***
Ибрагим сидел в своей комнате и задумчиво разглядывал томик Вергилия, который подарил ему шехзаде. Был тихий ноябрьский вечер, за окном ласково мерцали звёзды, слегка прикрытые ярким светом Луны. Говорить с наследником всегда интересно - он не зазнавался, не кичился своим происхождением, и обладал одним очень важным качеством: способностью признавать свои ошибки. Если его друг был прав, Сулейман признавал это. Часто в пылу жарких бесед Ибрагим забывал о своём статусе раба. И за одно это был шехзаде бесконечно благодарен. - Учись достойно, Ибрагим, - частенько повторяла Ханым-хатун, его спасительница, вытащившая маленького мальчонку из невольничьего рынка и семь лет растившая, как собственного сына. - Учись, и Аллах вознаградит твои старания. И она была права. Только благодаря урокам нанятых приёмной матерью учителей юный Тео смог покорить итальянский, познакомиться с книгами, вышедшими из-под пера великих мыслителей древности, впитать их мудрость, словно губка. Ему очень повезло, это правда, но он всегда помнил о венецианке Софии, полюбившей простого рыбака и предпочёвшей жизнь у моря более выгодному браку. А также о причине, без которой вряд ли удостоился бы чести стать приёмным сыном. Ханым-хатун была бесплодна. Муж, после долгих пяти лет брака отчаявшийся получить ребёнка, наследника, подал на развод, и несчастная женщина, поруганная, отвергнутая, осталась одна. Её семья была достаточно обеспечена, чтобы позволить себе незапланированные траты в виде дома с участком и прислуги, и достаточно её любила, чтобы согласиться на это. Ибрагим сомневался, что будь у Ханым свои дети, он получил бы всё имеющееся. Но эта ложка недоверия блёкла перед бочкой благодарности и любви к приёмной матери, которая стала билетом в счастливую жизнь. Он регулярно писал ей письма и получал ответ, но вырваться, увы, не получалось, хотя прошёл уже почти год. Слишком опасна и насыщена жизнь во дворце наследника. Валиде-султан относилась к нему, как к мебели, может быть, совсем чуть-чуть выделяя на фоне остальных слуг как друга сына, но не более. Впрочем, большего и не требовалось. Бейхан и Фатьма не обращали ровным счётом никакого внимания; последнюю он даже не видел, а первая приходила лишь единожды, да и то, чтобы выразить беспокойство по поводу поведения младшей, Шах Хубан. Он слегка дёрнул уголком губ. Малышка своим поведением вызывала улыбку, порой раздражение, а в последнее время даже страх. Вдруг подумают, будто он сказал или сделал что-то неприемлемое? Казнят и не чихнут. В конце концов, это же Династия. О Хатидже Ибрагим старался не думать. Видел её редко, но успел понять, что внешностью Аллах не обидел. И чувство юмора, кажется, ничего так. Что скрывать, девушка была ему симпатична, но юноша старательно давил в себе любые зачатки более сильных чувств, потому что любовь любовью, а голова на плечах одна. Да и сама султанша, конечно, мало времени уделяла неприметному сокольничему шехзаде, в основном общаясь с братом. - Ибрагим-ага! - настойчиво застучали в его комнату, прервав размышления и заставив дёрнуться. - Ибрагим-ага! - Да! - настороженно отозвался он, вытащив из-за пояса нож. Мало ли что. - Шехзаде Сулейман срочно вызывает вас в свои покои! - Иду.***
- О Аллах, Дайе, разве срок уже подошёл? Как бы мой внук больным не родился! - Не беспокойтесь, госпожа, - успокаивающе ответила верная служанка. - Иншалла, малыш будет сильнее всех. - Откройте, - резко приказала Айше, подойдя к покоям фаворитки и уже из коридора слыша отчаянные крики. - Валиде, - вмешалась я без всякой надежды на ответ, лишь глянув на изнывающего от неизвестности Сулеймана. - Разрешите мне пойти с вами. Слегка замедлившись, она кивнула (!!!) и скрылась внутри. Очень сильно охуев, я не сразу сообразила, что следует делать, но под недовольным взглядом Дайе торопливо скользнула в открытую дверь. И с первой секунды поняла, что сделала это зря. В полутёмном помещении сновали женщины, плескалась в тазиках вода, тяжёлый солоноватый запах человеческой крови витал повсюду. На постели, подняв колени и раздвинув ноги, корчилась несчастная девушка. Нижняя часть её тела была покрыта белой тканью, под которой скрывалась голова согнувшейся в три погибели акушерки. Да ей же ничего не видно там! Казалось, вся комната пропитана болью, горечью и страхом. Неужели здесь родится мой племянник? - ААААААААААААААА! - Как обстоят дела? - требовательно спросила мать, не обращая внимания на крики рабыни. - Роды проходят средне, госпожа. Иншалла, уже скоро малыш родится. Уступив путь какой-то лекарше из всей плеяды, торопившейся к роженице, я чуть не споткнулась о несколько тазов, которые стояли в стороне от прохода. При более внимательном взгляде меня чуть не вырвало прямо туда. Это была кровь. Много крови. Очень много крови. - ААААААААААААААААААААААААААААААААААААА! Я не буду рожать. Никогда. А сексом заниматься всегда в месячные, всегда в презервативе, и с бесплодным мужиком. Ах ты ж блять, тут вместо презервативов кишки баранов... Тогда останусь старой девой. Влияние через замужество получать нет нужды, главное дожить до правления брата, а там всё образуется. - АААААААААААААААААААААААААА! - Валиде, - отчаянно зашептала я, поймав её за руку. - Неужели вы желаете мне подобной участи?! - Счастье имеет свою цену, - отрезала она. - А теперь выйди, ты мешаешь. Я охотно последовала её приказу. - Ну что там? - тут же насел Сулейман, продолжавший томиться в коридоре. - Что? - Там два таза её крови, - мрачно отозвалась я. - И, вероятно, будет ещё. Но лекарши говорят, что пока всё нормально. - Нормально?! - едва не закричал брат, рванувшись к двери. Я успела выцепить его локоть, дёрнула на себя и зло зашипела прямо в испуганное лицо: - Да, так рождаются новые люди, и ты ничем не поможешь, только помешаешь! Я нервничаю не меньше и именно из-за этого ушла! - Но что же делать? - с каким-то отчаянием спросил Сулейман. Я поджала губы, посильнее стиснула пальцы, от чего он слегка вздрогнул, и потащила по коридорам в сторону покоев. - Ибрагима-агу к шехзаде, - бросила я перед тем, как запихнуть слабо сопротивляющуюся тушку в дверной проём. Вопросительно посмотрев на брата и получив кивок, евнух быстрым шагом скрылся из виду. - Зачем? - как-то потерянно спросил Сулейман. - Втащит по морде, очнёшься, - огрызнулась я. - Прекрати панику наводить, ты своё дело сделал!***
Стамбул. Топкапы. Ночь хны была в самом разгаре. Эбру сосредоточенно наблюдала, как девушки размазывают тёмную субстанцию по рукам заливающейся слезами невесты и размышляла. Айше-султан получит новости завтра вечером, в крайнем случае, послезавтра утром или днём. К тому времени всё будет кончено. Калфа побоялась убивать акушерку, что знала о беременности фаворитки, так как цепочка слишком очевидно прослеживалась бы, да и к тому же той самой невыгодно болтать, потому что у первой голова полетит с плеч. Но расслабляться не стоило. Заметив какой-то странный звук, она прислушалась. - Это невозможно, - словно в бреду шептала плачущая девушка, - не может быть, нет... Как она обрадовалась, когда пришёл повелитель! Уж теперь-то, думала она, эти мерзкие калфы, а в особенности Эбру, поплатятся за всё, что они сделали, султан как минимум отправит их на фалаку! Но Селим лишь сухо пожелал счастливого брака, подарил небольшое колье и ушёл. Он знал. Он знал обо всём, что собираются с ней сделать, и впервые издевательские слова Эбру показались правдивыми. Это причиняло нестерпимую боль. - Расслабься, - лениво бросила калфа, - это твой последний день во дворце, запомни его хорошенько. Наложница сжала кулаки и с ненавистью глянула на говорившую. С каким удовольствием она ударила бы её в отвратительное лицо, стянула с головы эту треугольную шапку и била, била бы до крови, до увечий, пока дрянь не испытает хотя бы десятой части той боли, что причиняли сейчас ей. Но, к сожалению, такова была горькая правда, и спустя не более чем полчаса она уже официально станет замужней женщиной.***
Маниса. Шесть часов спустя. - Поздравляю, Валиде! - радостно произнесла главная акушерка дворца. - Фюлане родила здорового мальчика! - О Аллах, благодарю тебя! - воздела руки к небу Айше. - Как мой внук? Он здоров? - Шехзаде немного слаб, ведь роды были преждевременными, но вполне здоров. Хорошая кормилица быстро поправит дело, думаю, уже через месяц он не будет отличаться от доношенных детей. - Дайте мне его, - велела султанша. - Ты хорошо постаралась, Фюлане, несите подарки. Девушка, не спускающая усталых, но счастливых глаз с младенца, рассеянно кивнула, больше сил не было ни на что. - Сообщите Сулейману! Нужно начинать церемонию имянаречения.