Ибрагим встал напротив двери, чуть наклонив голову вниз. Он чувствовал, что за этими дверьми, именно в этой комнате, решится что-то важное, ведь Хюррем позвала его не зря. Постояв еще несколько секунд, Визирь наконец решил открыть двери. Посередине комнаты стояла сама Хюррем, облаченная в черный бурнус из-за чего походила на тень. Ибрагим прошел внутрь и закрыл за собой двери, после остался на месте, смотря в спину женщины. Хюррем не спеша повернулась. Из-за капюшона и плохого освещения лицо ее разглядеть было трудно. Да и зачем разглядывать, если он знает каждый миллиметр ее лика? Паша наконец-то решил сдвинуться с места и подойти к Хасеки, а то стоит на месте будто трусливый заяц.
— Я так понимаю, ты хочешь о чем-то поговорить? — оказавшись напротив Хюррем на расстоянии вытянутой руки, спросил Ибрагим.
— Верно, — легким движением рук сняла уже надоевший капюшон и рыжие локоны небрежно раскинулись на плечах.
— Ну я тебя слушаю.
Неловкость Ибрагим сумел скрыть хорошо. После всего он и представить не мог, как посмотрит ей в глаза и тем более заговорит. Такое он кажется ощущал как раз тогда, когда будучи совсем ребенком признался ей в своих чувствах. Смотря на нее, Ибрагим понимал, что она испытывает тоже самое, что и он сейчас и так же умело скрывает это.
— Я долго думала над всем произошедшим, — выдержала паузу и отвела взгляд в сторону. — Давай забудем. Просто обо всем. То, что мы когда-то дружили, потом стали врагами. Забудем и сделаем вид, что ничего никогда не было, — перевела вновь взгляд на него.
Ибрагим всмотрелся в ее глаза и попытался понять, что же творится у нее внутри. Он ожидал чего угодно, но не этих слов. Хюррем же неожиданно протянула руку с сжатой ладонью в кулак. Когда Паша опустил взгляд, то разжала кулак и на ладони он увидел кулон, тот самый...
— И забери это. Делай с ним, что хочешь.
Ибрагим придвинулся ближе и положил свою ладонь на ее и слегка сжал. Потом посмотрел в глаза Хюррем, в которых читалось явное непонимание.
— А ты уверена, что так просто сможешь все забыть? Ты не так глупа и понимаешь, что память не обмануть. Она будет напоминать и не давать покоя.
— И что же предлагаешь ты? Как нам жить с обретенными воспоминаниями?
Ибрагим сократил расстояние вновь. Они находились в непозволительной близости друг от друга. Его теплое дыхание обжигало ее лоб и ладонь сжалась еще крепче. Сейчас Хюррем действовала на него, как какой-то магнит. Ибрагим бродил взглядом по лицу Хасеки будто что-то ища. Она же продолжала пристально смотреть на него. Паша не знал, что ответить на ее вопросы. Подходящих слов не находилось. Вдруг Хюррем приблизилась к уху Визиря и прошептала:
— Вот видишь. Ты не можешь найти ответа, как и я. Мы загнаны в тупик, из которого нет выхода. Поэтому я предлагаю попытаться все забыть, возможно даже друг друга. И, если однажды встретимся в коридоре, то пройдем мимо, — отстранилась. — Будет сложно — не отрицаю. Но иного выхода я не вижу.
После Хюррем вновь посмотрела на Ибрагима будто чего-то ожидая. Сам же Паша находился в себе, обдумывая ее слова. Все путалось, ускальзывало. Его взгляд блуждал из стороны в сторону, а она продолжала ждать неведомо что. Вскоре Хасеки медленно высвободила свою руку из его и будто нехотя начала неспеша двигаться к выходу. Увидев перед собой пустоту, Ибрагима будто что-то стукнуло и он повернулся в сторону двери, у которой остановилась Хюррем. Было понятно, что она все еще ожидает слов или действий. Только каких? Внезапно он сдвинулся с места. Будто им начала двигать неведомая сила. Хюррем уже хотела открыть двери, чтобы уйти, но не успела. Ибрагим резко развернул ее и прижал к себе, как можно сильнее. Проскользнув взглядом по лицу, Ибрагим яро впился в ее губы. Визирь с каждой секундой углублял поцелуй на сколько возможно. С Хюррем такие манипуляции конечно не желательны, ведь близости не было очень давно и быть сдержанной крайне сложно. Поэтому госпожа обвела руками шею мужчины и прижалась ближе, активно отвечая на поцелуй, хоть по началу пришла в шок от таких действий. Ибрагим в области шеи Хюррем нащупал узелок и ловким движением пальцев развязал его и бурнус постепенно начал сползать с плеч Хасеки.
Ибрагим навис над ней, прожигая взглядом полным желания. Опустился к шее и провел языком до самого уха, после прикусив мочку. Хюррем от прилива наслаждения закатила глаза и издала тихий стон. Ее руки блуждали по широкой спине, плавно двигаясь к груди, чтобы расстегнуть пуговицы и избавиться от мешающего кафтана. Ибрагим не отставал и ловко одну за другой расстегивал пуговицы синего платья, продолжая целовать каждый сантиметр тонкой шеи, плавно переходя к скулам, а затем губам. Когда с пуговицами было покончено платье полетело в сторону, а за ним и кафтан. Хюррем осталась лишь в ночной сорочке. Осмотрев изящное тело госпожи, Паша вновь припал к шее только уже оставляя красноватые следы. Одна рука спустилась к бедру, после ниже и обратно, а вторая по шелковистой ткани сорочки проскользнула от живота к вздымающейся груди. В воздухе полыхала страсть, исходящая от двух разгоряченных тел. Сил тянуть больше не было и Ибрагим поспешил избавиться от остатков одежды. После чего сладкие стоны заполонили пространство. Хюррем извивалась, как змея и впивалась пальцами в спину, запрокидывая голову. Кажется такого наслаждения не получали оба.
***
После того дня все точки были окончательно расставлены. Былые чувства вспыхли вновь, только с новой силой. Каждый день они проводили вместе, наслаждаясь друг другом сполна вопреки всем запретам. Их не волновало, что если кто-то прознает, то полетят головы обоих. Противиться влечению к друг другу они не в силах.
***
Ибрагим откинулся на спину, тяжело дыша. Хюррем легла ему на грудь, крепко прижавшись. Паша пальцами начал перебирать запутанные пряди рыжих волос и плевать, что с горячего тела стекал пот будто ручьем. Хюррем через некоторое время приподнялась и посмотрела Ибрагиму в глаза, сказав:
— Уже завтра ты отправляешься в военный поход, — плюхнулась рядом на подушку. — Я сойду с ума.
Ибрагим улыбнулся и, повернувшись, провел пальцами по щеке госпожи.
— Надеюсь он не будет слишком долог и ты не успеешь сойти с ума, как и я, — придвинулся и поцеловал лоб. — А сейчас предлагаю посетить хамам.
***
Дни и месяцы к великому сожалению тянулись для Хюррем слишком долго. Ожидание становилось невыносимым. Каждый день она мерила покои шагами и не могла сомкнуть глаз ночами. Никого и никогда она так не ждала, как его. С каким волнением Хюррем ждала каждой весточки не передать. Каждое письмо, как глоток свежего воздуха, которого не хватает в такие дни. И вот очередной день, когда госпожа не находит себе места. То выходит на балкон, то заходит обратно в покои. Ходит из стороны в сторону. Пытается чем-то занять себя, но не выходит. Стук в двери заставляет вздрогнуть. В покоях появляется Сюмбюль ага. На лице Хюррем появляется небольшая улыбка и надежда на то, что евнух принес письмо или весть о возвращении из похода.
— Госпожа, я только что узнал, — выдержал паузу. — На военный лагерь было совершенно нападение неверными! В результате чего погиб Ибрагим Паша и еще некоторые члены совета дивана, но слава Аллаху наш Повелитель остался жив!
Перед глазами появилась пелена. Хюррем отказывалась принимать услышанное. Все для нее в одночасье рухнуло. Не верится. Так не могло все закончиться. Ей было все равно даже на самого Падишаха, который отныне являлся мужем лишь на бумаге.
Сердце болело о другом, которого безвозвратно потеряла. 
