Чучело

      На распаренном бледном теле выступили вены. Ход сосудов можно отследить невооружённым глазом, и вовсе не обязательно их касаться, чтобы ощутить пульсацию крови по стенкам.       Достаточно ощущать толчки крови в артериях и венках члена, заполнившего нутро.       Эрен принял брата гостеприимно — раздвинул бёдра и помог себя растянуть. Но вообще-то ему не хотелось, чтобы подготовка к соитию занимала слишком много времени.       — Трахнешь меня сзади, как крыску? — Эрен встал на четвереньки и выгнулся ладьёй. Он умудрялся смотреть на брата вверх тормашками.       Зик бережно, но крепко, обхватил талию и пристроился сзади.       — Почему крыса?       Член тёрся сквозь трусы между ягодиц младшего брата. Конец культи скользил по красной перине с кислотно-зелёными завитками и дикими розами.       Эрен заскулил и нетерпеливо повилял задом, это вызвало на лице Зика отвращение, но у члена — твёрдую эрекцию. Тело младшего брата зазывало войти в него, овладеть и надругаться, обплевать, возможно, что-нибудь сломать. Что-то, что легко срастается.       Рука, повёрнутая ладонью вверх, хаотично дёргалась в воздухе, пока не ухватилась за трусы Зика и не потянула их вниз и на себя. Зик с усмешкой наблюдал, как Эрен пытается, стоя враскорячку, содрать с него бельё. С покрасневшей головки смазка текла обильными каплями прямиком на изображение розы на простыне. Эрен будто целился членом на цветок, пока брат мешкался, неосознанно дразня своей недоступностью.       Эрен изгалялся в невероятных позах, делал всё, чтобы получить заветный доступ к родному телу. Мог встать и так, и эдак, демонстрировал чудеса гимнастики и стойкости, балансировал на культе, всхлипывал и улыбался. Зик смотрел на его перевёрнутое смуглое лицо, оно казалось грязным, хотя не являлось таковым. Серый глаз напоминал по форме огромный лимон и соседствовал на лице с похожей по форме дырой-ямой. Зик увидел на дне ямы себя в обнимку с братом, у брата были оба глаза на месте.       — Стоит крыску погладить по спине, как она тут же начинает раздвигать лапы и танцевать привлекательный танец спаривания, — Эрен тёрся ягодицами об уже оголённый член брата, своими движениями как бы напрашивался на проникновение. Но Зик внимательно его слушал, удерживая за бока от падения. Перевёрнутая голова продолжала вещать. — Крыска поднимает голову, вся изнывает. Этот танец — доказательство того, что крыса готова к сексу. Другая же крыса, конечно…       Зик обхватил Эрена под животом, чем вынудил дёрнуться вверх для лучшего доступа к анусу. Голова перестала быть задранной, Эрен упал ничком в скрещенные предплечья и шире расставил ноги. Зик встал коленями на пол и ткнулся носом в открывшуюся для ласк промежность.       — …заинтересовавшись, тотчас облизывает и обнюхивает крысу. Одного раза… Никогда не хватает, крысы спариваются снова и снова, — голос Эрена ворковал, пока Зик в медленном ритме вылизывал мошонку и кожу между ягодиц. Младший Йегер и не думал сжиматься, наоборот, он расслаблялся и подставлялся. — Крыса, которая вставляет свой член в послушную течную особь, должна понимать, что очаровала своей животной натурой танцора.       Зик крепко обхватил член брата, Эрен вздрогнул и ударил стопой по перине. Единственный глаз закатился, Йегер гортанно застонал, будто выпил чистой колодезной воды в пустыне, изнемогая от жажды.       Цветок на перине получил на свои лепестки ещё несколько капель спермы.       — Спаривания… прерываются играми, — глаз Эрена внимательно следил за действиями поднявшегося на ноги Зика. Старший брат искал в комнате смазку. Эрен с удовольствием отметил, как сильно стоит у Зика.       — Это я знаю, — Зик нашёл тюбик со смазкой и вылил жидкость на ладонь. — Крысы ухаживают за шерстью друг друга.       Йегер медленно обошёл кровать и сел на исходную позицию. Выпачканная смазкой рука прошлась по анусу и яичкам, Зик снова уткнулся лицом между ягодиц и вернулся к вылизыванию. Темп ускорился.       Эрен попытался вытянуть ногу и нащупать член Зика, но не рассчитал, что в его положении это невозможно.       — Крысы такие заботливые, — Эрен чувствовал кожей дыхание брата, и член горел от нежных прикосновений пальцев. — Хвостик крыски растёт вместе с ней! А!       Внутрь вошли сразу два пальца. Эрен широко улыбнулся через плечо.       Старший Йегер никогда ни в чём не торопился. Брови нахмурил, губы поджал и размазывал смазку по стенкам ануса. Зик был дотошен, следил за расслаблением мышц под кожей, посматривал на лицо брата. Ждал реакцию.       Эрен восторженно распахнул глаз и широко улыбнулся. Из-за ракурса лицо напоминало сумку с разъехавшейся в стороны молнии или кошелёк с красной обивкой внутри.       В голову Зика пришла отличная идея, он её пометил в голове алой галочкой.       Яйца и член Эрена побагровели. На фоне смуглой кожи они смотрелись напряжёнными и воспалёнными, и старший Йегер провернул кисть, чтобы в анус вошли сразу три пальца.       Эрен вильнул задом и Зик вытащил пальцы.       — Хочу член, — младший Йегер вильнул задницей снова и упал лицом вниз, максимально задирая пятую точку кверху. Ему было сложно удержать равновесие на одной ноге. Культя медленно съезжала вбок по покрывалу. — Осемени свою крыску.       Зик закатил глаза к потолку. Краснота ковров, прибитых ко всем поверхностям комнаты, пульсировала и сдавливала кости своим маревом свежевспоротых кишок.       Эрен просунул руку между ног и стал хватать пальцами воздух в попытке найти какую-нибудь часть тела Зика.       — Нам надо спариться, — Зик вернул взгляд к виду перед собой, и тут же глаза уперлись в растраханный мокрый вход и тёмно-красноватые яйца.       Зик подался на зов руки, выглядывающей из-под промежности брата, и обхватил его за талию. Член сделал несколько мазков между ягодиц, прежде чем войти внутрь.       Вместо стона Эрен выдал довольное одобрительное урчание. Каждый толчок внутрь он встречал ахом, облегчённым вздохом или быстрым потоком причитающей тарабарщины. Эрен не лежал неподвижно, он двигался навстречу и пытался насадиться глубже, чем это было возможно.       Эрен слёзно завыл и болезненно сжался, и Зик упал в красноту окончательно, она была везде, сам воздух в его глазах стал ярко-красным и горячим.       Будто красный бог через глаза влез в тело и вжал его правой рукой голову Эрена в кровать. Зик душил Эрена, впечатывал голову в матрас как можно глубже, со всей силы своего веса.       Краснота взорвалась, и духота превратилась во взрыв. Боль в члене прекратилась резко, подарила всему телу негу и ватность конечностей.       Зик убрал руку с головы брата. Тёмные взмокшие от пота пряди с мелкими выбивающимися из них волосками скользнули по щеке Эрена, как сколопендры. Член медленно опадал внутри замершего тела.       Ужасная мысль прорезала сознание. Тело, влажное и оцепеневшее, жутковато лежало в ломанной позе.       Зик сел на кровать на сторону, в которую был обращён взгляд пустой глазницы. Сердце колотилось в горле, а кожу покрыли мурашки. Зик боязливо поддел левое плечо брата и повернул туловище на спину.       Эрен улыбался, и слюна тонкой струйкой вытекала из его блаженно растянутого до ушей рта. Он был абсолютно счастлив и неверяще смотрел перед собой правым глазом.       Зик выдохнул и протёр руками лицо. Красный зверь жил в нём, он жестоко трахал беззащитного инвалида, и будь на Эрене одежда, она была бы порвана.       Мокрый от испарины, Эрен навалился телом к боку Зика. Тот посмотрел искоса вниз, Эрен тянул к его лицу руку.       — Чего? — Зик больше подразумевал «чего тебе?», чем «в смысле?», но Эрен точно уловил оба посыла, слепив их в один в своей бедовой голове.       Младший брат подёргивался, как насекомое, выгибался и глуповато хихикал. Обычно Зик не реагировал на безумно-помойные настроения Эрена, но сейчас младший Йегер не позволял себя проигнорировать.       — Дай мальчику леденец, — Эрен дождался, когда Зик заинтересованно к нему повернётся всем телом, и положил руку ему на пах. Сам член он не трогал, играл пальцами с волосками, как будто бы он хвалебно гладил маленького ребёнка по голове. — Как сладко пахнет, я хочу пососать, полизать, чмокнуть…       Краснота больше не сгущалась. Духота способствовала стагнации и отупению всех нравственных процессов внутри, и Зик понял, что на этот раз всё безопасно. Он на коленях подполз в кровати к брату.       Эрен поджал пальцы на ноге, и покрывало под ним смялось горкой.

***

      Сухая беззвёздная ночь застыла в мёртвом молчании. Небо виделось чёрно-синей картонкой, наспех приколоченной к потолку. Не было ветра, травы стояли частоколом, зелёный тинистый пруд выглядел плотной пластилиновой безжизненной массой.       Зик тщетно искал уединения в объятиях природы. Он полагал, что тишина ночи в лесу ему как-то поможет в подавлении глухого раздражения. Йегер напрягал слух, чтобы вслушаться в уханье сов и плеск воды — так делают люди, чтобы развить внимание. Например, концентрируются на тихой, едва уловимой мелодии откуда-то издалека.       Из-за хронического стресса Зик становился, бывало, чувствительнее и раздражительнее. Он на всё реагировал истерикой.       — Что ты визжишь? — спрашивал его Эрен и обязательно трогал какое-нибудь чучело из семейной коллекции. — Если тебе плохо, то расскажи, может быть, решение придёт само.       — Не придёт, — цедил сквозь зубы в ответ Зик и отнимал чучела у Эрена. Потом, правда, прекратил так делать, и стал тереть глаза, залезая пальцами под очки.       Зик тёр глаза с каким-то ожесточением, будто их вдавливал в череп. От нажимов подушечками пальцев, перед закрытыми глазами плясали розоватые округлые вспышки.       — Зик, мне тоже всё это не нравится, — сладко шептал калека отгородившемуся от него слепотой брату. — Я бы тоже предпочёл всё повернуть вспять. Вернуть в русло обыденности!       «Как же, как же», — с горечью усмехался про себя Зик.       Старший Йегер распахнул глаза. Вот перед ним пруд, вокруг него высокая трава. Вот под ногами илистая земля, между пальцев ног — маленькие острые веточки.       Колено согнулось в суставе и разогнулось — стопа резко топнула по земле, примяла траву, разломила с хрустом ветки, слегка утонула в грязи. Подавляемый гнев на брата травил каждый день в час по чайной ложке. Так травили ртутью в старые времена, потихонечку, по чуть-чуть.       Зик вдохнул полной грудью сухой холодный илистый воздух. Водоём плохо пах, цвёл.       Йегер в последний раз осмотрел воду, растения, небо, чёрную прерывистую полоску верхушек деревьев вдалеке. На землю между его ног упал разорванный травянистым рельефом местности кружочек света.       Зик медленно моргнул — попрощался с водой.       Эрен светил огромной лампой с преломляющей широкой линзой туда, где стоял его брат. Данная конструкция служила настоящим маяком на случай, если дети потеряются — гениальное изобретение Гриши Йегера.       У инвалида один глаз, а видит как будто лишнее. А иначе откуда ему доподлинно знать, где прячется от него Зик?       Жёлто-зелёная дорожка света тянулась огромным плоским канатом от самого дома-ротонды Йегеров до ступней в шлёпанцах беглеца. Зик понурил голову и пошёл по этой ядовитой золотой дороге.       На пересечении двух жилых улиц с частными домами появились первые звуки жизни — залаяли собаки. Дорожка света стала шире — вероятно, Эрен неотрывно следил за ненаглядным Зиком, наклонял лампу всё ниже, а линзу ставил всё ближе к светильнику.       В соседних домах свет в окнах горел. Голову пронзила безумная идея — попросить помощи или дать ночлег, но только не находиться с братом.       Однако он боялся, что будет, как в детстве, когда Зик нарочно убежал к соседу, чтобы не сидеть с любвеобильным младшим братом, а его за плечи развернули и передали отцу.       Эрен защищён законом.       Эрен улыбался с балкона второго этажа. На нём не было повязки, рядом не было костыля. Он по-птичьи распростёр руки, улыбнулся и наклонил голову в бок, и Зик, не помня себя от ужаса, отбежал назад пару метров.

***

      — Я знал, что ты всё равно меня поймаешь!       Зик мог обозначить свою связь с Эреном сложной смесью чувства ответственности, страха, привычки и суеверного представления об ответственности за того, чьим дефлоратором пришлось выступить.       Каштановые волосы, повисшие паклей вниз головой, ещё маячили перед глазами. Эрен решил подразнить Зика таким образом — проверить, словит ли, а сам пугающе ловко подтянулся на руках и, как гимнаст, очертив ногой окружность в воздухе, вернулся на исходную позицию, вытянув руки в стороны.       — Не хочу вдаваться в глубины происходящего, — по Зику было заметно, что он долго обдумывал этот вопрос, и сейчас излагает готовые выводы. — То, чем мы иногда занимаемся…       — Сексом! — по-детски радостно вставил ремарку Эрен.       Зик наградил его раздражённым взглядом, но быстро вернулся к смазыванию воском когтей медведя.       — …плохо. Но что хуже — время идёт, а мы не заказали тебе протезы.       Эрен издал звук, который можно услышать у лошадей — немного насмешливый, брынчащий и брезгливый.       — Да, протезы, — твёрже повторил Зик. Настала очередь обработки медвежьих зубов, Эрен без лишних вопросов подал ему вторую банку воска с середины стола.       — И буду я… — Эрен соединил в кольцо большой и указательный пальцы, а затем приложил к глазнице, словно смотрел сквозь него, как в подзорную трубу. — Привлекательным для тебя? Но мне казалось, что у тебя дымится на наши крысиные игры.       Широкая страшная улыбка разорвала в клочья относительно миловидное личико младшего Йегера. Большие кривые зубы на самом деле придавали облику Эрена хищные черты, которые роднили его то ли с росомахой, то ли с крысой, а то и вовсе с лисицей или хорьком.       Эрен захохотал в ответ на молчание Зика, расценённое как согласие. Но старший Йегер был погружён в доведение до ума чучела медведя — огромный мёртвый зверь пах формалином и воском.       Зик хотел причинить Эрену боль любыми методами, но не мог себе в этом до конца признаться. Не покидало ощущение, что младший брат как-то хитро его обманывает и на самом деле сам хочет, чтобы над ним произошло надругательство или какой-нибудь другой вред.       Эрен хохотал громче и громче, раскатисто, и его смех кругом облетал дом. Зику почудился смех брата из медвежьей пасти.       Прямо как в детстве на медвежьем празднике.

***

      Чем чаще они занимались сексом, тем больше Зик верил в мистическую искусственность происходящего.       После двадцать четвёртого траха с братом Йегер разочаровался в вере в чистоту и нетленность человеческой души, которую ему так нахваливал отец.       Секс с Эреном приносил убийственное облегчение. Напряжение и ненависть сбрасывались, боль множилась на ноль. Эрен громко ахал, стонал, загибался в самые странные акробатические позы, которые не то что калека, но здоровый человек выдюжит едва ли.       Помимо всего прочего, Зик сам удивлялся тому, как легко и просто он подпускал Эрена к телу.       — Дай член, — требовательно просил Эрен и дул губы.       — Просишь как какой-то сувенир, — Зик с неохотой отрывался от работы над кошельком из крысы и поворачивался к брату так, чтобы тот мог устроиться между его ног на полу.       Эрен любил две вещи — сосать и «оплодотворяться». Поначалу старший Йегер даже слушать не мог таких определений — тонкая душевная организация рвалась в лоскуты, но позже в голове прояснялось, и всё вставало на место.       Конфронтации происходили всё реже. Зик примирился с невозможностью сепарации и полностью согласился с навязываемом болезненном слиянием.       Такое развитие отношений между братьями не было для них пугающим или неверным. Зик полагал, что они оба находились в тупике, как две крысы, запертые в одной клетке.       Когда злоба выныривала из самых потаённых уголков сознания, Зик переставал идти на компромиссы и становился слепым в своей жестокости, как зверь в состоянии аффекта.       Эрен всегда ждал этого. Он провоцировал ситуации, подгадывал моменты и настроения брата — так он питался гневом и любовью Зика, становился сильнее, красивее и веселее.       — Если ты осеменишь меня, я дам тебе сделать это ещё раз, а потом ещё раз, и затем ещё, — Эрен хватался ногтями за ткань рубашки на спине брата, пока тот сношал его в каком-то ненормальном, бешеном темпе. — Зик!       Крик боли и удовольствия достиг красного потолка. Эрен ласково гладил бьющееся в конвульсиях от оргазма тело — гладил голову, шею, спину.       Они были одного роста, но Зик — очевидно шире, потому казался намного больше. Эрен приподнял над собой упавшую в подушку уставшую, взмыленную голову брата.       — Спускай только внутрь, только вну… Зик, я чувствую, как кровь стучит по венам в твоём члене. Ты бы знал, что это за чувство!..       Слова младшего брата не долетали до сознания Йегера. Голова рухнула туда же, откуда её подняли — сбоку от лица Эрена, устремлённого к красному потолку.