Тайны Тёмного Лорда

      Беллатриса даже не успела опомниться, как оказалась во дворе Слизерин-кэстла. От страха и стыда ведьма не могла произнести ни слова, а только схватилась за края черной мантии Волдеморта, однако колдун так резко рванул ее, что чародейка чуть не упала плашмя, но все же ее длинные волосы коснулись каменных плит. — Глупая, ни на что негодная идиотка! — яростно шипел Волдеморт на Беллу. Мимолетный страх за ведьму, охвативший его в Министерстве, уже прошел, потому как опасность потерять ее миновала. Более того, колдун уже стал жалеть о своем безрассудном поступке. Теперь лютая злоба, порожденная неудачей, бушевала как бурное море в холодном сердце Волдеморта. — Повелитель, — попыталась оправдаться волшебница, — Пророчество уже практически было у меня, когда Поттер… — Так какого дементора оно оказалось разбитым?! — взревел Темный Лорд, яростно крутя длинными пальцами волшебную палочку, из которой непроизвольно вырвался сноп огня и упал на каменную плиту двора совсем рядом с Беллатрисой, от чего камень покрылся трещинами. Ведьма в страхе инстинктивно отпрянула, а Волдеморт спрятал оружие в рукав мантии. — Неужели ты не могла воспользоваться невербальной магией, пока Малфой говорил с мальчишкой? Где все мои уроки? Выходит, я напрасно столько времени возился с тобой! — холодно и презрительно фыркнул он. — Милорд! — зарыдала Белла, пряча глаза от стыда. — Я пробовала несколько раз, но у меня ничего не вышло. Не знаю, что со мной произошло в тот момент, и потом, когда эта статуя… — Ты понимаешь, как сильно подвела меня? — повысил голос черный маг. — И что в итоге?! Поттер сбежал, Пророчество о нем разбито, все участники операции в плену, и все Министерство собственными глазами убедилось в моем возрождении, когда я неизвестно зачем спасал твою шкуру! А ведь это у меня не в обычае. Я не привык щадить не только врагов, но и сторонников, допустивших оплошность. Помнится, Квиррела, который пытался услужить мне, но не преуспел, я без колебаний оставил погибать! Колдун резко дернул волшебницу вверх, схватил за подбородок и заглянул в глаза, в которых стояли слезы. Он увидел, что упреки сильно ранят женщину, причиняя боль. — Не смей ныть! — вскрикнул Волдеморт. — Терпеть этого не могу! — Повелитель! — умоляла Беллатриса. — Накажите меня как других! В самом деле, сейчас колдунье легче было ощутить на себе пламенную волну его гнева, вытерпеть пытку Круциатусом, чем слышать холодные попреки чародея и быть покинутой им. — Даже не мечтай! — ухмыльнулся Волдеморт. — Я не удостою тебя пыточного заклинания, а просто скажу: «Пошла вон! Я больше не желаю тебя видеть!» Колдунья вдруг замолчала, понимая, что умолять бесполезно. Ее дальнейшее унижение вызовет только еще большее презрение со стороны Темного Лорда. Женское достоинство, слизеринская гордость и спесь Блэков заставили Беллатрису гордо расправить плечи и, не сказав ни слова, удалиться в свои покои, но только для того, чтобы забрать кое-что из необходимых ей вещей. И все это с таким видом, будто не ее прогоняли, а сама чародейка больше не желает тут оставаться. Волдеморт пристально смотрел ей вслед, и теперь в его взгляде читался не только гнев, но и невольное восхищение, хотя ведьма этого уже не видела.

***

      С того дня, как Беллатриса перестала появляться в Слизерин-кэстле, Волдеморт чувствовал себя там неуютно. И без того темный замок стал еще мрачнее, хоть в нем горели камины и свечи, а многочисленные покои утонули в гробовой тишине. Правда, Темному Лорду все равно часто чудился ее низковатый голос, а порой звук шагов и шорох мантии. У большого зеркала в холле, в которое ведьма всегда смотрелась перед тем, как покинуть Слизерин-кэстл, волшебнику мерещился ее лик, а им самим овладело и с каждым днем разрасталось чувство огромной пустоты, которую, точно бездонную пропасть, невозможно было заполнить. Часто, просыпаясь на слишком широком для одного человека ложе, колдун машинально протягивал худую руку на его другую половину, но вместо теплой нежной бархатистой кожи ощущал лишь прохладный шелк простыней. И тогда он не мог уснуть до самого утра. В первые секунды после пробуждения маг непроизвольно тянулся к темной метке на своем запястье, чтобы позвать чародейку, но тут же одергивал себя, вспоминая, что наказал колдунью. Но только ли ее? Желание увидеть Беллатрису было очень сильно, но упрямая и глупая гордость все время брала над ним верх, хотя Волдеморт иной раз битый час в раздумье держал палец над татуировкой. Без ведьмы ему стало одиноко, ее присутствие было для Темного Лорда словно живительный воздух, хотя волшебник никогда бы не признался, что испытывает потребность в чьем-то обществе. Ему явно не хватало блеска темно-карих глаз и безгранично восхищенных взглядов, которые Белла всегда дарила своему возлюбленному милорду. Как когда-то после разговора с Друэллой, так и сейчас Волдеморт не знал, куда деваться от этого наваждения. Тогда колдун раздробил и так уже разорванную душу, задумал отомстить, но все пошло прахом, как только он снова встретился с ведьмой. А теперь тем более не видел средства избавиться от этой одержимости. Неусыпная тоска глодала его сердце, как червь сочное яблоко. Но к самоанализу маг не привык, а копание в себе самом считал глупостью. Темный Лорд был не из тех людей, кто предается меланхолии, ему претили бесполезные терзания, переживания, однако только спустя несколько недель он снова перешел к действиям. В конце концов, дела не ждали, необходимо было придумать новый план, как добраться до Гарри Поттера, который, согласно утраченному Пророчеству, представлял для него угрозу. Но достать его в Хогвартсе не представлялось возможным пока там Альбус Дамблдор — единственный в мире маг, обладающий такой силой, из-за которой его приходилось всерьез опасаться. Нужно было избавиться от него любой ценой, а заодно, низвергая и убивая врага, причиняя ему муку, иметь возможность утопить свою боль в боли чужой. То был давний и проверенный способ избегать боли — причиняя ее другим. Самолично отправляться в Хогвартс и добираться тем самым до директора казалось Темному Лорду затеей глупой и неоправданно трудной. Гораздо проще и быстрее было бы сделать это чужими руками, ведь в школе до сих пор находился верный ему слуга. Однако, если Снегг потерпит неудачу, то тогда лорд Волдеморт лишится своего шпиона в Хогвартсе. «Нужны гарантии, нужен кто-то еще, чтобы шанс на успех в этом деле был стопроцентным!» — Тут Волдеморт вспомнил о шестнадцатилетнем Драко, сыне Люциуса Малфоя. В сентябре он поедет в Хогвартс, и ему можно будет поручить это задание, предварительно даровав черную метку. «Конечно, всерьез рассчитывать на успех юнца не приходится, но все-таки! Если он попадется, то все же отвлечет на себя внимание врага, и тогда Северус, оставшийся вне подозрений, выполнит это поручение!» — хладнокровно рассуждал темный маг, планируя убийство так же спокойно, как другие люди планируют визит к хорошим знакомым или друзьям. Волдеморт злорадно усмехнулся: «Кроме того, представляется хорошая возможность наказать Люциуса, да и его жену тоже, за провал в Министерстве. Пусть как следует поволнуются за своего сыночка, потерзаются, глядя на его неудачи!» Уже в этот день Темный Лорд устроил в поместье собрание, на котором Драко при всех получил темную метку. Чародей с удовлетворением отметил про себя его напряжение, смущение и желание любой ценой искупить в глазах повелителя промах отца. Особое удовольствие он испытал и от лицезрения белого как мел лица Нарциссы. Беллу и Родольфуса Волдеморт на эту встречу не позвал. Мадам Лестрейндж теперь вообще не появлялась не только в Слизерин-кэстле, но и в Малфой-мэнноре тоже. Незаметно применив легилименцию к Нарциссе и Родольфусу, колдун узнал, что Беллатриса вместе с сестрой тайком наведалась в дом к Снеггу. Миссис Малфой, чей муж сейчас томился в Азкабане, волновалась за сына тем сильнее, чем ближе становилось начало учебного года, и потому она слезно умоляла Северуса, друга семьи, помочь Драко выполнить поручение, если мальчик не справится сам. Удивительно, но ей даже удалось заставить Снегга дать Непреложный обет. А Белла… Это казалось невероятным, но даже будучи столь сильно унижена и наказана своим милордом, тем не менее оставалась до конца верной ему, убеждая сестру, что та должна гордиться, и ей с Драко оказана небывалая честь, а она сама непременно отдала бы своих сыновей на службу Темному Лорду, если бы только они у нее были. Спустя несколько дней пожирательница совсем неожиданно и неизвестно почему солгала сестре и мужу, будто бы по заданию милорда ей необходимо отправиться на какое-то время на континент. Узнав об этом, Волдеморт посчитал, что ведьме просто стыдно за свой провал, но… Все же странная смутная тревога опутала колдуна, точно паутина, окутала его, как густой туман, заползла в жестокое каменное сердце подобно смертельно ядовитой змее так, что у чародея засосало под ложечкой, и непонятно почему задрожали руки и ноги. Но колдун постарался прогнать беспричинный страх и эти бредовые мысли, отмахиваясь от них, как от назойливой мухи. Вскоре Драко явился в кабинет к Темному Лорду, и на бледном лице юноши были написаны страх перед повелителем, опасения из-за полученного задания вместе с отчаянной решимостью исполнить поручение ради родителей, для которых хотел заработать прощение. «Что же, вполне подходящая смесь эмоций и неплохой настрой! Возможно, Драко вопреки моим первоначальным ожиданиям даже добьется некоторого успеха!» — решил Волдеморт. — «Нужно подстегнуть мальчишку не только кнутом, но показать и пряник!» И чародей благосклонно кивнул, давая понять новоиспеченному пожирателю, что внимательно его слушает. — Милорд, — почтительно, но уже смелее заговорил Драко, — я думал над заданием, которое вы мне поручили, и теперь у меня есть план. Избавиться от директора можно будет при помощи какого-нибудь яда, который я возьму с собой в Хогвартс, ну, или профессор Снегг сварит его прямо там. — Почему ты выбрал именно этот способ? — спросил Волдеморт, внимательно глядя на школьника. — Повелитель, просто я прекрасно осознаю, что в заклинаниях, трансфигурации и прочих волшебных науках не могу тягаться с профессором Дамблдором, и открытое противостояние будет означать неудачу для меня. А если я стану действовать тайно, но притом ловко, то у меня появится шанс! — Да, верно, тайные враги со своими интригами всегда опаснее явных! Мне также пришлась по нраву твоя способность трезво оценивать свои возможности и силы противника, ведь при составлении плана всегда нужно исходить из этого! А тебя не смущает, что этот план за милю смердит подлостью, вероломством и трусостью? — снова вопрошал Темный Лорд, пристально глядя на Драко. — Что вы, повелитель! — школьник позволил себе слегка улыбнуться. — Подлость и вероломство в данном случае — всего лишь военная хитрость, используя которую можно получить то, что нельзя взять силой, трусость же вполне сойдет за разумную предусмотрительность. А если цель в конечном итоге будет достигнута, то разве важно, какими средствами? — Весьма разумные измышления для шестнадцати лет! — довольно отвечал Волдеморт. — Они выдают истинного слизеринца. Если ты преуспеешь в этом деле, Драко, то тебя будут ждать награда и небывалый почет, которого не знали даже многие опытные сторонники, не первый год вхожие в Ближний круг… При этих словах Драко опять опустился на колени и поцеловал край мантии своего повелителя, а его бледные щеки залились румянцем. — Благодарю вас, мой лорд! — с чувством воскликнул он. — Я рассчитываю на тебя, Малфой! У тебя есть прекрасная возможность добиться прощения для своих родителей! — пообещал Волдеморт напоследок, дабы вдохнуть в слугу побольше прыти. — А теперь ступай! Отвесив низкий поклон, Драко поспешил выйти. Когда маг остался один, то еще раз обдумал план, предложенный мальчишкой. Затея показалась ему совсем неплохой и могла увенчаться успехом, а риск при этом был минимален. Главное было подобрать отраву, и с этой целью колдун вызвал Снегга. Ему под лабораторию была выделена одна небольшая укромная комната на третьем этаже особняка, чтобы у волшебника всегда имелась возможность в случае необходимости сварить любое зелье. Туда и отправились чародеи. Однако, едва оба вошли в лабораторию, Северус сразу же насторожился, подозрительно осматриваясь по сторонам. — Здесь кто-то побывал в мое отсутствие, повелитель! — бесстрастно констатировал он. — Неужели? — иронизировал Темный Лорд. — Ты забыл запирающие заклинания? — Что вы, милорд! Я всегда тщательно запираю эту комнату. — В таком случае, кто мог сюда проникнуть? А главное, что ему могло здесь понадобиться? — Не знаю, повелитель, но точно могу сказать одно: это кто-то из обитателей поместья. Только им известно, что у меня здесь есть лаборатория. Среди других Пожирателей смерти, которые регулярно бывают в Малфой-мэнноре, я об этом не распространяюсь. А что до вашего второго вопроса, то ответ на него найти будет несложно, как только я узнаю, что из ингредиентов и оборудования взяли. И зельевар принялся методично, хладнокровно и последовательно открывать шкафчики, просматривать их содержимое, периодически взвешивая некоторые ингредиенты. Наконец, он заговорил. — Милорд, признаюсь, я весьма удивлен. Похоже, что тот, кто здесь побывал, собирался сварить абортивное зелье. — Вот как! Но почему же Нарцисса не могла обратиться сразу к тебе? — деланно равнодушно спросил Волдеморт, но почувствовал, как сердце быстрее застучало в груди, ведь жена Люциуса — не единственная женщина в Малфой-мэнноре. — Может, она не хочет огласки? — предположил зельевар. — Впрочем, вовсе не обязательно, что это миссис Малфой. Ведь есть еще ее сестра. — Волдеморт отвернулся. — А может, это вовсе не дамы, а кто-то из здешних джентльменов хочет разобраться с последствиями своих тайных похождений? — равнодушно предположил Снегг. — Мне нет дела до того, что кому-то из наших очаровательных дам мужья наставили рога. — Как бы там ни было, милорд, но это игра с огнем для той женщины, которая собралась пить подобное пойло. Сварить абортивное зелье правильно очень трудно, практически не по силам волшебнику со знаниями и навыками, полученными при изучении обычного школьного курса. Цена же ошибки в этом случае бывает очень высока, и погибнуть может не только плод, но и сама несостоявшаяся мать. Но для того, чтобы сварить это зелье, нужен котелок только из чистого золота, а в моей лаборатории такового не имелось. Говоря все это, зельевар внимательно осматривал полки небольшого шкафчика на стене, который в отличие от остальных, был заперт дополнительным заклинанием. — И самое удивительное, повелитель, что открыли даже этот шкаф с особо ценными и редкими ингредиентами. Именно здесь я хранил кровь саламандры, необходимую для абортивного зелья. Как вообще похитителю удалось снять заклинание Closaurus? Невероятно! При этих словах в голове у Волдеморта как будто что-то щелкнуло. Closaurus кроме него мог снимать только один человек, которого он лично этому обучил. Тогда, перед тем как отправить к Дожу за списками членов пресловутого Ордена Феникса… Сознание вдруг озарилось яркой вспышкой. Все, что в этой головоломке казалось запутанным и туманным, теперь стало ясным и простым, как превращение спичек в иголки, а разрозненные звенья мгновенно сплелись в четкую логичную цепочку. В памяти всплыла последняя ночь перед миссией в Министерстве, одни воспоминания о которой заставляли трепетать от сладострастной дрожи. Тут же пришел на ум давний, еще со времен первого курса, разговор с Родольфусом, когда одноклассник объяснял недоумевающему Тому Реддлу, что волшебники тоже, как и маглы, стареют и умирают, а кроме того, в определенных ситуациях могут временно или же навсегда лишиться волшебной силы, например, чародейки в интересном положении… Так вот, значит, откуда те странные сбои магического потенциала, о которых говорила Белла! Потом этот ее обман и необъяснимое исчезновение… А теперь еще абортивное зелье! Единственный вывод напрашивался сам собой: Беллатриса ждет ребенка. Их ребенка.