсе, что «мистер-Кинг-младший» решил обосноваться в особняке. Он тоже работал здесь долго, почти как Бишоп, и благосклонно выслушал распоряжения хозяина. Адам изо всех сил старался держаться уверенно и раскованно, но этот разговор отнял у него все силы. Он не хотел раскрывать Коллинзу истинную цель усиления охраны, просто обмолвился, что его преследует слишком навязчивый ухажер и что он опасается за внезапно обрушившееся на голову наследство. Конечно, основная часть сбережений хранилась в банке, но в доме и без того хватало ценных вещей.       Поговорив с Коллинзом, Адам почти бегом поднялся наверх. В коридоре было пустынно. Его всегда удивляло, какими незаметными казались слуги, хотя их в доме трудился целый штат. Впрочем, это их поразительное умение иногда заставляло его чувствовать себя совершенно одиноким в этих стенах.       Адам подошел к гостевой спальне, располагавшейся рядом с его комнатой. Бишоп был отличным дворецким. А значит, наверняка сообразил, куда следует поселить Тору.       Постучав, Адам тут же распахнул дверь. В комнате никого не оказалось, зато на комоде у стены стоял аквариум. А в ванной журчала вода. Ну, разумеется, Тору уже плещется под душем. Человек-амфибия. Или может это его татуированные карпы требуют так много воды?       Адам улыбнулся и, скинув кеды, забрался с ногами в кресло у окна. Бог свидетель, он не хотел возвращаться в этот дом, но обстоятельства сложились иначе. Может быть, это намек, что они могут сложиться по-другому и для него самого?       Все же в том, чтобы жить в поместье, есть свои плюсы. Например, не нужно волноваться об обеде, Бишоп наверняка уже отдал распоряжения и скоро их ненавязчиво позовут за стол. С появлением Элизы обед, как правило, подавали около двух часов дня. Так что время у них еще было.       Вскоре шум воды стих, и из ванной вышел Тору в длинном банном халате. Мокрые волосы были небрежно отброшены назад, на лице — полное умиротворение.       Не говоря ни слова, Тору подошел к Адаму и коротко поцеловал. От него веяло теплом и влагой. Адам обнял его за шею, углубляя поцелуй. Он ужасно соскучился по близости. Эти пара дней, что Тору провалялся в больнице, тянулись невыносимо долго.       — Хочешь, покажу тебе свою комнату? — шепнул он, едва отстранившись.       — Что, вот так сразу? — усмехнулся Тору, многозначительно вскинув бровь. — Хочу. Только один момент. У вас, у аристократов, в ходу домашние тапочки? — он кивнул на свои босые ноги.       — Должны быть где-то здесь! — Адам вскочил, подбежал к шкафу и выдвинул нижний ящик. Там действительно оказались тапочки для гостей отороченные искусственным мехом. И они были немедленно предъявлены Тору.       Тот взглянул на них без восторга, но послушно обулся. Вот было бы уморительно вывести его в таком виде к обеду. Папенька помер бы от возмущения. Впрочем, он уже и так помер, так что затея теряла смысл.       — Ты очень забавно выглядишь, — хихикнул Адам и потянул его в сторону двери. — Будто глава японской мафии на отдыхе.       — Хорошо, что не гейша, — проворчал Тору. Недовольства в его голосе не было.       Адам расхохотался.       Но до обеда у них уединиться не получилось: в дверь вежливо поскреблась одна из горничных, рассыпалась в извинениях (Адам опасно прищурился, стоило ему только заметить, как она зыркает на полуголого Тору) и передала, что с мистером Кингом хочет увидеться мистер Бишоп. До обеда и это очень срочно.       — Придется покинуть тебя, солнышко, — мурлыкнул Адам, и, ничуть не смущаясь присутствия горничной, прижался губами к шее Тору. — Обед обычно накрывают в малой столовой. Это на первом этаже, справа от лестницы. Я буду ждать тебя, сладкий.       Горничная отчаянно покраснела. Кажется, это была та самая, что слышала их беседу в гостиной в день похорон. Или другая? Они все были какие-то одинаковые. В любом случае, девчонка пулей вылетела за дверь. Когда Адам вышел следом, ее уже не было.       С Бишопом они долго и нудно обсуждали порядки в доме. Меньше всего Адаму хотелось вникать в то, когда следует подавать завтрак и сколько сейчас в доме работает горничных. Но Бишоп был упрямее его отца. И, в целом, куда приятнее, так что беседу пришлось поддержать.       Где-то посреди этих метаний Адам вдруг обнаружил, что не помнит, где оставил телефон. Он вернулся в свою комнату, затем обыскал спальню Тору, где провел гораздо больше времени, но безрезультатно. Расстроенный, он спустился в столовую, где и застал Тору.       Тот невозмутимо сидел за столом. Вид у него был расслабленный, словно он всю жизнь прожил в этом поместье, где слуги варили ему кофе и делали свежайшие сэндвичи.       — Я потерял телефон, — сказал Адам, падая на стул рядом. — Ты его не видел? Можешь набрать номер?       Тору вскинул бровь, но не стал называть его идиотом. Он выудил из кармана смартфон и нажал вызов.       — Может, выпал в машине? — предположил он, делая глоток кофе.       — Или где-то в доме, а это значит, что искать его я буду до второго пришествия, — мрачно отозвался Адам, оторвал от грозди винограда на блюде ягоду и закинул ее в рот.       Тору пожал плечами:        — Купи новый? — он сбросил звонок и сунул телефон обратно.       Адам закатил глаза и поднялся.       — А может сразу десять? Ладно, я сейчас вернусь.       Он и правда вернулся через несколько минут, вооруженный ноутбуком.        — Что ты делаешь? — Тору тут же заинтересовался происходящим. Даже отложил надкушенный сэндвич.       — Я слышал, что айфон можно найти через одно приложение… — Адам увлеченно щелкал мышкой, а на его красивом лице непривычно отразилась работа мысли. — Вот сейчас я его установлю и попробую. Купить новый я, конечно, могу, но там ценная информация, которую я бы не хотел потерять.       Тору поднялся, чтобы заглянуть через плечо. Через несколько минут на экране высветилась карта с отметкой. Адам протяжно вздохнул.        — Кажется, ты его где-то в больнице выронил, — озвучил Тору, погладив Адама по голове. — Хочешь, я съезжу?       Тот улыбнулся, вскидывая на Тору лучистый синий взгляд:       — Это так мило с твоей стороны… но давай поедем вместе. Тебе могут и не отдать его, как не владельцу.       — Тогда давай сначала пообедаем, — предложил Тору и придвинул к нему чашку, чтобы наполнить ее кофе.       Телефон, в итоге нашелся в пустой палате, рядом с той, где лежал Тору. Просто повезло, что туда никого так и не положили.       — И как он здесь оказался вообще? — Тору наградил Адама подозрительным взглядом.       Адам поднял глаза к небу, точнее, к потолку, но отвечать на этот вопрос отказался. Просто взял Тору под руку и утащил в сторону выхода. Задерживаться в больнице ему не хотелось даже при наличии свободных палат.       По возвращении Адаму пришлось снова заняться делами. Кажется, вся прислуга, от садовника до Бишопа, с нетерпением ждала возвращения Кинга-младшего, чтобы завалить его пустяковыми проблемами.       В этих метаниях прошел вечер. После ужина Тору поднялся к себе, чтобы покормить рыбок и «побеседовать с мамой». Адам не стал спрашивать, что это значит, но ему тут же вспомнились необычные дарования Тору. Правда для беседы ему нужен был труп рядом… Оставалось надеяться, что Тору не носит с собой какую-нибудь кость или вроде того. Это было бы слишком экзотично даже для него.       Чтобы немного отдохнуть, Адам вошёл в свою комнату и замер на пороге, словно шагнул через портал в прошлое. Последний раз он останавливался здесь в день свадьбы отца, но тогда все его мысли были заняты Тэйлором и для воспоминаний не оставалось места. Он обвел взглядом плакаты с Майклом Флетли на стенах, коллекцию фарфоровых фигурок танцоров на полках, ворох сувениров, которые он привез из Англии. Стопки пластинок на подставках. Все это когда-то имело для него большую ценность, а теперь выглядело кучей хлама. Как и большая часть этого дома. Сможет ли Адам теперь простить ему, что почти не был здесь счастлив?       Немного подумав, Адам направился к шкафу. Если в этой комнате и есть что-то полезное, то оно находится там. И Адам, пожалуй, знает, как это применить. Кажется, все остальные способы расшевелить Тору он уже использовал.              ***       Спустя примерно полчаса он деликатно стукнул в дверь комнаты Тору и, не дожидаясь ответа, ввалился внутрь, отметив про себя, что успел разучиться ходить на шпильках. Впрочем, они нужны были только для эффектного появления, а не марафонского забега «Джерси-Нью-Йорк».       — Любовь моя! — позвал Адам, замыкая дверь на ключ. — Ты тут? Я пришел!       Тору поднял голову от аквариума. Он был уже в пижаме, а волосы оказались снова мокрыми. Возможно, он и в самом деле амфибия. Полукровка.       Увидев Адама, Тору замер. На мгновение его лицо утратило всякое выражение. Это был шок. К счастью, не ужас. Но от удивления Тору явно не находил слов.       Сперва Адам подумал, что зря он надел туфли на шпильках, можно было и без этого обойтись. Просто прийти в полупрозрачном черном халатике, который Адам когда-то утащил из маминых вещей. А неискушенного Тору и без того впечатлят чулки и более чем откровенные стринги. Впрочем, уже было поздно.       Зато макияж у него был отличный — с эффектом лёгкого размазывания. То есть, небрежности.       — Тору? — позвал он тихо.       — Ох, — отозвался тот и, попятившись, опустился на постель. Его взгляд был намертво прикован к Адаму. Лицо медленно наливалось краской. — Как… ты на них ходишь? — спросил Тору.       — Теперь уже с трудом, честно говоря, — Адам отлепился от стены и сделал несколько шагов вперёд, стараясь покачивать бедрами, а не вихлять на каблуках всем телом. — Но когда-то я даже мог на них танцевать. Тебе нравится?       Вместо ответа Тору облизнул губы. И его жадный взгляд сказал все остальное.        — Я бы… — хрипло отозвался Тору, — посмотрел, как ты танцуешь…       Адам улыбнулся. Кто бы мог подумать, чтобы добиться от Тору столь пылкого взгляда, нужно было просто надеть чулки и каблуки?       — А может быть, ты потанцуешь со мной?       — Никогда в жизни не танцевал, — признался Тору шепотом и вдруг прибавил с придыханием: — Дьявол, какие у тебя ноги… Адам, ты… — он протянул руку и осторожно, кончиками пальцев погладил худое бедро, обтянутое черным капроном.       — Я?.. — выдохнул Адам, облизывая напомаженные губы. Его вдруг обдало волной желания такой силы, что закружилась голова. Он сделал ещё шаг вперёд, чтобы погрузить пальцы во влажные волосы Тору. — Говори, мне ужасно интересно.       Тэйлор в подобной ситуации уже повалил бы его на кровать и отымел во всех позах. Но Тору не торопился этого делать. И впервые за все время их знакомства, Адам не счёл это недостатком.       — Ты — потрясающий, — прошептал Тору и, наклонившись, поцеловал край его чулка.       Адам, который раньше искренне полагал, что в интимных ласках его уже ничем нельзя удивить, прерывисто вздохнул и нервно сжал пальцы в волосах Тору. Тот только улыбнулся. Мягко огладил внутреннюю сторону бедра, не касаясь кожи. Легкое прикосновение сквозь тонкую ткань чулок было почти щекотным. И страшно волнующим.       — Никогда не видел ничего более красивого, — прошептал Тору, коснувшись губами его живота над стрингами. Едва не задев вздыбившийся член. — И соблазнительного.       — И не увидишь, — сквозь сжатые зубы выговорил Адам. Тору едва прикасался к нему, а Адаму уже хотелось стонать на весь особняк. — Так что лови момент, солнышко, пока я не передумал…       Это могло бы прозвучать высокомерно, если бы не тихий стон, сорвавшийся с его губ, стоило Тору снова коснуться губами его живота.       Тору медленно скользнул пальцами вдоль резинки стрингов, затем коснулся ягодиц. С такой осторожностью полагалось бы трогать хрусталь или фарфор.       — У тебя больше ничего не болит? — прошептал Тору, обдавая дыханием бледную кожу.       Адам задрожал всем телом, беспокойно поглаживая его по волосам. Он стоял перед Тору, полуобнаженный, натянутый, словно тетива лука или струна арфы, и, кажется, эта струна была готова лопнуть от желания в любой момент.       — Я убью тебя, — почти всхлипнул он, — если ты сейчас же меня не трахнешь!       Тору фыркнул и опустился перед ним на колени.       — Не торопись, ладно? Я хочу запомнить все как следует, — прошептал он, глядя на Адама снизу вверх. Он с каким-то почти благоговением погладил его ноги, поцеловал острое колено, а затем — едва прикрытый стрингами член. Его ладони ласкали голые ягодицы.       — Ты что там, молиться мне надумал? — сварливо поинтересовался Адам, кусая напомаженные губы. Стоять на каблуках становилось сложнее с каждой минутой, потому что подкашивались колени.       — Я почти готов это сделать, — улыбнулся Тору. Его глаза сверкали и казались темными, как никогда прежде. Он аккуратно подцепил стринги за резинку и потянул вниз, позволив им мягко соскользнуть к лодыжкам. — Если бы я умел рисовать… — сладко вздохнул Тору и мягко толкнул Адама на постель.       Это было как нельзя кстати, потому что стоять на каблуках в таких условиях Адам был не приучен. Он опустился на кровать, торопливо сбросил туфли и протянулся к Тору. Тот с усмешкой качнул головой. Сбросив с себя пижамную кофту, Тору поймал его за щиколотку и осторожно погладил ступню. Адам вздрогнул и попытался вывернуться.        — Щекотно!       — Тшшш, — прошептал Тору, скользя рукой выше, пока она не коснулась внутренней стороны бедра. — У тебя ведь есть резинки и смазка?       — Когда это их у меня не было? — Адам изо всех сил пытался дерзить, это вроде бы добавляло уверенности, но с каждым мгновением все сильнее хотелось прижаться к Тору и не отпускать. Он вытряхнул искомое из кармана халата на простынь. Губы Тору оставляли невидимые отпечатки на коже и бедро сейчас горело огнем. Он забросил ногу Адама себе на плечо, оставив еще один дразнящий поцелуй у самой головки подрагивающего от напряжения члена, и щедро выдавил на руку смазку.       — Только скажи, если я что-то сделаю не так, — прошептал Тору и, потянувшись, накрыл губами его сосок, пока влажные пальцы толкнулись между округлых ягодиц.       Адам беззвучно вскрикнул, царапая ногтями простынь. Не потому что было больно, а потому что не было никаких сил терпеть. Он не привык к долгим прелюдиям, а Тору будто вытягивал из него жилы — одну за другой. И это было восхитительно.       Тору действовал медленно, и хотя постепенно его движения становились все увереннее, он не торопился. Пока Адам скулил и хныкал, извиваясь под ним, Тору жадно целовал и вылизывал его кожу, нежно покусывал соски, прижимался, потирался, дразнил — и продолжал ласкать его пальцами изнутри, растягивая. В какой-то момент, Адаму начало казаться, что еще чуть-чуть, и он все же кончит от одних только пальцев. И самое страшное — он был уже почти не против. Было почти не важно, от чего это произойдет. Сильнее хотелось только поцеловать Тору и он рявкнул:       — Стой!       Тору, выцеловывающий узоры на его животе, замер, вскинув голову, а Адам извернулся, радуясь собственной гибкости, впился ногтями в плечо Тору и страстно прижался губами к его рту. Только в этот момент Адам почувствовал, что Тору бьет дрожь.        — Все в порядке? — прошептал Тору ему в губы.       — Хочу тебя, вредный потрясающий японский гробовщик! — сладострастно выдохнул Адам, который действительно не мог думать больше ни о чем.       — И я тебя, — прошептал Тору и в его шальной улыбке Адаму почудилось какое-то облегчение. Но в следующий момент Тору снова поцеловал его. Его пальцы в который уже раз задели чувствительную точку внутри, отчего Адам застонал прямо в распахнутый рот Тору.       — Я не знаю, в какой позе будет удобней, — прошептал тот, отстранившись.       Адам нетерпеливо ерзал, пытаясь насадиться поглубже на его пальцы. Комната плыла перед глазами от переполнявшего его желания.       — В той, в которой мы сможем целоваться! Трахни уже меня наконец, Тору! Пожалуйста, черт тебя подери!       Тот нервно усмехнулся. Кажется, он сам едва сдерживался. Подрагивающими пальцами он нашарил презерватив, торопливо натянул и устроился между его разведенных ног.       — Подожди! — Адам схватил подушку и подсунул себе под задницу. — Теперь иди сюда. Давай, не бойся. Ты не сделаешь мне больно, — прошептал он, шире разводя колени. Вряд ли Тору даже случайно сделает ему больнее, чем когда-либо делал Тэйлор.       Тору приподнял его за бедра, забросив обтянутые чулками ноги себе на плечи. Взгляд прозрачных глаз был прикован к лицу Адама. Медленно, очень медленно он вошел, проникая сразу во всю длину. Адам очень старался расслабиться, чтобы все получилось как можно легче, но от возбуждения уже почти ничего не соображал. Тору так долго дразнил его, растягивал, ласкал, как, кажется, не возился с ним ни один из любовников. Даже в первый его, Адама, раз.       — Ох! — жарко выдохнул Тору, закрывая глаза, и прижался лбом к плечу Адама. По его телу прокатилась волна дрожи. Адам вцепился в его плечи, тяжело дыша. Ему ужасно хотелось перехватить инициативу и показать, как надо действовать, но он сдержался, понимая, что от этого первого опыта Тору сейчас многое зависит. Он ласково погладил темные волосы, зарываясь в них пальцами, и выдохнул:       — Ещё…       Тору приник губами к его шее и сделал медленное движение. Словно проверяя ощущения. И тут же застонал почти мучительно.       — Д-дьявол… — прошептал он, задыхаясь. — Прости, солнышко…       Он подался назад и тут же снова вошел во всю длину. Каждый следующий толчок был быстрее и резче. Осыпая Адама беспорядочными поцелуями и не забывая ласкать зажатый между их телами член, Тору трахал его быстро, почти грубо, явно с трудом контролируя свои движения. И Адам громко стонал, срывая горло и ничуть не стесняясь быть услышанным. Но длилось это недолго. В пылу страсти Адам даже не понял, кто из них кончил первым, но это не имело значения.       Когда все закончилось и они повалились на постель, Адам обнял Тору, пряча лицо у него на плече.       — Я люблю тебя, мой невыносимый японец, — хрипло прошептал он, прижимаясь к Тору всем телом.       — И я люблю тебя, — еще тише прошептал Тору, обнимая его в ответ. Он с нежностью провел по влажным от пота светлым волосам и поцеловал Адама в макушку. — С первой встречи гадал, как ты выглядишь в чулках.       Адам поднял голову, разнеженно улыбаясь. Его переполняло странное чувство, которому Адам затруднялся дать определение. Знал только, что все это благодаря Тору, ведь ни с кем раньше он не ощущал ничего подобного.       — Значит, чулки — это твой фетиш? Даже больше заводят, чем вовсе без одежды? Знал бы это, то совратил тебя ещё в первый вечер. Дома у меня тоже есть всякие штучки…       — Мне не терпится увидеть, — шепот Тору стал совсем бархатным. Он провел ладонью по краю чулка на бедре Адама. — Тебе не было больно? Только честно. Я думал, смогу себя контролировать, но… это оказалось слишком сложно.       — Больно? — Адам удивлённо приподнял голову, заглядывая ему в лицо. Кажется, в облике бывшего девственника что-то неуловимо изменилось, но Адам не мог понять, что именно, сколько ни всматривался. — Что ты… даже если и было, я бы это не почувствовал.       Адам потерся щекой о плечо Тору, мурлыкнув:       — Я люблю, когда партнёр теряет голову. Это ужасно заводит. А одни только нежности — слишком скучны. Но ты… ты умудрился быть одновременно и ласковым, и страстным. Я в восторге, солнышко.       Тору усмехнулся. Адаму показалось, что он слегка смутился. Но кроме смущения он видел еще что-то. Какое-то волнение, хотя для него не было ни одного разумного повода.       — Надеюсь, со мной ты не скоро заскучаешь, — произнес Тору.       — А ты — со мной.       Тору приподнялся на локте.        — Я хочу принять ванну. Пойдем вместе?       — Человек-амфибия, — улыбнулся Адам, жмурясь от удовольствия. — Ты уверен, что родился в Японии? Может, это случилось на дне Тихого океана? Если честно, я даже двигаться не хочу. Но раз ты собрался меня покинуть, так и быть, пошли…       После ванны они снова забрались в постель, и на этот раз Адам даже не стал домогаться к Тору. Просто крепко прижался к нему и закрыл глаза. Впервые за очень долгое время он вдруг почувствовал себя по-настоящему любимым. Как было до смерти матери. И это оказалось даже приятнее, чем секс на столе. Ну, почти.