Тайны Тёмного Лорда

      В свои покои Беллатриса вернулась сама не своя и в скверном настроении. Милорд неизвестно по какой причине опозорил ее, выставил на посмешище перед всем собранием. Ведьма металась из угла в угол, не зная на ком или на чем сорвать свою досаду. Наконец, она бросилась в кресло и уронила кудрявую голову на ладони, погрузившись в невеселые думы по поводу поступка Волдеморта. Она даже не обратила внимания на то, как штора на слегка приоткрытом окне слабо колыхнулась, а в воздухе волшебница ощутила движение. Еще через секунду Беллатриса почувствовала прикосновения знакомых холодных ладоней к своим плечам, а до ее слуха донесся шипящий голос. — Что так притихла, Белла? — усмехнулся Темный Лорд. — Я чем-то не угодила вам, милорд, раз вы решили так меня наказать? Позволили потешаться надо мной? Может быть, повелитель соблаговолит объяснить, в чем моя вина? — в голосе колдуньи явно слышалась обида. Ведьма взглянула на Волдеморта снизу вверх. У того на плечах уютно расположилась Нагайна, и Беллатриса не смогла скрыть неприязненный взгляд, адресованный змее. Даже к ней милорд, судя по всему, привязан куда больше, чем к своей верной соратнице и женщине. От внимания мага это, конечно, не ускользнуло. — Не стоит так злиться на Нагайну. Это моя питомица, знаешь ли, — сказал он холодным голосом. — Моя комнатная собачка. Это ведь дело вкуса, не правда ли? Кто-то предпочитает кошек, кто-то — жаб, кто-то — сов. Ну, а твой лорд питает особую слабость к таким вот хладнокровным рептилиям. При этих словах Беллатриса задалась вопросом: кто же она для своего повелителя. — А ты, — отвечая ей на мысль, прошипел Волдеморт и подошел к чародейке, запустил длинные пальцы в густые черные кудри. — Ты моя породистая прелестная кошечка. Сегодня у меня и в мыслях не было тебя наказывать, но в том, что произошло на собрании, ты сама виновата. Даже представить себе не можешь, насколько ты очаровательна, когда злишься, как соблазнительно шипишь и пускаешь коготки. При этих словах Темный Лорд запрокинул голову Беллы и поцеловал в губы. — Я не мог отказать себе в удовольствии и не подзадорить тебя. — И без того глухой и шипящий голос стал еще глуше. Бескровные губы переместились на длинную изящную шею, терзая нежную кожу. Руки чародея тем временем гуляли по ее груди, талии, спине, борясь с туго затянутым корсетом. — А как же грациозно моя обольстительная киска играет с мышами, прежде чем окончательно расправиться с ними! Только шерсть летит! — У повелителя особый вкус и весьма экстравагантные взгляды на красоту! — улыбнулась Белла. — Моими взглядами и вкусом никто не занимался. Волдеморт нетерпеливо скомкал юбки, но, устав бороться с одеждой, вытащил волшебную палочку и парой взмахов обнажил Беллу и себя. Он намеренно не стал дожидаться, пока ведьма сможет ответить на его страсть, предпочитая действовать стремительно и грубо, нарочно причиняя боль, от которой Беллатриса невольно зажмурилась и зашипела, закусывая губу и непроизвольно впиваясь ногтями в спину Темного Лорда. Ведьма специально отращивала длинные ногти и придавала им острую форму, покрывая темно-красным или бордовым лаком, напоминающим цвет застывшей крови. Так Волдеморту нравилось. Но причиняемая им боль довольно быстро прошла, уступая место жгучему наслаждению. — Как чудесно моя кошечка умеет мурлыкать и ластиться! — хриплый шепот мага срывался. — Но ведь ни один идиот в мире об этом и не догадывается! Ни у кого из них не хватило ума или силы приручить тебя, моя великолепная обворожительная хищница! Только я. Я один сумел найти к тебе подход! — шипел он сквозь зубы, больно стиснул свою ведьму в руках, в изнеможении уронил голову на горячую грудь, слушая быстрый стук сердца.

* * *

Беллатриса блаженно и от души потянулась, как кошка, с упоением рассматривая довольное лицо Волдеморта. Она не решалась нарушить тишину, но Темный Лорд заговорил первым. — Ты ведь хочешь что-то спросить, не правда ли? — усмехнулся маг. — Да, повелитель. Скажите, почему вы велели мне разделаться с Тонкс, но при этом не изъявили желания убить Люпина? Ведь вы его ненавидите не меньше меня! — воодушевилась ведьма. — Моя валькирия, твой вопрос говорит о том, что хотя ты и достигла значительных успехов в боевой магии и темных искусствах, но при этом еще совсем новичок в науке отмщения. Этот оборотень и так уже труп, — злобно усмехнулся колдун. — Только пока еще об этом не знает. И именно потому, что я его ненавижу, как ты совершенно верно изволила заметить, он еще до сих пор ходит по этой земле. Белла с недоумением посмотрела на Волдеморта, и тот пояснил. — Похоже, пришло время дать тебе еще один урок. Главный постулат отмщения: око за око, зуб за зуб. Ответь мне, неужели ты считаешь, что в случае с Люпином будет достаточно простого смертельного проклятья? И ты почувствуешь себя отомщенной? — иронизировал чародей. — Круциатус или Аваду Кедавру любой чародей может от меня получить просто за косой взгляд в мою сторону, а грязнокровки — уже просто за то, что они грязнокровки. Но разве одного, пусть и смертельного проклятья достаточно за то, что по его милости погиб наш ребенок? За четырнадцать лет мучений в Азкабане — всего лишь секунда, пусть и запредельной боли, которую он почувствует, а может, и не почувствует? Авада может убить слишком быстро, так, что твой враг даже не поймет, что случилось. Нет, Белла, лично я желаю, чтобы наш милый оборотень ощутил боль, куда более сильную, чем та, что причиняется Круциатусом или Авадой Кедаврой. Пусть для начала лишится своей новоиспеченной женушки, пусть потеряет счастье, которое уже в его руках! Ну, а потом, конечно же, сдохнет! Это он всегда успеет. Месть, Белла, это как вино, должна получить должную выдержку. И пить его надо уметь. Нельзя упиваться им слишком поспешно или неосторожно как пьяница, ведь так немудрено большую часть расплескать и даже не распробовать на вкус! Ладони Волдеморта гладили обнаженную спину Беллатрисы, а ведьма счастливо улыбалась. Наконец, колдун нехотя поднялся, подозвал волшебной палочкой мантию и быстро надел ее. Волшебница последовала его примеру. — Повелитель, — тихо сказала она, взяв холодную руку Темного Лорда в свою. — Я счастлива, что вы не сердитесь на меня. Волдеморт ничего не ответил на это, молча подошел к колдунье и, резко дернув за руку, привлек к себе и поцеловал напоследок, при этом больно укусив мягкую теплую губу. — Мне пора! — прошипел он и, отпустив чародейку, и растворился в воздухе.