(лаборатория Рауля Ама, башня Эос)
* * *
Когда входные двери башни Эос открылись и оттуда вышел доктор Ам собственной персоной, Катце сделал глубокий вдох-выдох и, разлепив челюсти, проговорил бесстрастно: — Доброе утро, господин Ам. — Почему ты ждёшь меня внизу? — слегка нахмурился Рауль. — Мой аэромобиль — на посадочной площадке, на крыше. — Я не знал этого. — Идём, — биотехнолог кивком указал на дверь, из которой только что вышел. Катце молча смял и бросил в утилизатор бумажных отходов пустую пачку из-под сигарет и вновь вошёл в башню впереди посторонившегося Рауля. Когда они оказались в лифте и тот стремительно понёс их вверх, Блонди недовольно потянул носом: — Ты, как всегда, насквозь прокурен. Удивляюсь, как Ясон это терпит. — Обычно я работаю один. В офисе мои сигареты никому не мешают, — ровно ответил брокер. — В свою подземную пещеру ты теперь вернёшься не скоро. Так что придётся менять привычки, — холодно заметил Рауль. Катце промолчал, и вскоре лифт остановился на самом верхнем этаже башни, откуда по короткой — всего в пять ступеней — лестнице — они поднялись на стеклянную крышу башни, где с одной стороны была устроена отгороженная площадка для посадки аэромобилей и рядом с ней — небольшая стоянка для них же. Всего несколько раз в своей жизни брокер взлетал отсюда или приземлялся, и всегда только вместе с Ясоном, когда у того были какие-то экстренные дела с Катце, требующие личной встречи. Немыслимая высота башни, упирающейся в облака и ошеломляющий вид, который с неё открывался — в любое другое время, возможно, очаровали бы рыжего, но сейчас ему было наплевать на любые красоты танагурских пейзажей. Дул ветер, развевая огненные волосы брокера и длинные змеящиеся золотые пряди Рауля. Блонди подошёл к своему аэромобилю — огромному, состоящему из плавных обтекаемых линий; окрашенному в тёмно-серый металлик, словно бы мерцающий изнутри. Распахнул заднюю дверь и выжидающе посмотрел на Катце. На какое-то мгновение у того мелькнула мысль — то ли трусливая, то ли спасительная — перепрыгнуть через борт заграждения и отправиться в долгий полёт вниз. Но он отогнал её, сам устыдившись внезапного приступа слабости. — Садись, — с нажимом проговорил Блонди. Катце помедлил ещё секунду, понимая, что как только он окажется в аэромобиле, пути назад уже не будет. Но всё-таки подошёл и влез в него, опустился на заднее сиденье. Рауль захлопнул дверь, прошёл вперёд и, открыв переднюю дверцу, сел за руль. Включил управление и плавно поднял машину в воздух. Аэромобили высшей элиты Амой отличались охрененным комфортом. Там можно было полностью вытянуть ноги и почти лечь, утонув в мягком упругом сиденье, которое само подстраивалось под контуры тела. Работал кондиционер, воздух внутри был стерильно чистым — таким, каким он бывает лишь возле океана после прошедшей грозы. Вот и сейчас в нём словно бы звучали морские или озоновые нотки. Эта машина могла с места развить немыслимую скорость, ненадолго подняться в стратосферу или при необходимости проплыть по воде, как амфибия. Стоила такая тачка, наверное, треть того золота, которое они привезли с Земли… Рауль по своему обыкновению летел верхним воздушным коридором. Танагурское Управление транспортом и воздушным движением старалось постоянно держать эти коридоры свободными специально для высшей элиты. Лаборатория Рауля находилась в научном центре Киира. До него было не так уж далеко. — Ясон ведь сказал, какого рода операцию я собираюсь тебе сделать? — после нескольких минут полёта, слегка поворачивая голову к своему спутнику, осведомился биотехнолог. — Да. — И как ты к этому относишься? — спросил Рауль с любопытством. — Моё мнение имеет какое-то значение? — сдержанно проговорил его спутник. — Скорее мне важен твой настрой. — Я предпочёл бы обойтись без операции, — помолчав, также сдержанно сказал брокер. — Не очень хорошее душевное состояние, — отворачиваясь и вглядываясь в лобовое стекло, заметил Ам. — Могу я узнать — почему? Разве ты не хочешь вернуть все функции полноценного мужчины? — Я прожил без них полжизни, — не сумел скрыть ожесточения Катце. — И никогда не жалел об утерянных возможностях? Ты говоришь правду? — растянуто поинтересовался Рауль. Брокер вперил тяжёлый взгляд в золотоволосый затылок впереди. Сдержанно напомнил: — Меня кастрировали в тринадцать лет, доктор Ам. Я не успел испробовать никаких возможностей полноценного мужчины. Как я могу жалеть о том, чего не испытывал? — Хм, пожалуй, ты прав… — задумчиво проговорил Блонди, поворачивая руль и заставляя аэромобиль на полном ходу, однако мягко, свернуть в перекрёстный воздушный коридор. — Ну хорошо, сам не испытывал, — подумав, продолжил он. — Но глядя на пэтов, с которыми имел дело… или на встречавшихся в Кересе монгрелов… на туристов в Мидасе, посещающих бордели — разве тебе не хотелось оказаться на месте кого-то из них? — Нет, — отрезал Катце. — Мне нормально на моём месте. Рауль заставил машину нырнуть вниз, свернуть за угол и опуститься у входа в научный центр. Обернулся к брокеру и зелёные его глаза сузились. — Тем не менее, после операции тебе придётся… Почувствовать себя на чьём-либо месте, — сказал он почти угрожающе. Катце сцепил зубы и смолчал. Сердце его бешено забилось. В молчании Рауль провёл его через главный вход, вестибюль, по коридорам, уровням и нескольким эскалаторам. По пути им встречались другие представители элиты, работавшие в центре или в пэтском питомнике по соседству, куда можно было попасть по длинному переходу. Все они почтительно приветствовали доктора Ама, а он лишь коротко кивал головой или бросал односложные ответы, продолжая вести за собой Катце, идущего на слабых ногах. Попадались им и медицинские андроиды в бледно-зелёных или голубых комбинезонах, у некоторых в руках были органайзеры с какими-то медицинскими инструментами. Двое катили на колёсиках часть некоего оборудования, может быть, для монтажа в кабинете или операционной. В просторных бело-серых коридорах стояла стерильная чистота. Однажды мимо них провезли на каталке какого-то мальчика, по видимости, пэта, с закрытыми глазами и кислородным баллоном, подсоединённым к лицу. Он был до самого подбородка накрыт светло-зелёной простынёй и Катце почему-то ощутил, что у него волосы на голове поднимаются дыбом… Воздух в коридорах клиники был таким же стерильным, как стены и полы вокруг, но брокер задыхался. Ему казалось, что всюду пахнет лекарствами — видимо, это были фантомные запахи… Наконец Рауль довёл его до своей лаборатории, которая занимала целый этаж. Вход в неё преграждали двери из такого же толстого металла, как и у дверей в Эос. Срабатывали они, то ли реагируя на отпечаток ладони Блонди, то ли на какой-то код или ключ на его браслете, надетом на запястье. Они вошли и дверь с тихим жужжанием задвинулась за ними. — Проходи, — холодно сказал ему биотехнолог, и Катце вошёл в помещение, до жути похожее на лазарет в Эос. В разных его концах виднелись различные блоки, отделённые перегородками, наполовину стеклянными сверху. Здесь всё искрилось белизной, на окна были опущены непрозрачные экраны, лампы с потолка лили яркий и безжизненный свет. У одной стены стоял узкий стол с обширной клавиатурой и огромным монитором, вдоль другой располагались стеллажи с пробирками и колбами, чем-то заполненными. Виднелись панели с приборами, как в космическом корабле, а посередине зала находился прозрачный саркофаг с кнопками и датчиками. Всё это отражалось в блестящем, но нескользком покрытии пола и потому казалось, что лаборатория ещё больше. — Располагайся, — в голосе Рауля прозвучало подобие насмешки. — Ты здесь как минимум на две недели. Он оставил оцепеневшего брокера стоять и озираться по сторонам, а сам неторопливо направился в сторону одного из блоков. Несколько минут спустя вышел оттуда, уже переодевшись из бело-золотого сьюта, в котором был на собрании Синдиката, в бледно-зелёный комбинезон. Его волнистые волосы были собраны в хвост, а вместо тонких кожаных перчаток он натянул прозрачные резиновые. Катце продолжал стоять в той же напряжённой позе. У него не было с собой никаких вещей, чтобы «расположиться» и поставить-положить их куда-то. Джинсы, рубашка поло, кожаная куртка — всё, в чём он вышел из бункера. Рауль подошёл и скрестив на груди руки, оглядел брокера и его застывшее лицо. — Ну что ж, — сказал он. — Не будем терять времени понапрасну. Начнём с детального обследования перед операцией. Но вначале я должен осмотреть тебя и твои кожные покровы. Раздевайся. Катце медленно повернул к нему голову и посмотрел исподлобья. Блонди, взирающий на него с любопытством, заметил, каким тяжёлым был взгляд этих непроницаемых тёмно-серых глаз и как начали наливаться краской скулы бывшего фурнитура. Это даже позабавило его. — Ты не ребёнок, Катце, чтобы стесняться. Потом — я уже видел тебя, — проговорил он довольно холодно. — Не заставляй меня ждать. Брокер как не своими руками расстегнул «молнию» на куртке, снял её и сжал в руках, не зная, куда деть. — Бросай на пол, — распорядился Рауль. — Всё это понадобится тебе не скоро. Катце послушно бросил её на пол, стащил с себя рубашку и отправил туда же. Чувствуя, как весь покрывается мурашками, потянул вниз «собачку» зиппера на джинсах, медленно спустил их с бёдер и освободил ноги. Снял мокасины и отодвинул их в сторону. Сложил джинсы, выпрямился и замешкался, взявшись пальцами за последнюю деталь одежды. Рауль выжидающе смотрел на него. Закусив губу от унижения, Катце стянул плавки и бросил их в общую кучу. Отвёл взгляд в сторону, сжав руки в кулаки. — Хмм… — Ам, потирая двумя пальцами нижнюю губу, обошёл его кругом, обшаривая глазами. — А я смотрю, ты не только задницу протирал в своём бункере, — удовлетворение прозвучало в его голосе. В одежде Катце казался просто высоким и худощавым. Сейчас же, увидев его без одежды, Рауль был приятно удивлён. Тело брокера имело атлетический силуэт. У него были широкие плечи и красиво вылепленные рельефные руки, узкая талия с кубиками пресса, крепкие ягодицы и длинные сильные ноги. Сидя перед монитором, такую комплекцию явно не обретёшь. — Я-то думал, ты компьютерный червь, — проговорил Ам. — Ничего тяжелей флешки не поднимаешь… Брокер промолчал. Когда он начал работать на Чёрном Рынке, однажды жизнь свела его с кересским бандитом Риота. Ясону нужны были отважные курьеры, и член банды идеально подходил на эту роль. Катце был отправлен на переговоры, но монгрел по первости с презрением отверг предложение сотрудничества с Меченым. Он не знал, что тот связан с Айсменом. Ожидаемо, Ясон нажал на тайные пружины, и банду Риоты крепко прижали мидасские копы, поймав их с запрещённым грузом галюциногенного Вартана. Членов банды до полусмерти исколошматили дубинками, а главарей вместе с Риота приговорили к электрическому стулу. Накануне казни Катце вскрыл электронную систему безопасности в тюрьме и размагнитил двери камеры Риоты. Тому удалось бежать, и он до конца жизни был благодарен Катце за спасение, не подозревая, что за провалом банды стоит Ясон Минк. Бандит согласился работать на Меченого, работал успешно, и однажды тот попросил научить его приёмам и способам обороны и нападения в драке. Риота скептически оглядел хлипкого паренька и сказал, что с такими мышцами, которые соплёй перешибёшь — только компьютерных монстров глушить. Подарил ему для начала пару гантелей и показал несколько упражнений, которые способствовали укреплению мускулов. Катце принялся упорно заниматься, никому не говоря об этом ни слова. Риота, видя усердие новоявленного ученика, взялся за него всерьёз. В свободное время натаскивал его на пустырях и в заброшенных зданиях. Учил приёмам, ударам, блокам, захватам, подсечкам, работе с холодным и лазерным оружием. Многое успел передать брокеру, пока в очередной бандитской разборке его не пырнули ножом из-за угла. Но уроков Риоты Меченый не забыл и с тех пор постоянно упражнялся. В одном из своих офисов в районе Мога округа Флэр он держал тренажёр-кроссовер, который собрал сам. На нём можно было работать со всеми группами мышц. Была в офисе также боксёрская груша, беговая дорожка и ещё пара тренажёров. Помещение с этим оборудованием находилось по соседству с его рабочим кабинетом. Так что Катце не сутками напролёт сидел за компьютером, как думали почти все, кто его знал. А точнее, про то, что работал брокер не только с файлами и программами, знал один Ясон. Выучка Риоты потом не раз в жизни выручала Меченого… Рауль снова хмыкнул. В последний раз (а точнее, в первый), когда он видел обнажённого Катце, тот был ещё подростком. Стройным, высоким, но хилым. Сейчас перед ним стоял взрослый, прекрасно развитый мужчина. Он взглянул на его спину, на уродливые шрамы, пересекавшие её, и нахмурился. В своё время доктор Ам испытывал удовлетворение от равнодушия Ясона к эстетической части произведённого лечения — когда тот сказал, что не собирается любоваться на спину своего фурнитура. С той поры Второй Консул ни разу не видел голой спины Катце, а сейчас вдруг его внутренний перфекционист возмутился. Шрамы выглядели, как плохо сделанная работа, недостойная рук великого биотехнолога. И Ам решил, что вместе с той операцией, которую задумал, поправит брокеру и кожу на спине. Если уж что-то делать, то делать, как следует. Он положил руку на плечо своему будущему пациенту и почувствовал, что тот вздрогнул. Это опять позабавило Рауля. — Повернись! — потребовал он. Катце медленно повернулся к нему лицом. Ам цепким бесцеремонным взглядом ещё раз оглядел его, особенно внимательно всматриваясь в изувеченный пах. Он заметил мурашки, которыми покрылась кожа его подопытного экземпляра. Коротко хмыкнув, Рауль подошёл к стеклянному «саркофагу» и нажал на кнопку. С тихим гудением крышка его поднялась. — Ложись, — скомандовал он. Ступая босыми ногами, брокер обречённо подошёл и забрался внутрь «саркофага». Улёгся навзничь. Ам присоединил к разным частям его тела всевозможные датчики. Поглядел в бесстрастное лицо и почувствовал что-то похожее на раздражение этой видимой непрошибаемостью. Ну да ничего, поглядим, надолго ли тебя хватит, герой. — Обследование будет долгим… — вкрадчиво предупредил Рауль и опустил крышку «стеклянного гроба» на место. …Он начал с изучения не физического, а эмоционального состояния Катце. И ощутил глубокое удовлетворение, почти торжество. Его «детектор лжи» никогда не ошибался. Теперь у Ама не было ни малейшего сомнения, что помощник Ясона панически его боится. Как бы хорошо он ни маскировал свой страх, как бы безупречно ни владел мышцами лица — внутренними процессами тела управлять он не умел. Усиленное сердцебиение, похолодевшие конечности, выступивший пот и мурашки — всё это безошибочно указывало на глубокий страх перед биотехнологом. Рауль почувствовал себя всемогущим и торжествующе усмехнулся. А казалось, брокера ничем не прошибёшь. «Правая рука» Минка, подумать только… Бывший фурнитур, поднявшийся из грязи. Вообразивший, что может давать советы самому Первому Консулу и имевший наглость попытаться прыгнуть через его, Рауля, голову. Осмелиться скрыть сделку, которая касалась биотехнолога лично. Дело было не в этой списанной парочке пэтов — растереть их и выкинуть, а в том, что этот рыжий вообразил, будто бы имеет право делать что-то за спиной у Второго Консула и в итоге — за спиной Юпитер. И ведь Ясон послушался его! Внял мудрому совету! Неужели это ничтожество имеет для Минка больший вес, нежели другие советники и сами законы Амой? Катце с некоторых пор дико раздражал Рауля. Вспоминался их разговор после бала в поместье Фантомхайв, когда тот пытался чуть ли не подкупить его обещанием делиться прибылью от дальнейших сделок. Делал попытки торговаться, точно имел дело с каким-то трущобным бандитом, а не со Вторым Консулом, учёным, перед которым трепещет даже элита! «Но, господин, разве вам не было бы выгодно подобное сотрудничество с китайцами? Сейчас от списанных пэтов вы имеете только биоматериал. А могли бы получить за них неплохие кредиты и использовать их для опытов, расширения лабораторий, приобретения новейшего оборудования…» Подумать только! Помахать перед носом у Рауля обещанием явной выгоды, точно костью перед собачьей мордой! Ам тогда подумал — не ослышался ли он? Какая наглость! И ведь бровью не повёл, голоса ни разу не повысил. Учёный тогда не знал, как ему реагировать — восхититься таким нахальством, или размазать выскочку по стенке? «Я тебе это припомню, — подумал тогда Рауль. — Пока не знаю, как, но ты получишь за всё сполна…» Ам долго обдумывал эту месть. Настаивать на нейрокоррекции брокера — это было бы слишком прямолинейно. Выдать Юпитер их обоих с Ясоном — до такой подлости опускаться он не собирался. Но очень уж хотелось выбить Катце из колеи. Сделать так, чтобы эта непроницаемая физиономия исказилась гримасой страха, боли, страдания. Он помнил, как этот гордец даже в тринадцать лет не стал кричать от боли и молить о пощаде. Да, это внушало к нему уважение. Но сейчас Раулю хотелось выяснить — до каких границ может дойти брокер, прежде чем потеряет лицо? Нет, он не будет причинять ему боль. Но постарается унизить морально. А внешне — всё выглядит как надо. Ведь он собирается сделать благое дело. Вернуть бывшему фурнитуру утраченные причиндалы. Кто посмеет упрекнуть его в таком благородном начинании? Да, это первый опыт такого рода. И потому проводить его надо со всем тщанием, чтобы не было никаких внезапных случайностей. А потому требуется доскональное обследование и много различных анализов, возможно, даже неоднократных, для большей гарантии. Всё во имя науки. Свой член Катце в итоге получит. И Рауль постарается уложиться максимально в полтора месяца, как обещал. Но так, что брокер всю жизнь будет вспоминать эти полтора месяца, как полтора года… До глубины души ощутит себя подопытным образцом доктора Ама…* * *
После окончания собрания все члены Синдиката покинули верхний зал башни Эос. Каждый из Блонди счёл своим долгом подойти к Себастьяну и перекинуться с ним парой слов, лично засвидетельствовав своё уважение к посланцу далёкой Земли — а главным образом, чтобы поближе взглянуть на Сиэля. Дворецкий держался непроницаемо вежливо, но с достоинством. Сиэль безмолвно кланялся в пояс каждому представителю высшего эшелона власти. И вот наконец они с Ясоном последними вышли из зала, когда все остальные уже разошлись. Рауль, приблизившись к Первому Консулу, о чём-то негромко спросил его. Тот коротко ответил, и Ам направился к лифту. Убедившись, что коридор свободен, юный граф хмуро взглянул на Себастьяна: — Почему ты не предупредил меня об этой авантюре — с тем, чтобы назвать меня ещё и телохранителем? — А вам это не понравилось, Ваша Светлость? — снисходительно спросил тот. — Мне кажется, очень подходящее для вас занятие. — Это действительно прозвучало неожиданно, — заметил Ясон. — Но идея удачная. Значит, вы хотите, чтобы граф продемонстрировал свои способности на сегодняшнем суаре? — Я же сказал, что у меня будет необычный пэт, — коротко улыбнулся дворецкий. — Только у меня к вам одна просьба… Ясон. Хочу попросить, чтобы поединок этот состоялся между Сиэлем и Рики. В самом деле — не мне же сражаться со своим пэтом? Логичнее будет сказать, что на Земле Сиэль обучил искусству сражения на шпагах и вашего монгрела… Тем более, что это в каком-то смысле чистая правда. — Рики? — задумался Ясон. — Неплохая идея… А вы что думаете, граф? — Я не против, — пожал плечами Фантомхайв. — Все Блонди, безусловно, очень удивятся, увидев этот поединок, — заметил Себастьян. — Только позвольте мне самому переговорить с Рики по этому поводу. — Я пришлю его к вам, — кивнул Ясон. Сиэль с дворецким, который отличался сейчас от Блонди исключительно цветом волос, вернулся к себе в пентхаус. Дэрила, кинувшегося к ним с предложением своих услуг, Себастьян остановил жестом. — Приготовь мне что-нибудь комфортное, домашнее, переодеться после собрания, — велел он ему, а сам ушёл в спальню вместе с графом. — Рады, что смогли побывать на заседании Синдиката, Ваша Светлость? — осведомился он там, усаживая Фантомхайва на кровать и расстёгивая на нём туфли. — Хм, да, если бы ещё не такое пристальное внимание всех этих Блонди… — отозвался тот хмуро. — Если честно, мне было неуютно. — Прекрасно, что вы ничем этого не выдали и вообще замечательно держались, — мягко заметил Себастьян, спуская гольфы со стройных икр. — Пристальное внимание — это очень хорошо. Так и должно быть. Значит, ни у кого не возникло и тени сомнения, что вы являетесь самым настоящим пэтом… — Пэтом-телохранителем? — фыркнул Сиэль. — Нужно же было внести какую-то загадочную перчинку в ваш образ? — чуть иронично проговорил дворецкий. — У нас на Земле другие условия жизни, следовательно, и законы могут быть необычными, и взаимоотношения пэтов с их господами… Вам не нравится эта игра, мой лорд? Вы бы предпочли что-то более традиционное? В таком случае, на сегодняшнем суаре вам бы пришлось демонстрировать не боевые свои навыки, а несколько другие… Сиэль вспыхнул. Демон поцеловал обнажённое колено, погладил его и ласково прошептал: — Другие ваши способности ничуть не менее выдающиеся, но я не хочу, чтобы их видели посторонние… Некоторое время спустя к ним из-за двери донёсся мелодичный звонок. Видеокамера показала стоящего за дверями Рики. Фурнитур открыл дверь, поздоровался с монгрелом и проводил его в спальню к своим новым хозяевам. — Добрый день, господин Михаэлис, — склонил тот голову. Демон кивнул: — Здравствуй, — и с властной ноткой обратился остальным: — Оставьте меня наедине с Рики. Нам нужно обсудить предстоящее суаре. Сиэль и Дэрил послушно вышли из комнаты, а Себастьян предложил: — Присядьте, мистер Рики. — Давайте уже без «мистер»… — пробурчал тот, оставшись стоять. — Мы же не у вас в поместье. — Хорошо, — кивнул Себастьян, окидывая монгрела взглядом. — Я смотрю, вы не слишком-то соблюдаете положенный здесь дресс-код? — Пф, — Рики поморщился. — Должен же кто-то вносить разнообразие в их размеренный порядок? Монгрел был в кожаных брюках в обтяжку и такой же жилетке, распахнутой на груди. Какой-то амулет болтался у него на шее. Себастьян шагнул к нему. — Вы позволите? — не дожидаясь ответа, он двумя пальцами поднял амулет и с любопытством взглянул на него. Амулет представлял из себя вырезанную из дерева фигурку какого-то животного с четырьмя крыльями. — А кто это? — Ваджра, — сухо ответил Рики. — Мифический зверь из вэльских легенд… Это было моё прозвище в Кересе. — Ясно, — Михаэлис отпустил фигурку. — Значит, вносите хаос в здешний порядок? И вам всё равно, что вашего фурнитура накажут, а хозяину сделают замечание? — Думаете, он когда-то обращал внимание на подобное? — сумрачно усмехнулся Рики. — Или что мне никогда за это не прилетало? — Бунтуете, как можете? — коротко улыбнулся дворецкий. — Что ж, я не ваш хозяин… И то, о чём хочу поговорить с вами — только моя просьба. Просьба помочь сегодня мне и моему графу. Рики зыркнул на него чёрными глазищами: — Мне Ясон уже сказал суть. Хотите показать, как Его Светлость владеет шпагой, устроить учебный бой между ним и мной? — Именно, — мягко согласился Себастьян. — Вы не против? — Почему бы нет? — пожал плечами монгрел. — Хоть где-то пригодится эта моя выучка… — Я так и подумал… И всё-таки присядьте, Рики. Это не всё, о чём я хотел вас попросить. Удивлённо шевельнув бровью, полукровка уселся в стоящее неподалёку кресло. С любопытством посмотрел на Михаэлиса. Тот сел на кровать, забросил одну бесконечную ногу на другую и переплёл руки в замок, опустив их на колено. Увидев выжидающий взгляд монгрела, улыбнулся: — Моя просьба одновременно очень простая и в то же время, думаю, нелёгкая для вас. Я просто хочу попросить вас одеться на этот поединок, как самый настоящий пэт. Как раз во что-то такое, чего вы больше всего не любите. В самое провоцирующее. Его Светлость я одену так же, будьте спокойны… Глаза у Рики стали большими и круглыми. — На поединок со шпагой? Одеться в самое непотребное?! — ошеломлённо переспросил он. — Вы меня правильно поняли… Ах, да какой там поединок! Вы же не будете пытаться убить друг друга или нанести какое-то ранение? Ну, кто на Амой знает правила сражения таким экзотическим оружием, как шпаги, сами посудите? Главное, чтобы это выглядело устрашающе — побольше звона, эффектных приёмов, криков… Между тем вы не должны нанести друг другу ни малейшей раны! Это будет просто шоу, не больше. Но так, чтобы все зрители были впечатлены. Понимаете, чего я хочу? — И для этого надо наряжаться в пэтские тряпки? — недоумевающе проговорил Рики. — Видите ли, в чём дело… — вкрадчиво проговорил Себастьян. — Я предлагаю вам сделать это, чтобы, как говорят у нас на Земле — одним ударом убить двух зайцев — вам понятен такой оборот? — Вполне. — Мне показалось, Рики, что в последнее время между вами и Ясоном… он тоже позволил мне называть его по имени… Так вот, что между ним и вами — опять-таки, если вспомнить выражение с Земли — словно бы пробежала чёрная кошка. Иначе говоря — нечто неуловимо изменилось, и боюсь, что не в лучшую сторону. Я не прав? — осторожно осведомился дворецкий, пытливо глядя на сидящего перед ним парня. Тот сжал зубы. Не хотелось признавать, что Себастьян прав. Но это было так. С той самой ночи, когда Рики признал, что готов быть пэтом Ясона, что добровольно хочет этого. Да, такое признание Минк вырвал у него силой. Монгрел смирился со своей участью. Он покорился Ясону, но огонь в нём словно потух. Играть черноволосый не умел и не хотел. Ясон стал холодным, как-то отстранился от него. Долгое время Рики пытался себя убедить, что ему на это абсолютно наплевать. Спокойнее будет. Но этот надлом в отношениях неожиданно причинил ему боль. Недавние слова Блонди о том, что на его месте любой пэт справился бы с мастурбацией лучше, чем он, задели его. Потому что никогда прежде Ясон не сравнивал его с другими пэтами в их пользу. И порой приходил ему на память разговор с Катце после того, как тот взгрел его в поместье под крюком от люстры: «От ненужного балласта Блонди избавляются быстро, пора бы это уже понять, Рики. Минк тебя любит, и именно по этой причине терпит твои бесконечные выходки. А теперь задайся вопросом — долго ли ты проживёшь, если однажды наскучишь ему? Но ты упорно продолжаешь пилить сук, на котором сидишь». В то время как-то не верилось, что он может наскучить Первому Консулу Амой. И даже хотелось этого — очень уж навязчив был Блонди, так что тело Рики не успевало отдыхать. А теперь… теперь всё так поменялось, что монгрел давно уже пребывал в странной растерянности. И по-хорошему он не знал, что послужило причиной этой перемены — то ли признание, которое Ясон вырвал у него силой, то ли что-то ещё… И он не догадывался, что наступившая холодность в их отношениях с Блонди заметна кому-то из окружающих. — Почему вы молчите, Рики? Скажете, что я лезу не в свои дела? — мягко, но настойчиво прозвучал голос Себастьяна. — Поверьте, я хочу помочь вам. — Каким образом, мистер Михаэлис? — угрюмо глядя на него исподлобья, спросил Рики. — В смысле — каким образом это может быть связано с нашим сегодняшним поединком на суаре? — Если вы меня послушаете, то сможете вернуть себе расположение Ясона Минка, — откидываясь назад, и усаживаясь более раскованно, пообещал дворецкий. — Вы ведь заинтересованы в этом, верно? Тогда слушайте внимательно…