Тайны Тёмного Лорда

      Теплые летние дни сменяли один другой, а время летело тем быстрее, чем ближе был конец июля, когда Гарри Поттеру должно было исполниться семнадцать лет, и с этого момента защита, которую ему дала перед смертью мать, прекращала свое действие. Волдеморт ждал этого, рассчитывая, что теперь, наконец-то, доберется до мальчишки, ведь его уже никто и ничто не будет оберегать. В своем же превосходстве над Гарри Темный Лорд не сомневался. Если год назад кто-то из Пожирателей Смерти сетовал на трудности службы лорду Волдеморту, то теперь вспоминал о тех днях как о благостной передышке, если сравнивать их с тяготами, с которыми приходилось сталкиваться сейчас. В Малфой-мэнноре теперь все время царили суета и оживление. Темный Лорд начал чаще обычного проводить собрания Ближнего круга, а еще постоянно вызывал то одного, то другого слугу, чтобы дать очередное поручение. Он приказал своим последователям денно и нощно караулить Гарри около дома его тетки-маглы, который служил ему самым надежным убежищем до момента совершеннолетия. Колдун не был уверен, что Поттер останется там до своего дня рождения, и потому решил принять меры, чтобы мальчишке в очередной раз не удалось скрыться. Кроме того, маг планомерно внедрял в Министерство магии своих людей, чтобы, когда придет время, устроить покушение на Министра и в его кресло посадить какую-нибудь покорную или даже околдованную марионетку. Тогда шансы избавиться от главной угрозы, достав мальчишку в его убежище, многократно возрастали. Сейчас Волдеморт сидел во главе длинного стола в просторной гостиной Малфой-мэннора, которая тускло освещалась лишь несколькими волшебными шарами и пламенем камина, отчего помещение казалось зловещим и мрачным как, впрочем, и люди, собравшиеся здесь. Довершал неприглядную картину вид медленно вращающегося тела волшебницы, повешенной за ноги к потолку и крепко связанной веревками. Она, похоже, была без чувств. Ближний круг Темного Лорда собрался почти в полном составе, что случалось не так уж часто. Присутствовали и те сторонники, которым их повелитель всего несколько дней назад организовал побег. Но собрание еще не началось: с правой стороны от колдуна стояло пустое кресло. Очевидно, что Пожиратели и их хозяин ждали еще кого- то. Наконец, дверь открылась, и в зал вошли два человека. — Яксли, Снегг, — заговорил Волдеморт высоким холодным голосом. — Еще немного, и вы опоздали бы. — Северус, сюда! — приказал чародей, указывая на кресло справа от себя. — Яксли — рядом с Долоховым. Мужчины заняли названные им места. Корбан Яксли с недавних пор стал приятелем Долохова, хотя после предательства Каркарова этот волшебник долгое время не доверял никому. Волдеморт обратился к Снеггу. — Итак? — Мой Лорд, Орден Феникса намеревается перевести Гарри Поттера из его нынешнего укрытия в субботу, при наступлении вечера. — В субботу… при наступлении вечера… — повторил Волдеморт, пристально смотря в черные глаза Снегга и применяя легилименцию. Убедившись, что зельевар сказал правду, маг улыбнулся. — Хорошо. Очень хорошо. И сведения эти получены… — Из источника, о котором мы с вами говорили, — сказал Снегг. Спустя недолгое время после возрождения своего хозяина, зельевар сообщил, что еще сильнее втерся в доверие к Дамблдору и был принят в Орден Феникса, а потому мог поведать обо всех планах и хитростях, имевших целью сбить Темного Лорда с толку. — Где они собираются спрятать мальчишку теперь? — В доме одного из членов Ордена, — ответил Снегг. — Согласно моему источнику, это место ограждено всеми средствами защиты, какие имеются в распоряжении Ордена и Министерства. Думаю, мой лорд, надежды взять его там у нас практически нет, если, конечно, Министерство не падет до следующей субботы. Это даст нам возможность найти дом и снять с него столько чар, что мы сможем прорваться внутрь. — Ну-с, Яксли, успеет ли Министерство пасть до следующей субботы? Все повернулись к Яксли, и тот расправил плечи. — Мой лорд, на этот счет у меня хорошие новости. Мне удалось наложить заклятие Империус на начальника Отдела магического правопорядка Пия Толстоватого. — Хорошее начало, — сказал Волдеморт. — Однако Толстоватый — всего лишь один человек. Прежде чем я вступлю в игру, необходимо окружить Скримджера нашими людьми. Даже одна неудавшаяся попытка покушения на жизнь министра сильно отбросит меня назад. В любом случае, вероятность того, что Министерство станет моим до следующей субботы, мала. И если мы не сможем достать мальчишку в его новом укрытии, придется сделать это, когда он будет перебираться туда. Я займусь мальчишкой лично. Во всем, что связано с Гарри Поттером, допущено слишком много промахов. Некоторые из них были моими. Мальчишка жив скорее благодаря моим ошибкам, чем собственным победам. Я был небрежен и потому позволял, чтобы случай и удача Поттера сорвали даже наилучшие планы. Волдеморт нисколько не смущался, когда во всеуслышанье заявлял о своих промахах. Он прекрасно понимал, что вряд ли кто-то из слуг осмелится критиковать своего повелителя даже в мыслях. Слишком силен был тот ужас, который Темный Лорд нагонял на всех чародеев, и сторонников в том числе. — Теперь я понимаю то, что не понимал прежде. Я должен стать тем, кто убьет Гарри Поттера, и я им стану. В ответ на эти слова внезапно раздался вопль — страшный протяжный крик страдания и боли. Многие из сидевших за столом испуганно уставились в пол, поскольку звук этот исходил из-под их ног. — Хвост, — сказал Волдеморт негромко и задумчиво, — разве я не говорил тебе, что наш пленник должен вести себя тихо? — Да, м-мой Лорд, — выдохнул маленький человечек, съежившись в своем кресле. Он сполз на пол и торопливо выскочил из комнаты. Никто из присутствующих, кроме Малфоев и Лестрейнджей не знал, что на это собрание Темный Лорд явился прямо из здешнего подвала, где чародей, мягко говоря, с пристрастием допрашивал пленного мастера Оливандера. — Что не так с волшебными палочками, моей и Поттера? — впиваясь злобным пристальным взглядом в лицо пленника, вопрошал Волдеморт. — Я не знаю, не знаю! Явление это редкое, малоизученное, и причин может быть много. Не знаю, что сказать… — Лжешь! — прошипел Темный Лорд. — Отвечай мне! Круцио! — А-а-а! — завопил старый мастер, не в силах терпеть жуткую боль. — Пожалуйста, прекратите! — Говори! — холодно приказал чародей. — Я скажу, все скажу! Только умоляю, прекратите это! Волдеморт довольно усмехнулся и снял проклятье. — Итак, почему наши с Поттером палочки отказались сражаться? — Точно ответить не могу, но у меня есть некоторые предположения на этот счет. — И что же ты предполагаешь? — снова зашипел Волдеморт, теряя терпение и покручивая в руках волшебную палочку, из которой сыпались искры. — Вы и Гарри Поттер являетесь обладателями палочек-сестер. Обе они — тисовая и остролистовая — содержат в себе одинаковую магическую сердцевину. Это два пера, полученные от одного феникса. Такие палочки сражаются крайне неохотно, а если их все же заставить, то одна из них может лишь принудить другую выдать несколько последних заклинаний и, таким образом, возникает эффект Приори Инкантатем, — отвечал мастер Оливандер слабым голосом, а потом замолчал, без сил растянувшись на каменном полу. — И как же тогда решить эту проблему? — продолжал допытываться Волдеморт, не обращая внимания на мучения пленника. — Вам просто нужно взять другую палочку! — И все? — сомневался Волдеморт. — Сгодится любая другая палочка? — Да! — прошептал мистер Оливандер. Волдеморт прекратил в очередной раз вспоминать этот разговор, вернулся мыслями в гостиную поместья и снова посмотрел на собравшихся. Взгляд его остановился на Люциусе Малфое. — Как я уже сказал, теперь мне многое стало ясно. Например, прежде чем я отправлюсь убивать Поттера, мне придется позаимствовать у одного из вас палочку. Люциус, я не вижу причин, по которым тебе может в дальнейшем понадобиться твоя палочка. Малфой поднял на своего повелителя изможденное лицо. Кожа его была бледной, с желтоватым оттенком, а под глазами виднелись темные круги — все следы недавнего пребывания в Азкабане. — Мой лорд? — Твоя палочка, Люциус. Я хочу получить твою палочку. — Я… Темный Лорд видел, как старший Малфой колеблется, что не горит желанием послужить даже в такой мелочи, как одолжить на несколько часов волшебную палочку. И это после всех своих промахов! Этот идиот, похоже не до конца осознает, что в миг может лишиться не только палочки, но и жизни. И он, и все его семейство. Однако, Нарцисса, на его счастье, оказалась благоразумнее своего малодушного супруга. Стоило ей лишь кивнуть Люциусу, и тот нехотя достав волшебную палочку, протянул ее Волдеморту. — Из чего она? — Из вяза, мой лорд, — прошептал Малфой. — А внутри? — Драконовая, сердечная жила дракона. — Хорошо. Волдеморт достал и свою палочку, сравнил их длины. На миг Люциусу показалось, что господин отдаст ему свою палочку, но красные глаза мага при этом злобно расширились. — Отдать тебе мою палочку, Люциус? Мою палочку? «Идиот! После того, как ты не уберег дневник, я не доверил бы тебе лоскутка от своей мантии!» — с презрением подумал чародей. — Я вернул тебе свободу, Люциус. Впрочем, я заметил, что ты и твои домочадцы выглядите не очень-то счастливыми. Тебе что-то не нравится, что я присутствую в вашем доме, Люциус? — Ничего, мой лорд, совсем ничего! — Какая ложь, Люциус… Разумеется, эти слова Малфоя не убедили Волдеморта, равно как и все последующие заверения в преданности и желании привести своего повелителя к власти. «Неужели он и в самом деле надеется обмануть меня словами?! Меня, одного из выдающихся легилиментов в волшебном мире!» — высокомерно подумал чародей. В это время в зал вползла Нагайна. Змея совсем ненадолго отлучилась из Годриковой лощины чтобы немного подкрепиться, тем более что хозяин обещал ей сегодня весьма сытный ужин. — Мой лорд, — наконец заговорила Беллатриса сдавленным от охвативших ее чувств голосом. — То, что вы здесь, в нашем родовом поместье, честь для нас. Большей радости просто быть не может. Ведьма, похоже, решилась вступиться за семью сестры, смягчив гнев повелителя. И надо сказать, шанс на успех в этом деле у нее имелся совсем неплохой, хотя сама чародейка об этом и не догадывалась. Это было первое собрание, на котором колдунья присутствовала после своего затворничества, продолжавшегося несколько месяцев. Поэтому сейчас она смотрела на Волдеморта с особым восторгом и восхищением, невольно склоняясь к нему над столом. Он не зря велел ей сесть рядом с Малфоями на некотором расстоянии от себя. Колдун всерьез опасался, что окажись ведьма ближе, и он не сможет сдержать себя, ненароком выказав перед остальными Пожирателями свое истинное к ней отношение и, таким образом, выдав одну из своих тайн. Да и вообще Беллатриса, как заметил Темный Лорд, последнее время занимает его мысли слишком часто и слишком долго, а это ему не нравилось. Подобная глупая сентиментальность недостойна лорда Волдеморта. И тем не менее, сейчас чародей не мог отказать себе в удовольствии лишний раз увидеть блестящие глаза своей ведьмы. — Большей радости, — повторил Волдеморт, немного склонив голову и вглядываясь в лицо Беллатрисы. — Из твоих уст, Беллатриса, такие слова значат немало. «Вот кто мне всегда предан, никогда не солжет, никогда не предаст, и счастлив даже просто быть рядом!» — думал чародей, на время позабыв и о собрании, и о всех своих планах. Лицо ведьмы залила краска, а глаза наполнились слезами счастья. — Мой лорд знает, что я говорю чистую правду! Темный Лорд обожал этот ее преданный взгляд. Это был взгляд из ее юности, которым она впервые одарила своего избранника еще тогда, когда волшебник забрался в окно к старшей из девиц Блэк и вернул отобранную отцом волшебную палочку. Но тут Волдеморту вспомнились и другие глаза чародейки: яростно-фанатичные, горящие неугасимым огнем ненависти без единой капли жалости к его врагам и грязнокровкам… Перед внутренним взором мага предстала воительница — сильная очаровательная ведьма, стремительная и ловкая, невероятно искусная в темных и боевых заклинаниях, с копной кудрявых волос, в черной развевающейся мантии, надетой поверх платья с корсетом, с раскрасневшимися от гнева щеками… «Сколько же грации и изящества!» — восхищенно вспоминал темный маг Беллатрису во время какого-нибудь рейда. — Большей радости быть просто не может… Даже в сравнении со счастливым событием, которое, как я слышал, произошло на этой неделе в вашей семье. Беллатриса, приоткрыв рот, смотрела на него в явном недоумении. — Я не понимаю, о чем вы говорите, мой лорд. — Я говорю о твоей племяннице, Беллатриса. И о вашей, Люциус и Нарцисса. Она ведь только что вышла замуж за оборотня, за Римуса Люпина. Вы, должно быть, очень гордитесь этим. Все, кто сидел за столом, глумливо загоготали. Многие склонились друг к другу, обмениваясь насмешливыми взглядами, некоторые застучали по столу кулаками. Лицо Беллатрисы, совсем недавно светившееся от счастья, пошло багровыми пятнами от гнева, чего, собственно, Волдеморт и добивался. — Она не племянница нам, мой лорд! — воскликнула Беллатриса, перекрикивая веселый гам. — После того, как наша сестра вышла замуж за грязнокровку, мы — Нарцисса и я — ни разу не виделись с ней. Ее отродье не имеет ни с кем из нас ничего общего, как и животное, за которое она выскочила замуж. — А что скажешь ты, Драко? — спросил Волдеморт, пользуясь возможностью наказать младшего Малфоя за бесхребетность, унизив перед всем собранием. — Ты как — будешь нянчиться с ее щенками? Веселый гомон усилился. — Довольно! — проронил Волдеморт, поглаживая рассерженную шумом змею. — Довольно! Смех мгновенно стих. «Мне очень даже по вкусу, когда Белла в гневе, но позволять кому попало насмехаться над матерью моего ребенка… Ни за что! Напротив, пришло время вознаградить Беллатрису за преданность!» — думал между тем маг. — Многие из наших древнейших семейных древес со временем заболевают. Вам придется подрезать ваше, чтобы оно выздоровело, не так ли? Отсечь ветви, которые угрожают здоровью всего дерева. — Да, мой, лорд, — прошептала Беллатриса, а глаза ее наполнились слезами благодарности. При первой же возможности! — Ты ее получишь! Ведьма уже давно и не раз просила своего лорда, чтобы он позволил ей расправиться с ненавистным Люпином, и вот, наконец, она получила желаемое. — И в вашей семье, и во всем мире… мы обязаны уничтожать пятнающую нас заразу, пока не останутся только те, в ком течет чистая кровь. Волдеморт взял палочку Люциуса, направил ее на подвешенную над столом Чарити Бербидж, и волшебница пришла в себя, застонала и забилась, пытаясь порвать невидимые путы. — Узнаешь нашу гостью, Северус? Пленница закричала полным ужаса голосом, взывая о помощи. — Да, разумеется! Полная сутулая Алекто Кэрроу захихикала, демонстрируя свои заостренные зубы. — Профессор Бербидж сообщала детям чародеев сведения о маглах… Объясняла, что они не так уж отличаются от нас… — Северус… пожалуйста… пожалуйста… — Молчать! — Волдеморт снова взмахнул палочкой, и Чарити умолкла, как будто ей в рот засунули кляп. — Однако грязнить и развращать сознание детей чародеев профессору Бербидж было мало, поэтому она на прошлой неделе напечатала в «Ежедневном пророке» страстную статью, посвященную защите грязнокровок. Волшебники, говорит она, должны принять в свои объятия этих людишек, крадущих наши знания и нашу магию. Темный Лорд с удовлетворением отмечал, что за все то время, пока он говорил о Чарити Бербидж и о всех ее провинностях, никто из Пожирателей Смерти уже не смеялся, а на их лицах были написаны страх вперемешку с ненавистью. Голос самого Волдеморта тоже перестал быть бесстрастным, в нем сейчас безошибочно угадывались гнев и презрение. Колдун нарочно решил устроить из расправы над этой маглолюбкой целое представление и в назидание другим наглядно показать, какая участь уготована всем, кто посмеет проявить хоть какую-то лояльность к магловским выродкам, а также хоть на шаг отступить в борьбе за интересы чистой крови. — Авада Кедавра! Гостиная осветилась зеленым светом, а Чарити рухнула на стол. Несколько Пожирателей Смерти отпрянули, а Драко и вовсе упал на пол. — Кушать подано, Нагайна! — негромко произнес Волдеморт, и огромная змея соскользнула с его плеч на полированную поверхность стола.