Какой на самом деле Блейз Забини?

      — БЛЕЙЗ!       Громкие возгласы один за другим сотрясали старые стены темного поместья. От них гулко дребезжали золотые люстры, а старые колдуны на зачарованных полотнах картин раздраженно закатывали глаза, пытаясь скрыться за богатыми рамами.       — Блейз! Где этот мальчишка?!       Сияй маленький светлячок, мерцай, мерцай. Сияй маленький светлячок, мерцай, мерцай…       — Госпожа, вы же только прибыли, не горячитесь. Не хотите ли отдохнуть с дороги?       — Я дала четкий список заданий! Он не сделал и половины, зато погляди! Что за похабщину он рисует?! Это ж сколько времени нужно!..       Стук каблуков усилился. Казалось, вот-вот и туфли пробьют паркет.       — Быстро выходи, я сказала! А если бы Адэр это увидел?! Ты думаешь, что творишь?!       Что-то с грохотом рухнуло на пол. Множество мелких предметов покатились по полу, раздался звон стекла.       Ты веди нас в темноте, маленький жучок, Чтобы голос старой ведьмы в тьму нас не завлёк…       — Госпожа, смилуйтесь!       — Где мой сын?! Ты должна была им заниматься!       — Госпожа!..       — Икарцеро!       За глухим ударом о паркет последовали сдавленные хрипы и стоны гувернантки.       — Ты этого добиваешься?! Полюбуйся, это все из-за тебя! Я найду тебя в любом случае, выходи сейчас же!       Сияй маленький светлячок, мерцай, мерцай…

***

      Звонкие голоса Гарри и Рона, смешанные с неконтролируемым истерическим смехом, звучали снизу из гостиной, сотрясая всю башню Гриффиндора.       — Мерлинова борода, ну ты даёшь!       — Отвали, Рон! От тебя помощи меньше, чем от визжащей Мандрагоры!       Гермиона, которая хоть и не хотела, но слышала все, как, собственно, и все Гриффиндорцы, сдержанно усмехнулась и положила учебники в шкаф в спальне для девочек. В Хогвартсе наступила весна, а с ней пришёл полнейший романтический кретинизм, заполнивший воздух замка.       Даже Гарри, который с учебником Принца-полукровки, казалось, познал все глубины зельеварения, умудрился отвлечься и взорвать собственный котёл, от чего его любимая толстовка покрылась жуткими болотными пузырями с водорослями.       Но несмотря на общую атмосферу счастья и цветения, на душе у Гермионы была тяжёлая темнота. Ненужные мысли кружили в голове, все чаще утыкаясь в Рона, который в последнее время вел себя крайне странно: то избегал, то излишне опекал, то пропадал куда-то и поздно возвращался.       Разум быстро нашёл адекватную причину: Рон, как и все, тревожился об окончании Хогвартса, о будущем поступлении в Аврорат и прочих бюрократических делах. Это казалось вполне логичным, но что-то внутри не давало покоя. Мысли о том, что Рон завёл интрижку с кем-то на стороне, заставляли Гермиону ненавидеть саму себя. Как она может так думать о нем? О Роне, который так ее опекает? О Роне, который скорее сам погибнет, чем сделает ей больно?       — У меня вообще-то были планы сегодня на неё! — продолжал жалобно выть Гарри, почти сквозь слёзы глядя на свою любимую толстовку, которая, он искренне в это верил, приносила ему удачу.       Гарри испытывал очередное заклятье, подсказанное Роном, пытаясь убрать с ткани болото. И вновь безуспешно.       У обоих уже болели животы от смеха. Они уже и сами не понимали, смеялись они с того, что водоросли с белыми цветочками расплескались и на Снейпа, густо распустившись у него на носу, с того, что Гарри, как бы ни пытался, не мог с ними справиться, или с того, что им уже смешно от собственного смеха, что делало ситуацию совершенно неконтролируемой.       — Свидание что ли? — в шутку выпалил Рон, придерживая бордовый рукав.       — Ну, вроде того…       — Чего?! — неожиданная откровенность поставила Рона в ступор, от чего он выпустил рукав, и струя воды облила Гарри с головы до ног, перебрасывая болотистую грязь теперь и на футболку.       — Раздави тебя дракон, да как так, то?!       Огромная зелёная водоросль упала с его волос и со шлепком прилипла ко лбу. Это стало последним штрихом. Гарри и Рон свернулись пополам. Из них уже не вырывался смех, они беззвучно тряслись, как выброшенные на берег рыбы, пытаясь хотя бы не умереть от собственного дебилизма.       — Я… все… — еле выдавил из себя Гарри, пытаясь подняться, и одновременно стаскивая с себя водоросли. — Я больше… не выдержу!..       — Мерлин, живот болит… — с трудом выпрямившийся Рон стянул длинную травинку с плеча Гарри и, довольный тем, что его толстовка не пострадала, отложил проклятую одежду друга в сторону.       — Что же делать-то, в рубашке на прогулку как-то странно идти?       — Да что ты прицепился к ней, других что ли нет? Возьми мою! — Рон расставил руки в стороны, демонстрируя толстовку, почти такую же, по которой рыдал Гарри.       — Ну не знаю…       — Она немного больше твоей, — пытаясь отделить край футболки, сказал Рон. — Но, говорят, сейчас так модно даже.       Несмотря на тщательные попытки избежать внезапного оголения посреди гостиной, футболка все же предпочла остаться в толстовке и слезла с тела вместе с ней, от чего Гарри и Рон вновь рассыпались в смехе, на этот раз приправленным некоторой неловкостью.       — Ладно, дай сюда, только оденься, молю! О, Гермиона! Мы ничем таким тут, мы тут это…       Стоявшая позади раздетого по пояс Рона Гермиона, которая только что спустилась из спален, в секунду побледнела и замерла с раскрытыми губами, так и не сказав, что хотела.       — Что-то случилось?       Рон, увидев, как переменился в лице Гарри, тут же повернулся, неловко прикрывая торс снятой одеждой. Такой взгляд на девушке он видел впервые: совершенно потухший, безжизненно серый, направленный куда-то сквозь него.       — Гермиона? — нерешительно и очень тихо спросил Рон, боясь узнать ответ на свой вопрос.       — Я… Я… — она заметалась, пытаясь быстрее сообразить хоть какую-нибудь причину, чтобы уйти, но в голове, кроме звона рухнувшего мира, не было ничего. Бьющееся сердце замерло и застряло где-то в глотке. — Я сейчас, простите…       Она в несколько шагов взлетела наверх. Рон метнулся за ней, но лестница в спальню девочек тут же трансформировалась в покатую горку и сбросила его вниз.       — Блять, — выругался Рон, поднимаясь на ноги и натягивая толстовку обратно. — Гарри?..       Гарри, с лицом очень напоминающим лицо Гермионы, сидел на диване, закрыв рот ладонями, и смотрел на него из-под сведенных бровей.       — Рон, — через минуту молчания начал он. — Это ведь не ее след на твоём плече, да?       — Ч-что? Какой след?!       Гарри постучал пальцами по своему правому плечу. Рон залез под ворот и замер, затем резко повернулся в сторону спален для девочек. Под пальцами, ближе к правой лопатке явно чувствовался широкий, глубокий укус.       Рон рухнул на диван, закрыл лицо руками и медленно выдохнул в трясущиеся ладони.       Досмеялся.       Почти не видя ничего, сквозь катящиеся чёрные слёзы, смешанные со свеженакрашенной тушью, Гермиона, еле удерживаясь на ногах, добралась до своего стола. Она одним рывком сдернула с руки повязку.       Чертов блядский укус, все грани, формы и извилины которого она успела выучить досконально, пытаясь его излечить, все ещё красовался на тыльной стороне ладони. И точно такой же сегодня засиял на плече Рона. Чёртового Рона.       Грудь разрывало от пульсирующей злости, обиды и бессилия. Нож в сердце всадил человек, который и заставил это сердце захлебываться любовью. Было нестерпимо больно настолько глубоко внутри, что болел позвоночник.       Стараясь хотя бы не зарыдать вслух, Гермиона сжала зубы, и с ненавистью и болью расцарапала ногтями кожу, пытаясь содрать с себя незаживающее клеймо. Проклятый след проклятого Забини. Лучше бы она не знала. Лучше бы не видела.       Перед глазами вспыхнуло искривлённое, полное похоти лицо Блейза, ласкающего ее пальцы тогда в темном коридоре. С таким же лицом он оставил на Роне свою метку? На плече? Не нужно было спрашивать, чтобы понять, как это получилось.       Ноги подкосились, и Гермиона, впившись пальцами в край стола, свалилась на колени. Капля крови из расцарапанной раны скатилась вниз по руке и разбилась об пол.       Лучше бы она не знала.

***

      Пытаться скрыть одну из интереснейших новостей за этот на удивление скучный и однообразный учебный год даже не было смысла. По одному взгляду на развалившуюся троицу героев магической Британии всем стало понятно, что в их идеальной нерушимой дружбе, тесно смешанной с любовью, наступили тёмные времена.       Уже на следующий день Блейз проснулся под дикие возгласы Пэнси Паркинсон о том, что Рон Уизли и Гермиона Грейнджер расстались. Голова звенела так, что он даже сначала подумал, что ослышался. Что это были остатки бредового сна, ещё не покинувшего голову. Но надежду на это быстро разрушил Драко, который сидел на краю своей кровати и буравил его взглядом, чернее ночи.       Они почти не разговаривали. Драко даже не стал отчитывать Блейза за то, в каком состоянии он вернулся ночью в комнату. И за то, как долго он пытался остановить его бессмысленную и беспощадную наркотическую рвоту.       Сухое «доброе утро» и пару вопросов о предстоящих занятиях — все, что Драко смог из себя изречь, пытаясь удержать себя в руках. Да Блейз бы и не осилил большее. Через силу умыв лицо и кое-как избавившись от чужих жидкостей внутри своего тела, он рухнул на Драко, позволив тому оттащить себя на завтрак.       Драко же, по сути не имевший к ситуации никакого отношения, четко ощущал, что весь пиздец пройдёт сквозь него, перевернёт все внутри и выйдет, болезненно прорезаясь сквозь макушку. Потому что Поттер, как бы от этого ни было тошно, одно целое с этими двумя. Потому что Поттер наверняка сейчас разрывается пополам, пытаясь подтирать слёзы Грейнджер и слюни Уизли. А Поттер, с каких то недавних пор, теперь очень даже его касается.       В Большом зале, на удивление, стол Гриффиндора был почти пуст. Блейз с трудом дополз, то есть был перемещён, до своего места и рухнул, как безжизненный мешок костей на скамью.       Если не считать усталость, которая сегодня была просто смертельно невыносимой, а не, как обычно, просто адской, и донимающей тошноты после вчерашнего слегка чрезмерного употребления, все было нормально. По крайней мере, Блейз успешно себя в этом убеждал, хотя к концу завтрака все чаще бросал в сторону стола Гриффиндора мутные, но напряженные взгляды.       Он не виноват. Он ни в чем не виноват, верно? Если рыжий идиот не справился с ответственностью и все рассказал ей, он не виноват.       Единственное, что беспокоило Блейза, рассказал ли Рон о нем? Как все произошло? В подземельях Слизерина никаких косых взглядов он на себе не заметил. Но это Слизерин. Если бы он трахнулся с Хагридом, а потом зажарил бы его в одной из тыкв и съел, отдав филейную часть Василиску из Тайной комнаты, ему бы посочувствовали да и только.       Блейз закрыл лицо руками, не понимая, смеяться или ударить самого себя за такие мысли.       — Блейз.       Голос Драко прозвучал совсем тихо, и Блейз тихо промычал в ответ, стараясь не выблевать выпитый глоток воды прямо на стол.       — Открой глаза. Они тут.       Блейз раздвинул пальцы, выглядывая между ними. Разговоры в Большом зале тут же притихли, а любопытные головы развернулись чуть ли не на сто восемьдесят градусов, лишь бы посмотреть на героев последних новостей.       Старшие курсы факультета Гриффиндор маршировали почти как армия. В центре с трудом, но можно было разглядеть Гермиону. На расстоянии от неё Гарри, словно телохранитель, метал незаметные, но смертоносные взгляды на особо глазеющих смельчаков, которые тут же отворачивались. Самым последним, отставая почти на дюжину шагов, зашёл Рон.       — Пиздец… — прошептал Блейз в прижатый ко рту кулак, когда Рон сел отдельно ото всех, даже не смотря в сторону еды.       — Жалкое зрелище, — согласился Драко.       К Уизли он никогда не питал особой любви. Но видеть Поттера, так любовно опекающего свою подружку, было все же нестерпимо. Как нестерпимо было осознавать то, что одиноко дырявящий пустоту взглядом Рон теперь влияет на его эмоции, вызывая желание помочь.       — Подсесть к нему идея совсем хуевая, да?       — Ага, ты и так натворил дел, — нахмурился Драко, чересчур агрессивно нарезая сырник на слишком мелкие части. — Сиди смирно.       — Блять, да отвали.       Блейз тяжело выдохнул и закрыл глаза рукой. Ему не до этого. Ему вообще не до этого всего. Чертов Уизли. Чертов Малфой. Чёртово все.       — Переживаешь за своего дружка, Забини?       Голос раздался совсем рядом.       — Чего?! — не ожидавший, что Теодор решит добить его своим встраиванием в разговор, хотя это было вполне предсказуемо, Блейз воскликнул громче необходимого.       — Чего верещишь? — ухмыльнулся Нотт, вытягиваясь ближе над столом. — Это ты что-ли с Грейнджер развлекся так хорошо, что они расстались? Или может с Уизли?..       — Чего? — перебил его Блейз, повторяясь как попугай.       — Не лезь, Нотт, — рявкнул Драко, но Блейз это не услышал.       Он вообще не мог понять, что за бред несет Тео. И только через несколько секунд взрыва сознания до него дошло. Он так зациклился на всем происходящем, что даже не подумал, насколько мало информации может быть у таких, как Тео. Он всерьёз считает, что они расстались из-за измены Гермионы? Сколько ещё таких, как он?       — Думай, что говоришь, Нотт, — хмуро ответил Блейз, с небольшим, но допустимым опозданием. — Я не спал с ней, но и распространять слухи не позволю.       — Понятненько, — Тео беззаботно пожал плечами и как ни в чем не бывало вернулся к завтраку.

***

      Следующие несколько дней Гермиона перемещалась по замку с настолько низко опущенным лицом, что ее подбородок почти касался груди. Копна волос, которую она невзлюбила всем сердцем ещё в детстве, сейчас была ее чудесным спасением от чужих взглядов. Нет, на неё не переставали смотреть, но хотя бы ей было этого не видно.       Факт того, что все, даже далекие от сплетен люди, вклинились в бурный водоворот обсуждений разрыва их отношений шокировал. Оказывается, ученики от праздного безделья были готовы залезть к ним с… Роном… трусы настолько глубоко, что можно было кожей ощутить их любопытные носы. Одна мысль о веснушчатом лице давалась ей тяжело, что уж говорить об имени.       Гермиона пряталась за густой ширмой из волос совсем не потому, что ей было неловко, стыдно или ещё что-то. Адское пламя внутри нее бушевало настолько сильно, что, если б она уловила на себе чей-то взгляд длиннее секунды, она была уверена, что проткнула бы глазницы смотрящего насквозь волшебной палочкой и зажарила бы на костре, подобно зефиру.       Поэтому, чтобы популяция лживого Хогвартса не сократилась на девяносто девять процентов, она смиренно закрыла от себя мир и шагала с гордо опущенной головой, надеясь, что ажиотаж вокруг их так по-идиотски развалившихся отношений угаснет как можно быстрее.       Только сегодня почему-то укус виновника торжества на руке ныл особенно неприятно, отдаваясь болью до самого плеча. Все валилось из рук, лекции писать было почти невозможно. И, перехватывая наверное в сотый раз стопку учебников, Гермиона все же выпустила их из рук в общем коридоре, не дойдя до башни Гриффиндора каких то пару шагов.       Книги и тетради с грохотом рассыпались по полу, пара листов даже улетели прочь, как и остатки ее выдержки.       — Идёт Грейнджер-дьяволица, всем расступиться!       Поджатый гнусавый голос эхом разлетелся по полупустому коридору. Гермиона, за последние дни привыкшая к подобным выходкам, медленно подняла взгляд, ожидая увидеть ненавистную зелёную форму на смельчаке. Но на удивление, форма была синей.       — Самый лакомый кусочек вновь свободен, но кто осмелится укусить? — напарник смельчака в такой же синей форме, подобно городскому глашатаю, скандировал лозунги по сторонам. — Ставим ставки, кто сбежит следующим?       — Ничего оригинальнее придумать не смогли? — сквозь сжатые в напряжённую улыбку зубы процедила Гермиона, собирая оставшиеся листы.       — Да ладно, госпожа отличница, поведайте нам!       Воодушевлённые ее ответом, рейвенкловцы даже осмелились подойти чуть ближе.       — Всем так интересно! Это ведь ты его отвадила? Кто оказался лучшим? Поттер? Или кто-то из братьев рыжего приглянулся?       Вопросы сыпались без остановки. Странные. Непонятные. Совсем не это Гермиона планировала услышать. Что вообще в головах у этих идиотов?       — Что? — смято переспросила она.       Короткий вопрос — все, на что она была способна. Перед глазами уже вспыхнула чёткая картинка: широкая спина с настолько родными веснушками, что она смогла бы нарисовать их узор по памяти, и яркий след от зубов, который, к своему сожалению, она тоже помнила до мельчайших подробностей.       В груди вновь все сжалось до тошноты. Гермиона поджала губы, выдохнула и поднялась на ноги. Голова кружилась. Хотелось быстрее добраться до спальни и упасть лицом на кровать. Выключить этот мир. И желательно не включать. Ближайшие недели две точно.       — Ну так что? Кто кого бросил? — с самодовольной улыбкой выплюнул бесстрашный старшекурсник.       Гермиона подняла на него смазанный взгляд. Она с трудом понимала, что ей говорят. Длинное бледное лицо было настолько близко, что ей казалось, она чувствует кожей его дыхание.       В голове не осталось ничего, кроме четкого желания стереть ухмылочку с наглой морды. Гермиона засунула свободную руку в карман и нащупала древко волшебной палочки.       — Джейсон, Майкл! — знакомый до боли голос раздался позади. — Других занятий не нашлось?       Гермиона крепче сжала палочку в кармане.       — Вставай в очередь, Драко! — с улыбкой выкрикнул парень повыше.       — Я эту очередь сейчас тебе в очко засуну.       Голос Малфоя громом отразился от стен. Гермиона не успела и дёрнуться, как он, отодвинув ее в сторону, схватил одного из приставал за грудки и дернул так, что у того в теле что-то хрустнуло.       — Ай, блять, да что не так-то?! — заныл парень, выбираясь из цепкой хватки.       — Если сам хотел, мог бы и сказать… — добавил второй.       — Вы что в уши друг друга долбите? — прошипел Малфой, отталкивая от себя запыхавшееся тело. — Ещё раз увижу рядом с ней, разговаривать больше не сможете.       От нескончаемо изменяемых эмоций и чувств, ещё больше разбушевавшихся внутри, Гермиона застыла, уставившись на происходящее пустым, не отличающимся гениальностью, взглядом.       Малфой же тем временем вытряс из рейвенкловцев клятву не подходить к ней ближе чем на пятьдесят футов. Затем вышвырнул их к лестнице с таким рвением, что из коридора на всякий случай вышли все остальные ученики, оставив их совершенно одних.       — Что за представление ты устроил? — спросила Гермиона, когда неожиданный спаситель повернулся к ней.       Несмотря на идеальный чёрный костюм, выглаженный и вычищенный до блеска, выглядел Драко, мягко говоря, не очень. По мертвецки бледному оттенку лица и растрепанным волосам было видно, что он очень устал. И устал уже давно.       — Простого «спасибо» будет достаточно, — сухо ответил Драко.       — Я не нуждаюсь в помощи. Особенно в твоей, Малфой — чересчур громко ответила Гермиона.       Вся ситуация виделась ей каким-то диким цирковым представлением. Она стоит, разговаривает с одним из самых ненавистных, после Блейза и Рона, разумеется, людей в школе, да и ещё должна его благодарить?!       — Да? И что бы ты сделала? — понизив голос почти до шепота, ответил Драко и еле заметно кивнул в сторону ее кармана, в котором все ещё была зажата в кулак волшебная палочка.       — Не твоё дело, — ответила Гермиона, ослабляя хватку.       Ей пришлось даже отшагнуть, чтобы увеличить расстояние между ними, которое почему-то быстро сокращалось с подачи Малфоя. Тот сразу шагнул за ней.       — Тебе повезло, что Блейз не разбился насмерть тогда в коридоре, Грейнджер.       — Что?! — глаза Гермионы округлились, а воспоминания об очередной встрече с Забини окрасили щеки в красный. — Он тебе рассказал?!       — Конечно, рассказал, идиотка, — рявкнул Драко. Лицо его искривилось в привычную для Гермионы гримасу отвращения. — Думаешь, он каждый день возвращается с выломанными наружу костями?!       — Что? — Гермиона уже сбилась со счета, который раз за день она чувствует себя полной дурой, не понимая, о чем ей говорят. — Тебя только это беспокоит?       — Есть вещи поважнее того, что спятившая гриффиндорка швыряет моих друзей с лестницы?!       Гермиона свела брови. Либо Малфой все знает, и для него это в порядке вещей, и она зря придаёт значение тому, что Забини готов был ее то ли сожрать, то ли изнасиловать. Либо, что вероятнее всего, Блейз ему рассказал не все. В итоге вместо ответа, из неё вырвались какие-то скомканные междометия, разозлившие Драко ещё сильнее. И от его искривившегося лица у неё возникло непреодолимое желание пополнить список слетевших с лестницы слизеринцев.       — Он сказал, вы просто разговаривали, — выдавил он из себя, пытаясь сохранить остатки самообладания.       Драко цепким взглядом впился в ее лицо, пытаясь прочесть малейшие эмоции. Гермиона молча смотрела в ответ. Ответить ей было нечего. А что говорить? «Понимаешь, Малфой, мы зажимались в главном коридоре и почти поцеловались, но нас спалил Снейп, и я выпалила первое попавшееся заклятье в твоего друга извращенца, который тут же отлетел, как тряпичная кукла, и исчез.» Нет. Она лишь мысленно взмолилась высшим силам, чтобы выдался случай сбежать от этого допроса.       — Что вы делали, Грейнджер?! — рявкнул Драко и вжал Гермиону за плечи в стену.       Но за мгновение до того, как он понял бы все, что Гермиона так старательно скрывала, в коридор влетела целая толпа первокурсников. В воздухе тут же зазвенели смех и разговоры.       — Спасибо за помощь, Малфой! — Гермиона оттолкнула от себя напирающее тело и как можно быстрее зашагала прочь.       — Стоять!       Попытки Драко остановить ее не увенчались успехом. Маневрировать среди бегающих из угла в угол одиннадцатилеток оказалось занятием не из лёгких.       — Что вы делали?!..

***

      Ответ на вопрос, который Гермионе задают любопытствующие минимум трижды в час, был до безобразия прост и однозначен, но она не могла себе позволить его произнести. Что ей сказать? Что Рон Уизли трахнулся со слизеринцем, улыбаясь ей в глаза, а затем, не стесняясь, демонстрировал всем отметины на своём плече?!       Конечно, частичка ее души злорадно хихикала от одной мысли о том, на какое дно улетит репутация Рона от такого заявления. Но Гермиона твёрдого решила оставаться последним оплотом чести и достоинства в этом прогнившем насквозь замке.       Она с искренней ненавистью пнула торчащий валун, отправив несчастный камень в серую лужу, словно тот был виновником всего произошедшего. Бесило все: собственная напускная сдержанность, бесстыдство любопытных носов, мокрый ветер, забиравшийся под рукава, грязь и слякоть под ногами.       Раздражал даже Хагрид, оставивший ее одну в хижине, стоило ей только зайти. Какие могут быть срочные дела у лесничего?! Хотя оно и к лучшему. Сейчас ей никого не хотелось видеть. Тем более зашла она к нему не из дружеских соображений, а в попытке спрятаться от расспросов.       Гермиона вышла из хижины и вскарабкалась на огромную тыкву, свесив ноги. Если бы у неё остались хоть какие-то моральные силы, то она, вероятно, задалась бы вопросом, как Хагрид умудрился вырастить такую громадину в начале весны, или зачем проснувшиеся улитки в количестве не менее десяти штук тут же заползли в ее школьную сумку… Но сил хватало только на то, чтобы тяжело вздыхать и греть руки об не менее огромную чашку, над которой клубился густой пар.       Внезапно непрекращающееся карканье ворон затихло. Где-то глухо хрустнула сырая ветка, и вся стая шумно взлетела, поднимая в воздух мокрые прошлогодние листья.       — Привет!       Голос раздался у Гермионы за спиной, и она медленно ослабила хватку на древке волшебной палочки.       — Ага.       — Смотри, кто пришел тебя проведать.       Гермиона без интересна повернулась. В нескольких футах от неё стоял Гарри и придерживал рукой Клювокрыла. Несмотря на то, что гиппогриф уже был в два раза выше самого Гарри, он стоял послушно и смирно, словно на цепи, стараясь шагать в ногу с сопровождающим.       — И как он только вырос в такого здоровяка? — с печальными глазами усмехнулась Гермиона и вяло съехала к земле по тыкве, неохотно тормозя внизу ногами.       — И не говори, — Гарри, удовлетворённый ее хоть и слабой улыбкой, самодовольно похлопал Клювокрыла по пернатой шее.       Он подвёл его ещё ближе к Гермионе, гордо демонстрируя со всех сторон, подобно тому, как хозяева котов дают полюбоваться гостям своим любимчиком. Гермиона без интереса провела пальцами между мягких серебристых перьев и прищурилась.       — Как думаешь, он сможет проглотить целого человека?..       — Что?! Ты что задумала? — воскликнул Гарри, не понимая, серьезно она или нет.       — Да ладно, тебе, я шучу, — усмехнулась Гермиона, задумчиво поглаживая ничего не понимающего Клювокрыла. — Понятно, что не сможет. А вот если по частям…       — Гермиона!       — Ладно-ладно.       Клювокрыл тем не менее, четко уловив, что речь идет о пропитании, радостно затоптался на месте и задергался так, что Гарри пришлось скормить ему пару здоровых крыс, связка которых висела неподалёку.       — Вы хорошо ладите, — хмыкнула Гермиона и аккуратно, стараясь не обжечься, отпила из чашки. — Будешь скучать после выпуска?       — Стараюсь об этом не думать, — досадно усмехнувшись ответил Гарри, затем задумался и добавил: — Давай прокатимся?       — С ума сошёл?! — воскликнула Гермиона и отшагнула. — Я на метлу с трудом сажусь. От одной мысли уже коленки трясутся! На нем я точно не полечу, нет-нет!       Гарри отчаянно пытался поговорить с подругой о произошедшем, но удачный момент все никак не наступал. Стоило ему открыть рот, как тут же вороны начинали бешено вопить, Клювокрыл драться с собакой за большую крысу, мимо по склону летели на самодельных колесницах второкурсники или же, что ещё хуже, Гермиона говорила сама.       В итоге в неловком для Гарри молчании он проследовал за ней след в след сквозь грядки и клумбы к покосившемуся невысокому забору, который ограждал участок Хагрида. За ним, окружённый стягивающимися чёрными тучами, возвышался вдалеке Хогвартс.       Холодало. Была бы Гермиона драконом, Гарри тут же бы расправился с поставленной им самим задачей. Даже глазом бы не моргнул. Но она, к его сожалению, была девушкой. Сложной и непредсказуемо меняющейся. Поэтому он позорно мялся с ноги на ногу, пытаясь согреться и найти смелость заговорить.       — Гермиона…       — Если ты собираешься говорить о том самом, то замолчи, — Гермиона жестко пресекла его жалкую попытку наладить контакт, к которой Гарри готовился последние минут десять.       — Но я же беспокоюсь!..       — Закрой рот! — неожиданно громко выпалила Гермиона. Но потом вдохнула и, выдохнув, улыбнулась. — Лучше расскажи про Малфоя.       — Ч-чего?!       От возгласа Гарри, ещё более громкого, чем злой крик Гермионы, вороны вновь шумно разлетелись, а он сам, отступая, чуть не свалился в лужу. Разговор повернул совсем не туда, и Гарри был почти уверен, что Гермиона сделала это намеренно. Он уже не знал, что хуже: идти по минному полю разговора о недавнем расставании, или говорить О НЕМ.       — А что про него?.. — невинно, насколько позволяло его лицо при звучании имени Малфоя, улыбнулся Гарри и поднял незаинтересованный взгляд.       Его спектакль не был оценён. И замечен тоже не был. Гермиона, обхватив кружку двумя руками, опёрлась на заборчик и неотрывно смотрела в сторону замка.       — Гарри… — устало вздохнув и переступив с ноги на ногу, сказала Гермиона. — Я видела, ты нёс Малфоя на руках ночью в коридоре. Из-за темноты я мало что разглядела, но бранились вы как-то по-особенному сладко.       — Ч-ч-что ты делала в коридоре так поздно?! — выпалил задыхающийся Гарри первое, что пришло в его облитую кипящим стыдом голову.       — Не спалось.       Гермиона пожала плечами, а Гарри, молившийся всем высшим силам, чтобы она перестала кричать это опасное имя на всю округу, подошел совсем близко, так же опираясь рядом на заборчик. Он тут же почувствовал какой-то сладковатый запах, но не успел о нем подумать как следует. Гермиона начала говорить.       — Я конечно советовала тебе попробовать отвлечься на дела любовные, — поморщилась она, чеканя слова в своей фирменной я-знаю-все интонацией.       Гарри выглядел безнадёжно разбитым после войны. Друзья и близкие умирали у него на глазах, и, что ещё хуже, умирали ЗА него. Этого психика подростка вынести не смогла. Гарри сломался. Взгляд его опустел и долгие месяцы не выражал никаких эмоций.       — Но я думала это будет Джинни! — закончила Гермиона, так и не повернув головы.       — Я не мог так с ней поступить. Я бы разрушил ее, — серьезно и сухо ответил Гарри.       — Джинни? Ну конечно, — неуверенно усмехаясь ответила Гермиона.       Гарри мрачно посмотрел. Убеждая в своей правоте. И во взгляде четко читалась вся боль и чернота, через которую он вновь и вновь проходит в неугасающих воспоминаниях.       — Хорошо, но Малфой?.. — как-то излишне эмоционально сказала Гермиона и почесала бровь. — Экстравагантный выбор…       Она устало навалилась на заборчик, забыв про идеальную осанку, и отхлебнула несколько раз из чаши.       — Его было не жальче всех. Было…       — Ну и в чем проблема? Ты же так активно его соблазнял, продолжай в том же духе тогда.       — Сейчас я уже не могу… — ответил Гарри, чувствуя, как не справляется со стыдом, и алый цвет ползет от ушей все ближе к щекам.       — Почему?       Гермиона спросила это так непринуждённо, что Гарри был готов завыть в небо от безысходности. Почему?..       — Мне теперь жутко неловко. Я даже смотреть не могу на него спокойно. Я не знаю что говорить. Мне страшно. Реально страшно.       — Ага, конечно… — усмехнулась Гермиона, мотнув головой.       Гарри замолчал, не выдавая никакой реакции больше минуты, и Гермиона все же повернулась к нему за ответом.       — Он хотел со мной переспать, а я отказался, — серьезно глядя глаза в глаза, ответил Гарри, вкладывая в свою интонацию все смыслы этой вселенной. Его почему-то жутко обидела насмешка подруги.       — О… Оооо… — задумчиво протянула Гермиона, принимая этот аргумент как достаточно веский, но тут же изменилась в лице. — Ооооо?! Он хотел с тобой переспать?!       — Ну там… была такая ситуация!..       Гарри суетливо замахал руками, опасаясь, что сейчас ему ещё придётся признаваться в странном ритуале, лужах пролитой аристократической крови и чёрных, залитых слепой тьмой, глазах Малфоя. Но Гермиона вновь повернулась в сторону замка и потухла.       — Черт подери! Не школа, а какой-то притон разврата! — со слабым ударом по забору, воскликнула Гермиона, пытаясь сохранять бодрый вид.       — Говорит та, чья задница побывала на всех подоконниках в башне Гриффиндора, — усмехнулся Гарри и мягко толкнул подругу в плечо.       Гермиона искренне улыбнулась, толкаясь в ответ, но через секунду взгляд вновь опустел и она шумно выдохнула.       — Меня уже давно там нет.       Чернота в небе, зацепившись за острые башни, медленно расползалась по округе. Над Гарри и Гермионой оставалось одно из последних чистых окон синего вечернего неба. В воздухе скользил далекий запах дождя и прибитой пыли. Вдруг сквозь густые тучи, облепившие замок, словно паутина, сверкнули огни.       — Я глотну? — спросил Гарри, уже несколько минут наблюдавший, как Гермиона бултыхает оставшееся в чашке, но не пьёт.       — Ага.       Гарри залпом влил в себя все из уже остывшей, лениво протянутой кружки.       — ПХЕ ПХА ПФУ! МЕРЛИНОВА БОРОДА!       Гарри закашлялся, пытаясь отдышаться. Но разожжённое горло с каждым вдохом горело только сильнее.       — Я ДУМАЛ ЭТО ЧАЙ! А ТЫ ВИСКИ ХЛЕЩЕШЬ! — сквозь проступившие от боли слёзы и выкашлянные слюни, выдавил Гарри. — Из такого ведрища! Ещё и лимон сложила, черт побери!       — Какие времена, такой и напиток…       — И что ты там крутишь в руках постоянно?       Воодушевлённый хоть немного ожившей подругой, Гарри выхватил из ее рук маленький блестящий предмет, который она уже минут пятнадцать то и дело царапала ногтем, что не слабо раздражало.       — Ложка? — удивлённо спросил Гарри и, сощурившись, поднёс ее к очкам, пытаясь прочесть выгравированную надпись. — «Все до последней, они твои». Что за чепуха? Кто они, ложки?       Гарри усмехнулся и протянул безделушку обратно.       — Эмоции, — тихо ответила Гермиона.       — Чего?       Гарри широко улыбнулся, готовый изречь клоунскую тираду о том, как огневиски влияет на умственную деятельность, но увидев глаза Гермионы замолчал.       — Блять, — болезненно выдохнул Гарри. — Гермиона…       Но Гермиона лишь слабо усмехнулась и взяла чайную ложку обратно, аккуратно обхватывая пальцами.       — Прости, я такой мудак! — простонал Гарри, готовый от неловкости падать на колени с извинениями. — Мерлин, прости…       Гарри пришлось признать для самого себя, что глаза у Гермионы красные вовсе не из-за недосыпа, а выглядит она так плохо, не потому проспала. Дела действительно были хуже некуда. Щеки же Гермионы были краснее ее заплаканных глаз, так что Гарри резким движением выплеснул остатки виски в прошлогоднюю траву и поставил гигантскую чашку Хагрида на землю.       Они вновь замолчали. Распуганные стыдливым возгласом Гарри вороны вернулись на участок. Одна даже села за забор рядом с ними, с интересом поворачивая голову из стороны в сторону. Гермиона попыталась отпугнуть ее суровым взглядом, но та лишь подобралась поближе.       — Ты знал об этом? О них? — вдруг спросила Гермиона и подняла лицо к небу.       — Что? — выпалил Гарри, выигрывая себе секунды для обдумывания. — Рон мне ничего не говорил.       Где-то вдалеке прогремел гром, и последнее окошко света над ними схлопнулось под тяжестью надвигающейся грозы.       — А, понятно, — на лице Гермионы растянулась кривая улыбка. — Хороший ответ.       — Извини, — Гарри тяжело выдохнул, пряча лицо в ледяных ладонях.       — Правда хороший, молодец. Тебе не за что извиняться, он тоже твой друг, — опять с я-лучше-всех интонацией отчеканила Гермиона, сверля взглядом замок. — Представляю, каково было тебе…       Хоть Гарри не особо видел лицо Гермионы, зато он явно видел побелевшие костяшки пальцев, которые она безжалостно вдавила в заборчик.       — Эй, не молчи. Я не понимаю, что ты чувствуешь? — почти перевесившись через ограду, чтобы заглянуть в глаза, тихо спросил он.       — Гарри, — сквозь зубы процедила Гермиона и медленно повернула голову, растягивая сухую безжизненную улыбку. — Если я не удержу все в себе. Я его убью.       Гарри побоялся даже спросить, о ком конкретно она говорит. Лицо Гермионы, до этого безучастное и безжизненное, искривилось до неузнаваемости. В глазах пылало что-то темное, грозясь вот-вот выплеснуться наружу.       — От спазма внутри я еле дышу! — хрипло воскликнула Гермиона, вжимая кулак под рёбра. На глазах ее выступили слезы, голос мокро поджался, и Гарри неосознанно отшагнул. — Во мне кипит такая злость!..       Гермиона рвано выдохнула и окинула пустым взглядом грядку с гигантскими овощами. Запах сырости от мокрой земли. Грязь и серость. И еле ощутимый моросящий мерзкий дождь в воздухе, больше похожий на пронизывающий до костей туман.       Как в такую погоду вообще можно улыбаться? Жить? Каркающие вороны, топчущийся Клювокрыл, надоедливо жужжащий Гарри под ухом. Воспалённому сознанию Гермионы казалось, что все вокруг шумели и кричали нарочно, чтобы досадить ей. Чтобы лишний раз ткнуть в то, что она не имеет ни малейшего права на печаль.       Гарри замер, боясь лишний раз вдохнуть. Он смотрел, как Гермиона то поднимает лицо к небу, то опускает к жухлой траве, пытаясь проморгаться. Несмотря на то, что Гарри уже не раз видел ее слёзы, она все равно до последнего пытается их скрыть.       Это заставляет его ненавидеть себя ещё больше. Что он за друг такой? Если бы она позволила, он бы закрыл ее собой от всего плохого в этом мире, умер бы для неё, хоть и жизнь его ничего не стоит. Но все, что она позволяет ему — стоять рядом и слушать. Он благодарен и этому.       — Я не слышу людей, ничего не вижу. Ничего не чувствую, кроме боли и злости. И это…       Гермиона замолчала. Как выразить то, что не понимаешь сама? Что она может сказать? Ее злит поступок Рона, ее злит существование Блейза. Но это ничто по сравнению с разрастающееся тьмой внутри. Непонятной, тяжелой и въедающейся в кости изнутри.       — Хах! — стыдливо вытирая скатившуюся слезу, Гермиона усмехнулась и сказала: — А ты знаешь, что Снейп собирает волосы в пучок, когда он у себя в кабинете?       Гарри завис на несколько секунд, пытаясь осознать услышанное. Мозговой механизм и без того перегруженный информацией, с трудом перестраивался на новый курс их диалога. Но когда шестеренка осознания завершила свой круг, глаза Гарри расширились до размеров линз очков и даже больше, и он, задыхаясь, выпалил:       — Ч-Ч-ЧТО?       — Вот так, — Гермиона пожала плечами, пытаясь удержать от разрушения сотрясающийся заборчик под нервной хваткой Гарри.       — ЧТО ТЫ ДЕЛАЛА В ЕГО ЛИЧНОМ КАБИНЕТЕ? В ПУЧОК?! В СМЫСЛЕ?!

***

      — Сновидения!.. — воскликнув в потолок с загадочным видом, начала лекцию профессор Трелони. — Часто они выступают как внутренний оракул, пытаясь поведать нам великие тайны!..       Блейз тяжело вздохнул и устроился на парте поудобнее, подперев подбородок согнутыми руками. От одного вида класса Прорицаний половина студентов тут же засыпала, а вторая половина обычно догоняла их с первыми словами Трелони.       Но Блейз спать не мог. Хотел бы, но не мог. Стоило закрыть глаза, даже под нудятину о вещих сновидениях, они распахивались обратно, словно неведомая сила тащила его в мир, заставляя проживать в сознании каждое оставшееся мгновение.       Раньше сон был его спасением. Бесконечный длинный сон забирающий часы умственного бодрствования. Сотни непрожитых эмоций и болезненных воспоминаний покрывались тяжёлым покрывалом хоть и тревожных, но сновидений.       Сон это среднее между нежеланием жить и нежеланием умирать.       — Сон — это чудесное и самое прекрасное из дарованных нам видов магии! — прохрипела профессор Трелони, поправляя очки, и зашуршала юбками вдоль столиков.       Ага, конечно.       Блейз хмыкнул и перекатил тяжелую голову на левый бок. Справа от него, как и всегда, как и все семь лет до этого, сидел Драко. Тот самый Драко, которого он еле живого вытаскивал из Мэнора. Драко, который завалился к нему в квартиру после очередного ублюдского задания Темного Лорда, трясущийся, истерзанный, потерявший половину лица.       И сейчас этот же Драко сидит за столиком в школе волшебства в выглаженной форме Слизерина и старательно записывает полнейшую бредятину про магию снов? Как это работает? Неужели в голове не бьется все пережитое, ежесекундно напоминая о боли?       — Для этого великие предсказатели входят в состояние осознанного сна. Эта практика позволяет нам использовать всю силу этой магии, даже не засыпая… — голос Трелони доносился из дальней части класса, где Лаванда Браун с подружками особенно охотно слушали ее рассказ, попутно заваливая вопросами.       Драко же тем временем, не выдержав длительного рассматривания, вопросительно изогнул бровь, вынуждая Блейза отвернуться.       Он лениво перекатил голову на правый бок и уже готов был потянуться своим затекшим от долгого сидения телом. Но тут же замер и даже зачем-то задержал дыхание.       За соседним столиком, буквально через узкий проход, сидел никто иной, как Рон Уизли. Как так вышло?!       Блейз лежал и не шевелился, пытаясь успокоить колотящееся в груди сердце. Билось оно не от восторга, не от волнения и уж тем более не от любви. Блейз с самого начала занятия крутил в руках небольшой темно-зелёный камень с серебристыми вкраплениями. Именно его подарил ему тогда Рон. И именно этот подарок он клялся выбросить в тот же день.       Но не выбросил. И даже распечатал, зачем-то прячась в душевых.       Драгоценный камень оказался зачарованным. Иногда, Блейз закономерности так и не уловил, он начинал нагреваться в руках, разливая блаженное тепло по замёрзшим костям так, что Блейз покрывался предоргазменными мурашками.       И что увидит Рон, если сейчас повернётся? Блейз Забини с его подарком в руке, в браслете, подаренным им же, лежит и смотрит на него на занятии?! Что за фанат Рона Уизли, черт подери?! Может, еще кепку с его инициалами нацепить?!       Блейз с опаской, словно тот мог это почувствовать физически, вновь перевёл на него взгляд. Рыжие волосы лежали сегодня как-то иначе. Небрежно отброшены назад с лица, наверное, даже не расчесывался.       Так близко. Вновь так близко. Блейз видел, как дрожали светлые ресницы. Видел, как ходили под кожей кости, когда Рон писал. Пальцы нежно и одновременно с этим крепко держали перо, которое содрогалось в воздухе от его движений. И Блейзу уже казалось, что острие его пера скребёт не на пергаменте, а у него под рёбрами, старательно выцарапывая самые темные проклятья.       Столик в дальнем углу загремел вместе с посудой под натиском юбки не видящей ничего Трелони и наконец выбил Блейза из размышлений. Мечтательная слепота спала с глаз, и он с ужасом обнаружил Рона, лежащего на своём столике так же как он. Повёрнутый в его сторону. Он смотрел ему прямо в глаза. Все это время.       Блейз нервно дернулся. Рон вздохнул, но взгляд не отвёл.       Взгляд его был темный, под напряжённо сведёнными бровями. И на светлой коже под глазами виднелись синяки, добавлявшие его образу особую безысходность и потерянность.       Минуты шли одна за другой. Блейз отворачиваться и расписываться в собственной неловкости не собирался. И Рон смотрел. Буквально сверлил взглядом. Каким-то одновременно убийственным и умоляющим о помощи. Он словно сканировал Блейза, каждый его кусочек кожи.       Рон скользнул взглядом по шее, опустился по плечам к рукам. Когда его взгляд сошёл с браслетов к пальцам, в которых Блейз все ещё держал зачарованный камень, на его потухшем лице сверкнула легкая печальная улыбка.       Блейз поджал губы, сдерживая желание кинуться вперёд и вгрызаться зубами в уголок его рта. В этот дрогнувший в улыбке уголок…       — Верно, мистер Нотт!       Блейз неосознанно подскочил на столике, выпрямляясь. Ненавистная фамилия, перед владельцем которой ему предстояло жалко пресмыкаться и ползать, произнесённая восторженным возгласом профессора Трелони, перевернула все внутри.       Он повернул голову туда, где сидел герой правильных ответов, и тут же получил оскал из идеально ровных белых зубов в ответ. Теодор его заметил.       — Абсолютно верно! — чуть ли не прыгая от радости от того, что хоть кто-то отвечает на ее вопросы, залепетала профессор Трелони. — Именно Хрустальные шары являются лучшим проводником для магии сновидений. Мистер Нотт, попробуйте заглянуть в свой, раз сегодня фортуна на вашей стороне.       Блейз неотрывно наблюдал за новоиспеченным предсказателем, вокруг которого скучковались студентки обоих факультетов, жадно заглядывая ему в рот. На шар, который стоял у них с Драко на столе, можно было даже не смотреть. Кусок хрусталя заполнился грязной дымкой и потемнел, стоило Блейзу сесть за столик.       Теодор выпрямил спину, откинул со лба бесконечные кудри и, убедившись боковым зрением, что все внимание направлено на него, неторопливо склонился к Хрустальному шару.       Блейз сжал в ладонях скатерть, стараясь не начать сдержать себя в руках. Он недоумевал, как остальные не видят эти пренебрежительно вздернутые губы, в которых явно читалось абсолютное неверие в предсказательный бред.       — Сейчас, сейчас… — Теодор мучительно вздохнул и приложил пальцы к вискам. — Я что-то вижу…       — Задние ряды, тихо! — вскрикнула Трелони на недовольно разворчавшихся Симуса и Дина. — Что? Что вы видите?       — Трудно разглядеть… — тихо ответил Теодор, нахмуренно глядя куда-то в пустоту шара. — Я вижу распускающуюся розу и…       — Розу! — тут же воскликнула Лаванда Браун, с молниеносной скоростью листая тетрадку с расшифровками фигур. — Это же исполнение заветного желания!..       — Летучая мышь и, кажется, яблоко… вот тут вверху… — Под девичий писк, Нотт указал куда-то внутрь дымчатых завихрений.       — Это же значит… — Парвати закрыла руками свою расползающуюся улыбку.       — Что тот, кого ты давно любишь всем сердцем скоро окажется у тебя в руках!.. — закончила за неё Дафна Гринграсс и, хихикая, захлопнула свою тетрадку.       Смешки быстро поползли по партам, кто-то даже присвистнул, и Тео закрыл глаза руками, пряча взгляд.       — Перестаньте, девушки, вы меня смущаете, — сказал он, выглядящая между пальцев. — Я лишь говорю, что вижу…       — Ничего в этом смешного нет! — Трелони угрожающе помахала пальцем в воздухе. — Не всем в жизни выпадает такая удача! Любовь — это прекрасно! Что ж, мистер Нотт, сегодня явно ваш день, я сразу по вашей ауре это заметила!       — Бред собачий…       Справа раздалось еле сдерживаемое рычание и Блейз, лицо которого готово было треснуть от переполняемого презрения, расслабилось. Он улыбнулся и повернул голову.       Драко царапал пером глубокие прорези в тетради и гневно рычал.       — Ты что, не веришь нашему проповеднику? Или завидуешь? — с хитрым оскалом Блейз склонился к его уху.       Драко, напряжённо взглянув на их все чернеющий Шар, повернулся и изобразил подобие улыбки.       — Я просто в восторге, — выдавил он из себя, пытаясь своим голосом заглушить восторженное щебетание девчонок по поводу пророческих способностей Нотта. — В восторге от того, что у нас нет ни одной причины контактировать с этим клоуном.       Блейз склонился над пустой тетрадкой и молча кивнул.       Да, «у нас».       «Нас» давно нет, Драко. На твою удачу, давно нет. Тебе не нужно быть со мной рядом. Не нужно в этом тонуть.       Внутри все сжалось. Забитое недосыпом и веществами сознание все же пробилось наверх, настойчиво напоминая об утекающем времени. Хотелось уменьшиться, спрятаться, исчезнуть.       Блейз закрыл глаза, пытаясь вернуть контроль над разумом.       Звон к голове стал громче, упрямо проникая в мозг. Громкий стук сердца, голоса в ушах, звон смешались с голосом чертового Нотта, однокурсниц, хрипом Трелони…       Блейз задыхался. Хотелось взяться за голову, нырнуть под стол и истошно выть, надеюсь, что собственный голос вытеснит все остальное. Выть до тех пор, пока не разорвётся гортань, пока не захлебнешься…       — Что ты творишь?!       Шипение Драко не пробилось через вату в ушах. Но Блейз увидел его лицо. Он метал взгляды то на него, то на Хрустальный шар на их столе, все больше задерживаясь на шаре, словно застревая в его густой магии.       Блейз, почти не осознавая себя, вяло моргнул. Почему-то в классе стало темно. Дымка внутри шара закручивалась, потрескивала. Шар дрожал, грозясь вот-вот спрыгнуть с подставки, завязывая вокруг себя магическую энергию в плотную вуаль.       Блейз не мог отвести от него взгляд. Его словно тянуло внутрь этого водоворота. Он будто уже был там и летел на дно. И когда он уже был готов отключиться, внутри на самом дне чёрного водоворота сверкнули два янтарных глаза, и тут же вслед за ними проявилась начинённая чёрными иглами, бесшумно разинутая в смехе пасть, готовая сожрать его, как только он приблизится.       — Осторожно!       Возглас Трелони потерялся в криках учеников и шуме. Спотыкаясь и размахивая перед собой руками, она бросилась к шару, который вот-вот был готов взорваться.       Когда на хрустале прорезалась трещина, из которой повалил густой дым, перед лицом Блейза появилась рука. Она отбросила шар вперёд. Хрусталь с громким хлопком взорвался, словно мыльный пузырь, разлетаясь мелкой крошкой.       Чёрная дымка тут же заполонила класс, погрузив его в тишину.       — Ох, как же как же! — сквозь поджатый кашель, послышался голос профессора Трелони.       Сквозь отступающий звон в голове Блейз услышал, как она распахнула одно из небольших окошек, впуская чистый воздух.       — Как жаль, как жаль, где же мой совочек…       Блейз нахмурился, пытаясь заставить себя открыть глаза. Голова гудела, а тело разваливалось на куски. Когда ему это удалось, из него вырвался удивлённый возглас, хриплый и сдавленный.       Он лежал на спине на полу. И потолок с потухшими абажурами ему закрывала копна рыжих волос, упавшая на напряженное веснушчатое лицо. Рон Уизли, закрывающий его собой сверху, больно давил на самые неприятные места своими мышцами.       Совершенного не понимая, что ему делать, Блейз забегал взглядом по его лицу, пытаясь спрятаться от ответного взгляда. Что делать? Оттолкнуть? Бежать? Выругаться? Кончить, от совершенно охуитительного запаха нависающего над ним медного облака?       — Что ты наделал? — спустя мгновение, еле слышно прошептал Блейз, аккуратно осматриваясь вокруг.       Несмотря на ограниченный прижимавшим к полу телом обзор, Блейз все же увидел небольшой кусочек потухшего класса Прорицаний, заполненного чёрным дымом. Из маленького окошка, распахнутого Трелони, слабым водопадом заливался пыльный луч засыпающего солнца.       Решив, что шанс обнаружения их сэндвича из тел был минимальным, Блейз вновь повернулся на Рона. Тот все это время неотрывно смотрел на него. Их взгляд глаза в глаза, казалось, длился тысячи жизней.       Блейз лежал прижатый к полу и умирал. От близости тёплой кожи, от мягкого запаха дерева, который теперь резал нос, от капельки крови на щеке Рона, проступившей от отлетевшего осколка. К ней так хотелось прижаться губами и слизать, щедро проезжаясь языком.       Пара секунд показались вечностью, но и вечность имеет конец.       Зашумели ученики, пробирающиеся на ощупь сквозь столы, кресла и разбросанный антиквариат. Блейз, почти захлебываясь слюной, уже решился на задуманное безумство, пользуясь странной неподвижностью Рона, и потянулся к его лицу, но тот вдруг зашевелился.       Как-то странно, опираясь то на ладони, то на локти, Рон сделал несколько попыток встать, в одну из которых, Блейз был в этом уверен, в результате неудачного падения случайно проехался губами по его щеке. Блейз уже был готов выкинуть очередную колкость в его адрес, но, стоило Рону сесть сверху, у обоих пропали с лица все эмоции.       Профессор Трелони распахнула ещё одно окно и стала постепенно зажигать светильники. Темный густой дым начал уступать место свету.       Ближайший к ним торшер, хоть и неотчетливо, но достаточно, чтобы разглядеть, подсветил обуглившиеся до черноты ладони Рона.       — Мерлин, что с руками.?       Блейз, все ещё лежащий под ним, схватил его за запястья, пытаясь рассмотреть. Но Рон тут же врывался, сунул руки в карманы, поднялся и быстро зашагал прочь из класса.       Что черт возьми не так с этими шарами?!       Профессор Трелони, с трудом видящая в обычное время, а сейчас и вовсе потерявшая способность различать предметы с налетом дымки на стёклах очков, завершила занятие и отправила всех в общежития.       Теодор Нотт, как самый удачливый и прилежный ученик, был оставлен в качестве помощника для уборки мелкого стекла и изгнания проклятого дыма из обивки ее любимого кресла.       В обычный день Блейз бы злорадно хихикал по этому поводу, но почерневшие руки Рона оставили тяжёлый след внутри него. Не то чтобы он планировал ещё с ними контактировать и все такое… Это наверняка был просто неприятный отпечаток.       С такими мыслями Блейз отправил Драко в общежитие без него, а сам засел в засаде на маршруте от класса прорицаний до подземелий. Когда Тео закончит с Трелони, Блейзу придётся его перехватить и слезно молить о помощи.       С каждой минутой этот день становился все дерьмовее и дерьмовее. Хотя казалось бы, куда хуже?

***

      Время в ожидании всегда длится нестерпимо медленно. Мозг в такие моменты раскалён до предела, каждая мышца дрожит и сокращается, готовясь выбросить тело в бой, а секунды на часах, словно издеваясь, ползут так, словно стрелку кто-то приклеил к основанию, и она, мучаясь и ломаясь изнутри, пытается двигаться дальше.       Блейз сидел как на иголках, потеряв счёт времени. Каждое кольцо было провернуто уже по несколько десятков раз, на браслете пересчитаны все деревянные пуговицы, пропеты все песни, текст которых он ещё помнил. Но Теодора так и не было.       — Черт бы его побрал!.. — выстонал Блейз в потолок и, потянувшись, привалился к стене. — БЛЯТЬ!       Он почти подскочил со скамьи, но мозг вовремя распознал в странной, шерстяной шарообразной массе животное. Огромный рыжий кот выполз из-за спины, потянулся, словно копируя Блейза, и начал забираться к нему на колени.       — Ты откуда тут, чудик? — поджатым голосом спросил Блейз, тыкая пальцем в смешной приплюснутый кошачий нос. — Я чуть на тот свет раньше времени не отправился. У меня ещё неделька в запасе точно есть, так что давай без этого…       Кот абсолютно игнорируя сердечные признания Блейза, несколько раз обтерся об его живот и свернулся спать на его коленях, занимая собой все пространство ног и щедро свисая с боков.       — Чтоб тебя горгулья!.. — начал было Блейз, собираясь прочитать коту очередное чувственное признание, но заметил среди густой шерсти ошейник.       Любопытство взяло верх и он, с трудом переложив недовольно ворчащего рыжего гиганта на другой бок, выкопал из его шерсти подвеску с именем.       «Живоглот»       Почти усмехнувшись над смешным именем, Блейз замер с поднятыми уголками губ. Почти целую минуту он пытался вспомнить, откуда он знает это имя, и, когда наконец вспомнил, выдохнул так громко и продолжительно, что спустившиеся в ничто лёгкие начали болеть.       Вот только тебя мне не хватало!..       Если бы заботливая приписка на обратной стороне железки с именем владелицы, Блейз бы не поверил, что кот принадлежит гриффиндорке. Все знали, что ее зверь был своенравным и не шёл на контакт ни с кем кроме хозяйки.       — Ты не можешь спать на мне, прости дружище, — озираясь по сторонам, тихо сказал Блейз и сделал несколько бессмысленных попыток спихнуть крепкое мохнатое туловище с колен.       Блейз уже пожалел, что вовремя не отошёл в мир иной. Кот не собирался с него слезать, наоборот, крепко зафиксировался когтями за его штанины и временами даже похрюкивал в ответ, будто соглашаясь со сказанным.       — Я немного виноват перед твоей хозяйкой, не стоит тебе тут быть. Мне конец, если она…       — Живоглот! Куда ты подевался, черт тебя дери?!       Взгляд Блейза опустел. Лицо оплыло вниз, выражая абсолютное принятие бренности бытия. Он вздохнул и уставился на пустую стену.       — Ну все, рыжий, — прошептал прижатый к скамье Блейз, даже не моргая. — Я так и знал. Это был твой коварный план.       Как бы он ни пытался ее избегать, какие-то силы вновь и вновь сталкивали их лбами. И сейчас все пойдёт опять по новой. Непонятно, как и зачем мозги обоих оплавятся, притягивая их тела друг к другу. Виноватым в этом абсурде, как всегда, останется Блейз, и все прочее и так далее…       Ритм приближающихся невысоких каблуков по мере сокращения дистанции становился все медленнее и медленнее. Блейз попытался изобразить непринужденную улыбку и повернулся на звук.       Картина жестокой трагикомедии сложилась окончательно. Блейз, прижатый к скамье огромным котом, ошарашенная Гермиона, меняющаяся в лице от гнева к разочарованию и обратно, и вылетевший из-за ее спины, наконец освободившийся и быстро удаляющийся, Теодор.       — А, это, извини! Он сам пришел!.. Прости! — пытаясь как можно скорее рвануть следом за Ноттом, Блейз судорожно суетился и стараясь избавиться от кота. — Я правда не хотел!       — Какого черта ты его взял?! — воскликнула Гермиона.       Когда она оказалась в паре дюймов, и гнев текущий через неё проник под кожу Блейза, разгоняя кровь.       — Он сам залез! Прости…       Блейз уже не понимал, за что он оправдывается. За кота или такого же рыжего, но не кота. Живоглот же не отцеплялся, что делало и без того напряженную ситуацию до невозможности дурной и комичной.       — Живоглот, быстро отпустил штаны!       — Извини!       Идиотские односложные извинения, не прекращаясь, сыпались из его незакрывающегося рта. Гермиона же на удивление Блейза наоборот молчала.       Несмотря на попытки ничего не получалось. Блейз уже перестал считать, сколько раз он обжегся, случайно касаясь ее пальцев, или сколько раз он вздрогнул, чувствуя чужие ладони на своих бёдрах. Когда у обоих от слишком близкого расстояния закружилась голова, Блейз резко отшагнул, давая им отдышаться. Теодор тем временем уже давно скрылся за лестницей.       — Блять! Чертов котяра! Тебе следовало лучше за ним присматривать!       Блейз вцепился в загривок и дернул обмякшее тело животного вверх. Лапы свисли, оставляя о себе только воспоминания в виде восьми дырок на его штанах.       — Черт!       Блейз всучил уже явно недовольного кота Гермионе в руки и помчался по лестнице вниз.       Когда Блэйз слетел вниз по лестнице, он убедился что сегодняшний день точно был настроен полностью против него.       Теодор уже был полностью поглощен какой-то у миниатюрной блондинкой в желто-черном галстуке. Не давая ей ни единого шанса на спасение, Нотт придвигался все ближе и ближе, приобнимая и касаясь руками, словно опутывая добычу сетями.       Блейз остановился между колонн, впившись взглядом в него взглядом.       — Да ладно, чего ты, — сказал Тео, затем окончательно избавился от ненужного расстояния и убрал золотистую прядку со смущенного лица. — Сходим выпить, ты расслабишься. Такая застенчивая ты красавица.       — Что ты такое говоришь, Теодор… — тихо ответила девушка и спряталась в ладонях.       Тео, не теряя времени, обхватил ее талию, прижимая к себе, а второй взял девушку за миниатюрные пальцы и поцеловал их, не прерывая зрительный контакт.       — Сходим вечером в Три Метлы? Зайду за тобой…       — Вечером у меня свидание с парнем, — тут же возразила девушка и попыталась одернуть руку.       — Так я уже есть в твоих планах?       — С моим парнем, а не с тобой. А у тебя есть девушка! Отодвинься от меня, Нотт, я верная!       — Да никто не говорит что ты неверная. Ты щедрая, — продолжил напирать Теодор.       Он мельком оглядел коридор и огладил костяшкой пальца щечку своей жертвы.       — Что? — она дёрнулась назад, но там скамейка уже закончилась, отодвигаться было некуда.       — Такую красоту нельзя прятать! — Теодор снизил голос и приблизился к ее лицу. — Неужели, ты не понимаешь, как мне трудно сдерживать себя. От одного взгляда на твои глаза, волосы, ножки я…       Уворачиваясь от поцелуя, девушка отвернула лицо. Но Тео не растерялся, и легко отодвинув пушистые волосы, выдохнул что-то в шею. Выдержка девушки дала трещину, и она напряжённо прикрыла глаза.       — Эй, Тео! — выкрикнул Блейз, вышагивая из-за колонны. — Это у тебя волшебная палочка из штанов выпирает или твой маленький член?       — Ты охуел?! — грубо выпалил Нотт, но тут же собрался и с кивком добавил, поворачиваясь к разомлевшей девушке: — Извиняюсь за мат, миледи.       Блейз уже дошагал до дистанции, когда разговаривать можно было бы без крика, но не прекратил идти. И, когда Тео, не понимая чего ожидать, уже окончательно вжался в стену спиной, Блейз вальяжно уселся к нему на колени, закинув руку ему за шею. Затем освободил девушку от цепкой хватки и переплел с Теодором пальцы.       — Опять пристаёшь к красавицам, любимый? — нежно прижимаясь, спросил Блейз и вздохнул.       — Простите!.. — девушка подскочила, поправляя складки на юбке. — Простите, я не знала, что вы вместе!..       — Какого хрена это было? — зарычал Тео, разочарованно взглянув на убегающую покрасневшую блондинку. — Она уже была моя!       — Просто захотелось пообщаться с давним другом.       Самодовольно помотав ногами туда-сюда, Блейз с выжидающей ухмылкой взглянул на Тео, давая понять, что пора бы его сбросить с колен, чего тот почему-то до сих пор не сделал. Тео с запозданием осознал намёк и сбросил Блейза на пол.       Блейз же, недолго думая, сел рядом, прижимаясь и заглядывая в глаза.       — Каким ещё другом? — воскликнул Тео и подскочил со скамьи. Он склонился и внимательно осмотрел лицо Блейза. — Что это с тобой? Вроде трезвый… Какого?!       Блейз ловко подтянул его за ремень брюк к себе и поднял самый любовный и безобидный взгляд, на который только был способен.       — Не тяни, Блейз, — Тео удивил своей серьёзностью и напряжением в глазах. — Я не собираюсь играть в твои игры. Играли уже, знаем.       — Все хорошо, расслабься, — по-доброму усмехнулся Блейз и непринуждённо поправил и без того идеальные стрелки на брюках Тео, от чего тот вздрогнул. — У тебя есть кое-что, что я хотел бы попросить.       — С чего мне это тебе давать, — сведенные брови Тео дрогнули в напряжении.       — С того, что ты взамен можешь попросить что-то у меня, — тихо пояснил Блейз и склонился ближе к животу стоящего над ним Нотта. — Все, что захочешь.       — Все?       Блейз кивнул и потянулся заправить чуть вышедшую рубашку обратно в брюки, за что тут же получил шлёпок по рукам.       — Ты перекурил, Забини? Куда ты лезешь?       Блейз вновь растянулся в милой и лучезарной улыбке. Сгорая внутри от сдерживаемых эмоций, он чувствовал, как начинали пульсировать вены на висках, а руки так и норовили сжаться в кулаки.       — Мне всего лишь нужна одна рукопись из библиотеки в поместье Ноттов, — как ни в чем не бывало сказал Блейз, словно одалживал перо на лекцию. — Ты же можешь мне помочь с таким простым делом?       — Ну, допустим, — сжато ответил Нотт, неотрывно следя за руками, которые ползали все активнее и активнее, гипнотизируя его. — Что за рукопись?       — Шестой том «Чудовищ Древнего мира» Аскольда Майера, — понизив голос отчеканил Блейз и улыбнулся.       Тео на мгновение нахмурился, перебирая в голове информацию.       — Аскольд Майер?! — наконец воскликнул Теодор, изменяясь в лице. — Ты ебнулся? Ты вообще осознаёшь ценность его работ?!       — Я же не навсегда, — непринуждённо пропел Блейз, не давая Тео отшатнуть. — Это временная аренда.       —Забудь! Нет!       — Тео!       Услышав свой голос, Блейз замер. Он был больше похоже на смертоносное рычание, чем на попытку любезности, а рука его, с уже почерневшими когтями, крепко держала Тео за галстук. Блейз медленно выдохнул и собрался, давая секунды взрывающемуся телу для успокоения.       Вернув на лицо улыбку, он прикрыл глаза и, смотря из-под ресниц, потянул рубашку Тео вверх, вытягивая ее из брюк.       — Я тебя очень, — начал Блейз, ныряя пальцами к чувствительной коже живота, — очень сильно, — приподняв рубашку, он легко коснулся губами чуть выше ремня, — очень прошу, пожалуйста…       — Ты больной, такое просить! — воскликнул Тео, но голос сорвался. — Она стоит дороже всего магического министерств…мга-ах, Блейз, блять…       Блейз прикусил низ живота и заскользил ладонями по бёдрам вверх.       — Все, что захочешь, Тео, я серьезно. Ты же давно на меня смотришь? — Блейз, не переставая, заговаривал поплывшего Тео, не разрывая с ним зрительный контакт. — Вот он я. Книжка вернётся в целости и сохранности, никто ничего не узнает.       Тео думал. Точнее старался думать, насколько это возможно с болезненно ноющим членом и так соблазнительно приоткрытым ртом в дюйме от него.       — Так чего ты хочешь взамен? — понизив голос вкрадчиво спросил Блейз, прикладывая ладонь Тео к своему лицу.       Тео осмотрел его сверху вниз. Затем вдруг ухмыльнулся и хлопнул его по щеке.       — Как ты там говорил?.. — самодовольно скалясь, Теодор взял Блейза за подбородок и повернул на себя. — Извинишься, опустишься на коленки и послушно отсосешь?       — Ах ты щенок, — процедил Блейз сквозь зубы. Он дернул головой, пытаясь высвободиться, но Тео держал крепко.       — Следи за язычком, если рассчитываешь получить рукопись.       Теодор отшагнул, заправил рубашку, поправил ремень, откинул волосы с лица и победоносно выпрямился.       — Я позову тебя сам, жди.       Почти разорвавшись на куски в попытках не достать волшебную палочку или не избить наглую рожу до полусмерти, Блейз рвано выдохнул, наконец возвращая лицу привычный мрачный взгляд.       — Мне она нужна сегодня! — крикнул Блейз в спину уходящему Тео, подскакивая со скамьи. — Ты же успеешь?

***

      Блейз еле сдерживал себя, чтобы не начать бежать. Лица на многочисленных лестницах, по которым он спускался, смешивались в однородную шумную грязь. В голове мелькали фразы и ухмылочки Нотта, от которых хотелось выблевать все внутренности.       Сколько у него было времени? Блейз не знал. Поэтому он буквально летел в подземелья, наивно надеясь каким-то чудом застать там Драко. Нужно было рассказать. Успеть рассказать обо всем. О книге, о темной магии, льющейся из него, о библиотекарше, о Грейнджер, и, самое главное, о Нотте.       Какой-то внутренний порыв толкал его вперёд, вынуждая всеми атомами тела смертельно желать выговориться. Блейз спрыгнул с последних четырёх ступеней и полубегом пустился по подземельям к входу в общежитие.       Он уже представлял лицо Драко, когда тот узнаёт о его сделке с Тео. С тем самым, от которого их выворачивает наизнанку, стоило кучерявому покорителю женских сердец только открыть рот. Это будет великолепное зрелище, однозначно. Мысли об этом растягивали на его лице печальную, еле заметную улыбку.       В темно-зеленой гостиной Слизерина, освещённой слабыми затухающими каминами, было по-обычному немноголюдно. На одном из кожаных диванов мирно посапывал какой-то первогодка. А за круглым столом на фоне высоких витражных окон в Чёрное озеро сидела компания старшекурсников, заинтересованно склонившись над нераскрытыми учебниками, поверх которых лежали зачарованные игральные карты.       — Как хотите, можете не верить! Я говорю, что слышала, — возмущённо прищуриваясь прошипела в центр круга Дафна Гринграсс и тыкнула пальцем в стол.       — Ну, не знаю, — задумчиво прохрипел Майлз Блетчли, обыскивая карманы собственной мантии. — Если бы такое Пэнси сказала, я бы ещё подумал…       — Что я бы сказала?       За одобрительным поддакиванием и перешептыванием никто не заметил подоспевшую к импровизированному собранию Паркинсон. Она лихо развернула стул и, для удобства подтянув юбку выше, оседлала его, устраивая локти на резной деревянной спинке.       — Дафна считает, Макгонагалл говорила про какое-то приведение сегодня после занятий, — начала объяснять Астория.       — Да нет же! — с ещё большим гневом зашипела Дафна, теряющая всякую надежду достучаться до однокурсников. — Это Снейп шептался с мракоборцами возле Большого зала! Они не просто патрулируют коридоры, в школе кто-то есть! Кто-то реально опасный!       — Ну и кто это? Снова Василиск?       — Да подожди ты! — тут же одернула Майлза уже заинтересованная Пенси, которая буквально повисла грудью на спинке стула, чтобы вытянуться максимально близко к новостям. — Ну?!       — Да говорю же, я не знаю! Просто слышала, что кто-то есть и все!..       — Блейз!!! — чересчур громко воскликнул Майлз, подскакивая с места.       Компания повернула голову в сторону портала, в котором только что появилась фигура Забини.       — Не сейчас.       Блейз резко махнул ладонью, направляясь широкими шагами в сторону спален. Слизеринцы, привыкшие к веселому и открытому однокурснику, всегда готовому к сплетням и приключениям, все как один замерли в немом шоке, а у сестер Гринграсс даже приоткрылись рты.       — Да постой же, сыграй с нами!       Майлз, как подобает вратарю команды Слизерина, очнулся первым и выскочил из-за стола, чуть не уронив стул вместе с Пэнси. Он в два шага подлетел к Блейзу и преградил ему путь, многозначительно подмигивая обоими глазами по очереди.       — Не до этого, — грубо ответил Блейз, понимая намеки без слов, и одёрнул руку однокурсника со своего плеча.       Майлз не сдвинулся, чистосердечно и самоотверженно защищая проход к спальням от пробивающегося игрока. Блейз же, взглянув на его рыжеватые волосы и еле заметные, проступившие от слабого весеннего солнца, веснушки, тяжело вздохнул и улыбнулся, вернув лицу привычный для всех вид.       — Что на тебя нашло, Забини? — спросил заулыбавшийся в ответ Майлз, пытаясь оттолкать тело Блейза обратно к столу.       — У меня правда есть дела, — с трудом упираясь пятками в паркет отнекивался Блейз, хаотично выуживая из карманов все, что было.       — Да какие дела?.. — сладко застонала Пэнси, освобождая соседний стул от своей сумки. — Занятия уже кончились.       — Сегодня без меня, — ответил Блейз, мягко выскальзывая из цепких лап Майлза. — Но я угощаю, повеселитесь за меня.       С этими словами он высыпал в центр стола шуршащую кучу свёртков и пакетиков с остатками всего, что завалялось у него в карманах. Дафна тут же прихлопнула кучу сверху учебником по Зельям, скрывая ее от посторонних глаз.       — Вот это я понимаю, наш Забини! — воскликнул Майлз, похлопывая Блейза по спине.       — Жду потом историй, Пэнси, — Блейз непринужденно кивнул однокурснице, и, направляясь в сторону спален, добавил, кивнув на Майлза и Дафну: — Особенно про этих двоих.       — Чего?! А что мы?..       Блейз не дослушал. Он нырнул в тихий коридор, ведущий к спальням, и захлопнул за собой дверь. Тяжело. С каждым разом улыбка даётся все сложнее, а желание разбивать лица в кровь только крепчает. Он тяжело выдохнул и зашагал к их с Драко комнате.       Пришел Блейз очень вовремя и абсолютно не вовремя для Драко.       Когда Блейз распахнул дверь, он увидел десятки разбросанных древних книг и свитков, которые покрывали абсолютно все поверхности в комнате. Драко, шатающийся и с прилипшей к мокрой спине рубашкой, оперевшись на его, Блейза Забини, тумбочку, из последних сил что-то в ней искал.       Только Блейз собрался возмутиться вторжением в частную собственность, как Драко согнулся пополам и с болезненным мычанием выкашлял на изумрудные обои чёрные кляксы, которые тут же потекли вниз.       — Драко?!       Блейз рванул вперёд, чтобы подхватить падающее тело. Он быстро выудил из тумбы сваренное Малфоем же лечебное зелье и влил его ему в бессильно разинутый рот, зубы и губы которого были затянуты мутной темной слизью.       Он видел такое. У матери, забывшей закрыть дверь в ванную, у самого Драко, когда выносил его через тайных ход из Мэнора, у старых колдунов в Кабаньей голове. Много раз видел и продолжает наблюдать до сих пор. Только теперь у себя.       Дикие спазмы сопровождающие невыносимой агонией, когда человеческое тело, не приспособленное для подобного, не справляется с чёрной магией и отторгает не только ее, но и само себя. Пытается выкашлять, выблевать, вывернуть само себя наизнанку в попытке очиститься.       Через несколько мгновений Драко стал приходить в себя. В его тело вернулась жизнь и он, выбравшись из рук Блейза, оперся на стену.       Но стоило ему поднять лицо, только-только наполнившееся еле ощутимой жизненной энергией, как Блейз со всего размаху влепил ему затрещину.       — Что ты делал?! — еле удерживая себя в рамках хоть какой-то адекватности, прорычал Блейз.       Его обычно спокойный низкий голос дрожал и дергался, бросаясь от сломанного хрипа к неконтролируемому позорному визгу и обратно. Он бы очень ОЧЕНЬ хотел, чтобы это было очередной галлюцинацией, которые в последнее время захватывают рассудок все чаще и чаще. Чтобы Драко, бледный, измазанный в собственной чёрной желчи, окружённый плотным облаком темной магии, был чертовой галлюцинацией.       — Ничего, — глядя сквозь него ответил Драко.       — ЧТО ТЫ БЛЯТЬ ДЕЛАЛ?!       Не давая Драко опомниться, Блейз схватил и без того полуживое тело за грудки, дернул его в сторону и вжал в стену. Светлое лицо скривилось от тупого удара.       — Я пытаюсь спасти тебя!.. — сплевывая скопившуюся черноту во рту прямо на пол, прошипел Драко.       — И КАК БЛЯТЬ УСПЕХИ?! Тебе мало было Темного Лорда? Ломка по этому яду? — яростно впившись взглядом в мутные серые глаза, гремел Блейз. — Чего хочешь лишиться первым? Тела? Или рассудка? Я быстро это устрою!       — Значит, тебе можно, а мне нельзя? — задавливая своё хриплое дыхание, уверенно спросил он.       Блейз поджал дрожащие губы и оттолкнул Драко, вбивая того в стену повторно. Нырнул в карманы пиджака, привычно ожидая нащупать таблетки, но ничего не было. Пусто.       Лицо оплыло, не оставляя ни одной эмоции, кроме широко распахнутых глаз. Даже скачущее сердце замерло. Блейз мертвым взглядом заскользил по своим вещам.       — Я всегда так жил и сам справлюсь, — тихо, спокойно и безучастно сказал Блейз через несколько долгих минут, не глядя на Драко. — Не калечь себя.       Он дрожащими руками отбрасывал древние фолианты в сторону, пытаясь разгрести дорогу к дверцам шкафа, в надежде найти там хоть что-нибудь, что успокоило бы его пульсирующий мозг. Осознание того, что Малфой вновь возвращается к тому, от чего так старательно бежал и спасался, ради него, заставляло его трястись всем телом на грани неконтролируемой истерики.       Ведь все было бессмысленно.       — Как жил? Как, Блейз? — донеслось из-за спины, пробиваясь сквозь плотную завесу мыслей.       — По уши в дерьме.       Блейз наконец-то нашел, что искал, и с облегчённым выдохом переложил из блестящего пиджака небольшой свёрток себе в карман. Осознание спасительного наличия сильно отрезвило голову. Блейз медленно окинул взглядом заваленную книгами комнату и наконец заметил, что все они являются справочниками и пособиями по древним существам.       — Я привык, а тебе не надо к такому привыкать, — не поворачивая головы, продолжил Блейз.       Он быстро оценил взглядом ближайшую стопку книг, в надежде увидеть те, которые он не находил в Запретной секции. Но каждую он лично держал в руках в одну из бессонных ночей. Глаз не выцепил ни одного незнакомого корешка.       — Оно сжирает все внутри, сам же знаешь.       — В смысле всегда так жил?! — хрипло воскликнул Драко.       Он оттолкнулся от стены, сделал пару хлипких шагов вперёд и ухватился за изголовье кровати. До Блейза, казалось, было не меньше тысячи шагов, таких трудных сейчас для исполнения.       — Ты не помнишь наши посиделки в Трёх Мётлах? Как ты там смеялся громче всех, искренне смеялся? — Драко закашлялся и тихо выругался сам на себя. — Мы же обещали друг другу жить долго и счастливо, когда ОН будет свержен? Хоть это ты помнишь?       Блейз замер пустым взглядом на распахнутой только что книге. Затем выпрямился и повернулся.       Слова Драко задели что-то очень глубоко внутри сознания. Он с трудом ухватился за тлеющие воспоминания. Смеялся? Долго и счастливо? Он действительно когда-то мог о таком думать?       Проклятье прочно пустило корни в его мозг, меняя не только тело, но и воспоминания. Он так привык находиться в нескончаемой камере пыток, что все радостное и светлое просто стерлось. Места для этого не осталось. Все стало пустым и безликим. И Блейз начал верить, что все было таким всегда.       Блейз задумчиво опустился на ковёр, покрытый древними рукописями, и без интереса провёл по ним рукой. Что Драко пытается сделать? Из того, что валялось на полу, кроватях и тумбочках, Блейз не нашёл ничего, кроме простых справочников. Но почему он чувствует такую сильную магию?       — Обиделся? — спросил вновь появившиеся перед ним Драко. — Ты не имеешь права обижаться.       Он опустился на колено перед Блейзом и протянул руки к его лицу, пытаясь завладеть вниманием. Блейз поднял глаза, но тут же отвёл их.       — Отьебись, Драко, — сжато ответил он, не в силах смотреть на измождённое бледное лицо.       — Я тебя в этом дерьме не оставлю.       Драко придвинулся к Блейзу и, обхватив ладонями его лицо, повернул на себя. Ледяная кожа рук и серые холодные глаза обрушились на Блейза, словно ночной ливень на пустыню. В светлых глазах он всегда видел надежду. Их чистота успокаивала, обещая спасение и покой.       — Ты идиот… — почти беззвучно выдохнул Блейз, расслабляясь в руках Малфоя.       — Определенно, — уверенно кивнул Драко и огладил большим пальцем его скулу. — Не хочешь, чтобы я тонул, вытяни меня наверх за собой.       Драко качнулся вперёд, собираясь добавить что-то ещё, но между их носами, откуда ни возьмись, словно ограждение, появилась книга.       — Для друзей вы слишком близко.       Блейз вздохнул, но не шелохнулся. Драко же вмиг помрачневшим взглядом скользнул вдоль тонких пальцев, держащих корешок, вверх к их владельцу. Лицо его, буквально минуту назад источавшее любовь и сочувствие, теперь не показывало ничего, кроме ледяного гнева, и он поднялся на ноги.       — О, не знал, что ты можешь стать еще грязнее чем был, — хмыкнул Теодор, снисходительно отогнув пальцами забрызганный чёрным воротничок рубашки Блейза.       Не успел. Явился мой палач. В последнее время у меня какая-то тенденция на опоздания. Остаётся надеяться, что она не продолжится до конца.       — Ты забыл, где находишься, Нотт младший? — с гримасой полного отвращения прохрипел Драко, не сводя с гостя глаз. Неожиданное молчание стоявшего рядом Блейза было ему совершенно не ясно. — Съеби из комнаты.       Но не успел Драко самолично заняться вышвыриванием Теодора за дверь и нанесением парочки телесных наказаний, как Блейз его схватил за запястье, останавливая на месте. Драко замер с немым вопросом в глазах.       — Я там, где нужно, Малфой, — самодовольно ухмыльнулся Тео.       Он резко кивнул в сторону выхода, давая Блейзу взглядом четкую команду «за мной». Затем, без интереса осмотрев старую обложку с двух сторон, презрительно фыркнул и швырнул ее на ближайшую кровать. От броска аккуратные стопки книг на ней развалились, рассыпаясь рукописями и пергаментами с щемящим сердце хрустом ветхих страниц.       У Теодора глаза темные. Такие же гнилые как его. В них нет света. Нет надежды.       — Блейз?!       Возглас Драко остался без ответа. Блейз, бросив на прощание слабую усмешку с налетом сожаления, закрыл за собой дверь, послушно отправившись куда-то за Ноттом.       Драко бросился к кровати, теперь погребенной под горой рассыпающихся книг. Одновременно с облегчением и страхом он вытянул из глубины самое ценное, что было в их спальне. Чудом, древний фолиант не пострадал под завалом.       Книга сверкнула золотом в руках Драко. Та самая, которую они с Гарри выкрали ночью из Запретной секции. Шестой том «Чудовищ Древнего мира» Аскольда Майера.

***

      После бесконечно дорогих минут и нескончаемых коридоров, которые Блейз прошёл за Теодором в напряжённом молчании, они пришли в одну из башен. Классы в ней не использовались уже несколько лет. Блейз только знал, что в дальнем хранился списанный спортивный инвентарь, старые формы для квиддича и вышедшие из строя мячи и мётлы.       Блейз молча шёл за своим палачом. Тот прошёл мимо заколоченной досками двери и завёл его в следующую, пропустив вперёд.       На удивление Блейза, Тео не стал запирать дверь, даже оставил внушительную щель, несколько раз проверив, не захлопнется ли полотно. Несмотря на гордо задранный подбородок, в карих глазах Тео явно читалось абсолютное недоверие.       — А ты не спешишь с прелюдиями, боишься перейти к сладкому? — усмехнулся Блейз, для которого каждая ушедшая секунда бесполезного нахождения в заброшенной башне резала где-то под рёбрами.       — Твой лимит пара минут, и ты уже готовый? Слабовато.       Блейз видел, как Тео безучастно повёл бровями, осматривая пустой класс, в котором стояло только несколько повидавших жизнь парт, пыльные коробки и развалившийся стеллаж. Слабое сияние закатного солнца тускло освещало скудное окружение его грядущего унизительного поражения.       — Ты же понимаешь, почему мы здесь, — сказал Тео и, уверенно шагнул к стене, выудил из-за стеллажа стул и по-хозяйски скинул мантию. — Перестань делать удивлённый вид, тут ничего не изменилось.       — Что? Я предпочитаю условия покомфортнее. Знаешь, люксовые отели, шикарные курорты, элитные спа… — чувствуя себя голым среди толпы от непонимания намеков Тео, Блейз начал болтать все, что приходило на ум. — Может тебе и привычна такая обстановка, но мне…       — Ага-ага, очень смешно, — отмахнулся Тео, бросив на него снисходительный взгляд, которым смотрят на безвозвратно потерянных психически больных.       Пока Блейз стоял и оглядывался в своей новой временной камере, Тео распахнул окно, впуская свежий воздух, выдвинул парту и очистил столешницу.       — Что с тобой? Твоя рожа тупее обычного, — скривился Тео и скрестил руки на груди. — Успел уже ширнуться по дороге?       — Ты странный.       — Я странный?       — Ты странно говоришь, двигаешься. Я чего-то не помню? — Блейз действительно начал чувствовать себя сильно более сумасшедшим, чем обычно. Он понизил громкость и скорость речи и аккуратно, вкладывая во взгляд всю серьёзность, спросил: — Что это за комната?       Тео замер, придерживая передвигаемый стул. Несколько секунд он просто неподвижно стоял, казалось, даже не дыша. Затем опустил руки, и подошёл к Блейзу почти вплотную. Тео с маниакальной внимательностью осмотрел его лицо, пытаясь найти что-то, Блейзу неизвестное. Но, убедившись в кристальной чистоте его разума, отшагнул и с нервным смешком закрыл ладонью глаза.       — Пиздец…       Медленный выдох Тео и сжатые до дрожи пальцы на спинке стула накалили воздух до предела, заставляя летающие пылинки дрожать в такт его напряженному телу.       — ДА ТЫ БЛЯТЬ ИЗДЕВАЕШЬСЯ НАДО МНОЙ?!       Несчастный стул вылетел из рук Тео и с грохотом разбился об стену.       — Да какого хрена?! — воскликнул отпрыгнувший в сторону Блейз.       — Блять! Сука! Я о многом думал… Думал, будешь ли ты меня ненавидеть, обожать? Проклинать или ползать за мной? Игнорировать, метать заклятья, набрасываться в коридорах? — Тео говорил быстро и спутанно, шагая из стороны в сторону. — Но чтобы ПРОСТО ТУПО ЗАБЫТЬ?!       На этих словах он развернулся к Блейзу. Искривлённое в ярости лицо оставалось таким же идеальным, спутавшиеся кудри хаотично обрамляли лицо, добавляя образу особую бесоватость.       — Ебаный ты урод, Забини! Ты просто моральный урод! — Тео рванул к Блейзу, заставляя того пятиться назад с распахнутыми глазами. — Как ты умудряешься, не делая нихрена, быть самым ублюдошным мудаком?       Блейзу уже стало реально неловко, и он, потупив взгляд, прокручивал кольца на пальцах один за другим. Внутри складывалось четкое ощущение, что через пару мгновений в его лицо прилетит заклятье, а об голову разобьётся ближайшая ваза.       Дышать. Просто дышать.       — Если ты подскажешь, я постараюсь вспомнить, — медленно и тихо ответил Блейз, с опаской поднимая глаза. Но Тео был далеко, без вазы и волшебной палочки. — Мы тут были?       — Были? Хах, чтоб ты знал, Забини, — Тео сделал кривой реверанс обводя жестом комнату. — Ты целую ночь славно скакал на моем члене прямо на этом столе.       — Что? Нет.       — И более того, спешу тебя разочаровать, это было полностью с твоей подачи! Ты буквально тащил меня по коридорам сюда! И слова такие говорил, и смотрел так…       В голове лишь звенела пустота.       — Я не могу этого вспомнить, — Блейз осматривал комнату с широко распахнутыми глазами, словно только что сюда зашёл, пытаясь выхватить хоть что-то знакомое.       — Это было всего два года назад, ты не можешь этого не помнить.       У Блейза от напряжения уже пульсировало в висках. Ему доводилось забывать многое. Себе он в этом не признавался, но по сути, большая часть жизни была вырезана из его сознания. Но с подсказками и объяснениями со стороны обычно удавалось нащупать связующие нити и вспомнить хоть что-то. Он тяжело вздохнул и повернулся к отошедшему к окну Тео.       — Ты серьезно сейчас?       — Серьезно ли я?! Я блять третий год умираю внутри из-за тебя! — Тео резко развернулся, указывая пальцем в лицо Блейзу. — И только отпускает, только я пытаюсь разобраться, ты выкидываешь очередной финт, выбивая меня из равновесия.       — Почему не сказал?! Не поговорил со мной?!       — Говорю же, Я БЛЯТЬ ПЫТАЛСЯ! Много раз пытался!       — А, ты про те разы… — протянул Блейз, с трудом выуживая из затылка их стычки в коридорах и душевых. — Так себе попытки, знаешь, попробуй в следующий раз быть более четким в своих словах.       — Я разве был агрессором?! Я первым оскорблял? Лез в драку?       Блейз замолчал, прокручивая в голове остатки воспоминаний. Чем больше сожаления появлялось в его глазах, тем яростнее становился взгляд Тео.       Запечатывая молчание в комнате, весеннее солнце село, оставляя вместо себя алое густое небо, которое тут же заполонило комнату красным свечением.       — Похуй, — вдруг рявкнул Тео и ослабил галстук.       Блейз увидел, как тот окончательно изменился в лице. Глаза, в которых горела любовь, смешанная с ненавистью, потемнели, а рот изогнулся в кривую дугу.       — На колени, — Тео продавил голосом алый воздух.       — Что?       — Принимайся за дело, нарик ты конченый, — Тео коротким кивком указал вниз. — Может, тогда в мозгу что-нибудь зашевелится.       В голове Теодора не осталось ничего, кроме звериного желания обладать желанным телом и слепой ярости, затмевавшей разум. Тупой, шокированный взгляд Блейза выводил его из себя настолько, что голос подрагивал, когда он выдавал команды.       Вот он. Сам Забини, желанный кусочек многих в Хогвартсе, и доставшийся всем, кроме, черт побери, него, наконец-то перед ним на коленях. Темные пальцы в россыпи серебра вновь скользили по бёдрам, от них перехватывало дыхание. И этот пронзительный взгляд из-под чёрных ресниц, уже доведённый до автоматизма, но за которым все ещё чувствовалось грязное желание.       Хотелось визжать от восторга и одновременно умереть, от безвозвратно расколотой души.       — Говорят, ротик у тебя уж очень умелый, — с нервным смешком хмыкнул Тео, оглаживая Блейза по щеке, обжигаясь нестерпимой болью.       Блейз для видимости дернулся и оскалился.       — И ты решил проверить самому? — нарочито медленно расстегивая ремень, спросил Блейз, мастерски включаясь в спектакль клиента.       Алый воздух стремился к чёрному, мерцая и подрагивая от напряжения двух тел. Звук расстёгиваемой ширинки разрезал время на до и после. Блейз медленно выдохнул, на автомате отключая все человеческое. Чёткий план действий, список позволительных эмоций и вздохов. Он справится. Как и всегда.       С приоткрытой улыбкой, цепляя глаза Тео взглядом, Блейз еле ощутимо скользнул губами вдоль ствола и, почувствовал дрогнувшие пальцы на своём лице, подался вперёд. Из Тео вырвался громкий, неуспешно сдавленный, стон, переросший в болезненный хрип. Блейз хмыкнул.       Тео затрясся в нервном напряжении, чувствуя тесноту рта, такую жаркую и дразнящую. Не выдержав, он вбился в Блейза до основания, жадно вдавливая его лицом в пах.       Блейз закашлялся и тут же вырвался из его хватки.       — Я похож на человека, которому такое нравится?! — не сдерживая гнев, рявкнул Блейз, и стёр с губ смазку тыльной стороной ладони.       Тео не дрогнул. Лишь усмехнулся острым оскалом.       — Ты похож на человека, которому нравятся древние рукописи из моего поместья, — низко и медленно ответил он, оглаживая Блейза по щеке.       — Твоего. Ага, — съязвил Блейз, одернувшись.       — Старайся как следует, Забини, ты еще не отработал своё.       На этих словах Теодор пнул носком ботинка по коленям Блейза, раздвигая их в стороны. Блейз выдохнул и покорно прогнулся в пояснице, предоставляя Тео запрашиваемый вид.       — Приступай.       Власть над Блейзом кружила голову. Тео хотелось отдавать команду за командой, упиваясь сопротивлением и подчинением в его тёмных глазах.       Блейз выкладывался на полную, проходился по всей длине, задерживался на головке, и вновь нырял до основания. Смотрел, дышал, звучал именно так, как нужно было, чтобы Тео терял рассудок.       Тео с трудом удерживался на ногах, сотрясаясь всем телом. Он уже не скрывал хриплое дыхание, громкое и шипящее, словно после марафона. Когда Блейз в очередной раз насадился до основания, он зажмурился и протянул руку вперёд, нащупывая желанное лицо.       — Блейз, блять! — сдавленно прохрипел Тео, еле удерживая оргазм от спазмов узкой глотки. — Ты точно реальный?       — Странный вопрос, — хмыкнул Блейз в ответ, не отрывая губ от члена. — Обычно спрашивают, можно поглубже?       Стоны и восторги Тео с трудом пробивались через тяжёлую пелену мыслей в голове Блейза. Хоть он и прекрасно это скрыл, но он был почти в паническом шоке от того, что он забыл ночь с Ноттом. Что ещё он не помнит?       — Блейз… Какой ты красивый, как ты можешь быть таким ублюдком? — с болезненным стоном выдохнул Тео, на время возвращая Блейза в реальность. — Я просто с ума от тебя сходил все это время.       — Твои подкаты уровня первого курса были слишком непрозрачны, чтобы я понял твои намерения, — хмыкнул Блейз, давая себе секунды на передышку.       Кончай уже, сколько можно болтать.       — По-твоему, проведённая вместе ночь и мои слова тогда — не достаточно прозрачный намёк?!       Тео захлестнула ярость. Он вцепился в челюсть Блейза, дергая того на себя.       — Если хочешь кончить, этот ротик лучше заткнуть членом, — пропел Блейз, вязко смотря сквозь полуопущенные ресницы.       Быстрее, Нотт, у меня нет времени на эти сопли.       Я люблю тебя, Блейз.       — Это чертово выражение лица… — прорычал Тео, нехотя ослабляя хватку. — Привык уже у всех заглатывать?       — Ух, как грубо.       Я так люблю тебя…       Сжав челюсть, Тео начал агрессивно вбиваться. Блейз молчал. Молчал и терпел катящиеся слёзы из глаз, хриплый кашель в собственной разбитой глотке.       Куда я скатился? Есть ли смысл бороться за такую жизнь? Почему я ничего не чувствую ни отвращения, ни гнева, ни жалости?       Словно помимо воспоминаний стираются эмоции. Страх, сомнения, радость.       Уже все равно кому сосать, что нюхать, кого принуждать. Все это не вызывает ни малейшего отклика внутри. Ушедшие эмоции подарили сознанию стопроцентную сопротивляемость всему. И забрали с собой человечность.       Может это не реальность? Может, он лежит в собственных извержениях где-нибудь в заброшенном туалете в кабаке, проживает последние секунды жизни, и такую галлюцинацию выдало сознание?       Блейз, вынырнув из сознания, осмотрел окружение, и перевёл холодный взгляд на Тео.       Может, все же Империусом заставить его принести книгу, а потом прирезать где-нибудь в темном углу?       Медленно, отмеряя каждый дюйм, взгляд Блейза поднялся к горлу Тео. От сбитых вдохов кадык так соблазнительно гулял по шее, будто сам подставляясь под нож. Палочка была совсем рядом. Блейз чувствовал ее телом.       — Блейз, ах!..       За сдавленным стоном Тео, Блейз услышал другой звук. Тихий, но звонкий. Редкая барабанная дробь острыми ударами застучала по стальной крыше.       Блейз распахнул глаза, и за спиной Тео в открытом окне начался дождь. Первый в этом году. Долгожданный. С запахом весны, который пробивался в сожжённые лёгкие, вызывая головокружение.       Дождь.       — Это так хорошо, ты такой жаркий внутри!       По ногам Блейза пробежал сырой холод, разбивая тело мурашками, заставляя жмуриться в болезненном удовольствии.       — Блейз, ах, пожалуйста, не останавливайся сейчас! — Тео ухватился за затылок Блейза. — Прошу тебя, пожалуйста!       Теодор толкнулся до основания в глотку, разбиваясь в оргазме, но боли уже не было. Я люблю тебя, Блейз.       — Если бы волшебник написавший рукопись узнал, что ты продал ее за отсос, он был бы разочарован, — сказал Блейз, намеренно завершая затянувшееся молчание. От запаха дождя тело уже потряхивало в нетерпении.       — Одолжил, — усмехнулся Тео, убирая волосы с лица, и мягко похлопал Блейза по щеке. — И если бы он знал, какой это был отсос, он был бы не против.       — Сочту за комплимент, — ответил Блейз, выдавив из себя улыбку.       Теодор неспешно оделся, вернул прическе идеальный вид и, выпрямившись, повернулся к Блейзу.       — Мой эльф трансгрессирует с книгой в запретную секцию. Ночью сможешь забрать, — сказал он, и, понизив голос, добавил: — Туда-то ты без меня сможешь пройти?       — Не сомневайся.       — Хороший мальчик.       Ещё раз коснувшись щеки Блейза, словно проверяя реальность произошедшего, Тео натянуто усмехнулся и пошёл к выходу.       — Забини, — не отпуская дверную ручку и не поворачиваясь, добавил напоследок Тео. — Если нужно что-то ещё, обращайся.       Скоро мне ничего не будет нужно.       Только Тео закрыл дверь, Блейз рванул к окну, распахивая его до конца. Оглушенный шумом капель, стихийно врезающихся в металл, он перекинул ноги через подоконник и спрыгнул на узкий, уже затопленный, балкончик. Ноги по щиколотку оказались в воде.       Шквал дождя, стремительно перерастающего в ливень, обрушился на его тело. Капли ледяными осколками резали горячую кожу, врезаясь в лицо, руки, шею.       Блейз оперся на перила и свесился по пояс над темнеющими в позднем вечере скалами, обрамляющими старый замок. Хотелось кричать, но на горле была удавка, хотелось бежать, но тело камнем вросло в ограду.       Он смотрел вниз. Вода текла по лицу, заливалась за ворот рубашки. Затекала в уши и рот, падая большими каплями с носа вниз, к скалам.       Вместе с каплями, стекала грязь.       Блейз вскинул лицо к небу и растянулся в безмолвной улыбке.       Ещё холодный, но уже такой весенний дождь. Его сырой запах заставлял все внутри дрожать.       Наркотик, который Блейз ненасытно впитывал, умоляя о передозировке.       Неужели весна? Настоящая?       Жалкая насмешка. Предсмертный подарок судьбы. Ветер, бьющийся в окна, смеялся над ним.       Посмотри, Блейз Забини. Пропитайся надеждой.       Следующий твой дождь будет кроваво-алым.       Неужели весна?