Try to hold on to you

Шоу закончилось, и они стали по одному уходить за кулисы. Последним, конечно же, ушёл Мёрдок, желавший как можно дольше нежиться в тёплых лучах фанатской любви. Потому что, по-видимому, хорошего отношения от кого угодно другого он в жизни не дождётся. Мужчина махал рукой с длинными острыми ногтями и прощался с залом. В этот момент что-то побудило его оглянуться назад (наверное, недостаток доверия даже к тем людям, с которыми он знаком чуть ли не добрую половину своей жизни), и его взгляд в ту же секунду встретился со спиной солиста. Плечи его, как и голова, были опущены, и басист не мог понять, какие эмоции сейчас испытывал Стюарт. Почувствовав нежеланное внимание, Пот тоже обернулся и уставился широко раскрытыми белыми глазищами прямо в глаза старшего. По спине Никкалса прошёл табун мурашек: лицо ТуДи было абсолютно пустым. Оно не показывало ничего, и одновременно всё: от разочарования, грусти, великой любви и желания заказать пиццу до угрозы чужой жизни и здоровью. Видеть фронтмена таким было очень неожиданно и странно. Синеволосый мужчина повернул голову обратно и продолжил свой путь. Ещё один внезапный порыв убедил лидера группы уйти, наконец, со сцены, и взгляд его снова лёг на спину певца. Путь до гримёрки был тихим, напряжённым и неожиданно долгим. Мёрдок держался на приличном расстоянии от Стю, но продолжал смотреть на фигуру идущего впереди человека. Будто если он оторвёт взгляд, то он упустит что-то очень важное. Мысль, пролетевшая в голове басиста, тут же улизнула от него, потому что Мёрдок ударился своим многострадальным носом о спину ТуДи. Плечи младшего напряглись и приподнялись, а в следующий миг он уже обернулся и смотрел на лидера группы самым укоризненным взглядом, на какой был способен. — Что ты хочешь от меня? — сказал солист, проговаривая каждое слово по отдельности. — Что тебе надо? Если бы Мёрдок был уверенным в себе, он бы ответил, что хочет прижать его к себе и сжать в объятиях настолько сильно, что ТуДи не выбрался бы никогда, и долго-долго извиняться, пока Пот не отпрянет слегка, не улыбнётся и не скажет с хитростью и нежностью: «Уже». Но, увы, Мёрдок был неуверенным в себе маринованным огурцом, ненавидящий себя за появление на этом прекрасном свете. — Я просто проверял, не замышляешь ли ты чего, Дырчатый. Стю резко вздохнул, сжимая губы в тонкую полоску. Выглядел он так, будто его душит возмущение, будто остатки его мизерного ума искали способ доказать неправоту басиста. Некоторое время Пот просто молча смотрел в его глаза. — Я знал, что тюрьма меняет людей, Мёрдок, — начал он тихо и с осторожностью, — но как ты мог даже подумать о том, что я могу что-то подобное выкинуть? После этой фразы певец развернулся и продолжил идти в гримёрку, Мёрдок хотел было дать ему подзатыльник, но мужчина уже удалился. Никкалс услышал, что ТуДи скучает по Эйсу. *** В тур-автобусе было о чём поразмышлять. За руль сел Рассел, уведомивший всех, что наступила его очередь рулить. Не то чтобы басист не следил за графиком и на самом деле не помнил, чья очередь… Хотя, на самом-то деле так и было. Нудл всё время, пока готовила солисту горячий чай без сахара («Нельзя пить и есть сладкое после пения, это плохо влияет на твои связки!»), улыбалась ТуДи, а потом поставила перед ними тарелки с ужином. — Приятного аппетита, солнце, — сказала она. — Ага, и вам, — ответил Никкалс. Певец и гитаристка молча удивлённо переглянулись, что и заметил Мёрдок, но все трое успешно сделали вид, что так и должно было быть. После ужина басист не мог найти себе места. Он не знал, чем себя занять, поэтому направился к довольно небольшой части автобуса, где они спали. То есть, где располагались полки для сна, потому что спали они здесь довольно редко. Мужчина выудил из небольшого кармана на стене свою записную книжку и любимую ручку: у него появилось настроение что-нибудь написать. Только вот что — остаётся большой загадкой. Никкалс испытывал так много негативных эмоций, что желание чувствовать что-либо попросту пропадало. Ему и саму хотелось исчезнуть заодно. В дверном проёме промелькнул ТуДи, включивший очередную игру на приставке. Как же ему было жаль. *** Вырванный лист, исписанный странными словами сожаления, которые он никогда не произносил вслух, Мёрдок положил в карман джинс, в надежде, что не забудет его выбросить. Оставшееся время наедине с собой он провёл молча смотря на солиста с джойстиком в руках. Через некоторое время он вышел, чтобы взять себе баночку пива (прояснить мысли) и пачку чипсов. Всё остальное до сна время он потратил бездумно пролистывая ленты соцсетей. *** ТуДи закруглялся и собирался пойти вздремнуть. Мужчина выключил успевшую нагреться за эти несколько часов приставку, выбросил оставшийся от их с Нудл еды мусор и уже хотел было пойти умыться, как почувствовал под своей ногой какую-то скомканную бумажку. Сначала он на мгновение возмутился, что кто-то наводит беспорядок в автобусе, взятом в аренду на пару недель, но в следующую же секунду поднял её. На торчащем крае Стю отчётливо прочитал «пиздец». Почерк выглядел до боли знакомо, и певец почти сразу понял, кто это написал, и в порыве чистого любопытства развернул брошенный на пол лист. «Извините» «Мне пиздец как жаль» «Охуеть, какой я же я мудак!!! Вау.» «Блять» «БЛЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯТЬ» Что ж, это действительно звучало как Мёрдок. Что было страшнее всего, потому что басист в жизни ни разу не извинялся ни перед кем из них всерьёз. Ну… В теории, вся эта писанина могла оказаться какой-то шуткой или розыгрышем, но будь оно так, мужчина бы не храпел, как бульдозер, в соседней комнате, а наблюдал бы за тем, кто подберёт его записи. Скорее всего, это был странный эмоциональный душевный порыв, после которого Никкалсу стало стыдно перед самим собой. Неужели это из-за него?.. То есть, из-за ТуДи? Потому что в сегодняшнем разговоре сразу после концерта Стю действительно хотел задеть сатаниста, специально недостаточно тихо сказал, что хотел бы вернуть Эйса в группу. Не то что бы солист чувствовал себя виновным в душевных терзаниях старшего, но ему вроде как тоже было немного… ну, жаль. *** Следующим днём сменившая ночью Рассела Нудл остановилась недалеко от их отеля, в котором они планировали задержаться на одну ночь. Все члены группы выгрузились и принялись делить свои гостиничные номера. На всякий случай они попросили несколько копий карт-ключей, если вдруг кто-то из них слишком долго засидится в комнате и забудет про концерт. После этого они дружно направились в ближайшее заведение, где можно плотно и вкусно поесть. К ночи они разбрелись по своим номерам и стали готовиться ко сну, а Мёрдок недоумевал, почему все так мило с ним беседовали. *** Концерт в том городе прошёл просто бомбезно. Посетители просто разнесли зал, казалось, они знают их песни гораздо лучше, чем сами члены группы. А ещё фанаты устроили парочку довольно занимательных и интересных флешмобов. Сами «Гориллаз» тоже были на высоте: все без исключения отыграли превосходно, даже Мёрдок, который зачастую играет свои партии неправильно из-за того, что забывает их. Ну, и дрожь в руках от пьянства длинною в жизнь тоже никто не отменял. ТуДи с энтузиазмом общался с людьми, и даже похвастался им своим маникюром. Когда они попросили их выступить на бис, группа, не долго думая, согласилась. И вот они дружно уходят со сцены, хвалебно отзываясь о пришедших на их концерт фанатах и делая друг другу комплименты об игре. На общее удивление, басист хвалил соучастников больше всего. В этом городе они должны были задержаться ещё на ночь и выдвинуться в путь только на следующий день, поэтому музыканты не придумали ничего интереснее, чем всем вместе сходить куда-нибудь. — Как насчёт бара? Я угощаю! Нудл и Рассел сразу же приняли предложение основателя группы, а ТуДи пришлось немного подумать. Он очень устал за то время, пока они играли, ему просто хотелось расслабиться, лёжа напротив телевизора и поедая вредную еду. На том и решили. Троица отправилась на поиски сносного бара в радиусе двух-трёх кварталов от отеля, а Стю принялся искать ближайший супермаркет и пиццерию. В номер он вернулся с огромным пакетом, наполненным чипсами, газировкой, шоколадными батончиками, и огромной коробкой пиццы пепперони. Он взял самую большую, какую делали в том заведении, и только увидев блюдо приготовленным, тут же пожалел о своей жадности: в него столько не влезет… Зато, если вдруг что, им не придётся выкручиваться и что-то готовить в автобусе, у них останется несколько кусков пиццы Пота. Усталость вымотала его окончательно, и, едва досмотрев очередной фильм про зомби, певец скинул все остатки еды в пакет из супермаркета и забрался под одеяло, проваливаясь в сон. *** ТуДи проснулся от приятных поглаживаний по его синеволосой голове. Подушечки пальцев массировали скальп, длинные острые ногти приятно, едва ощутимо касались кожи головы. Когда мужчина уже готов был разлепить веки, до его слуха начало долетать тихое пьяное бормотание: — …ш-ший мой, пташка моя. Ты такой хорош-ш-ший. Идеа-а-а-альн… н… ный. Ты моё солнце. А я т-такой му-уда-а-ак… Извини меня, п… п… пожалуйста… Стюарт сразу узнал этот голос. Это был Мёрдок. Пьяный в стельку, ничего не соображающий и гладящий его, Пота, голову Мёрдок. Это было… Ну, как минимум, очень странно. — Б-боже мой… Ой, то есть Сатана… Я имею в-в-в-виду, пиздец, я та-а-а-а-ак сильно люблю тебя… Я не заслуживаю… ТуДи не выдержал и раскрыл глаза. — М-мёрдок… Что такое? Взгляд басиста, плывший из-за алкоголя, удивлённый и смущённый, был направлен прямо на него. — Сколько время? Где Нудс и Рассел? Зелёный мужчина лениво выудил телефон из заднего кармана неловким движением руки и глянул на экран. — Тр-ри… Или сколько это там… С половиной… Они ушли, я там оди-ин-одинёшенек, без… Без никого остался, представляеш-ш-шь? Так сос… это… э-э-э… соскучился по теб-бе. Стю-Пот не знал, что ему ответить поэтому молча продолжал смотреть на старшего. Тот, в свою очередь, продолжал говорить всё, что придёт в его захмелевший разум. — Ты такой охуенный… а, ой, пре-крас-ный, когда спишь… Да и когда не спишь, теб-бя хоть на облож-ж-жку какого-нибудь этого… ну… глянца, во! Никкалс ненадолго замолчал и убрал свою руку с чужой головы, однако продолжил смотреть в едва открытые глаза Стю. Его веки слегка подрагивали, из-за чего необычно длинные для мужчины ресницы тоже дрожали, у Мёрдока перехватило дыхание. Освободившейся рукой он стал наугад водить по простыням рядом с подушкой, пока не наткнулся на ладонь певца. В тот же момент он накрыл её своей, аккуратно сжал и поднёс к своему лицу. ТуДи тоже перестал дышать, как только его собственная кожа не коснулась кожи басиста. Это было так необычно, хотя Стю-Пот знал, что когда мужчина выпьет, он становится очень эмоциональным. Может, у него сейчас было очень хорошее настроение, и именно поэтому он вёл себя так. — Ты так при-и-иятно пахнешь… — внезапно сказал Мёрдок. А ТуДи подумал, что ему очень жалко, что Никкалс нетрезв. Мёрдок провёл ладонью Пота по своему лицу сверху-вниз, потом провёл по ней своим переломанным носом и через пару мгновений зацеловывал чужую руку, переплетая их пальцы. — Ди… Шокированный мужчина, слегка отойдя, перевёл взгляд белых глаз с поцелованой ладони обратно на лицо басиста. Ему вдруг стало очень-очень страшно. — Я хочу быть всег… всегда с тобой. Видеть как т-ты грустишь и ра-а-дуешь… шься… Завтракать вмес-сте, там… в парке гулять. — Он снова резко замолчал и обратно притянул к своему лицу ладонь солиста. — Пхех, ну… П… прям как пожилые парочки, а-ха-ха-х… И… и когда ты най-дёшь себе кого-нибудь, ну, э-э-э, девку там, или поцан-на… Я хочу видеть, к… как ты будешь счастлив… даже если этот кто-то б-б-будет не м-м-мной… Стю сглотнул. В горле вдруг образовался огромный ком. Почему-то очень сильно заболело и заныло сердце, в один момент оно, кажется перестало биться. ТуДи тоже этого хотел, хотел безгранично сильно. Он готов был поверить в каждое сказанное сатанистом слово, что тут говорить, он уже почти поверил, но была одна огромная проблема. Мёрдок был пьян. А когда Мёрдок пьян, он не отвечает за свои слова. — ТуДи… Ты так прекрасен. Ты даж-же предста-а-авить себе не можешь, как я люблю тебя. Он даже не запнулся, когда это говорил. Сердце Стю защемило ещё сильнее, хотя казалось бы, куда ещё. Голова в момент закружилась. Он не сразу заметил, но из его пустых глаз полились слёзы, а певец очень редко плакал. На душе было как-то мерзко и противно, он не хотел говорить то, что собирался сейчас произнести. — М… Мёрдок… — Ч-ч-ч… — Никкалс в момент отпустил руку музыканта, которую он держал в своей, и принялся вытирать слёзы с щёк клавишника. — Н… Не надо плакать-ть… Я ж, э-э-э, не умер… Не надо. — Мёрдок… Мёрдок, ты пьян… Я не могу… Я не могу тебе верить сейчас. Если бы ты был трезв в эту самую минуту, я был бы так… так рад. Басист в это время с тоской смотрел на говорившего. На языке что-то вертелось, но сказать он так ничего и не смог. — Просто… Просто скажи мне это, когда протрезвеешь, ладно? На Никкалсе не было лица. В такие моменты он обычно замахивался и начинал бить Стю, пока тот не отключится. Лежавший на кровати мужчина зажмурился и прикрыл голову, ожидая первого удара, но того не последовало. Всё, что басисту оставалось сделать, это похлопать отвернувшегося от него солиста по спине и уйти к себе. Карточку от номера Пота он оставил в номере Пота.