Тайны Тёмного Лорда

      С чувством огромного разочарования в темном сердце Волдеморт вернулся в Слизерин-кэстл. Зол колдун был выше всякой меры, он рвал и метал, готов был крушить все на своем пути, хотя вообще-то всегда стремился к холодной сдержанности. Темный Лорд бесцельно метался из зала в зал, пока ноги сами не принесли его в комнаты Беллы. Ведьма ждала, как он и приказывал ей. Увидев своего милорда, она встала и молча почтительно поклонилась ему. Уже не зная, на ком или на чем сорвать свой гнев, Волдеморт раздраженно прошипел сквозь зубы. — Эти покои слишком малы для тебя! — Повелитель, — отозвалась Беллатриса. — Это вы сделали меня слишком большой для этих просторных покоев. — Колдунья с благоговением взяла ладонь Волдеморта и прижалась к ней щекой. Эти простые слова, сказанные так искренно и по сердечному влечению, а также сопровождающий их жест, произвели эффект, намного превосходящий силу самых мощных заклинаний. Темный Лорд поднял Беллатрису с колен, порывисто обнял и стал целовать волосы, щеки и губы, как пловец, уже было совсем утонувший в бурном море и вдруг выброшенный на спасительный берег, целует землю. Белла гладила его спину, и Волдеморт чувствовал, как горечь разочарования и бессильная злоба, перед этим охватившие все его существо, сами собой куда-то улетучились, уступая место спокойствию и умиротворению. Маг осознавал: что бы с ним не произошло, а эта женщина всегда будет рядом. Эта мысль была как целебный бальзам для больного самолюбия и уязвленной гордости, а Беллатриса, эта жестокая, кровожадная ведьма, убийца, сама того не ведая, стала единственной и последней искрой света в темной раздробленной душе Волдеморта. И Темный Лорд точно знал: другой такой Беллы у него никогда не будет. В который уже раз он не находил названия тому, что такое порой творилось с ним в присутствии этой женщины, но теперь ясно понимал: только рядом с ней, только в объятиях единственного в мире человека, который бесконечно уважает и до умопомрачения любит его, и можно обрести покой и какое-то эгоистичное утешение. «Да, Белла и в самом деле любит меня! — неожиданно для себя подумал Волдеморт, и на сей раз это обстоятельство уже не вызывало у него злобы, раздражения и страха. — Что же, так тому и быть, пусть любит, если хочет! За самоотверженную преданность можно позволить ей этот каприз! — решил он, в тоже время покрывая поцелуями точеные плечи и упругую грудь Беллы, нетерпеливо освобождая ведьму от одежды. — А уж я, лорд Волдеморт, сумею оградить ее от губительных последствий этой блажи. Вот только ответить ей я никогда не смогу. Но можно воздать по-другому: Белла будет мне ближе всех, как и Дельфини, наша плоть и кровь. У них будет власть, положение, почет…»       Лежа рядом с тихо посапывающей во сне Беллатрисой, Темный Лорд уже очень спокойно размышлял о том, что произошло в заброшенном доме Батильды Бэкшот. Маг снова внимательно рассматривал унесенную из него фотографию. «Значит, Гриндевальд владел Бузинной палочкой после Грегоровича. Во многом благодаря ей он и достиг в свое время небывалого могущества. Но когда и при каких обстоятельствах он ее лишился? Произошло ли это до памятного поединка с Дамблдором? Иначе почему же Гриндевальд потерпел поражение в этой дуэли, если хозяин Бузинной палочки, согласно легенде, всегда побеждает? — спрашивал он себя. — Кто стал следующим владельцем? Или, может, гадкий маглолюб оказался настолько силен, что сумел все же победить и забрать Жезл смерти себе?» — продолжал рассуждать Волдеморт и не находил сейчас ответа ни на один из этих вопросов, но он прекрасно знал где и у кого их искать. Тогда он решил наведаться в Нурменгард и лично расспросить обо всем Гриндевальда. Нужно было только придумать, как проникнуть в крепость — вопрос нескольких дней, от силы недель.

* * *

После Рождества время потекло довольно быстро, а в Слизерин-кэстле и в поместье Малфоев ненадолго воцарился покой. Зима закончилась, на пороге уже была весна. Со дня на день единственной дочери Волдеморта и Беллы должен был исполниться год. Как раз в феврале Дельфи сделала свои первые шаги и сказала «мама». И как только девочка пошла, то сразу выяснилось, что это очень непоседливый ребенок, за которым нужен глаз да глаз. Стоило порой матери или няньке на секунду отвлечься, как малышка норовила куда-нибудь залезть или убежать. Один раз, когда Юфимия на несколько секунд задержалась в детской, чтобы взять с собой на прогулку любимую игрушку своей подопечной — серо-зеленую змейку, — девочка уже убежала по коридору так далеко, что оказалась прямо у высокой лестницы. Нянька со всех ног бросилась за ней, но все равно не успевала. Волдеморт и Беллатриса в это время как раз стояли у подножия лестницы на первом этаже. Увидев Дельфини, ведьма испуганно вскрикнула и потянулась за палочкой, чтобы левитировать дочь, пока она не скатилась кубарем вниз, пересчитав все ступеньки. Волдеморт вскинул руку с тем же намерением. Но тут случилось неожиданное. Оказавшись на самой верхней ступеньке, малышка вдруг высоко подпрыгнула и полетела по воздуху, плавно приземлившись рядом с матерью. Потом она запустила в Юфимию стоящим на полу чучелом, не прикасаясь к нему руками. Когда Темный Лорд увидел все это, то его красные глаза загорелись, но не гневом, а огромной гордостью. Кровь в венах забурлила от восторга, и маг, позабыв про все на свете, подхватил дочь на руки. После этого он каждый день находил хотя бы несколько минут, чтобы поиграть с Дельфини, левитируя ей мяч, не используя при этом волшебную палочку. И было совершенно очевидно, что ребенок его совсем не боится.       В свой первый день рождения, на котором присутствовали лишь чета Малфоев да Юфимия, девочка спокойно сидела у отца на коленях. Как раз в это время в комнату вползла Нагайна. Сначала она блаженно грелась у камина, а потом пожелала забраться к хозяину на плечи. Дельфини, увидев громадное подобие своей любимой игрушки, с интересом ощупывала тело змеи, но когда захотела потеребить ее морду, то страшная тварь недовольно и сердито зашипела. Волдеморт немедленно шикнул на нее, приказывая вести себя смирно. Змеюке это пришлось совсем не по душе, но, тем не менее, она подчинилась и терпеливо сносила, пока маленькие ручки исследовали ее сомкнутые челюсти. И тут девочка прошипела на парселтанге: «Нагайна!» Это вызвало у Волдеморта приступ настоящего восторга. Он безмерно гордился дочерью, ее живостью и энергией, а главное, неподражаемой волшебной силой, магическими способностями, проявившимися так рано и в такой сильной степени. С этого дня любое желание, любой каприз Дельфини стал с подачи Темного Лорда законом для всех обитателей Слизерин-кэстла и Малфой-мэннора. Видя таким образом в дочери себя самого, слыша внутренний голос крови, отец был только рад во всем потакать ребенку. И не только он. Страшная змея, к которой никто кроме хозяина не смел и близко подойти, после того как Дельфи заговорила с ней на парселтанге, прониклась к девочке особой симпатией и преданностью. Малышка оказалась змееусткой, и этим все было сказано! Нагайна, как и все ее теперешние сородичи, подчинялась людям, владеющим змеиным языком, а кроме того, видела, как ребенку благоволит ее хозяин. Но Волдеморт, занятый делами, не так уж часто удостаивал вниманием свою питомицу и разговаривал с ней, а больше никто из его слуг парселтангом не владел. Зато Дельфини всегда была не прочь пошипеть с ней и поиграть. Поначалу эти самые игры повергали в ужас не только Юфимию, но даже и Беллу. Змея делала вид, что сердится и хочет броситься на маленькую девочку, которую могла бы враз проглотить или убить на месте одним ударом страшного хвоста. А ребенок, смеясь, убегал от нее, прыгал сзади и седлал толстое туловище. Нагайна шипела, разевала пасть в нескольких сантиметрах от маленькой ручки или ножки, но ее острые зубы и ядовитое жало всегда лязгали только в воздухе. Более того, жуткая тварь внимательно смотрела за своей маленькой повелительницей, заботливо следя, чтобы та куда-нибудь не свалилась, не залезла в опасное для нее место и не брала в рот какую-нибудь гадость. В общем, нянька, да и охрана из нее вышла что надо. После рождественских событий змея обитала в поместье Малфоев или в Слизерин-кэстле, повелитель ее никуда не отправлял, а потому, выспавшись всласть, она охотно проводила время с Дельфи. И лишь когда малышку укладывали спать, Нагайна отправлялась промышлять себе перекус в окрестностях Малфой-мэннора, каких-нибудь ночных зверьков, в ожидании, пока хозяин не соизволит угостить ее чем-нибудь повкуснее.