(Апатия, пентхаус Рауля Ама, Эос, пентхаус Ясона Минка)
* * *
Утром Катце заказал через пневмодоставку завтрак и привёз его в гостиную вместе с кувшином тёплой воды и полотенцем. — Доброе утро, — сказал он, входя, хмурому Раулю, который, кое-как вывернувшись, лежал на боку. — Давай поднимайся, я тебя умою и накормлю. — Долго это будет продолжаться? — угрюмо спросил Блонди. — Я уже сказал — пока не затянутся раны на твоей заднице, — брокер обошёл его сзади и взглянул. — Уже лучше. Сильно жжётся? — Терпимо, — ответил Рауль сквозь зубы. — Тебе повезло. Я едва мог выносить эту боль. Катце снова умыл его и накормил из ложки. И, едва успел это сделать, как зазвонил мобильник в кармане комбинезона Блонди, что со вчерашнего дня продолжал валяться на полу невдалеке. Рауль мрачно взглянул на своего тюремщика. Брокер сделал пару шагов, извлёк мобильник и взглянул на экран. В вызове значилось «Айша Розен». — Говори, что хочешь, — равнодушно предложил Катце. — Можешь сказать правду: «Помоги мне, Айша, вызови полицию. Меня взял в заложники бывший фурнитур Ясона», — он нажал кнопку вызова и поднёс телефон к лицу Рауля. — Да, Айша, слушаю, — спокойно проговорил Ам. — Ты где, Рауль? В клинике пластической хирургии сказали, что ты уехал ещё вчера. Тебя нет ни в Эос, ни в Киира. — Я в Апатии. Возникла необходимость срочно завершить одну разработку, — невозмутимо ответил Второй Консул. — Материалы у меня в компьютере, я решил закончить всё на месте. — Это настолько срочно? — лишь лёгкое любопытство было в голосе Розена. — Срочно, — твёрдо ответил Рауль. — Не могу отложить и специально уехал в Апатию, чтобы меня не отвлекали. — На этой неделе заседание Синдиката. Ты успеешь всё завершить до него? — Постараюсь. — Твоё присутствие крайне желательно. — Я знаю это, Айша, — сдержанно заметил Ам. — И уже сказал: «Постараюсь». Если ещё кто-то захочет меня найти, отговори их. — Хорошо, — коротко проговорил Айша и отключился. — Ты прямо горишь на работе, — с оттенком насмешки заметил Катце, убирая телефон. — Кто препятствовал тебе позвать на помощь? — Я не нуждаюсь ни в чьей помощи, — сухо заявил Рауль. — Правильно, — Катце пристально посмотрел ему в глаза. — Это касается только нас двоих и не стоит никого сюда впутывать… Отдохнул? Вставай. Рауль поднялся, и брокер подтянул цепь на блоке, закрепив её в кольце на полу так, чтобы Блонди стоял с поднятыми над головой руками. Критически осмотрев своего пленника, проговорил: — Раз у тебя скоро заседание Синдиката, с опытами тоже поторопимся. Сегодня будешь сдавать анализ спермы. Проверю, как работает твой агрегат. Что ты не импотент, я уже один раз убедился. Но способен ли ты кончать, когда тебя не трахают в задницу? — Ты, надеюсь, шутишь? — Ам подумал, что ослышался. — Надейся, я же тебе не запрещаю. Катце ушёл на кухню и вернулся оттуда с хрустальным бокалом. — Подходящая ёмкость для спермы Второго Консула Амой? — спросил он. — Ты этого не сделаешь, — ошарашенно заявил Рауль, всё ещё не веря своим ушам. — Это сделаешь ты. А я помогу, — брокер двумя пальцами ухватил сосок биотехнолога и стиснул его. — Что, не хочешь поучаствовать в опыте? — холодно удивился он. — Неужели? А пэты, что живут в твоих шарах на фабрике по сбору спермы — им хочется? Ты у них спрашивал? По крайней мере, отведай того же блюда. — Зачем ты равняешь… — Будешь возникать — засуну тебе в задницу вибратор. Ам взглянул в беспощадные глаза Катце и слова возражения застыли у него на губах. А брокер ухватился за член Рауля и принялся дрочить его рукой. Блонди вздрагивал, дёргался, рвался — но куда ему было деваться, прикованному кандалами к полу, а наручниками с цепью — к потолку? Вспотев, тяжело дыша, он мучительно стонал, но Катце не прекращал своего занятия. Деловито наяривал его член, действуя то ласково, то грубо и решительно, без малейшего почтения к званию Второго Консула Амой. Иногда останавливался и пощипывал перевозбуждённые соски Рауля, или проникал пальцами в анальное отверстие. Очень скоро в результате действий Катце член Блонди напрягся и встал во весь свой немалый рост. Обнажённая крупная головка истекала смазкой. Отпуская его, рыжий произнёс одобрительно: — Неплохая дубинка. Жаль, пропадает без дела, — и снова вернулся к своему занятию. Рауля внезапно охватило знакомое состояние: полная беспомощность на фоне сильнейшего возбуждения, которому он не мог противиться, хотя и пытался. Но его палач был безжалостен и многоопытен. Он мог довести до оргазма кого угодно, даже не прилагая особых усилий. И Второй Консул против воли подумал о том, что если бы его члена вместо руки коснулись губы Катце — он кончил бы в ту же секунду… Видение завладело им целиком; наслаждение пронзило позвоночник искрящейся короткой конвульсией — и тотчас же, изогнувшись в пояснице, он извергся в подставленный Катце хрустальный бокал. — Молодец, — брокер снисходительно погладил скованного Блонди по влажной от пота щеке и опустил бокал на пол. — Можешь ведь, если к тебе проявить немного настойчивости… А теперь мне тоже интересно услышать ответ на вопрос: какая картина так сильно тебя завела? — он намотал прядь золотых волос на руку, зажав их в кулаке. Потянул на себя. — Что ты представлял себе, когда кончал, Рауль? Как превращаешь меня в фарш после того, как всё закончится? Или как тебя трахает Ясон? Или может быть — как я тебя трахаю? Отвечай! — Прости… — тихо сказал Ам, свешивая голову. — Что?! — рыжий подумал, что ослышался. — Прости меня, Катце, — повторил биотехнолог. — Ты прав в том, что делаешь. Я заслужил это… — Наконец-то ты понял, — сухо заметил Катце, отпуская волосы. — Тебе понадобилось на это больше трёхсот лет и неполных два дня со мной. Ты довольно сообразителен, недаром у тебя высокий IQ… Брокер снова ушёл работать, оставив Блонди одного в гостиной. Ам почти физически осознавал, как в нём что-то незримо, но разительно меняется. Хотя он и продолжал терпеть жгучую боль от заживляющего клея, хотя картины того, как брокер вчера стегал его кнутом; как только что заставил кончить — были очень яркими… как бы парадоксально это ни звучало — он больше не испытывал ненависти к рыжему. Рауль, пожалуй, впервые задумался о том, что чувствовал Катце, когда сам прошёл через всё это: какую боль, ненависть и страх. И при этом ничем не проявил своих эмоций. Не позволил себе ни одного оскорбительного или просто резкого слова в адрес Блонди. Он сумел это всё перебороть в себе и почти похоронить на дне души. И никто, кроме Рауля, не виноват в том, что сейчас брокер вновь вытащил забытое на свет. Ам воистину заслужил этот урок. Месть Катце была справедливой. Он мстил не только за себя. Ему хватило смелости показать Раулю — что ощущали те, над чьими мыслями и чувствами главный биотехнолог Амой вообще не задумывался; кто был для него лишь расходным материалом для опытов. Весь остаток дня брокер не ставил на Рауле никаких «экспериментов». Только заботился — кормил, поил, обмывал, помогал с отправлением естественных потребностей. И молчал. Ам поражался, каким тот может быть — одновременно властным и заботливым, беспощадным и чутким. Перед тем, как вечером снова позволить Блонди улечься на пол, Катце, оглядев его, сказал: — Надо бы расчесать твои волосы, а то совсем спутаются. Взял щётку из натуральной щетины и аккуратно, с кончиков, расчесал золотые вьющиеся пряди Рауля, расправляя их пальцами там, где они спутались. Когда он проводил щёткой по голове, Блонди даже закрывал глаза от удовольствия — так это было приятно. И клей к концу дня уже почти не жёгся — регенерация у Блонди явно была более ускоренной, чем у монгрелов. Расчесав Рауля, Катце вновь постелил ему покрывало с подушкой, уложил и ушёл работать. Проспал он всего несколько часов. Придя утром и оглядев Ама, сказал сухо: — Похоже, клей свою работу сделал. У тебя там осталось несколько шрамов, но, знаешь, на Земле говорят — шрамы украшают мужчину. Правда, там имеют в виду скорее шрамы на лице, а не на заднице, но ты тоже можешь утешать себя этим выражением. Рауль молчал. — Шучу, — также сухо заметил Катце. — Сейчас я отпущу тебя. Можешь делать, что хочешь. С этими словами он отстегнул цепь и снял с Блонди наручники и кандалы. Тот осторожно уселся на пол, растирая запястья и щиколотки. — Вызывай полицию, я не собираюсь скрываться, — уверил его брокер. — Катце… — Рауль посмотрел ему в глаза. — Да, господин Второй Консул? — Катце, — повторил тот с незнакомой ему доселе робостью и, потянувшись, коснулся ноги рыжего. — Я не буду вызывать полицию. — Почему же? — холодно усмехнулся Меченый. — Можешь сполна отплатить за всё, что с тобой осмелился сделать бесправный монгрел. — Это я виноват перед тобой. И прошу прощения, — выдавил Рауль. — Вот как? Легко же оказалось растоптать вашу гордость, господин Ам, — с оттенком презрения заметил Катце. — Иногда… от неё тоже устаёшь, — тихо признался тот, понурив голову. — Неужели? Что-то раньше я этого не замечал. — Раньше я сам об этом не знал… Катце сверху вниз посмотрел на главного биотехнолога Амой, объект своего постоянного страха. На того, перед чьим именем столько лет холодело и сжималось его сердце. На того, кто внушал ему такой ужас. А оказалось — этот ужас так просто победить. Брокер понял, что своими действиями — по большей части, безотчётными, яростными, продиктованными лишь гневом и жаждой мести — он внезапно разбудил в могущественном Блонди мазохистские наклонности. Кто бы мог подумать… Это даже забавно. Второй Консул Амой, сидящий у его ног, как покорный пэт. — Рауль, — позвал Катце. Тот взглянул на него снизу, и брокер ясно прочитал преданность в его взгляде. Чувство, похожее на всемогущество, охватило Катце. Опьяняющее, почти окрыляющее — подобное тому, которое он испытал в Киира, силой взяв Рауля. Подумать только… Должно быть, он выглядел очень убедительно в роли доминанта. Ему удалось усмирить Блонди, теперь тот готов подчиняться добровольно и это даже круче отношений Рики с Ясоном. Там Ясон всегда приказывает, а Рики подчиняется. А у них с Раулем всё будет наоборот. Ведь может у них тоже что-то «быть» с Раулем? Катце ощутил в крови бурление адреналина, а в паху — эрекцию. Чувство, которое он не испытывал ни к кому, кроме Рауля, который сам же и сделал его таким. Глядя в преданные зелёные глаза, рыжий впервые вдруг подумал — не по этой ли причине Ам выбрал объектом своих опытов именно его? Не было ли влечение Рауля к нему (невероятная мысль!) — одной из причин, по которой тот обратился к Ясону, потребовав у него для своего эксперимента бывшего фурнитура? Знакомая злость переплелась в его душе с возбуждением. Снова захотелось трахнуть этого извращенца. В конце концов почему бы и нет — тот явно тоже был не против. Надо сломить последнее сопротивление… — Встань на четвереньки! — приказал Меченый. Глаза Рауля застлало поволокой. Властный голос Катце действовал на него гипнотически. Монгрел, бывший фурнитур, ничтожество, сумевшее сломить гордость Второго Консула Амой… Блонди неудержимо влекло к брокеру, настолько, что хотелось ползать у его ног, покрывая их поцелуями, исполнять любые приказы. Высший в ногах у низшего. Кто бы мог подумать, что в унижении может быть столько сладости… Он безмолвно опустился на четвереньки. Катце решительно обошёл Рауля, встал напротив его лица и, расстегнув «молнию» на джинсах, извлёк свой вновь приобретённый член, наполовину вставший. Приблизив его к губам Блонди, приказал: — Соси! К этому Второй Консул Амой всё-таки оказался не готов. Он ошалело взглянул на Катце, подняв на него лицо с расширившимися изумрудными глазами. Брокер невозмутимо схватил его за волосы и, насильно притянув голову к своему паху, процедил: — Я сказал — соси, херов Блонди! Оглушённый Рауль покорно разомкнул губы и принял в рот бионический протез, который сам приживил и который стал уже единым целым с его обладателем. Неуверенно и нерешительно принялся его облизывать и посасывать. Он великое множество раз наблюдал такое зрелище, и однажды тоже удостоился этой процедуры со стороны Алистэра Чембера, но даже в мыслях не мог себе представить, что когда-нибудь ему придётся выполнять её самому. Тем не менее, он старался, как мог: от приказного тона Меченого у него в венах вскипела кровь. Катце сверху смотрел на него, продолжая удерживать за волосы. В каком-то смысле, это для них обоих было впервые. Бывший фурнитур, в совершенстве владеющий техникой глубокого минета, ещё никогда не бывал в подобном дуэте той стороной, которая получает удовольствие, а не доставляет его. И как ни был Рауль неопытен и неискусен, эти самые первые ощущения будоражили, распаляли рыжего. А больше всего опьяняло сознание того, что минет ему делает главный нейрокорректор Амой, причём хоть и неумело, но явно с охотой. Что ж, умение в этом акте — дело наживное, он и сам научился ему далеко не сразу… Брокер закрыл глаза и постарался погрузиться в то, что чувствовал… Язык Блонди скользит по члену, губы, причмокивая, посасывают головку. Снова и снова. Вот язык лизнул мошонку, прошёлся по срединной борозде и выпуклым венам ствола, облизав его снизу доверху. Вот Рауль нерешительно присоединил руку, водя ею снизу-вверх, открывая и закрывая крайнюю плоть. Попытался заглотить солидное орудие, но подавился и закашлялся, тогда взял его за щеку, продолжая ласкать изнутри языком. Погладил пальцами яички, извлёк член наружу изо рта и пощекотал отверстие раздвоенной головки кончиком языка. И снова попробовал взять фаллос глубоко в рот, но вновь поперхнулся и принялся лизать, водя всей поверхностью языка по стволу от основания до верхушки. Вставший во весь рост член Катце был очень приличных размеров и в длину, и по толщине, потому просто так во рту он поместиться не мог, а принимать его в горло Блонди, конечно же, не умел. В состоянии растущего возбуждения рыжеволосый подумал, что научит Рауля делать это в самых разных позах. В голове у него сразу же услужливо нарисовались соблазнительные картины. Вот он сидит в кресле, раскинув ноги, а Рауль прилежно работает ртом, стоя перед ним на коленях. Катце расслабленно лежит на спине, а опытный Блонди, устроившись ничком в его ногах, сосёт и сосёт член, не сводя с брокера преданного взгляда зелёных глаз. Сосёт смачно, с удовольствием. Вот Рауль лежит, запрокинув назад голову так, что она свешивается с кровати, а Катце, стоя в изголовье, раз за разом погружается ему в горло глубоко, до мошонки, и в конце действа широко высунутый язык Блонди касается снизу его яичек… Зрелище это оказалось настолько пронзительным и чётким, что непереносимое удовольствие, волной ударив в мозг, заставило Катце, глухо застонав, выплеснуться Раулю в рот. Ам от неожиданности поперхнулся и попытался отстраниться, но рыжий, ухватив его одновременно за уши и за волосы, вплотную прижал лицом к низу своего живота и приказал сквозь зубы: — Глотай! Кашляя и задыхаясь, Рауль подчинился, судорожно проглотив тёплую густую горьковатую жидкость, и только после этого брокер отпустил его. Отдышавшись, Блонди уселся на пол и виновато проговорил: — Я ещё не умею, Катце. Прости… — Научишься, — жёстко сказал тот. В глазах Рауля вспыхнула надежда: — Ты мне позволишь? — Не позволю, а заставлю, — хладнокровно заявил Катце, застёгивая ширинку. — Я сейчас пойду ещё поработаю, а ты закажи завтрак. Чуть позже отымею тебя в задницу. Ам порозовел. — Ты… будешь со мной встречаться? — спросил он с незнакомой ему самому робостью. — Время от времени, — бросил Меченый. — Только я отныне буду решать — когда и где, понял? — Всё будет, как ты захочешь, — поспешно уверил его биотехнолог. — Тогда слушай. Внешне, на людях, будем вести себя по-прежнему. Но теперь ты всегда будешь прислушиваться к моему мнению, господин Второй Консул, уяснил? Так, как будто оно твоё личное. А наедине со мной ты будешь настоящим… — брокер обошёл его и шлёпнул по ягодице. — Эти шрамы — знак моей власти над тобой. Не вздумай их удалить. — Никогда, Катце… — Рауль подполз и поцеловал его руку.* * *
…Ясону сразу же показалась странной реакция брокера на его расспросы о прошедшей операции. Да, Катце всегда был невозмутимым и замкнутым, но по едва заметным изменениям интонации, когда тот говорил по телефону после выхода из Киира, по застывшему лицу, когда Ясон его увидел, по блуждающему взгляду, несмотря на чёткость ответов — Минк понял, что тот испытал глубочайшее потрясение. Хорошо зная Меченого, он понимал, что расспросами ничего не добьётся. Попробовал задавать вопросы Раулю — и его реакция тоже удивила и встревожила Первого Консула. За деланной небрежностью ответов биотехнолога явно крылось трудно сдерживаемое напряжение. Словом, Ясон решил выяснить — что же такое произошло между этими двумя? От идеи подсадить кому-либо из них следящего «жучка» или прицепить скрытую видеокамеру он, поразмыслив, отказался. У любой скрытой камеры есть недостаток: ограниченная площадь обзора. Да и куда подсадить «жучка» — в машину Рауля? На его одежду? В телефон? Одежда меняется, вероятность того, что интересующее Ясона событие или разговор произойдёт в аэромобиле — тоже не очень велика. Кроме того, Ясон знал про маниакальную осторожность Катце. Тот постоянно носил с собой прибор, который сразу же извещал его о нахождении поблизости «жучка» или скрытой камеры. К тому же подслушивание их нынешних разговоров не объяснит Ясону — что произошло во время операции или после. Он должен добраться до первопричины, что бы там ни случилось. Минк принял решение обратиться к записям видеокамер слежения клиники Киира, которая вся была утыкана ими. В электронике Ясон был асом, и не только Катце многому научился у него, но и сам он немало приёмов перенял у брокера — в частности, как открывать самые защищённые сети и отыскивать в их недрах любые необходимые файлы. Конечно, будучи Первым Консулом Амой, он имел больше полномочий и уровней доступа, но не всё и не всегда решал уровень. Иногда нужно было добывать информацию, которая как раз и шифровалась для защиты от лиц с его возможностями доступа. Компьютер Ясона в Эос был оборудован устройством, которое могло восстанавливать и показывать даже удалённые с устройств файлы. Во время поездки на Аукцион Ясон продолжал прислушиваться и приглядываться к Раулю. Тот вёл себя, по видимости, как ни в чём не бывало, но Минка трудно было обмануть. Во всяком случае, это мог сделать не Ам. Потому в ночь после Аукциона, вернувшись в Эос, Ясон сказал Рики, что ему нужно поработать над подготовкой к следующему заседанию Синдиката, и чтобы ни он, ни Клайд не вздумали ему мешать. Устроился за компьютером и погрузился в процесс. Ясон работал долго. Цифры, цифры, коды, пароли доступов — ещё бы, ведь речь шла о Научном центре, где велись самые новейшие разработки в различных областях генетики, биологии и нейрокибернетики, которые могли иметь важное экономическое и даже политическое значение. Открытия лабораторий Киира всегда находились на пике научной мысли. Сделай Первый Консул официальный запрос — он без труда смог бы войти в эту сеть. Но он не хотел демонстрировать подозрительно пристальный интерес к происходящему в Центре, и чтобы скрыть следы своего нахождения в запретной зоне, приходилось применять сложные обходные пути. Особенно трудно было отыскать в этих дебрях именно записи с камер слежения, и конкретно доступ к записям из лаборатории Рауля. Его друг тщательно охранял свои тайны, но Ясон говорил себе, что сейчас это касается не его одного. Катце Первому Консулу отнюдь не чужой, и Блонди, как его босс, имеет право знать истину. Провозившись, он обошёл многоуровневую систему защиты и наконец, подобрался к хронометражу записей тех двух недель, что Катце провёл в лаборатории Рауля. Как и следовало ожидать, записи были стёрты, уничтожены. Это ещё больше уверило Ясона в том, что тут дело неладно. Зачем бы Раулю их удалять? Если речь шла о редком эксперименте, то в интересах биотехнолога было сохранить все подробности на случай, если понадобится повторить эту операцию. Наконец, Ясон установил подключение одновременно с восстановлением удалённых записей. Восстановление должно было продлиться несколько часов, потому он поставил режим скачивания и расшифровки и ушёл спать. Утром Блонди тщательно проверил ещё раз — не осталось ли в сети Киира следов его ночного проникновения в систему — как раз то, чем в своё время пренебрёг Катце и потому был сразу же вычислен Минком. Полученную в результате долгого скачивания и восстановления запись он скинул на флэшку, но просмотреть её решил на другом устройстве, у которого выхода в сеть не было. Выгнал Рики в Салон, а Клайда отправил на помощь другим фурнитурам, которые сегодня драили холл на одном из этажей башни. Сам закрылся у себя в кабинете и включил прозрачный планшет, вставил в него флэшку и погрузился в изучение удалённых записей с видеокамер лаборатории Рауля… Очень скоро они привели его в негодование. Ясон и представить себе не мог, что Рауль будет так измываться над Катце и унижать его. Он, конечно, знал, что у Рауля есть определённые садистские наклонности, но считал их нормальными для всех Блонди, облечённых большой властью и ещё большей ответственностью. Тем более они были объяснимы для биотехнолога, хирурга и нейрокорректора Амой, которому в его работе вообще не должно быть ведомо чувство жалости. Однако, отдавая ему Катце, Минк полагал, что речь идёт об обычной операции — пусть уникальной, но тем не менее, лишь об операции. Сейчас же, просматривая записи, он видел, что одной из главных причин для Рауля заграбастать Меченого — было сведение счётов. За пренебрежение его мнением по поводу сделки в Англии, а ещё желание унизить брокера, растоптать его достоинство. Ам действовал изощрённо, и даже для Ясона было очевидно, что эти методы жестоки и чрезмерны; сложность предстоящей операции не могла оправдать их. Несколько раз Ясон порывался выключить запись, отыскать Рауля и жёстко поговорить с ним. Каждый раз приходилось себе напоминать, что он видит удалённую запись, которую раздобыл незаконно и относительно которой ему полагается молчать. Ясон вспомнил, как не хотел Катце соглашаться на этот эксперимент, и как пришлось заставить его, потому что биотехнолог буквально выкрутил ему руки. Сейчас Минк говорил себе — знай он всё заранее — ни за что не отдал бы Раулю брокера. Однако запись следовало досмотреть, раз уж она была восстановлена. И вот Ясон увидел, как всё внезапно изменилось, когда доведённый издевательствами Рауля Катце дошёл до белого каления. Когда брокер огрел Ама микроскопом по затылку, Ясон готов был аплодировать рыжему от восхищения. А когда он досмотрел запись до конца, то в комнате можно было наблюдать редкостное зрелище, которое казалось невозможным себе представить в башне Эос: Первый Консул Амой Ясон Минк смеялся. — Браво, Катце! — сказал он.