***
Гул отдыхающих авантюристов был приятен слуху. Смешеру порой казалось, что он вернулся в Найт-Сити, сидит в каком-нибудь задрипанном баре и потягивает пиво, в ожидании цели, клиента или просто знакомого, с кем мог напиться. Вон представители одной из семей бурно обсуждали потерю дорогого вина Сомы, ведь что-то, ха-ха, произошло на складах, и вся продукция была уничтожена. Недалеко от них посылали все кары небесные на голову вора члены другой семьи, которую обокрали, вынеся дорогие книги по магии. Или веселые разговоры пьянчуг о том, какая же шикарная задница у кошко-девки, мягкая, сочная, так и просящая шлепка. Мир не останавливался ни на секунду. Даже зная, что кто-то таки добрался до «испытания» подземелья. Миру было плевать на мелочи жизни Адама, авантюристов, богов и подземелий, он существовал до них, и будет существовать дальше. — Чего такой хмурной? — спросила протирающая стаканы Миа, как обычно работающая в баре и оглядывающая свои владения цепким взглядом. Адам был завсегдатаем Рога Изобилия, да и знакомство их оставило приятный след, ведь тогда Смешер оплачивал комнату такой суммой, что можно спокойной шиковать в не самом плохом кабаке неделю к ряду. Мия хотела быть уверенной в том, что знала блондина, ведь не один раз выводила его на разговор во время пьянки. Он говорил много, сказанного было достаточно, чтобы написать балладу, но, вдумайся она в его слова, то поняла, что о себе-то он так почти ничего и не рассказал. Лишь общие фразы, которые описывают жизнь до Орарио половины всех авантюристов. — Еще, — пустой стакан скользнул по барной стойке. Женщина молча выполнила заказ, изучающе смотря на парня. — Вот скажи, — соло даже не поморщился, когда залпом осушил половину. — Кто такой «герой»? — Хм? — удивленно вздернула брови Гранда. — Чего это ты спрашиваешь? Она уж хотела легко пошутить на эту тему, поддеть Смешера, но, заметив сверкнувшие голубым глаза, передумала. Уж очень его выражение лица хорошо передавало раздражение. Да и те слухи, что о нем ходят по городу… Парень перед ней, был темной лошадкой, что скакнула через барьеры и ворвалась в лабиринт, игнорируя все правила. Писаные и неписаные. Поставил рекорд по скорости набора уровня. Но даже сейчас, учитывая все слухи и ажиотаж, постепенно сходящий, правда, на нет, никто так и не узнал предела его силы. А та драка с Бете Лога была показательной, создающей еще больше вопросов. — Известное дело, герой — это спаситель. — Пожала плечами Гранда, смотря на кружку в руках, но нет-нет, да поглядывая в сторону Адама. — Тот, кто жертвует всем, даже своей жизнью, чтобы дать другим шанс жить. — Тон женщины стал слегка глухим, едва заметно, но это дало соло понять, что воспоминания Мии были потревожены, всплыли, словно тела жмуриков по весне, разбереденные вопросом. Сенсоры тела говорили соло, что их подслушивают. Повернув чуть голову, Смешер увидел, кто же это был. — А что ты скажешь, Сир, — отключение фильтров сделало свое дело. Мысли соло текли легко и непринужденно, практически неконтролируемые тисками воли. — Кто для тебя «герой»? — Адам, — тон хозяйки заведения намекал на проблемы, — не мешай моим работникам. — Да ладно тебе, Миа, — махнул патетично рукой блондин. — Ты же знаешь, что я тут буду сидеть до последнего, заказывать за пятерых, а-то и семерых. Неужели я не могу просто поговорить с официанткой? Если тебя это так раздражает, что закажу я все самое дорогое, идет? Заработаешь на моем желании поговорить кругленькую сумму. — Он не сдержал фырка. Смешер никогда особо не ценил деньги, для него они были лишь ресурсом, позволяющим достигнуть цели, а не самой целью. Так что потеря даже пары нулей на счете в банке его раздражать не будет. Тем более его порой веселило вечное желание многих достичь баснословного богатства. — Адам… — Настала пора уже Гранде вздохнуть. Её тяжелый взгляд должен был пронизывать насквозь, но женщина на личном опыте поняла, что ничего подобного на этом блондине не работает. Ни грозный «зырк», ни жажда крови! — Зачем тебе Сир? Если тебе хочется поговорить, то говори со мной, я все-таки сейчас на разливе. — Зачем её, говоришь? — Хмыкнув, спросил соло, смотря на Фловис, которая делала все, чтобы не встречаться с ним взглядом, показательно игнорируя. — Ну, мне если честно не принципиально. — Поджал плечами. — Просто сиюминутное желание поговорить с кем-то. Можно с Лайон или Фауст. — Зачем тебе это? — Вздохнула Гранда. — У тебя проблемы? Или как? Это не было похоже на него. Она исходила из того, что успела о нем узнать, и это создавало вполне четкий образ Смешера в голове: самостоятельный до зубного скрежета, скрытный, вечно увиливающий, но, вроде как, не лгущий, во всяком случае, замечен за этим не был. Ну и главное, он — одиночка. Ни друзей, лишь знакомые, которых он не подпускает близко. Судя по тому, что она слышала и «невзначай» навела справки, дружен он был только с богами, да и то только с двумя — собственной покровительницей Гестией (не удивительно) и богом-кузнецом, что сковала ему меч за услугу. — Проблемы были, когда мне оторвало руки и ноги, а кишки были разбросаны по округе, — расхохотался соло, припоминая, в каком виде его нашли ребята Конрада, даже фото показали. — Вот то были проблемы, а сейчас так, несерьезные неприятности. — Ну, тут он лукавил, все же неспособность понять, где реальность, где ложь была проблемой похуже. Но вот понять её местные не могли, а объяснять лень. — Не очень смешно, — покачала неодобрительно головой дворф. — Было бы, не будь правдой. Ну да ладно. — Он видел, что она ему не верила. Да и кто поверит, если говорящий сидит — целехонек, дрыгая ножками и ручками, которые должны по его словам быть не с ним. — Хочешь узнать, в чем моя проблема? Так слушай! — Соло залпом допил алкоголь, ему уже были не нужны даже жесты, Гранда сама начинала дополнять его кружку. Все же он был одним из немногих клиентов, которые просаживали в её заведении огромные для обычных авантюристов суммы. Больше могли себе позволить только люди Локи, да и-то в силу количества. — Чтобы победить кое в чем, — его тон, при выделении слова сочился сарказмом. — Мне нужно доказать, что я — герой. — И? — Вздернула бровь женщина, до этого отогнав взглядом подслушивающих официанток. Тем просто хотелось услышать хоть что-то, что поднимет «завесу тайны» над тем, кто получил передаваемый титул «Рекордсмен», за скоростной набор уровня. — А! Я, кажется, поняла, в чем проблема. Ты не можешь доказать, что являешься героем, так? — Именно, — сделав жест «пальцев-пистолетов», «выстрелил» в Миа соло. Смысла этого она не поняла, но промолчала. У каждого свои закидоны. — Я — полная противоположность героя: эгоист, каких поискать, одиночка, которому не за кого жизнь отдавать, да и не смогу, ведь ценю её, хоть и смерти не боюсь. Я столько зла совершил за свою жизнь, что попасть в Фолькванг мне не светит. — Вновь глоток из чашки. Алкоголь начинает слегка давить на разум. И это хорошо, Смешер сам этого хочет, ведь давление не длится долго. После него наступает самый приятный промежуток, когда он расслабляется до безобразия. Сир же, услышав название скандинавского рая — дернулась, чуть не уронив поднос. — Хотя если припомнить, сколько я сражался в войнах, то валькирии только и ждут, пока я сдохну в очередной битве, и заберут мою душу в Вальхаллу, — рассмеялся соло. — Хотя кажется мне, что они просто сбросят меня в самые глубины Тартара. — Самокритично, — заметила Миа, выразительно глянув на Сир, в тот миг, когда соло смотрел в свою кружку. Уж очень девчонка странно реагировала на названные блондином места упокоения души. Да и странно ли это, учитывая то, кто сейчас скрывается под личиной простой официантки? — Но зачем тебе доказывать, что ты герой? Оно тебе действительно надо? Героем просто так не станешь… Это было ой как непросто. И дело не в условиях типа подходящей ситуации, в которой можно кого-то спасти, а в характере. Спасение должно быть естественным. Желание спасать должно идти из сердца и души, а не быть продиктовано расчетом логики и холодного разума. Герой — делает, не думая, ведомый инстинктами. — Я должен пройти за те двери, Миа, — помутневший взор пустых глаз уперся в дворфа. — Я должен пройти за врата этого сраного этажа, чтобы пройти дальше и дойти… До конца. — До конца? — Плохое предчувствие после произнесенных слов прошептало ей не вмешиваться в это. Не задавать больше никаких вопросов и увести разговор в другое русло. И пусть сердце понимало, о чем он говорит, но логика не верила ни единому слову, ведь Адам был новичком второго уровня… Новичком, ставшим богатым за какие-то пару недель. Купивший шикарный дом и обставивший его дорогой мебелью. Тем, кто набрал второй уровень за очень малый промежуток времени. Казалось, он прибыл вчера, получил фалну сегодня утром, а вечером уже был второуровневым. А уж учитывая все слухи, что крутятся вокруг него… Становится абсолютно непонятно. И ради собственного спокойствия женщина была готова увести разговор в сторону, не задевая больше тему героизма. Она достаточно в жизни дерьма поимела, чтобы вновь в него окунаться. А то, о чем заикался Смешер, было пропитано подступающими проблемами и воняло похлеще затхлого болота. — Как там твоя богиня? Я её давно не видела… Да, лучше не связываться с этим. Чутье подтвердило правильный выбор.***
Ноги несли Адама, сами не зная куда. Он шел, не разбирая дороги, находясь в своих мыслях и пытаясь понять, что же должен сделать, как решить свои проблемы и что ему придется ради этого сделать. В голове творился наносящий хаос. Всплывали самые различные воспоминания, но слишком редко среди них находились по настоящему приятные. Шаг за шагом он переходил от одной улицы к другой. Вот он возвращается домой, где кроме него не было никого. Броня защелкивается, всплывшее окно сообщает о синхронизации с нервной системой. Старый добрый нож находит свое место в ножнах на бедре. Меч — работа бога-кузнеца, в которую та вложила свои силы и умения, но запечатала не просто фалну, но частицу себя, — цепляется с другой стороны. Клинок казалось, был рад быть рядом со своим хозяином, отзывался на его эмоции и жаждал снова быть использованным. Битва была нужна не только Смешеру, но и его оружию, принявшему тягу владельца. Адам бросил взгляд на блеснувший в свете лампы металл рукояти меча. После глянув на стопку пустой пергаментной бумаги. В голове рождался план.***
Стоя на крыше одного из домов в квартале кузнецов с активной маскировкой, соло наблюдал сквозь незашторенное окно за группой богов, весело проводящих время друг с другом. Там была и Гестия, слушающая какую-то историю, рассказываемую Деметрой. Её лицо было расслаблено, губы изогнулись в улыбке. С их знакомства прошло достаточно времени, за которое девушка изменилась. Больше она не была той нахлебницей, неуверенной в себе и ищущей последователей. Встретив Смешера, приняв его в свою семью, богиня очага нашла то, что искать перестала — любовь. Кто бы мог подумать, что «вечная девственница» влюбится в смертного, скрывающего собственное прошлое? Кто скажет, что эта любовь станет тем, что смогло повлиять на соло Ночного Города, который никогда не испытывал привязанностей подобного рода? Они влияли друг на друга, Адам это ощущал. И влияние Гестии было до ужаса, до дрожи в коленях сильно. Он и подумать раньше не мог о том, что будет дорожить тем домашним уютом, который она дарует. Будет защищать тот дом, который эта девушка облагородит и пропитает собственной силой, создав настоящий «очаг», к которому он будет рад возвращаться. Хотя самому себе в те моменты не признавался в этом. Привязанность была уязвимостью, которой могли воспользоваться. Эту простую истину он усвоил давно, потому и не пытался сблизиться. Даже его друзья, с которыми он воевал, те, с которыми он создал настоящее «боевое братство»… Адам признавался себе, что боится привязываться, боится того, что это может с ним сотворить. Сделать слабым. Он был идеальным человеком, идеальным оружием, несущим смерть на острие своего боевого ножа и наконечнике пули. Он не должен быть таким же, как обычные люди. Но… Но даже так, он — человек, идеальный человек способный на все, нужно лишь захотеть. И потому даже пробудившиеся эмоции и увлечения были в нем сильны, сильнее, чем таковые у других. Он не хотел терять Гестию и то, что она дает ему. А дала она ему все, что у неё было, даже саму себя. И отказываться от этого он не хотел. Эгоистичное желание, продиктованное множеством самых различных причин. В поле зрения попала огненно-рыжая шевелюра кузнеца, что так же дала ему частицу себя, которую он носил на поясе и коей разил врага. Гефест. Странная женщина со странными эмоциями, влечение к себе которой он использовал для достижения собственных целей. И та, с которой, к его собственному удивлению, он мог приятно провести время, разговаривая на различные темы, рассказывая о самом разном. Все это было ново, даже там, в прошлом, в Найт-Сити, ни Роуг, ни Каннингем, не могли принести такого же удовлетворения, как эти две девушки, а прочие… Прочих он не считал. Они были лишь фоном. Порой приятным для глаза, но все равно фоном. Они его понимали. Понимали, как никто и никогда до этого. Так странно ли в таком случае иметь желание не потерять «это», делая абсолютно все, чтобы сохранить свой комфорт? На миг промелькнула мысль не выполнять «задание мира» и жить дальше, просто для себя. Забыв обо всем. О корпорациях, войнах, интригах власть имущих, заказах и бегом со смертью, по лезвию ножа. Жить с Гестией, встречаться с Гефест, иногда напоминая Иштар, кто теперь главный… Мирная жизнь без забот и горестей. От таких мыслей в затылке засвербело. Нет. Это не для него. Все его естество требовало движения, действия. Битвы! Гонки со смертью, по самому краю, когда адреналин в крови бурлит, и каждое движение может стать последним. И… Он не может жить в неопределенности. Он должен знать, что — реально, а что — нет. Даже если ради этого придется чем-то пожертвовать. Спрыгнув вниз, соло нашел стража, патрулирующего квартал ночью, и передал тому письмо, нацарапанное на бумаге впопыхах, но содержащее в себе достаточно. Его передадут Гестии. Та прочтет. Поймет. Она по-другому не может, как бы ужасно это не звучало. Спуск на последние этажи был быстрым. Активная маскировка после поднятия уровня творила чудеса. Было страшно представить, что же с ней произойдет, получи он пятый уровень. Врата были там же, где и в последний раз. Надпись появилась, стоило ему подойти. «Войдя сюда, воин будет вынужден пройти испытание, которое затронет глубинные струны его разума и души, создаст демонов, победа над которыми и откроет врата на последний этаж». Те же самые слова. «Только истинный герой имеет право войти» — Я не знаю, что мне нужно сделать, чтобы стать героем, — покачал головой соло, ему хотелось опустить руки и начать создавать какую-никакую бомбу, чтобы уничтожить это сраное подземелье! — Но мне нужно пройти дальше. Нужно знать… Непоколебимость в голосе, твердость убеждений, сияние души, что рвалась вперед. Они сделали то, что не должны были делать в принципе. Сотворили нечто, о чем никто и никогда не должен знать — «ухватились» за фалну, подчинили её, пусть и на миг. Воля Человека, Воля существа, чей род подчинил мир своей воле и менял тот в угоду удобства. Эта самая Воля стиснула в тисках силу богов, что бурлила в душе, теле и мече. Выплеснула ту в окружающее пространство, и сдобрило мыслью. — Так что если путь для Меня закрыт из-за отсутствия «героизма», — под шлемом лицо Адама исказилось в ублюдской ухмылке, коей одаривают тех, кто заведомо ниже и ничего сделать не сможет. Знак превосходства и пренебрежения. — Я заставлю Тебя открыть эти блядские врата. — Будь в его груди настоящее, живое сердце, то оно определенно затрепетало бы от предвкушения и выброшенного в кровь адреналина. Этаж затрясся. Камень затрещал, потрескался. В глубине окутанных тьмой коридоров послышалось шуршащие, склизкие звуки хлюпающей плоти. А после… После по ним пролетела волна необузданной жажды крови. Жажды крови направленной на того, кто посмел спуститься так глубоко и осквернить эти залы божественной силой, хозяев коей ненавидело подземелье. — И чтобы вынудить Тебя это сделать, — соло было плевать на «жажду», плевать на все. Его разум заботила цель и путь её достижения. «Маленькая» проблемка в виде богоубийцы, созданного в этих пещерах, его не заботила абсолютно. — Я буду убивать, убивать, убивать и убивать! Все, что Ты пошлешь! Каждое твое творение, каждый «ребенок», ничто не уйдет… Я буду делать то, ради чего был рожден, то, что умею лучше всего… И посмотрим, чья воля крепче. Подземелье, в каком-то смысле, было живым. Оно мыслило, принимало решения. Думало. Пусть не так, как было привычно простым смертным. Да и богам, чего таить. Но воспринимать все происходящее оно было способно. Хоть в конечном итоге приходило к выводам, нелогичным и странным… Для смертного разума. В этот самый миг началась битва Богоубийцы, созданного с одной целью и Человека. Гестия уже была проинформирована о том, что нынешний рейд Смешера мог затянуться. Так что о ней соло волновался в последнюю очередь. Да и Гефест с Иштар тоже. Последняя так вообще была должна сидеть тише воды, ниже травы, не раздражая наемника. Отголоски битвы, те эмоции, которые испытывали сражающиеся, волнами эха проносились по подземелью, вынуждая слабых монстров прятаться по норам, а в сильных вызывая бурление азарта. Те авантюристы, которым не посчастливилось задержаться под землей, позже будут рассказывать о странном поведении монстров, об их воинственных кличах и рёвах, с которыми они бросались друг на друга на нижних этажах, с упоением разрывая друг другу глотки. Но они так никогда и не узнают о том, кто или что стало причиной этого. Как не узнает об этом «бог-хранитель» подземелья, не имеющий власти и «глаз» так глубоко. Так же, как не узнает Смешер о прибытии в город Гермеса, с которым прибыла одна примечательная особа.