Поручик Градская

      Утро в крыле фрейлин началось со всеобщего переполоха. Едва проснувшаяся Дарья потянулась в узкой кровати и откинулась на подушку, как вдруг где-то в другом конце общих покоев раздался дружный женский визг. «Что еще за чертовщина?» - княжна нахмурилась и приподнялась на локтях, прислушиваясь. Солнце едва встало, потому шторы были плотно задернуты. Только несколько окон были уже открыты, потому в покои пробивался какой-никакой свет. Градская была размещена почти в самом дальнем углу, а потому понять, что за шумиха с утра пораньше взбодрила обитательниц фрейлинского гнезда, ей удавалось с трудом. Что можно уяснить из беспорядочного визга и аханья? Только то, что ворвался кто-то посторонний, и судя по всему, мужского пола.       - Дарья Николаевна! - разобрала, наконец, девушка и невольно усмехнулась.       «Вот оно что! Это у членов императорской семьи привычка такая — рано просыпаться и поднимать всех подряд на уши?» Вот только всеобщую «тревогу» устроить мог только Петр Федорович… Впрочем, такое случилось во дворце, кажется впервые, судя по реакции дам.       - Куда вы ее дели? - голос, немного раздраженный, приближался к месту уединения новоиспеченной фрейлины. - Только отыскал, а вы опять упрятали! Дарья Николаевна! - снова позвал молодой человек, а потом донеслись новые звуки возни и его ворчливое: - Да не пугайтесь, сударыня, я не смотрю!       Дарья уткнулась лицом в одеяло и затряслась от смеха. Веселенькое утро, ничего не сказать! Она села на кровати и, скрестив руки на груди, ждала, пока наследник ее отыщет. Улыбка не сходила с ее лица. А ведь юноша действительно взялся за нее всерьез. Вон как разыскивает… Да куда она теперь денется то? По собственной воле княжна уж точно не оставит новое — впрочем, первое и единственное — место службы. И тем более Петра Федоровича … Она вздохнула, в ожидающем жесте постукивая пальцами по предплечьям, и взглянула на потолок. В полумраке он казался покрытым паутиной, но Градская находила в этом что-то прекрасное. По стенам шустро стекали тени носящихся в спешке фрейлин — тех, кто еще не успел забаррикадироваться за ширмами. «Как переполошенные курицы, честное слово...» - подумала Дарья и ее улыбка стала еще более озорной.       Наконец, мимо ее постели пронеслась фигура наследника, все так же голосившего:       - Дарья Николаевна, где вы, черт…       Девушка хмыкнула и, вскинув брови, подала голос:       - Здесь! - Петр Федорович резко затормозил, едва не свалившись на пол, и уставился на княжну. - Доброго утра, ваше высочество! Что за сумбур в такую рань?       - Доброго… ваша светлость! - отдышавшись, ответил наследник. - Далеко же вы опять забрались! В прятки с вами играть — совсем пустое дело…       - Вы уже говорили, - кивнула Градская. - А что насчет размещения… Так это куда отправили, там и обретаюсь!       - А-а, как и сказал — упрятали! - недовольно поморщился юноша, а потом махнул рукой. - Впрочем, вы хотя бы не сбежали…       - Петр Федорович!.. - снова вспыхнула княжна. - Вы...одеться мне позволите?       Наследник, сам в распахнутом камзоле и торчавшим воротником будничной сорочки, лохматый и с несколько помятым лицом, кажется, едва открыл глаза, уже бросился искать новую приближенную. Петр Федорович заметил, что до сих пор таращится на одетую лишь в ночное Дарью, и поспешно отвернулся.       - Конечно, княжна, я прошу прощения, - пробормотал он со смущением. - Мне просто важно было увериться в том, что все взаправду и вы во дворце…       - Извинитесь лучше перед дамами, ваше высочество. Мне то, кажется, не привыкать… - усмехнулась Градская, а потом мягко добавила: - И не надо меня больше ловить, я ведь не призрак, на солнце не растаю! Уверяю вас, я никуда по своей воле не денусь! Только если вам не успею наскучить!       - Экие глупости вы говорите! - с упреком цокнул Петр Федорович. - Впрочем не буду отнимать время… Буду ждать вас, пойдем на урок танцев, один я его точно не вынесу…       - Как я вас понимаю, ваше высочество, - издала смешок Дарья, вспоминая, как сокрушенно хватался за голову ее учитель от неловкости движений юной княжны. - Мучиться вдвоем будет проще!       - О, ну неужели я не один такой! А то все «выворотности не хватает», «старайтесь»… Нашли веревочку… Все-все, удаляюсь, Дарья Николаевна, не мешаю!       На этом Петр Федорович шутливо поклонился и попятился к выходу. Раздался очередной женский визг — юноша наткнулся снова на фрейлину, и буркнув: «Да ухожу я, ухожу, сударыня! Успокойтесь уже!», поспешил убраться прочь. Дарья позвала горничную и все пыталась уравновесить себя. Смех то и дело пробирал ее, от чего княжна вдруг начала икать. Но на душе было тепло — о Градской не забывают, а теперь она и вовсе станет объектом всеобщего внимания. Первая фрейлина наследника — чем не повод для шепотков?.. Дарья была к этому готова. Подобные действа всегда порождают сплетни, при дворе это совершенная норма. А уж если учитывать, что княжна будет обретаться днем в сугубо мужской компании, то любопытство придворных точно не будет знать границ. Здесь, во дворце, хранилище всевозможных тайн и месте плетения различного рода интриг и заговоров, была своя жизнь. Под этими роскошными сводами сложился своеобразный мирок с особыми законами и традициями, и Дарью все это завораживало. Но даже при всей этой восторженности новизной ее положения следовало быть начеку. Это место было живым, а потому повсюду имело глаза и уши. Недремлющие стражи порядка, Тайная канцелярия и в частности граф Шувалов, ловили каждый звук, проникавший сквозь стены к потайным коридорам. Может, княжна еще и не до конца осознавала, во что ввязалась, но она была уверена, что справится со всем, что ей уготовано. Помимо нахождения рядом с простодушным наследником, ей предстояло сделать намного больше, как для него, так и для ныне здравствующей Елизаветы Петровны. Ну а пока, наспех одетая Ксенией, Градская поспешила на урок с Петром Федоровичем.       - Знали бы вы, как я не хочу с самого утра корчиться под музыку, ваша светлость, - начал юноша, едва увидел вышедшую к нему фрейлину. - Этот мучитель Лоде всегда являлся после обеда, а тут, видите ли, тетушка подсунула его мне в начале дня. Вот наказание…       - Ищите в этом положительные стороны, ваше высочество, - уклончиво ответила Дарья, пытаясь приободрить недовольного наследника. - Чем скорее начнем, тем раньше закончим, а потом уж будет попроще, м-м? - девушка подмигнула Петру Федоровичу, и тот, кажется, расслабился, улыбнувшись в ответ.       - Вы прямо бальзам на душу, Дарлин, - сказал он, и от неожиданного обращения девушка едва не споткнулась о собственную ногу. - В чем дело, я вас смутил?       - Нисколько, просто… Непривычно слышать… Такое… - ответила обескураженно княжна, часто заморгав на молодого человека.       - Вы позволите мне так называть вас? Не прилюдно, естественно, - с надеждой заглянул ей в глаза Петр, нервно кусая губы.       Дарлин… Такое далекое, заморское обращение, вычурное и прекрасное. В его устах оно звучало так благородно, что Градская подумала о том, что это имя совсем не вяжется с ее натурой, шебутной и довольно неловкой. И одновременно в это слово вложено юношей столько неясной нежности, что кровь начинала застывать в венах. Так величественно, но в той же мере и мягко, по-дружески… Дарье понравилось, и она, повторив новое имя, будто ощутила его вкус. Что-то по-домашнему теплое, сдобное, но с пикантной кислинкой… Будто вишневый пирог и горячая вода с лимоном. Княжна улыбнулась собственным домыслам и кивнула:       -Как вам будет угодно, ваше высочество!       - Ну, в таком случае, прошу и вас называть меня иначе, - довольно произнес наследник. - Теперь для вас я Карл Петер, ну, или просто Петер. Так меня окрестили при рождении. К новому имени я уже давно привык, но все же хочется, чтобы хоть кто-то обращался ко мне по-настоящему… И конечно, это только между нами! Если тетушка прознает — страшно рассердится!       Глаза у Градской загорелись. Еще при первой встрече она заметила, что православное имя юношу малость удручало, а сейчас убедилась в этом. Кажется, уровень его доверия к ней значительно возрос со вчерашнего дня, пока Петр Федорович с видом знатока давал ей уроки музыки. Пусть он и не играл на флейте, но слух имел превосходный, и его тонкое чутье к звукам поистине поразило княжну. А теперь у них появился еще один маленький секрет. В этих прямых обращениях, пусть не совсем привычных, зарождалось новое звучание их связи, незримое слияние мелодий двух душ…       - Конечно… Петер! - тихо добавила Дарья, с опаской оглянувшись — второй камергер, Христиан Август Брокдорф, держался, как обычно, немного поодаль от них.       Юноша улыбнулся, приняв до крайности удовлетворенный вид. Он будто и забыл про урок танцев, который им предстояло выдержать, но вдруг в поле зрения появилась долговязая фигура танцмейстера Лоде. За ним возник и сопровождающий его скрипач Гай, вцепившийся в инструмент так, будто боялся, что от досады Петр Федорович разобьет его в щепки. Но Градская понимала, что как бы танцы не раздражали наследника, он не посмеет так варварски поступить со скрипкой, пусть и не его собственной. Юноша обреченно вздохнул, переглянувшись с Дарьей, и вошел в зал, пропускаемый Лоде и прочими окружившими его придворными.       - Как я погляжью, - с акцентом сказал учитель-француз. - Ви сегодня соизволили прийти с другой партньёршей?       - Вы наблюдательны, мсье Лоде, - с долей сарказма ответил Петр. - Теперь у меня тоже есть фрейлина, и более надобности в дамах ее императорского величества у меня нет.       - Смею надеяться, это чьюдное созданье проявит в вас большее рвение к искусству танца, ваше височество!       «О, это вы зря, танцмейстер!», - подумала Дарья, улыбнувшись, но решительно промолчала, поджав губы. Лоде, кажется, ее реакции не заметил, а вот Петр выразительно посмотрел на нее, мол: «Дарлин, вы бы хоть притворились! Не губите меня!». Она ответно моргнула ему и приняла сосредоточенный вид.       Спустя уже полчаса Лоде осознал тщетность своих надежд. Гай, кажется, скоро сам взвоет пуще скрипки от того, что мелодию каждый раз приходится повторять с начала. Наблюдавший за этой сценой Брокдорф едва прятал рвущийся наружу смех, а Градская хотела скинуть с ног досаждавшие туфли. «Боже, если ты все таки есть, дай мне сил, - очередной раз закатила глаза княжна. Кажется, даже ее если разбудить посреди ночи, она с закрытыми глазами повторит каждый шаг. Впрочем над пластикой и у нее дела обстоят не лучше, судя по тому, что Лоде от каждого ее движения ловит нервный тик. Менуэт вовсе был несложным, но и наследник, и его фрейлина были похожи больше на разводящих караула.       - Ваше высочество, - сокрушался француз. - Мягче нужно, мягче! Это же танец, а не строевой шаг! Дарья Николаевна, ваша светлость, не пытайтесь вести, это должен делать кавалер, oh mon Dieu!..       Петр устало сопротивлялся:       - Я что, на кошечку похож? Куда уж мягче !       - И носочек тяните, ваше высочество !       - Меня скоро судорога хватит этот носочек тянуть ! - едва не хныкал юноша, разминая ноги.       « Нет, ну это надолго... » - подумала Дарья. Конечно, она не искусница в танце, но нужно было что-то делать, пока Лоде не хватил удар, а Брокдорф не лопнул от смеха. Да и Петра Федоровича нужно было спасать… Попытка не пытка, все таки, и ее должность теперь обязывает уметь танцевать как следует. В детстве на уроках княжна не была очень то прилежной, но когда вдруг проявляла старание, получалось неплохо. И к тому же танцмейстер тут же отступал, становился менее придирчив. Юная девица еще тогда заметила это, а теперь, видимо, пришла пора вспомнить полученные знания, но не столько в технике менуэта, сколько в воздействии на надоедливых учителей…       - Мсье, позвольте его высочеству секундочку передохнуть, - сказала Дарья. - Всего секунду, и мы вернемся к уроку !       - Пожалуйста, ваша светлость ! - с отчаянием махнул рукой француз, молитвенно вознеся глаза к потолку. Ему тоже, несомненно, требовался отдых от двух неуклюжих подростков.       Градская взяла Петра под руку и отвела в сторону. От этого жеста наследник вздрогнул и воззрился с непониманием на фрейлину. Та, в свою очередь, также почувствовала разливавшийся по телу жар, но усиленно делала вид, что ничего такого с ней не присходит. Во рту пересохло от нахлынувших ощущений и вполне обычной жажды после танца, но княжна уверено зашептала :       - Ваше высочество, вы же понимаете, что такими темпами маяться с этим мучителем придется долго?!       - Ну, а что делать, если я не могу ? - развел руками Петр, слегка задев Дарьину талию – И так уже нежнее нежного ! Ну не мое это, я бы лучше в фехтовании упражнялся, больше толку было бы !       - Вот, скорее закончим, и будете фехтовать ! И меня научите… - заметила Градская, и, подумав, взглянула прямо в глаза юноше : - Ваше высочество, вы ведь помните, как вы меня назвали сегодня ?       - Дарлин… - одними губами произнес наследник, и девушка заметила, как он капельку расслабился.       - Вот видите ! Величественно, но с мягкостью ! Представьте, что танцем вы обращаетесь ко мне по новому имени ! Вдруг получится ! - ободряюще улыбнулась Дарья.       - Я...постараюсь ! - сглотнув, пообещал Петр.       - Ну что ж, ни пуха !..       - К черту !       Благо, их никто не услышал – чертыхаться при дворе было не принято. Этикет буквально вопил о запрете подобных грубостей, но внимание молодых людей направлено было отнюдь не на искусство беседы. Ранее сосредоточенная княжна выпрямилась, расправила плечи и постаралась расслабиться. « Ведет кавалер » - вспомнила она и, переглянувшись с наследником, объявила Лоде и Гаю :       - Мы готовы ! Давайте сначала !       На миг все замерло вокруг, а потом танцмейстер дал знак скрипачу и полилась музыка. Шаг, еще шаг… Руки Петра и Дарьи едва соприкоснулись, а лица оказались в непривычной близости. Девушка рвано выдохнула, вздрогнув, и прошептала :       - Смотрите на меня ! Не отрываясь !       Так было нужно. Она не была знатоком, но что-то подсказывало юной фрейлине, что взгляд в танце – основа всего. Если есть зрительный контакт, то будет и синхронность, и естественность движений, и абсолютная связь с партнером. И вот тогда, когда взгляды танцующих встретились, обоим стало гораздо лучше. Дарья порой забывала дышать, вглядываясь в пронзительную глубину глаз Петра. Она то и дело посматривала на его приоткрытые шевелящиеся губы, будто шепчущие что-то… И она догадалась – он повторял ее новое имя. И все получалось так, как нужно. В следующей фигуре они едва касались пальцами, а княжна, чуть отклонившись вниз и в сторону, снизу вверх смотрела на наследника. Кончиками пальцев она чувствовала, как потеют его руки, но она так прямо заглядывала Петру в глаза, что постепенно уверенность его росла, и вел юноша уже умело, как истинный император, с необходимой властностью и долей нежности. Дарья уже не чувствовала пола под ногами. Даже узкие туфли перестали досаждать. Они вдвоем будто испарились, как роса в лучах солнца, и оторвались от паркета мягкими облаками. Даже отдаляясь в танце пара не отрывала глаз друг от друга. По спине Градской пронесся табун мурашек, и она с трепетом почувствовала, как воздух начинает нагреваться… Впрочем, это всего лишь урок танцев, а она только попыталась помочь. « Совсем, что ли, перегрелась ? Какие облака, какой пыл ? Бессовестная ! » - осадила себя девушка и с облегчением услышала, что музыка начинает утихать. Танцующие в завершение поклонились друг другу, но взгляд… Ни один не опустил.       - Вот! Вот оно! То, что было нужно! - едва ли не пищал от восторга Лоде, и Дарья с благодарностью обернулась к нему, прерывая тот долгий взгляд, который доселе не могла отвести.       - Мое восхищение, ваше высочество! - произнес потрясенный Брокдорф, хлопая вместе с французом и скрипачом.       Немного смутившийся Петр вздохнул, улыбнувшись. Неужели все так просто? Всего то нужно было смотреть в глаза партнерше? Или дело в том, что танцевала именно она, Дарья? Возможно, так и есть… Нельзя сказать, что отныне наследник воспылал любовью к бальным танцам, но если на каждом таком уроке он будет получать от княжны подобный взгляд… Ему хотелось сейчас же сгрести ее в охапку и закружить до звездочек в глазах, до помутнения рассудка… Но сейчас он не смел даже назвать ее «Дарлин» от того количества свидетелей… Петр имел многое — законные права на российский престол, на герцогство в Шлезвиге, мог почти свободно охотиться и музицировать, принимал всевозможные льстивые почести… Но порой нужна была только поддержка и уединение с человеком, который одними глазами, одним жестом, касанием может подарить спокойствие, а затем и придать бодрости духа, как сейчас.       - Ну вот видите, ваше высочество! Вы молодец! - вывела его из оцепенения Дарья. - Даже я, оказывается, не совсем безнадежна!       - Вы во всем себя недооцениваете, ваша светлость! - пожурил ее юноша, придя в себя. - Вы полны сюрпризов, от чего мне кажется, что вы умеете все на свете!       - А вот вы идеализируете! Перестаньте, пока я не зазналась! Зачем вам фрейлина — невыносимая гордячка?       - О нет, - усмехнулся он в ответ. - Еще одной Нарышкиной я не вынесу… - как уже узнала Градская, это была та самая девица, что вводила ее в курс дела, и оказалась она довольно заносчивой особой. Наследник еще вчера успел нажаловаться на глуповатую фрейлину, которая при любом удобном случае "наставляла ему рога", а потому замечание его вызвало у Дарьи смешок, который в следующий же миг растворился в вихре эмоций:        - Но, силы небесные, да я летать умею! - Петр, все таки, не удержался и порывисто схватил ее за руки, совсем как ребенок запрыгав по залу.       Княжна, еще не до конца отдышавшаяся после менуэта, разгорелась с новой силой. Ну все, теперь точно вспыхнет… Жар наполнял ее изнутри и струился по коже. Она вся пропиталась этим озорным движением, азартом… Дарья смеялась, крепче сжимая пальцы Петра, и даже позабыла о свидетелях этой сцены. Могла ли она несколькими днями ранее подумать о том, что будет во дворце снова танцевать об руку с наследником? А так ребячливо скакать по танцевальному залу? Об этом она только мечтала, тихо, осторожно, боясь спугнуть этот единственный шанс наконец оказаться рядом с человеком, к которому привязалась всего от нескольких неожиданных встреч. В глазах у нее, в самом деле, засверкали звезды, но останавливаться никто из них и не думал. Зато вот окружение Петра Федоровича решило иначе, и танцмейстер, пытаясь прекратить эту дикую пляску, нарочито громко захлопал в ладоши:       - Ваше высочество, продолжим урок! Ваш успех нужно закрепить!       Петр нехотя остановился и, недовольно посмотрев на Лоде, цокнул языком:       - Мсье, вы зануда! Но урок не окончен, тут вы правы… Сударыня! - он снова подал руку Дарье.       Девица вздохнула. Что ж, не всегда, видно, удается отвадить фанатичных танцмейстеров. С французом придется повозиться. В этот раз должно быть проще, они ведь, все таки вошли в азарт, хоть немного. И княжна с молодым человеком снова растворились в глазах друг друга, ведомые лишь звуками скрипки Гая. Каждый шаг был мягче, изящнее предыдущего, но временами Градская боялась отдавить наследнику ноги. Даже паря, как облачко, не следовало забывать, что она, все таки, остается собой, девицей, склонной к неуклюжести. Как-никак небесные массы тоже бывают громоздкими…       Звук распахнувшейся двери заставил Дарью незаметно скосить взгляд в сторону. Больших усилий ей стоило удержать равновесие. По телу пробежала дрожь, а ноги мгновенно одеревенели. В зал вошла сама императрица в сопровождении придворных дам, и, как и полагалось, все вокруг замерло с трепетом и почтением. Даже музыка — скрипка умолкла на полуноте. Гай учтиво склонился перед государыней. Его примеру последовали Француз Лоде и Брокдорф, мгновенно вскочивший с насиженного места и оправившийся. Княжна поклонилась, заметив, как на секунду Петр растерялся, а потом с достоинством отдал честь Елизавете Петровне.       - Петр Федорович, - улыбнулась племяннику самодержица. - Как ваши успехи? Смею надеяться, вы проявляете старание в танце, а не дурачитесь, как прежде?       Наследник на миг поджал губы, будто оскорбившись. От Дарьи не ускользнуло незамеченным то, как загуляли желваки на его лице. Сама она едва не открыла рот в удивлении. Княжна слышала о недовольстве Елизаветы Петровны поведением наследника, но на ровном месте, без явных на то причин напоминать лишний раз, каков он… В самом деле неприятно. Она разделяла это ощущение, холодком въедающееся под кожу с каждым словом. Не зря же девушка столько лет терпела подобное от князя Белоградского. Да и что уж там — от любого захудалого штатного…       Петр живо подобрался, скрывая обиду, и ответил:       - Ваше императорское величество, со всем рвением! Можете осведомиться у мсье Лоде!       Танцмейстер только и рад удостоиться внимания государыни. Он горячо расхваливал и Петра Федоровича, и его фрейлину, не забывая при этом сыпать комплиментами в адрес Елизаветы Петровны. Вот и лесть-матушка, основная движущая сила в кругах высокопоставленных особ. Дарья едва удержалась, чтобы не закатить глаза или не рассмеяться. Очень уж долговязый и тощий Лоде сейчас смахивал на извивающегося ужа… Кажется и Петр разделял ее настроение — его губы дрогнули в улыбке, а потом замерли сжатыми в полоску. Как ему это надоело, должно быть… Наследник либо старается, либо нет, но вот императрица всегда тонет в почестях, иначе не дозволялось.       Во дворце все было пропитано страхом перед Елизаветой Петровной и тайной канцелярией. Дарье тоже было жутковато от того, что каждый ее вздох известен определенному кругу лиц, но успокаивало то, что не настолько она важная особа для ее величества. Интерес к ней испытывали, возможно, лишь поверхностный, как к неожиданно приближенной к Петру Федоровичу девице. «Ой, аукнутся еще мои вольности...» - подумала княжна, как вдруг государыня обратила внимание на нее.       - Так вот оно что, - императрица неожиданно тепло улыбнулась Дарье. - А я то думала, кто такая эта фрейлина — ведь и не полюбопытствовала, кого под крыло беру. Не одной мне ты приглянулась, дитя, как оказалось! - Елизавета Петровна с прищуром взглянула на племянника, от чего тот заметно напрягся. - Ну, милая, как служится в первый день? Не утомил еще тебя Петрушка?       Градская замечала краем глаза, как наследник в негодовании сверлит взглядом венценосную тетку. Украдкой, конечно же… Княжна приняла вид самый невинный, на какой была способна, и улыбнулась, кланяясь:       - Как можно, ваше императорское величество! Для меня честь быть рядом с Петром Федоровичем! Безмерно благодарна вам и его высочеству за оказанную милость!       Могло показаться, что Дарья льстит, подражая остальным придворным. Она едва сама не скривилась с отвращением от своего тона, но разве она сказала неправду? Разве она не рада быть здесь? Княжна на самом деле признательна и государыне, за то что без особого внимания дала согласие на эту должность, и Петру, который не побоялся просить… А что именно подумает императрица — это уже ее дело. Всего то опустила детали, выразила благодарность, как положено — вот вам и примерная покорная подданная.       Елизавета Петровна улыбнулась и с нажимом сказала:       -Доверяю тебе, милая, этого лоботряса! Так душе спокойнее будет, когда рядом такая фрейлина! Ты уж постарайся, сделай из него человека!       Дарья стиснула зубы, едва не скрипнув ими. Хватит, хватит поливать его грязью! Неужели недостаточно было сказано ранее? Или императрица думает, что чем больше прилюдно бранится на племянника, тем скорее он со стыда за ум возьмется? Любое давление рождает сопротивление, и Елизавета Петровна, как женщина умная, должна это понимать. Но государыня ждала ответа, и Градская с почтением склонила голову:       - Приложу все усилия, ваше величество!       Удовлетворенная императрица кивнула головой и, наконец, покинула зал. Едва за ней закрылась дверь, княжна вздохнула, возводя глаза к потолку:       - Да человек и без меня уж готов… - и, заметив настороженный взгляд Петра, спросила: - Что вы так смотрите? Не собираюсь я вас воспитывать, сама хороша!       Он что, действительно принял всерьез ее последние слова, сказанные самодержице? Одно хорошо — убедительно получилось отыграть не самую приятную роль покорной и исполнительной фрейлины. Наследник, впрочем, отошел быстро, и подозрительность во взгляде пропала без следа. Дарья не умела врать, но когда это вдруг становилось необходимо, могла взять себя в руки, попросту выбрать правильную формулировку или просто выбросить из речи лишние детали правдивого ответа. Так и вышло. Редко, но это иногда работало. Как и теперь. Для Петра Градская была прозрачной, как стекло, особенно когда пыталась что-то скрыть. Но в этот раз вышло убедительно, и его это несколько ввело в ступор.       - А то я уж почти поверил! - хмыкнул молодой человек, с облегчением мотнув головой.       - На то и расчет был! Раз вы повелись, то и остальные, а особенно государыня! - подмигнула ему девица, и чуть нахмурилась. - Помните, вы как-то сказали, что я… Не заслужила к себе плохого обращения? - голос ее стал тихим, на грани шепота, а глаза будто проникали в уязвленную душу наследника. - Так вот, не сложно догадаться, что сказано вам было больше гадостей… И вы тоже их не заслуживаете!       Дарья коснулась его плеча, а Петр не моргая смотрел на нее. Градская вдруг подумала, что хочет спрятать его от всего мира. Но разве она может? Она, совсем юная девушка, над которой так же совсем недавно отыгрывался отец? Спрятать — нет, но быть рядом, вселять жажду к жизни, дарить смех и искренность — вот в чем больше всего нуждался молодой человек. Она не защитник, но союзник, ради которого и сам наследник готов сделать все, что от него зависит. Дарья чувствовала, как взгляд Петра теплеет, а сам он расплывается в улыбке. Все снова хорошо, никто не бросается в него гадкими словами. Никто не пронзает взглядом, полным стали укора. Только маленький лучик света мягко держит руку на его плече. Маленький, да удаленький…       - Спасибо! - одними губами произнес Петр.       Градская усмехается. Большего ей и не нужно...