Тайны Тёмного Лорда

      Теплое майское солнце заливало светом газон древнейшего поместья Блэков, где готовились отметить свадьбу старшей дочери семьи — Беллатрисы. То и дело раздавались хлопки трансгрессии. Прилетали порталы, принося очередного гостя. Кто-то из приглашенных прибывал в каретах, запряженных фестралами. Но хоть волшебники и выбирали разные способы явиться на торжество, все они без исключения составляли цвет магической Британии. О бале, который по такому случаю давали Блэки и Крэббы, говорили уже давно и много. Оказавшись на газоне, гости, одетые в праздничные мантии, спешили на широкое парадное крыльцо родового замка с тремя этажами и двумя высокими башнями. Украшений же на стенах было самый минимум: только на крыльце стояли статуи Мерлина, Морганы и Слизерина, да на стенах первого этажа имелись барельефы с изображениями выдающихся магов и чародеек всех времен. Окна в форме арок, в том числе и на верхушках башен, горделиво и свысока взирали на округу. Богатый, чопорный дом, надменный, как и его хозяева. Почти с десяток домовых эльфов сновали между беседками для гостей, а они, в свою очередь, спешили сперва в дом. Волдеморт и Лестрейндж прибыли одновременно, трансгрессировав прямо на первую ступеньку крыльца. В огромном холле гостей встречали Сигнус и Друэлла, а Крэбб сидел в стороне с уже прибывшими Гойлом, Розье и Малфоем, которые как раз говорили ему подобающие случаю слова поздравлений, однако по глазам и улыбкам чародеев сразу можно было сказать, что они вовсе не в восторге от такого союза. Большинство полагало, что не только чистокровная, но и красивая девица, к тому же сильная и талантливая чародейка достойна куда лучшей доли, тем более, что некоторые из них прочили девушку за себя или за сыновей, но получили от Сигнуса отказ. Волдеморт привычно облачился в парадную атласную мантию со скромной изящной серебристой вышивкой, но ткань, как и всегда была черна словно вороново крыло. Родольфус же остался верен сочетанию темно-зеленого и салатового цветов, которые очень шли к его каштановым волосам. Церемонно поприветствовав чету Блэков и поцеловав руку хозяйки, Лестрейндж счел себя свободным от формальностей и заговорил более вольным тоном, ведь с супругами был знаком не первый день, в Хогвартсе на одном курсе учился. — Дру, дорогая, я сгораю от нетерпения! Когда же ты представишь нас своей очаровательной дочери? Ведь я один из немногих, кто до сих пор еще не удостоился этой чести. — Непременно, Дольф! — с улыбкой отвечала Друэлла, хотя в глазах ее была плохо скрытая печаль. — Эльфы как раз заканчивают ее туалет, и с ними Вальпурга. С минуты на минуту она спустится в гостиную, и я познакомлю вас. Что до Сигнуса, то он все свое внимание сосредоточил на Волдеморте, перед которым просто рассыпался в любезностях и льстивых дифирамбах. — Ах, милорд, счастливая мысль ответить на наше приглашение согласием и пожаловать в наш дом! Большая радость, что такой чародей как вы, оказал нам эту честь! А ты, Дольф, настоящий проныра! — обратился он уже к Родольфусу. — И когда успел расположить к себе гостя? Милорд, не сомневаюсь, что моя дочь Беллатриса будет также в восторге… А вот, кстати, и она! Волдеморт и Родольфус повернули головы и увидели, как по широкой лестнице спускается красивая величавая девушка лет восемнадцати. Ростом она была выше среднего, но не настолько, чтобы это бросалось в глаза. От матери Белла унаследовала длинные густые кудрявые волосы, которые были убраны назад и каскадом спадали на спину из-под бриллиантовой диадемы. И это, пожалуй, все, что досталось ей от Друэллы. В остальном она была настоящая Блэк. Блестящие кудри чернели, точно ночь; холеная, приятная даже на вид кожа, казалась особенно смуглой на фоне белого атласного подвенечного платья. Трудно было найти более стройную, к тому же затянутую в корсет талию, а вышитый корсаж обрисовывал высокую упругую грудь. Лицо ее имело овальную форму и классические черты. Черные брови резко взлетали от переносицы к вискам над большими темно-карими глазами в обрамлении длинных густых ресниц. Впечатление о девушке портили только тяжелые, как у отца и бабушки, веки, гордо вздернутый подбородок да надменно-презрительное выражение лица. Все это придавало ее красоте суровый, даже воинственный вид. На плечах у нее лежала белая мантия, шлейф которой стелился по полу. «Да, — подумал Волдеморт, окинув ее пристальными взглядом с головы до ног. — Имя под стать твоему облику, а вот что у тебя в голове, воительница? Сейчас узнаем!» С этими мыслями Волдеморт достал волшебную палочку и невербально прибегнул к легилименции, причем так, что девушка об этом и не подозревала.

***

Беллатриса примерно в том же возрасте, что и сейчас, но не в свадебном платье, а в обычной домашней мантии сидит на одном из диванов в гостиной, где она находилась теперь, о чем-то глубоко задумавшись. Хлопок трансгрессии, и слова домашнего эльфа нарушают тишину. — Мисс Блэк, — пропищал один из домовых эльфов. — Пожаловала госпожа Элладора, хочет видеть хозяина Сигнуса и молодую хозяйку мисс Беллатрису. — Я встречу ее! — воскликнула Белла, быстро встала с дивана и вышла в холл навстречу гостье. Одновременно с ней туда спустился и Сигнус. — Здравствуйте, матушка! — почтительно, но слегка холодно поприветствовал даму сын. — Добрый день, сын мой! — небрежно обронила она и повернулась к Беллатрисе. — Бабушка Элладора! — искренно улыбнулась девушка и подставила лоб для поцелуя. — Здравствуй, моя дорогая! — мягко проговорила строгая дама, и лицо ее сделалось очень довольным. — Ну, как поживает моя дорогая старшенькая внучка? — начала расспрашивать Элладора. — Тебе ведь наверняка есть чем меня порадовать, а? — Все замечательно! В очередной раз закончила учебный год с высшими баллами. Даже директор Дамблдор не имел ничего против того, чтобы объявить меня лучшей ученицей курса. А вчера я получила письмо из Хогвартса и значок старосты всей школы! — Беллатриса не скрывала торжества. — Весьма похвально, моя дорогая! Вы двое, Нарцисса и ты, всегда меня радуете. А ты в особенности! Андромеда, правда, порой сильно тревожит из-за своего общения с маглокровками. Подумать только, Блэк — и в Пуффендуе! Даром хоть Меда и староста, но в такой дыре. Зато моя старшенькая внученька превзошла все ожидания, сделав то, чего не смог ее дорогой отец! — Матушка, прошу вас! — вспыхнул Сигнус. — Сигнус, дорогой, имей же мужество признать, что дочь намного превзошла тебя в волшебных науках и искусствах, заслуженно став первой ученицей и старостой. Как отца, тебя бы это должно радовать. Однако по лицу Сигнуса, позеленевшего от злости, было не заметно, что он хоть немного радуется успехам дочери. — А еще наша Белла слывет чуть ли не первой невестой даже среди теперешних благородных девиц. Оно и понятно: красавица с благородными манерами, чудесно воспитанная, верная нашим убеждениям и чистоте крови, умница и кладезь талантов! — продолжала воодушевленно нахваливать любимую внучку Элладора. — Да, — подтвердил Сигнус, на этот раз без тени недовольства на лице. — И пожирательница мужских сердец, как ее прозвали некоторые наши молодые люди, которые впали в отчаяние, не сумев добиться ее благосклонности. — Надеюсь, ты найдешь ей приличную партию, Сигнус! — твердым голосом проговорила дама. — Уверяю тебя, Беллатриса, как, впрочем, и Андромеда с Нарциссой, достойны самой лучшей доли. — Непременно, матушка! Можете не сомневаться, что брак Беллы будет выгодным для нашей семьи. — И счастливым тоже! — не терпящем возражений тоном добавила Элладора. — Любой чародей, кто захочет посвататься к твоим дочерям, должен обладать вкусами и привычками, которые были бы порукой счастья для наших милых девочек. Сцена переменилась, и вот уже перед Волдемортом до боли знакомые школьные коридоры, по которым и шла Беллатриса, держа в руках волшебную палочку. По всей видимости, отбой уже прозвенел, и все студенты находились в гостиных и спальнях своих факультетов. Ну а староста проверяла коридоры. Вдруг в одном из них Белла заметила тень и поняла, что впереди кто-то есть. «Кто-нибудь из факультетских старост?» — пронеслось у нее в голове. Подойдя поближе, студентка увидела парня, который стоял к ней спиной, и узнала старосту Пуффендуя Тэда Тонкса. И похоже, юноша был не один. Он обнимал какую-то девчонку и целовал ее в губы. Оба из этой парочки были столь увлечены друг другом, что не услышали звука шагов. — Спокойной ночи, Меда! — ласково проговорил Тонкс. — Спокойной ночи, Тэд! Когда Беллатриса услышала имя, произнесенное старостой Пуффендуя, то не поверила своим ушам. Однако, когда узнала голос своей сестры, сомневаться уже не приходилось. — Оставь в покое мою сестру, мерзкий грязнокровка! — от злости и возмущения голос Беллы срывался. — Да как ты посмел, поганое отродье, близко к ней подойти и прикасаться своими лапами! — Успокойся, Белла! — спокойно возразила Андромеда. — Успокоиться?! Да ты что вообще себе такое позволяешь? Ведешь себя как какая-нибудь… — Белла, ну не все же такие неприступные недотроги как ты! — попробовала было отшутиться средняя Блэк. — Раз уж так получилось, то я признаюсь, что мы с Тэдом вот уже год встречаемся, с того самого дня, как нас назначили старостами Пуффендуя. — Да ты в своем уме, Меда? Как ты можешь встречаться с этим… с этим… Ну да, общение с отребьем на тебя весьма дурно влияет! — Я полагаю, Андромеда в праве сама решать, с кем ей общаться! — заговорил молчавший все это время Тэд. — А с тобой я вообще не желаю разговаривать, мнение твое мне безразлично, а слова — пустой звук! Ну держись, Тонкс! Не пройдет и нескольких дней, и ты вылетишь из школы как пробка! — И за какой же такой проступок! — иронизировал Тонкс. — Мои родители и их друзья, члены Попечительского совета школы, найдут за какой! — Тэд, — вмешалась Андромеда. — Прошу тебя, иди к себе. С Беллатрисой я сама поговорю. — Ты уверена? — засомневался парень. — Вполне! — Да, избавь уже нас от своего присутствия! Исчезни! — снова взъярилась старшая Блэк. — До завтра, Меда! — попрощался Тэд и пошел по коридору к спальням мальчиков. Девушки молча провожали его глазами. Андромеда — ласково и тепло, Беллатриса — с ненавистью и злобой. — Меда, ты совсем с ума сошла! — заговорила Белла уже более спокойно. — Разве можно так наплевательски относиться к своей репутации? Если бы тебя увидела не я, а кто-то другой, что бы тогда о тебе подумали? И какой порядочный чистокровный волшебник посватается к тебе в таком случае? — Белла, дорогая, мне не важно, что обо мне подумают чистокровные волшебники нашего круга, и будут ли они ко мне свататься. Ведь я все равно выйду замуж не за них, а за Тэда, и только за него! — тихо, но твердо отвечала Андромеда. — Не говори ерунды! — теперь уже голос старшей сестры звучал испуганно. — Напротив, ради своего же блага ты должна расстаться с ним как можно скорее! — Нет, потому что я люблю его! — воскликнула Андромеда. — Замолчи! — голос Беллатрисы сорвался на визг. — Выходи замуж за любого чистокровного мага на свой выбор, но своего круга и своей закваски! Какая разница? — Ты так говоришь, потому что сама холодная ледышка, которая еще никого не любила. И все эти спесивые волшебники нашего круга, полагающие, что их чистая кровь дает им право задирать перед другими нос, уж точно не моя закваска! В Пуффендуе много волшебников из маглов, которые ничуть не хуже, смею сказать, даже лучше иных надменных чистокровных! В самом деле, чего у Тэда нет такого, что есть у них, кроме этой пресловутой чистой крови, груды золотых галеонов в Гринготтсе да дикой спеси? — Меда, ну что ты такое говоришь! — Белла резко встряхнула сестру за плечи, а потом вдруг обняла и стала гладить по голове и волосам, таким же пышным, как и у нее, только темно-каштанового, как у матери, цвета. — Как же дурно повлиял на тебя Пуффендуй, подумать только! Ты хоть понимаешь, что если и дальше станешь общаться с этим непутевым, то тебя прогонят из семьи, твое имя выжгут с родословного древа! Ты назвала меня никого нелюбящей ледышкой, но Меда, а ты сама неужели не любишь, ну ладно нашего сумасбродного отца, но хотя бы мать, меня и Нарциссу? Неужели какой-то шелудивый грязнокровка тебе настолько дорог, что ты готова отказаться от нас? При этих словах глаза Андромеды наполнились слезами, а голос задрожал. — Что ты, Белла, я вас очень люблю! И от вас не откажусь, если вы сами от меня не отвернетесь. А на наш знаменитый гобелен мне наплевать. Но я все же не могу понять, Белла, как ты, такая гордая и своенравная, позволишь другим людям, пусть даже и родителям, выбирать себе мужа, принимать за тебя решения? Как ты сможешь покориться чужому, навязанному тебе человеку, который, к тому же, с большой долей вероятности будет не столь умен и талантлив, как ты, учитывая твой магический потенциал? Старшая сестра при этих словах только рассмеялась. — Меда, дорогая, ну кто тебе сказал, что я собираюсь кому-то покоряться, даже выйдя замуж? Конечно, пусть мой муж считает себя главой семьи, ради Мерлина. Но я, в таком случае, шея, которая куда повернет, туда голова и смотрит, особенно если мозгов в ней не так уж и много. Так что меня мало волнует, кого из сокурсников отец выберет мне в мужья. Любого из них я сумею укротить. Хотя знаешь, Меда, — тут голос Беллатрисы смягчился, а взгляд стал по-девичьи мечтательным, — если бы мне встретился действительно великий чародей, умный, неординаный, верный нашим чистокровным идеалам и готовый их отстаивать, виртуозно владеющий магией… не то что все эти серые мыши, похожие одна на другую, такой волшебник, до чьего уровня можно было бы тянуться, то вот ему я бы с удовольствием покорилась и сдалась! — Бэлла, неужели тебе и вправду все равно! — изумилась Андромеда. — Скажи, ты вышла бы даже, например, за Амикуса Крэбба? — За Крэбба? — презрительно фыркнула чародейка. — А при чем здесь этот старый пень с дурным нравом и скверными манерами? — А при том, что именно за него отец хочет выдать меня! — воскликнула, не сдержавшись, Андромеда. — Не может быть! — ответила потрясенная Белла. — Может! Отец вчера прислал мне сову. Он писал, что в эти пасхальные каникулы будет объявлена помолвка, а уже летом свадьба. Мне ведь зимой уже исполнилось семнадцать лет, я совершеннолетняя, так что и у отца, и у Крэбба развязаны руки. Но я не хочу и не буду им подчиняться, что бы за этим ни последовало. — Андромеда заплакала, но в ее больших карих глазах была решимость. — Да как он посмел! — вскричала Белла и снова принялась успокаивать сестру. — Не расстраивайся, дорогая, мы что-нибудь придумаем. Никто не заставит тебя выходить замуж за это жалкое ничтожество. Да, мы непременно, как только приедем домой, поговорим с бабушкой Элладорой. Вряд ли она в курсе этих планов. Она умеет влиять на нашего дорогого сумасбродного отца и обязательно его образумит. Уверяю, у тебя будет достойный чистокровный супруг! — Не надо мне никакого благородного чистокровного супруга! — всхлипывала Андромеда. — Надо, надо! Все будет хорошо! — повторяла Белла. Однако планам старшей мисс Блэк не суждено было сбыться. Прямо перед Пасхой строгая и чопорная законодательница зал сильно простудилась, болезнь быстро перешла в легкие, и даже лучшие целители из больницы св. Мунго ничего не смогли сделать, так что разговор Беллатрисы с бабкой, жестоко и собственноручно расправлявшейся с эльфами, но обожавшей чистокровных внучек (если те вели себя благоразумно, разумеется), никак не мог состояться. Беллатриса попробовала было поговорить с матерью, но Друэлла сама не знала, что делать, и плакала от бессилия, от того, что дочери, похоже, придется повторить ее судьбу. Андромеда же, напротив, вела себя на удивление спокойно. Старшая сестра пробовала всячески убедить ее, что, дескать, и этого цербера вполне можно приручить, если хорошенько за него взяться… Андромеда лишь согласно кивала, и Беллатриса расценила это странное поведение как решение покориться обстоятельствам. Потому следующее событие стало для всего семейства настоящим шоком: в самый день помолвки Андромеда сбежала. Когда утром она не спустилась к завтраку, Сигнус послал домового эльфа разбудить дочь, но ее комната оказалась пустой. Разумеется, отец не доверял ее мнимой покорности и на всякий случай решил позаимствовать у нее волшебную палочку до окончания обряда обручения. Но Андромеда руками, как настоящая магла, разорвала простынь и пододеяльник на своей кровати, сделала из них длинную связку и, закрепив ее на оконной раме, спустилась по ней вниз прямо на цветочную клумбу. Скорее всего, потом она пересекла сад и перелезла через ограду. Девушка даже решилась пожертвовать волшебной палочкой, которая служила ей с одиннадцатилетнего возраста. Правда, такую потерю было не так сложно восстановить, наведавшись в магазин мистера Олливандера и потратив еще какое-то время на то, чтобы объездить новую палочку. Конечно же, разразился грандиозный скандал, когда невеста сбежала в день помолвки, а Сигнус, разумеется, счел себя глубоко оскорбленным и опозоренным. Через пару недель страсти немного поутихли, и отец семейства велел своей старшей дочери Беллатрисе явиться к нему в кабинет для серьезного разговора. Когда она поудобнее уселась в кресле, Сигнус смерил ее строгим взглядом и недовольно произнес. — Чистое наказание с вами, тремя негодницами! — Если вы об Андромеде, то мы с Нарциссой здесь ни при чем. — Так-таки и не при чем? А, впрочем, неважно! После того как я лично в вашем присутствии выжег ее имя с родового древа, она для нас больше не существует! Если узнаю, что кто-нибудь из вас видится с ней или общается каким-то другим способом, поддерживает связь… — Я не меньше вас, отец, привержена идеалам чистой крови и намерена соблюдать все традиции нашей семьи. После того, что учинила Андромеда, она мне больше не сестра! — жестко отвечала Беллатриса, а щеки ее вспыхнули. Если побег она еще могла понять, учитывая все обстоятельства, то брак с грязнокровкой… Здесь волшебница чувствовала такой же стыд, что и ее отец. Она не могла простить этого сестре, теперь уже бывшей. — Похвально, что хоть в этом я могу быть тобой довольным! — Но, Андромеда, возможно, не разочаровала бы нас, если бы вы, отец, нашли ей более достойного жениха! — слукавила Белла. — Неужели на ее руку не нашлось другого претендента, кроме Крэбба? — А вот это уже не твое дело, чем руководствуются родители, когда выбирают пару своему ребенку. Беллатриса кивнула, но не как послушная дочь, а как противник, готовый возражать. — В самом деле? Помнится, бабушка Элладора говорила иное, да и другим моим однокурсникам со Слизерина была дана свобода выбирать себе спутника жизни. В пределах разумного, разумеется! — улыбнулась Белла. Сигнус в ответ на это ничего не сказал, а заговорил совсем о другом. — Твоя сестра опозорила всю нашу семью, и мы обязаны любой ценой смыть это пятно с нашего доброго имени! — Но каким же образом, и при чем здесь я? — Амикус, мой давний почти друг, чувствует себя крайне уязвленным от того, что я обещал отдать ему в жены свою дочь и поневоле не смог сдержать данное слово. Думаю, он не станет возражать, если вместо одной из сестер Блэк женится на другой. — Очень мило! — фыркнула Беллатриса. — Шутить вы не умеете! — А я и не собираюсь шутить. Или честь семьи для тебя пустой звук, как и для бывшей сестры? — Кроме Крэбба есть много других чистокровных магов, которые почтут за честь брак со мной. А за эту грубую и глупую скотину я, как и Меда, не пойду! Всему есть предел! — Пойдешь! — вскричал Сигнус. — Еще как пойдешь! А будешь противиться — выжгу с родословного древа. Ты с самого первого дня своей жизни приносила мне одни разочарования. Я ждал сына, наследника древнего имени Блэков, а твоя мать в качестве первенца посмела родить девчонку! Да и потом оказалась неспособной исполнить свою главную обязанность. Еще и моя мать была просто без ума и от тебя, и от твоих сестер! — Сигнус больше обращался к самому себе, чем к собеседнице. — Сам я никогда не слышал от гордой и чванливой Элладоры Блэк ни одной похвалы, ни одного благосклонного слова с того самого дня, когда началась моя учеба в Хогвартсе. И все только за то, что стал вторым, а не первым учеником! Зато, когда ты закончила первый курс, что тут было! Беллатриса то, Беллатриса это! — Так, значит, вы просто хотите поквитаться со мной за все! — Да, хочу! А почему, собственно, нет, раз уж появилась такая возможность! Выбирай: позорное изгнание из семьи, после которого тебе светит союз разве что с каким-нибудь полукровкой. — Белла скривилась, потому как это никак не укладывалось в ее систему ценностей, в соответствии с которыми она была воспитана. — Или брак с Крэббом! Пока Сигнус разговаривал с дочерью, он машинально перебирал страницы справочника «Волшебная знать. Священные двадцать восемь», который был одной из его настольных книг. А предъявив Беллатрисе свой ультиматум, решительно закрыл фолиант, и звук этот показался девушке щелчком захлопнувшегося капкана или клетки, вырваться из которой не представлялось никакой возможности. Не убежишь, Бэлла, ой не убежишь! В этот момент она понимала, что переживала Андромеда, но в то же время не могла простить сестру и понять ее поступок. А кроме того, чародейка чувствовала себя заложницей своих же принципов. Брак с полукровкой или маглокровкой был для нее неприемлем. Волшебница была убеждена, что выйдет замуж только за чистокровного мага, кого-то из своих однокурсников. К тому же, Бэлла в глубине души была уверена, что и Крэбб будет у нее под каблучком, пусть и не сразу. Возможно, рано или поздно станет прыгать через веревочку по ее приказу… Но ведь все равно придется с ним целоваться на свадьбе, показываться вместе на званых вечерах, а ночью… Эта мысль заставила ее вздрогнуть. Вот это уже было выше ее сил. Делить с этим человеком постель, терпеть его прикосновения… «О нет! Уж лучше отравиться!» — в сердцах подумала Беллатриса и замерла. Вот он, выход из мышеловки! — Ну что же, я выйду замуж за Крэбба, дам свое согласие перед работником Министерства! — на удивление спокойно сказала чародейка. — Вот и отлично! — довольным холодным голосом отвечал Сигнус. — Но при этом оставляю за собой право распоряжаться собственной персоной. — Что это значит? — подозрительным тоном спросил волшебник. — Чтобы мне никаких фокусов! — Никаких фокусов! — невозмутимо отвечала Бэлла. — В таком случае, после твоего приезда из Хогвартса домой сначала на помолвку, потом на свадьбу, я буду забирать у тебя волшебную палочку. — Да ради Мерлина! Теперь, надеюсь, эта тема исчерпана? Продолжать беседу не имеет смысла, не так ли? — Конечно, ты свободна! Не стану больше тебя удерживать! Беллатриса молча встала со стула и гордой походкой направилась к двери. Спустя две минуты она уже была в своей комнате и сразу же рухнула на постель, не в силах больше держаться на ногах. — Кикимер! — повелительно и нетерпеливо крикнула Белла, хлопнув в ладоши. — Кикимер, где ты, негодник? Послышался хлопок, и в спальне появился домовик. — Кикимер, у меня есть к тебе приказ! Я хочу, чтобы ты немедленно отправился в Лютный переулок, в магазин «Горбин и Бэркс». Купи там яд, быстрый как мысль. Вот, возьми деньги. Думаю, ста галеонов будет достаточно. И я запрещаю тебе сообщать, для кого ты его покупаешь. Впрочем, вряд ли там кто-то спросит, ведь чародеи, тайно увлекающиеся темной магией, часто посылают за темными артефактами своих слуг, чтобы обезопасить себя. Кроме того, не смей сообщать это отцу, матери или Нарциссе. Эльф запричитал. — Ах, мисс Бэлла, опасности-то какой вы себя подвергаете! И нешто собрались кого-то со свету сживать? А проведает кто? Ведь в Азкабане-то ужасть что такое твориться! Ах, не к добру это, моя дорогая хозяйка. — Я приказываю тебе немедленно умолкнуть, если не хочешь быть наказанным! Немедленно отправляйся в лавку! — велела ведьма. — Да-да! Кикимер исполнит все, что ему велит хозяйка. Кикимер всегда честно служит семье Блэк. — И эльф трансгрессировал. Странно, но даже после слов Кикимера Бэлла не подумала тайно отравить хотя бы того же Крэбба. Мысль об убийстве другого человека просто не приходила ей в голову. Пока что не приходила. Волдеморт же на этом прекратил просматривать воспоминания мисс Блэк.