— А мы точно просто друзья?

Топовский нерешительно стоял перед забором. Может, перелезть? Ну в дом его явно пускать не собираются. Позвонив от безнадежия еще пару тройку раз, Максим сдался окончательно, уходя от калитки подальше в лес. Тут и будем жить. Здесь построим шалаш, вон там расположим костер, а крышу заменит ёж. Ёж? — Дарова, колючий. Что, тоже не пускают? Максим без задней мысли потянул руку дабы ухватить возможный обед. Дикая природа! Тут каждый сам за себя. Ежу намечающийся расклад дела явно не понравился, чувствовался, знаете... Свинский подвох в этой руке. А когда странный человек посмел схватить ежика, ежик окончательно понял, что в ежиковой его жизни пора срочно что-то менять. Пока она, собственно, не закончилась. И активно бунтуя ежик вытопорщил все имеющиеся колючки прямо в ладонь парня. — Ой, зараза! Обзывательство ежик не одобрил, но смиренно кивнул: еще какая. Максим размахнулся швыряя ежика в кучу листьев неподалеку. Ощущая порыв ветров и свободу полета зверь растопырил лапки. Полет плавно перетек в падение. Топовский присмотрелся к шевелящийся куче. ОЧЕНЬ недовольный ежик теперь походивший на ползающие сами по себе листья топал из кучи вдаль. — Бр-о-о-о! Кто-то бессовестным образом подкравшись сзади хлопнул ютубера по плечу, очевидно в знак приветствия. Максим, подпрыгнув на метр шарахнулся в сторону, извиняясь в мыслях и перед ежиком, и перед царем ежиком, и перед всей природой впринципе. Дикой и одомашненной. Рома, у которого на глазах только что попытался отрастить крылья и взлететь человек, смотрел на Макса удивленно. — Ты чего? — Да так. Секунда растрянного молчания с обоих сторон. — А, ну ладно тогда. — И фиг с ним. Разговор мог продолжаться очевидно долго, и Фильченков принял решение. — Ну... Это, в дом пойдем? Твоя комната будет наверху, напротив моей. Как раз соседи. — Отлично. Познакомишь меня с парнями? — Ага, идем. Максим ухватился за ручку чемодана двинувшись за своей любовью. Да да, любовью. Рому парень любил настолько сильно, насколько может... Любить Максим Рому. А это - очень очень сильно! Однако Топовский на удивление стойко умел держать себя в руках - не краснел, не заикался, не пытался опустить глаза при разговоре с Ромой. Но друг и не делал ничего такого, что могло бы спровоцировать на характерные действия Топовского. В общем, кроме постоянных гейских намеков на стримах другие тайные сигналы Ромашке Максим не пытался послать. Будем мучится, плакать, обрастать ханахакихакикаки... Ну, цветами короче этими, однако в любви не признаемся. Именно с такими мыслями Максим переступил порог снятого на выходные дома, и вжмякнулся в столб посреди комнаты.