Тайны Тёмного Лорда

      Прошло несколько дней, в течение которых Реддл неустанно думал о том, как лучше завести разговор с Еленой Когтевран о диадеме ее матери. Конечно, привидение неплохо относилось к нему все эти годы, хоть Том и был слизеринцем, а не когтевранцем. Встречаясь ненароком в коридорах Хогвартса, они всегда вежливо приветствовали друг друга. Все это, безусловно, было на руку Тому. Ум, которым, без сомнения, обладал школьный староста, вызывал уважение у Елены. Но при этом Реддл не был уверен, что привидение согласится что-нибудь поведать ему, раз уж до сих пор ничего не рассказало ни одному студенту со своего факультета. И все-таки Том не терял надежды, считая, что ум, приятные манеры, обходительность и умелая лесть сделают свое дело.       Дабы не вызывать лишних подозрений, он после некоторых раздумий решился прибегнуть к оборотному зелью, которое позволяло на некоторое время принять облик другого человека. Об этом снадобье, как и о многих других, он прочел в Запретной секции. Оно было довольно трудным в изготовлении. Да и сам процесс занимал много времени. Кроме того, основные компоненты для этого состава — шкура бумсланга и крылья златоглазок — были очень редкими, и к тому же, запрещенными. Однако, Реддла это не останавливало. Нужные ингредиенты ему не составило большого труда незаметно выкрасть из хранилища Слизнорта, а Выручай-комната, где он прятал книги, купленные в «Горбин и Бэркс», послужила бы подходящим местом, где можно было варить зелье без всяких опасений быть пойманным. Так, через месяц у Тома было все, что нужно. Для того чтобы поговорить с Еленой, он решил превратиться в Джона Патила — старосту Когтеврана, с которым, как неоднократно замечал Реддл, привидение весьма любезно беседовало.       Раздобыв незаметно два волоска с мантии Джона, Реддл улучил удобный момент, когда Елена была одна в подземелье с рукописями, и выпил оборотное зелье. После этого тело его сразу начало меняться: рост уменьшился так, что мантия стала стелиться по полу. В плечах Том, напротив, стал шире, и одежда оказалась тесна в груди. Черные, как смоль, волосы преобразились в русые, а бледная кожа поменяла свой оттенок на теплый персиковый. Прежде чем спускаться в подземелье, Том подогнал мантию по размеру, трансфигурировал зеленый галстук в синий. Спустившись после этого в комнату с рукописями, Том к своему удовольствию увидел там Серую даму. — Здравствуй, Джон! — поздоровалось привидение. — Добрый день, Елена! — Что привело тебя сюда? — поинтересовалась младшая Когтевран у мнимого старосты. — Знаете, Елена, я бы хотел подготовить по истории магии максимально подробный реферат о вашей матушке. — Ну, здесь ты и в самом деле найдешь много полезных сведений. — А вы, Елена, могли бы поделиться со мной чем-нибудь, о чем в манускриптах наверняка не написано? Привидение слегка усмехнулось. — Ты талантливый студент, Джон. Что же тебе хотелось узнать? — дружелюбно спросил призрак. — Елена, с того времени как ваша матушка скончалась от тяжелой болезни, никому ничего не известно о ее диадеме. А ведь это величайшая реликвия и ценный исторический и магический артефакт, к тому же обладающий чудесным свойством прибавления ума тому, кто его носит. Однако, в доме вашей матери он обнаружен не был. Может быть, вам что-то известно о том, куда могла подеваться диадема? Честное слово, тот, кто сумеет разгадать эту загадку… — Боюсь, что ничем не могу помочь! — холодно и несколько резко оборвала Елена речь Джона-Тома. Она не могла покраснеть, но ее полупрозрачное лицо несколько помутнело, и стало ясно, что Серая дама сердится. — Но почему? — воскликнул ее собеседник. — Не ты первый и, скорее всего, не ты последний, кто домогается диадемы за эту тысячу лет. И всегда одни и те же слова, так что уши уже давно вянут. Неужели нельзя придумать более остроумных аргументов? Все почему-то считают, что я обязана поведать свою и материну тайну, что я непременно должна оказать кому-то услугу. А с какой стати вообще? Услышав эту тираду, Реддл понял, что Елене действительно что-то известно, но сейчас она вряд ли расскажет. Поэтому не имело никакого смысла разговаривать с ней и дальше, тем более, что действие оборотного зелья по подсчетам Тома скоро должно было завершиться. Чужую личину оно позволяло сохранять в течение часа, а потом требовалась новая порция. — Ну, что же, Елена, прошу простить меня за то, что полез не в свое дело. У меня действительно не было никаких прав расспрашивать вас о семейной реликвии. Давайте забудем этот разговор, словно его и не было. «Ну, конечно, иначе потом начнет что-нибудь высказывать настоящему Патилу!» — подумал Реддл. — Надеюсь, вы будете относиться ко мне с прежней благосклонностью? В противном случае вы меня очень опечалите. — Ну что ты, Джон! — улыбнулось привидение. — После таких любезных извинений просто невозможно сердится дальше! — Благодарю вас! Ну, а сейчас мне, пожалуй, пора возвращаться! — Да, конечно! Всего доброго! — попрощалась Елена, полетела к стене и исчезла в ней.       Как только Реддл остался один, то сразу же устремился вон из комнаты с манускриптами, быстро миновал пустую гостиную Когтеврана и, выйдя в коридор, обнаружил, что опять принял свой прежний облик. Том вернул первоначальный вид своей одежде и как ни в чем не бывало отправился в свои подземелья, размышляя о том, как же узнать о диадеме. Отказываться от задуманного он, естественно, не собирался. После некоторых размышлений он пришел к выводу, что хорошо бы оказать Серой даме какую-нибудь важную услугу, и тогда Елена, может, что-то и расскажет. С этого времени Реддл старался как можно чаще, словно невзначай, пересекаться с привидением и, по возможности, следовать за ним. И тут ему довольно скоро снова повезло, случай действительно представился.       Полупрозрачная женская фигура легко и бесшумно плыла над полом по одному из длинных коридоров Хогвартса. Уже настал поздний вечер, и студенты разошлись по спальням. Елена полагала, что находится здесь совсем одна, но это было не так. Наложив на себя мощное дезилюминационное заклинание, Том Реддл следовал за ней и зорко наблюдал за каждым движением призрака. Вдруг Елена остановилась, словно что-то ее насторожило. В следующую секунду слизеринец понял, что у такого поведения было серьезное основание. Из боковой стены быстро вынырнуло другое привидение — страшный мужчина с хмурым лицом, носящий на плечах цепи и вериги. В нем Реддл сразу же узнал Кровавого барона, который стремглав бросился догонять призрака факультета Когтевран. — Елена, — послышался его низкий грубый голос. — Елена, подожди, прошу тебя! — тон барона стал умоляющим. — Оставь меня, барон! — коротко отрезала молодая женщина и бросилась прочь. Однако Кровавый барон преградил ей путь. — Нам нужно поговорить, Елена! — просило привидение. — Нам не о чем с тобой говорить, барон! — строго отвечала она. — После всего, что ты сделал со мной… — Она распахнула призрачный плащ и указала на грудь, где виднелась глубокая ножевая рана, из которой текла полупрозрачная серебристая кровь. — Я виноват, очень виноват перед тобой, Елена! — с чувством воскликнул барон. — Но ты просто свела меня с ума своей жестокостью, и я даже не понимал, что делал в тот момент… — Ты еще смеешь оправдываться, барон? — презрительно фыркнула младшая Когтевран. — Впрочем, у тебя всегда был бешеный темперамент, и именно из-за него я всегда отвергала твои ухаживания. — Прости меня, ведь с тех пор, как убил тебя, а затем и себя, я не знаю покоя от угрызений совести. Потому уже тысячу лет ношу на себе эти цепи в знак горького и глубокого раскаяния. Неужели я так и не заслужил твоего прощения и… и любви? — Да как ты смеешь говорить об этом, окаянный? Ты достоин своей незавидной участи, и я скажу только: «Поделом тебе!» — Елена, мы все равно должны быть вместе! — в призрачных глазах было отчаяние вперемешку с безумием, и стало совершенно очевидно, что барон вот-вот потеряет рассудок. — Не говори глупостей, барон! — со страхом отвечало привидение. — Я никогда не буду с тобой! И перестань уже докучать мне своими признаниями и бесполезными мольбами о прощении. Во время всего этого разговора невидимый Реддл находился всего в нескольких шагах от этих двоих и внимательно ловил каждое сказанное слово. В его голове молнией пронеслась мысль: сейчас или никогда. Он быстро наколдовал защитную сферу и, направив волшебную палочку на Кровавого барона, четко произнес непростительное, но крайне мощное заклинание: «Империо!» Эффект сказался моментально: глаза барона сделались покорными и бессмысленными. Реддл снял с себя дезилюминационные чары и обратился к призраку-мужчине. — Барон, мисс Когтевран, кажется, ясно дала тебе понять, что не желает иметь с тобой ничего общего. А кроме того, твое общество ей сильно неприятно. — Да, Том, — покорно ответило привидение, опустив голову. — Не советую тебе быть таким назойливым и докучать ей! — при этом Реддл легко и грациозно поклонился Елене. — Оставь ее в покое! — Хорошо! — Ну, вот и отлично! — усмехнулся слизеринец. — А теперь, дорогой барон, будьте так добры и избавьте нас от своего присутствия. Призрак, будучи под действием заклятья, в ответ только согласно кивнул и улетел сквозь стену из коридора. — Благодарю тебя, Том! — заговорила Елена, и Реддл безошибочно распознал в этих словах самую глубокую признательность. — Не думала, что в Хогвартсе найдется человек, который захочет и сможет урезонить Кровавого барона. — Не стоит благодарности! — любезно проговорил Реддл. — Будьте уверены, Елена, он больше не станет вас преследовать. — Мало того, что этот страшный человек убил меня во цвете лет, так еще и после смерти не давал покоя. Хорошо, что еще не перевелись такие вот рыцари и галантные кавалеры. Реддл внутренне торжествовал, потому как ему полностью удалось войти в доверие к призраку, а значит, была надежда узнать, что стало с диадемой ее матери. Однако внешне Том никак не проявлял своих чувств, и вообще сейчас, как и всегда, глядя на его лицо, вряд ли можно было догадаться, о чем он думает. — Но почему же он вас убил, Елена? — хорошо изображая недоумение и сочувствие, поинтересовался Реддл. «Надо вывести ее на откровенный разговор!» — размышлял он. — «Может, тогда и про диадему что-нибудь расскажет». — Ах, Том, — начала Елена, которой, похоже, приятно было ответить на вопрос, ведь ей его еще никто не задавал. — Барон несколько лет докучал мне своими ухаживаниями, а я их отвергала. Знаешь, такой нрав, как у него, был мне совсем не по вкусу. — Понимаю! — ответил Том. — А когда я скрывалась в лесах Албании, моя мать попросила его разыскать меня, потому как знала, что он любил меня. Она тогда сильно заболела и хотела видеть меня перед смертью, хоть и были у нее причины сердиться на меня. — В самом деле? За что же она могла на вас сердиться, Елена, и почему вы скрывались от нее в лесах Албании? Привидение замолчало, видимо, собираясь с мыслями. Реддл не мешал и терпеливо дожидался, когда призрак снова заговорит. Кроме того, Том заметил, что лицо у нее немного помутнело от смущения. — Ты, наверное, не поймешь, Том, какого это — быть дочерью великой волшебницы и основательницы Хогвартса, — начала она. — У меня не было ее силы и талантов, и я всегда была в ее тени, а так хотелось сравняться с ней. Эта мысль не шла у меня из головы, и не было силы совладать с этим желанием. А мать носила диадему, которая прибавляет ума, и которую она сама и заколдовала своим мастерством. — И тогда вы взяли диадему и скрылись с ней в лесах Албании, так? Прекрасно вас понимаю! И вас, и ваш поступок, — закончил Реддл рассказ своей собеседницы. — Да, — ответила она. — Диадема и сейчас там, в лесу в дупле дерева спрятана. Да что там спрятана! Простых, но мощных и искусно наложенных манящих чар будет вполне достаточно, чтобы призвать ее. Ах, Том, ты ведь первый человек, которому я об этом рассказала. Даже не знаю, как такое вышло, но что сделано, то сделано. Да и, как ни странно, я не волнуюсь, потому что доверяю тебе. После того, что ты для меня сделал… Думаю, диадема будет тебе достойной наградой. Об одном только прошу: если ты решишь сделать факт ее обнаружение достоянием магической общественности, то во всей этой сенсации ни в коем случае не упоминай моего имени. Я не хочу прослыть воровкой и предательницей матери. — Будьте спокойны, Елена! Ваше доброе имя не пострадает. Да и не собираюсь я обнародовать находку. К чему? Чтобы ее лишиться? Ведь и вы до сего дня хранили тайну. — А знаешь, Том, — заговорила повеселевшая Елена, — тебе нет большой нужды носить диадему, потому что своего ума не занимать. — Потому и хочется обрести еще, ведь такова уж природа ума, что чем больше его имеешь, тем больше недостает. — Моя матушка — и та не сказала бы лучше! Но, Том, не пора ли тебе вернуться в свои подземелья? Час уже поздний. — Ну, разумеется, приятно, что вы беспокоитесь за меня. Но не волнуйтесь, дезилюминационное заклинание меня еще никогда не подводило. — В таком случае, доброй ночи, Том! — Доброй ночи, Елена!       Реддл не помнил, как оказался в постели, но как обычно в подобной ситуации, долго не мог уснуть от охватившей его эйфории. Ведь теперь ему одному была известна тайна, где все эти столетия хранилась утраченная диадема, и завладеть ею — лишь вопрос времени. Сразу после окончания Хогвартса можно будет туда отправиться. И можно не сомневаться, что какие-то несколько месяцев это сокровище никуда не денется и спокойно дождется его.       Реддл чувствовал, как горят его щеки. Если бы не было темно, то соседи по спальне — Родольфус и Абраксас — непременно бы увидели этот странный и такой непривычный румянец и блеск в темно-серых глазах. Но, увидев, не обрадовались бы, а задрожали от страха.