Тайны Тёмного Лорда

      До окончания первого семестра оставались считанные дни, а по некоторым предметам занятия и вовсе прекратились. Большой зал было не узнать, так красиво он был украшен перед грядущим праздником. Профессор Дамблдор наколдовал огромную ель, и в воздухе царил приятный аромат свежей хвои. Украшено дерево было волшебными светящимися шарами, фонариками и фигурками факультетских животных. Ветки омелы и цветные шары висели по стенам, которые изменили свой цвет, стали серебристыми и белыми под стать сказочным ледяным дворцам. Здесь, а также в спальнях и во всех четырех гостиных было тепло, зато в пустых классах и коридорах стало очень холодно. Большая часть учеников собиралась провести каникулы дома, но некоторые, в том числе и Том Реддл, предпочли остаться. Родольфус попробовал было пригласить приятеля к себе, предварительно заручившись согласием родителей, но Том, поколебавшись какое-то время, все же вежливо отказался. На это у мальчика было несколько причин.       Не хотелось появляться в знатном доме в тех убогих мантиях, которые у него были. Не было никакого желания душевно сближаться с кем бы то ни было. И, наконец, Реддл хотел с пользой для себя провести эти каникулы. На предстоящие две недели у него уже имелись вполне четкие планы: Том собирался заниматься в библиотеке. Во всем огромном книжном хранилище Хогвартса был всего один библиотекарь, к тому же сквиб. Реддл с первых дней заметил пренебрежение, с которым многие студенты, особенно слизеринцы-старшекурсники, относились к мисс Сэд. Когда им нужна была та или иная книга, они, не желая терять свое время, не обращались к библиотекарю с просьбой принести необходимое, а просто призывали к себе манящими чарами требуемое издание. И, естественно, когда приходило время возвращать книгу, никто не заботился о том, чтобы поставить ее точно на то же место, а просто левитировал на более-менее свободную полку. Поэтому мисс Сэд было нелегко поддерживать здесь порядок и находить порой нужную книгу.       Во время одного из таких бесконечных мучительных разборов Реддл и застал уставшую хмурую библиотекаршу за два дня до Рождества. — Доброе утро, мисс Сэд! — вежливо поздоровался Том. — Здравствуй! — не поднимая головы от своих книг, безнадежным тоном отвечала библиотекарь. — Возьми сам, что тебе нужно, как вы это любите делать, а мне надо до праздника разобрать все это. Хотя скорее дракон трансфигурируется в ласкового пушистого кота, чем я успею закончить к сроку. И как это маглы умудряются обходиться без магии, ума не приложу. — Они управляются с этим по-своему и не намного дольше волшебников. — В самом деле? — с сомнением в голосе спросила мисс Сэд. — Да, поверьте мне. Если пожелаете, я даже могу рассказать вам, как они это делают. — Тебе-то откуда знать? А, впрочем, конечно, ты ведь из маглорожденных? — Я просто жил среди них! — поспешно отвечал Том, желая скрыть невольно прорывающееся раздражение. — А мой отец был магом! — Ладно-ладно! — примирительно сказала мисс Сэд. — Хотя с такими способностями тебе вовсе не стоит придавать значение своему происхождению.       Буквально за пару часов Том объяснил мисс Сэд, что такое каталоги и картотека и как ими пользоваться. А уже к обеду, благодаря тому что, Том искусно владел заклинаниями, все книги стояли на своих местах, для каждой из них была заведена карточка, а кроме того, появилась пара замечательных наколдованных самоходных стремянок, которые могли поднимать и опускать человека на нужную высоту, смотря где находилась книга. Так Реддл всего за полдня расположил к себе очередного нужного в данный момент человека, который, по расчетам Тома, должен был принести ему немало пользы. Мисс Сэд была просто в восторге и могла пойти на многое ради мальчишки-первокурсника, облегчившего ей жизнь. А Реддлу именно это и нужно было. Запретная секция манила его, а вовсе не по причине доброго нрава и бескорыстия оказал он услугу. Библиотекарь даже вступилась за слизеринца, когда в помещение вошел профессор Дамблдор и, оглядев пристальным взглядом ученика, спросил: — Мистер Реддл, даже зная ваше рвение к учебе, я все же пребываю в недоумении, что же могло привести студента в библиотеку, когда уже все занятия закончились и у всех учеников сейчас на уме только предстоящий праздник и грядущие каникулы? Говоря все это, профессор Дамблдор продолжал внимательно смотреть на Тома, не отрывая глаз от его лица. — Ах, профессор! — сразу же разразилась мисс Сэд пламенной тирадой. — Вам, право слово, не за что сердиться на Тома. Напротив, он сейчас достоин большой награды. Да! Я бы не глядя присудила ему пятьдесят, нет, семьдесят баллов, если бы только у меня была такая возможность. Видите ли, мистер Дамблдор, вы были необычайно добры ко мне, сквибу, пытаясь найти подходящее занятие и помочь кое-как вжиться в волшебный мир. Но даже такому понимающему и лояльному к сквибам и маглам колдуну нелегко понять того, кто не может колдовать и не владеет левитационными и манящими чарами. Зато мистер Реддл мне рассказал, как такую проблему решили магглы. Вот, посмотрите на картотеку, где точно указано местонахождение любой книги, а также на стремянки-самоходки, которые Том так любезно наколдовал для меня. — Ну, если все дело обстоит именно так, то мистер Реддл и в самом деле достоин награды. Думаю, даже восемьдесят очков можно присудить Слизерину за редкие для волшебников знания и двадцать за проявленное участие к сквибам и маглам. Я полагаю, что вся эта проделанная работа вполне достойна итогового реферата по магловедению. Кроме того, если мистер Реддл не возражает, — Дамблдор дружелюбно улыбнулся, — я сообщу об этом мисс Элли Бербидж, нашему преподавателю магловедения, которая как раз пишет учебник, а также мистеру Уизли из Отдела магловских изобретений при Министерстве магии. Вот вам наглядный пример того, как знания маглов могут послужить на пользу волшебникам. И стоит ли нам после этого задирать носы перед теми, кто отсутствие магических способностей прекрасно компенсирует умом и смекалкой? Мисс Сэд согласно кивнула, а Том опустил глаза в пол, чтобы скрыть торжество во взгляде. Удивительно, сколько такой пустяковый, по меркам Реддла, поступок мог принести пользы, позволяя убить сразу нескольких зайцев. Во-первых, хоть Дамблдора и нельзя было заставить забыть происшествие в запретной секции, но теперь в его глазах Том искупил свой поступок. Во-вторых, Реддл все же надеялся посмотреть книги по черной магии. Но эта надежда тут же оказалась разбита словами профессора. — Однако, мисс Сэд, я все же настаиваю, чтобы в запретной секции вы бы сами все устроили по тому же принципу, что и всю библиотеку. Негоже допускать хоть и столь блестящий, но еще очень юный ум к знаниям, которые могут оказаться пагубными, — тон Дамблдора при этих словах стал очень серьезным, а глаза не отрывались от Реддла.       Однако эта неудача все же не сильно расстроила Тома, хоть и вызвала досаду. Том получал практически неограниченный доступ ко всем остальным школьным книгам, так что даже учебники теперь практически не было нужды покупать, а сэкономленные деньги можно потратить на более приличные мантии и другие издания из «Флориш и Блоттс», которых не было в Хогвартсе, ну, или сохранить, чтобы в будущем обзавестись своей собственной ячейкой в банке Гринготтс. Это, в-третьих, Реддл знал, что она у него непременно появится, причем до окончания школы. Для него это был вопрос принципа, так как сейф служил доказательством не столько благосостояния, сколько принадлежности к волшебному миру как таковому. Четвертая причина, побудившая Тома предложить помощь, заключалась в громадном школьном архиве, где хранились данные обо все студентах, когда-либо учившихся в Хогвартсе. Большинству учеников и даже многим преподавателям до него не было никакого дела, но только не Реддлу.       Дело в том, что он уже несколько недель как искал сведения о своей семье. Том обошел вдоль и поперек Зал славы, где стояли кубки по квиддичу, кубки школы, когда-либо вручаемые лучшим ученикам, были вывешены именные медали за магические заслуги… Но нигде, ровным счетом нигде ни разу не упоминалась фамилия Реддл. Не было ее и в списке старост за последние пятьдесят лет. Посещая библиотеку, Том наткнулся на книгу «Волшебная знать. Священные двадцать восемь», в которой рассказывалось о самых древних чистокровных семьях. Пробежав глазами оглавление, Реддл с завистью обнаружил в ней фамилии многих учеников Слизерина, но не свою.       Одним словом, архив стал последней надеждой мальчика отыскать свои корни. Но и здесь две недели самых тщательных проверок не дали никаких результатов: Реддлов не было в числе учащихся Хогвартса, ни один из них по крайней мере в этой школе чародейства не учился. Были, конечно, еще две волшебные школы. Одна из них — Шармбатон, но она исключительно для девочек. Другая, Думстранг, была вообще за тридевять земель, и Том не без основания предполагал, что вряд ли его предки оттуда. Хотя при необходимости можно навести справки даже там, когда после окончания Хогвартса будет такая возможность. Но тот факт, что ни студенты и преподаватели, ни даже мастер волшебных палочек мистер Оливандер, так прекрасно помнивший всех своих клиентов, ничего о Реддлах не слышали, все больше склонял Тома к мысли, что отец его чародеем не был и не переступал порога волшебной школы. Но и о матери Том никаких сведений найти не мог, ведь он не знал, какую фамилию она носила в девичестве. Имя «Марволо», которым по воле умирающей нищенки его нарекли в честь деда по материнской линии, тоже не встречалось среди учеников Хогвартса за последние лет сто пятьдесят, хотя в отдаленные времена и было широко распространенным в знатных чистокровных семействах. Но ни один из этих волшебников в силу слишком большого отдаления во времени не мог приходиться ему дедом.       Закончив свои поиски, мальчик был просто ошеломлен и впал в горькое немое отчаяние. Как же так? Он сам волшебник, и очень сильный волшебник, а ни о матери, ни об отце нигде нет ни слуху ни духу! Неужели они были сквибами, которых отправили к маглам? С этой мыслью Том никак не хотел смириться, и она омрачала ему все существование. Даже замечательные в остальном зимние каникулы не могли ее побороть. Рождество это оказалось одним из лучших, что Реддлу доводилось встречать. Вечером для оставшихся в школе студентов был сделан настоящий веселый праздник. Преподаватели придумали для них разные конкурсы и забавы, дети пели и играли. Особый восторг вызвали волшебные хлопушки, из которых сначала вылетали просто кружочки конфетти, а потом какая-нибудь игрушка или вкусность. Естественно, что и праздничный пир ничуть не уступал тому, что традиционно бывал по случаю начала учебного года. Каждый ученик получал подарки от родных и друзей. Тому Родольфус прислал огромную коробку шоколадных бобов, а профессор Слизнорт, декан родного факультета, желая порадовать лучшего ученика, подарил Реддлу красивую темно-зеленую мантию с серебристой вышитой змеей на груди. Это одеяние оказалось как нельзя кстати, и Том с удовольствием надел его на праздник. Даже профессор Дамблдор после случая в библиотеке не обошел слизеринца вниманием и отправил ему плюшевую змейку, предварительно оживив ее и наделив способностью говорить. Реддл, не питавший особо теплых чувств к преподавателю трансфигурации, все же не мог не отметить его необычайное магическое мастерство, память и проницательность, которые подсказали, что мальчику, владеющему парселтангом, такой подарок придется по душе и развлечет его. Жаль только, что чары имели ограниченное время действия.       Да, Хогвартс и вправду становился Тому родным домом, и мальчик день ото дня все больше привязывался к нему. Однако отсутствие каких бы то ни было сведений о семье было своеобразной ложкой дегтя в этой огромной бочке меда. Тем не менее Том все же считал, что не потерял даром времени, что провел в библиотеке и в архиве. В конце концов, он получил более детальное и системное представление о разделах магии и ее возможностях, о том, какую еще информацию можно почерпнуть из ресурсов, бывших в его распоряжении, хотя доступа к запретной секции и книгам по темным искусствам у него пока еще не было. Очень интересной, а главное, полезной, показалась ему легилименция — область волшебства, позволяющая взаимодействовать с сознанием другого человека, хоть колдуна, хоть магла. Возможность с помощью заклинания «Легилеменс» проникать в чужую память и просматривать, как в калейдоскопе, картинки воспоминаний, умение одним волшебным словом «Обливиэйт» стереть ту или иную информацию в мозгу чародея… Том понял, что благодаря этим познаниям профессор Дамблдор и прочитал его мысли тогда в запретной секции. Благо, был и способ этому противостоять. Тут могла помочь окклюменция — специальный навык, позволяющий защищать свое сознание от любых попыток проникновения извне. Здесь не нужна была даже волшебная палочка, зато было необходимо умение в любой ситуации оставаться спокойным и не поддаваться эмоциям, а наоборот, холодно и методично концентрироваться только на тех воспоминаниях, которые хочешь показать и не стремишься делать из них тайну. А вот самое сокровенное надежно прятать под ними. К слову сказать, и легилименция, и окклюменция были достаточно сложны в исполнении и преподавали эти науки далеко не всем ученикам в Хогвартсе и не раньше шестого-седьмого курсов. А уж о самостоятельном их изучении и речи не шло. Однако Реддл все же решил дерзнуть. Его волшебная сила, упорство в достижении задуманного, а также природная замкнутость и привычка к скрытности сослужили хорошую службу. За две недели каникул Том вполне сносно освоил окклюменцию и продолжал совершенствоваться в ней, о чем профессор Дамблдор не преминул заметить, что, дескать, первокурсник достигает небывалых успехов в освоении, причем самостоятельном, довольно трудных областей магии. И сказано это было весьма серьезным, даже встревоженным тоном, так, что в похвале прекрасно читалось и порицание. — Что же ты так рьяно желаешь скрывать, Том? — спросил как-то декан Гриффиндора небрежным тоном, внимательно глядя на собеседника. — У любого человека найдется нечто такое, что он желал бы оставить при себе и не делать достоянием гласности, профессор. Ведь так? А вы, сэр, не сочтите за бестактность, к мыслям всех учеников проявляете такой интерес, или только мои думы так возбуждают ваше любопытство? — тут Реддл позволил себе легкую иронию. — Нет, Том, — чуть смутился профессор. — Здесь ты прав, а бестактным в данной ситуации можно назвать скорее меня. Однако, признаюсь, ты с первой встречи заинтриговал меня своим экстравагантным поведением. Кроме того, ты сирота, и я все равно хотел приглядеть за тобой. Из лучших побуждений, разумеется. — Охотно верю, сэр, — отвечал Реддл, но по голосу невозможно было определить, так ли это на самом деле. — Вы прекрасно угадали с подарком на Рождество. Благодарю. — Я подумал, что для змееуста это то, что нужно. Настоящих змей ведь в Хогвартсе не держат. Если хочешь, то я снова могу трансфигурировать эту милую игрушку в некое подобие питомца. — Нет, спасибо, профессор. Я, пожалуй, дождусь момента, когда смогу завести настоящую. — Ну, как пожелаешь. Том вдруг подумал, а что, если эта змейка будет рассказывать обо всех его делах тому, кто даровал ей жизнь, и потому без колебаний отказался. Тем временем каникулы закончились, и за пару дней до начала нового семестра студенты вернулись в школу. Сидя рядом с камином в подземной гостиной Слизерина, Том молча слушал рассказы Родольфуса о том, как поначалу весело он проводил каникулы дома, но аккурат под новый год пришло известие о кончине его прабабушки из Франции, Алисы Лестрейндж, которую он видел от силы раз в год или даже реже. И хотя большой печали эта новость у Дольфа не вызвала, но его огорчило, что все остальные каникулы оказались испорченными, так как семья, соблюдая приличия, надела траур. — Что? — изумился Реддл. — Разве волшебники умирают? — Конечно, умирают! — тут уже настала очередь Дольфа удивляться. — А кто тебе сказал обратное? Нет, мы, конечно, живем несколько дольше маглов, и старость у нас наступает позже. Но маги отнюдь не бессмертны, Том! Даже больше того, волшебник может временно или же навсегда лишиться своих сил в случае, например, сильного горя или нервного потрясения. Или если сам по каким-то причинам не захочет больше пользоваться магией. А еще колдуньи, когда бер… словом, готовятся стать матерью, то узнают о своем положении даже раньше магловок. У них случаются сбои магического потенциала разной степени интенсивности. Считается, что в эти моменты ребенок вбирает в себя волшебную силу матери и всех предков. И чем сильнее временный сбой, тем больше будет магический потенциал ребенка. Потому тут волшебницы не беспокоятся, скорее наоборот. Ты знаешь, когда у меня должен был появиться младший брат Рабастан, то мама порой даже простейшие заклинания сотворить не могла, а ведь она довольно сильная ведьма.       Болтовня Лестрейнджа, которой он с удовольствием, но без насмешек просвещал однокурсника, стала для Реддла откровением. «Значит, волшебники все же умирают, — думал он с отчаянием. — И никак не побороть этого врага — смерть. Нет, должен же быть какой-то способ! Любой. Хоть самая темная магия! Мне все равно, — мозг работал с лихорадочной быстротой. — Если волшебники умирают, то, может, мать умела колдовать? Ведь о Реддлах ничего найти не удалось. И никто ничего о них в волшебном мире не знает», — думал Том.       Реддл не знал, что всего через несколько дней судьбе самой будет угодно дать ответы на мучившие его вопросы.