Какой на самом деле Блейз Забини?

      Взрыв Хрустального шара произошёл так быстро, что Гермиона едва успела осознать происходящее. До того как рядом сидящий Гарри дернул ее под парту, укрывая от разлетающихся осколков, она успела заметить когда-то родные медные волосы, вспыхнувшие ярким пятном в темноте. Рон повалил Блейза куда-то вниз.       В сознании вновь и вновь прокручивалась светлая рука в мелких давно заживших шрамах, хватающая плечо слизеринца в попытке спасти. Чем глубже она тонула в увиденном, тем больше становилось деталей. Касания прижатых друг к другу тел, самоотверженность, желание защитить… Ещё недавно это все принадлежало ей.       Гермиона не помнила, как вышла из класса Прорицаний, не помнила, что произошло в коридоре.       Только сейчас, сидя на каменном парапете фонтана во дворе Часовой башни, Гермиона осознала, с чьих колен она забрала Живоглота. Медленно моргая, она с сумасшедшим раскрытым взглядом смотрела в пустоту, выглаживая терпеливого рыжего друга от носа до хвоста, словно пытаясь стереть с его шерсти отравленные касания ненавистных рук Забини.       Дышалось тяжело. Среди далеких башен замка катился к горизонту красный диск солнца, пытаясь выбраться из паутины туч. Все вокруг стремительно темнело. Приближалась гроза.       Сердце внутри колотилось не быстро, но так сильно, что болью отдавалось в костях. Оглушительный гул фонтана за спиной вибрировал в затылке, пытаясь заглушить бесконечное жужжание мыслей.       Как бы она не хотела, весь мир сузился до одной точки под названием «Рон». Увиденное в классе окончательно уничтожило последнюю до невозможности нерациональную и идиотскую надежду, что все это какая-то глупая шутка.       Шутки кончились.       Рон, Рон, Рон. РОН! Это единственное, что она слышала вокруг, слышала в своей голове.       Тонкие кисти рук затряслись от еле сдерживаемого гнева.       — Ты постаралась?!       Живоглот зашипел и соскочил с коленей. Гермиона потерянно моргнула. Площадь Часовой Башни заполнилась учениками. Занятия закончились. Рядом с ней устроился Грэхэм Монтегю и улыбался всем комплектом своих неестественно кривых зубов.       — Говорю, видел его в больничном крыле! — растягивая слова, словно говорил со слабоумной, повторил Грэхэм и под задиристые усмешки друзей наклонился ещё ближе. — Это ведь твоих рук дело?       — Месть женщин так страшна… — гнусаво вторил ему кто-то из-за его огромной спины.       — Кто?       Простой и тихий вопрос — все, что Гермиона смогла выдать. Не было сил даже отреагировать на неприлично сокращающуюся дистанцию и наглое вторжение в личное пространство носом Монтегю, кончик которого уже почти касался ее лица.       — Кто-о? — усмехнулся Грэхэм, довольно ощерив зубы. — Рон Уизли, кто же ещё!       — Бедный Рон! — долговязый Слизеринец за его спиной тут же согласился.       — Жаль парнишку, ему с тобой не тягаться… — вторил ему неизвестно откуда взявшиеся Рейвенкловец.       — Да, бедняга Рон…       Рон       Рон       РОН       РОН       Возгласы и насмешки становились все громче и ближе, пока не слились в белый звук. Паскудные физиономии множились, заворачиваясь в спираль. Сводчатые прутья клетки сжали площадь. Чувствуя приближающийся обморок, она обвела взглядом нависающих над ней парней и потянулась в карман мантии.       Пальцы коснулись древка палочки, и Гермиона провалилась во мрак.       …       — Что ты творишь?!       Темнота лопнула от возгласа Монтегю. Моргнув, Гермиона обнаружила грудину слизеринца под своим коленом и собственную палочку, вжатую в его щеку почти на треть длины.       — Грейнджер, ну не смеши! — усмехнулся Грэхэм.       Быстро уловив попытку скинуть ее ногу, Гермиона навалилась на него всем весом и ухватилась свободной рукой за напряженное горло.       Тысячи вопросов и сомнений в ее голове сменяли друг друга. Но все внутри дрожало от желания стереть наглую ухмылку с напыщенной морды. Злость брала верх над ещё не вернувшимся сознанием.       — Не выходит у тебя быть ведьмой, — косясь на наставленную на него палочку, хмыкнул Грэхэм и заскользил липкими пальцами вверх по бедру Гермионы. — Слишком хорошенькая для!..       — Ты ничтожество. И слова твои ничтожны, — свирепо процедила Гермиона, не сводя с него глаз.       — Что ты сказала, грязнокровка?       — Я помогу тебе заткнуться, Монтегю.       Сильнее вдавив волшебную палочку в лицо противника, холодным, отрешенным голосом Гермиона произнесла:       — Брахиам…       Глаза Грэхэма округлились, он задергался, но Гермиона, оскалившись, закончила:       — Эмендо!       Кожа на лице Грэхэма забурлила крупными волдырями. Овал лица поплыл, стекая вместе с ушами густым пюре вниз к шее. Грэхэм верещал и дергался, хватаясь за голову, отчетливо ощущая, как череп превращается в тряпичный мешок.       Когда Гермиона вновь наставила на него палочку, когда на неё бросились друзья Монтегю, когда крики зевак вокруг стали оглушительно громкими, фонтан вдруг взорвался, окатив всю площадь отрезвляющим ледяным ливнем.       — Фините Инкантатем! — тут же раздалось за спиной.       До боли знакомый голос. Гермиона с деланным равнодушием отлепила от лица пряди волос, не обратив внимание на застрявшие прошлогодние листья, и поднялась на ноги, чувствуя, как мокрая рубашка противно отклеивается от спины.       — И вновь вы в эпицентре событий, мисс Грейнджер.       Кто бы говорил…       Гермиона метнула цепкий взгляд сначала на появившегося профессора Снейпа, а затем на Грэхэма, лицо которого почти вернулось к прежнему, не менее уродливому, состоянию. Вода из фонтана продолжала бежать по волосам вниз, раздражающе заливая ресницы и щекоча нос.       — Профессор, она… п-профессор, она!.. — истерически плевался Грэхэм, ощупывая себя. Несмотря на ощутимую целостность черепа, он явно чувствовал дрябло повисшую кожу, все ещё покрытую волдырями. — Эта идиотка! Она.!       — Я не спрашивал. — резко оборвал его Снейп. — Или считаете, у меня тоже нет глаз?       — Что?! Что значит «тоже»?! — почти рыдая, воскликнул Грэхэм, пытаясь нащупать собственные глаза. Но когда понял, что, вообще-то, он все видит, яростно сморщился и сжал кулаки. — Но она хотела!..       — Молчать, мистер Монтегю, — раздраженно рявкнул Снейп, осушая со своего плаща невидимые капли. — Советую вам бежать прочь, пока Мисс Грейнджер слегка поостыла.       Гермиона подняла голову, не веря собственным ушам. Стоящие вокруг зеваки, такие же сырые насквозь как она, отзеркалили ее искреннее удивление.       — Я расскажу обо всем матери! — не унимался Грэхэм, чьё напускное достоинство было больно задето и втоптано в лужи рядом с фонтаном.       — С удовольствием приму ее у себя в кабинете, — уверенно согласился профессор Снейп. — Заодно обсудим ваши успехи в учебе и на внеклассных «занятиях».       Отчетливо ощутив на затылке смертоносное дыхание разъяренной матери, Грэхэм бессильно прокряхтел и, тихо выругавшись, широкими шагами направился в сторону замка.       Трясущаяся от холода толпа, словно идеальный механизм, проводила взглядом слизеринца. Затем все так же слаженно повернули голову на Гермиону с все ещё зажатой палочкой в руке. Волосы с затерявшимися листьями, потекшая тушь и взгляд, мрачнее тучи. Гермиона уже мысленно выбрала для каждого глазеющего собственное уникальное проклятье.       — Кто завтра окажется в госпитале с простудой, будет писать эссе с подробным описанием всех существующих зелий, исцеляющих хворь, — отчеканил профессор Снейп и, почти оскалившись, добавил: — Эссе на пятьдесят листов.       Хватило секунды, чтобы, завершив нехитрые мыслительные подсчеты, зрители, обгоняя друг друга, ринулись внутрь замка в надежде отогреться.       Осмотрев опустевшую площадь, Снейп наконец повернулся к Гермионе, окинул надменным взглядом ее мокрую одежду и по-профессорски скрестил на груди руки с зажатыми уголками мантии.       — Наказание? — без эмоций спросила Гермиона.       — Не зря вы считаетесь умнейшей ученицей своего курса, — Снейп покачал головой, затем кивнул в сторону замка. — Где мой кабинет уже запомнили, вперёд.       Умнейшей ученицей Хогвартса, вообще-то.       Гермиона нахмурилась, не решаясь шевельнуться. Что значит «вперёд»? Снейп нетерпеливо вздохнул, раздраженно подгоняя пронзительным взглядом. Гермиона аккуратно двинулась в сторону замка и через несколько шагов услышала, Снейп последовал за ней.       Что за идиотские игры он затеял?!       Вытянувшись по струнке, взяв под контроль каждый мускул, Гермиона тщательно обдумывала каждый шаг, стараясь не поскользнуться, криво не наступить или вовсе не упасть, не справившись с долбящим в затылок взглядом. Одновременно с этим она успевала следить за коридорами и лестницами, надеясь не встретить никого, чью рожу не хотелось бы превратить в пюре.       Стоп, что?       Гермиона остановилась и развернулась к профессору. Лицо Снейпа не выражало никаких эмоций, только левая бровь слегка изогнулась в немом вопросе.       Пожав плечами, Гермиона развернулась и, вместо того, чтобы пойти по главной лестнице, резко свернула в узкий слабо освещённый коридор. Через несколько шагов она услышала последовавшего за ней Снейпа.       Либо она оказалась как всегда права, либо она окончательно спятила и придумала сама себе, что гадкий, беспринципный, озлобленный на весь мир профессор Снейп позволил ей самой выбрать комфортный и скрытный маршрут до своего кабинета.       В любом случае он следовал за ней и поворачивал в самых неожиданных местах. Благо, за последние дни Гермиона успела как следует изучить скрытые проходы и коридоры, пытаясь спрятаться от бесконечных и до невозможности оригинальных вопросов о Роне Уизли.       Успешно миновав все вечерние скопления учеников, через несколько самых странных и напряженных минут в ее жизни, Гермиона оказалась перед массивной чёрной дверью в кабинет профессора Зельеварения. Ключ Снейп почему-то давать отказался, и окинув протянутую руку Гермионы уничижительным взглядом, сам отворил дверь.       Как только обычное на вид полотно отошло от стены, в тихий коридор вылилась какофония булькающих, хлюпающих и оглушительно шипящих звуков от бурлящих котлов. Наложенные на дверь заглушающие чары отлично скрывали все, что происходило внутри.       Первым делом профессор Снейп усыпил котлы, отправил сноп искр в камин и подошёл к письменному столу. Сделав очень занятой вид, он неотрывно следил за Гермионой, словно что-то искал в ее лице.       Камин тем временем, плюясь и громыхая, разогрелся, окутав до этого неуютный строгий кабинет тёплым рыжим светом.       — Фонтан на площади не лучшее место, чтобы прятаться от зевак, — отрывая дрожащую Гермиону от пустого разглядывания надписей на арочных сводах, сухо сказал профессор Снейп.       Не получив никакого ответа, он сдержанно вздохнул, стянул с кресла изумрудную мантию и протянул Гермионе.       — Зачем? — раздраженно процедила Гермиона.       Вместо ответа профессор вздохнул вновь, на этот раз более продолжительно, и быстрым, но точным взглядом указал куда-то вниз.       Гермиона опустила голову и в ужасе замерла. Она ожидала увидеть что угодно, кроме собственной груди, явно просматривающейся через мокрую насквозь рубашку.       — Ох, черт возьми! — воскликнула Гермиона, выдергивая мантию из рук Снейпа. — Вы могли бы и раньше сказать!       Боясь поднять глаза, она судорожно закуталась в мантию, в надежде утонуть в ней с головой.       — А вы могли бы надевать более плотный лиф под белую рубашку, — как ни в чем не бывало ответил Снейп и, когда Гермиона была готова разбить собственную голову о ближайшую стену, добавил: — Особенно в такую прохладную погоду, когда женские г…       — Мерлинова борода! — взвизгнула Гермиона, закрывая уши и пряча лицо. — Избавьте от подробностей! Я поняла! Поняла!       Профессор Снейп равнодушно пожал плечами и отошёл к двум булькающим котлам в дальнем углу. Бросив несколько задумчивых взглядов в сторону Гермионы, он помешал жидкости, предварительно что-то в них добавив.       Закутавшаяся в мантию с головой Гермиона замерла большим зелёным коконом в противоположном углу и молила все высшие силы послать ей спасительную гибель. Она даже не могла понять, от чего конкретно ей хотелось провалиться в преисподнюю. От того, что она расхаживала почти голой перед самим Снейпом больше получаса, или от того, что этот же профессор Снейп явно и отчетливо высказался по поводу ее виднеющихся сосков?       Когда Гермиона уже готова была выть в потолок от горящих щёк и ощущения безвозвратного унижения, профессор Снейп привлёк ее внимание:       — Мисс Грейнджер.       — Что? — почти в ту же миллисекунду выпалила Гермиона.       Она обнаружила профессора стоящим у стеллажа в шаге от нее. Его чёрные глаза пытливо изучали ее лицо. Несмотря на наличие мантии, Гермиона чувствовала себя под этим взглядом полностью обнаженной.       — Новые комментарии по поводу моего тела? — гневно выпалила она, пытаясь укутаться ещё сильнее.       — На площади вы направили палочку на Монтегю, — спокойно сказал Снейп, не прерывая пронзительный взгляд.       Гермиона лишь вскинула брови.       — Зачем?       — Стереть наглую ухмылку с рожи Грэхэма, — усмехнулась Гермиона, беспечно пожав плечами. — Брахиам Эмендо очень помог…       — Я про второй раз, — перебил ее профессор Снейп, сокращая дистанцию. — Зачем вы направили ее во второй раз?       Чёрные глаза уже ощутимой болью прожигали черепную коробку. Гермиона держалась из последних сил. Медленно выдохнув, она укрепила дрогнувшую улыбку.       — Зачем вы направили второй раз палочку? — повторил свой вопрос Снейп.       — Чтобы снять заклинание, конечно же. Известный факт, в первые секунды можно отменить его действие, — непринуждённо ответила Гермиона. — Профессор?       Вложив во взгляд всю возможную уверенность и равнодушие, она пыталась убедить Снейпа в том, в чем не могла убедить сама себя. Гермиона отчетливо помнила своё адреналиновое сердце, выбивающее лёгкие, распахнутые в ужасе глаза Монтегю и четкое желание размазать его грязную оплывшую рожу об парапет фонтана, чтобы ее не смогли собрать лучшие лекари Мунго.       Об этом желании, как и о странной темноте, возникшей неизвестно откуда и стремительно разрастающейся в ее душе, лучше никому не знать. Но в прямом, пробирающем насквозь взгляде профессора читалось явное стремление вывести ее на чистую воду. Находясь в непозволительной близости, он переводил взгляд с одного глаза на другой, пытаясь что-то в них разглядеть. Ещё один пропущенный удар сердца, и профессор отстранился.       — Надеюсь, что это так, — со странной интонацией сказал Снейп и разорвал зрительный контакт.       Гермиона наконец нашла в себе силы отойти. Молчание профессора Снейпа, его странное поведение, прожигающие взгляды сводили с ума. А не просыхающая под мантией одежда каждую секунду напоминала ей об её обнаженном провале.       Она вновь перевела мрачный взгляд на профессора. Тот в отрешенной задумчивости подошёл к столику у дивана. Взяв чёрный кувшин, наполнил бокал и неторопливо и так же задумчиво отпил. В уголке рта осталась темная капля, которую он тут же стёр большим пальцем.       Брови Гермионы неудержимо устремились в обратном направлении от падающей вниз челюсти. Каждое движение профессора странным образом извращалось в ее голове, приводя к совершенно отвратительным мыслям.       — Опять будете читать нотации?! — возглас из ее рта вырвался ровно в ту секунду, когда бокал вновь приблизился к губам профессора.       Лицо Снейпа лишь немного дрогнуло, нахмурилось. Затем он не глядя поставил бокал и повернулся.       — Вы бы предпочли исключение из школы, лишь бы меня не слушать?       — Учитывая увеличивающуюся частоту таких встреч, начинаю об этом задумываться, — Гермиона вновь увидела на себе пронизывающий насквозь взгляд и, решив, что терять ей больше нечего, шагнула вперёд.       — Учитывая ваше безрассудство в последнее время, это произойдёт совсем скоро, — предостерёг профессор, грозно нависая сверху.       Не сдвинувшись с места, Гермиона лишь сдвинула брови и гордо вскинула подбородок, всем видом показывая своё полное наигранное равнодушие и отсутствие колотящегося на последнем издыхании сердца.       — Настоятельно рекомендую пересмотреть приоритеты и задуматься об окончании школы, по возможности как можно более успешном…       Не дослушав, Гермиона с раздражённым рычанием отвернулась к стеллажу, показательно закрывая уши. Темная фигура Снейпа появилась прямо за ней в отражении стекла.       Почему вы смотрите мне в глаза?       — Или ваше эссе в начале года — фикция? Должность Министра магии больше не привлекает?       — Что?! — воскликнула Гермиона, выдав, возможно, первую искреннюю эмоцию за вечер, и развернулась. — Вы читали?!       — Был вынужден.       — А что если фикция? — с вызовом бросила Гермиона, скрестив под мантией руки.       — Тогда можете продолжать нарушать школьные правила, дерзить преподавателям, наносить увечья однокурсникам и сбегать с уроков, — равнодушно перечислил ее заслуги Снейп, показательно пересчитывая их на руке. — И я с чистой совестью перестану в это вмешиваться.       — А кто вас изначально просил вмешиваться? — гневно выпалила Гермиона. — Вы ни черта не знаете!..       Она почти ткнула профессора в грудь выставленным пальцем. Иголки слез уже настойчиво кололи нос. Гермиона раздраженно нахмурилась, пытаясь с ними совладать. С трудом поймав на плечах слетевшую мантию, она добавила:       — Может у вас какие-то свои корыстные цели?       — Следите за речью, — рявкнул Снейп, склоняясь к ее лицу. Его губа дрогнула в напряжении, а взгляд на мгновение прыгнул вниз. — Вы забываетесь, мисс Грейнджер.       Гермиона оскалилась. Теперь, чтобы удерживать зрительный контакт, ей приходилось сильно задирать голову. Она вытянулась вперёд на расстояние вдоха и ответила:       — А, по-моему, вы, профессор.       Сердце билось бешеным ритмом. За то, что она говорила и делала, ей полагалось прямое исключение из школы без возможности восстановления. Но что-то внутри толкало вперёд, заслоняя разум густым туманом. Каким-то шестым чувством она ощутила, как рука Снейпа дёрнулась к ее горлу.       Когда цепкие пальцы почти коснулись ее кожи, дверь с грохотом распахнулась.       — Профессор! Профессор Снейп!       Резкий шорох одежды и шагов, и вот, между учителем и ученицей три добрых шага целомудренной дистанции. Лицо Снейпа вновь приобрело безжизненный и безучастный вид.       — Профессор? — ворвавшийся аврор смерил взглядом их обоих и, смущенно прокашлявшись, поправил усы на морщинистом лице. — Вы заняты?       — Вы это пришли узнать, аврор Долиш?       Джон Долиш, которого Гермиона видела несколько раз на послевоенных собраниях в министерстве, на мгновение стушевался, затем встряхнул плечами и выпятил грудь вперёд.       — Никак нет! Прошу простить! — быстро спохватился Долиш благодаря строгой военной выправке. — В восточной башне нашли тело студента.       Воздух прошёлся по комнате ледяной волной. Гермиона, до этого трясущаяся от мокрого холода, застыла в немом ужасе, промерзая до позвоночника. Только сейчас она заметила многочисленные темные разводы на плаще Долиша и до тошноты жирный запах железа.       — Неизвестная тварь жестоко потрепала его, — продолжил докладывать Долиш под внимательным взглядом профессора Снейпа. — Тело почти полностью обескровлено, нижние конечности оторваны…       — Тело?! — воскликнула Гермиона, разъяренная общими формулировками. — Что значит «тело»?!       — А вы кто? — с изумлением воскликнул Долиш, спрашивая больше у профессора, чем у самой девушки.       Гермиона коротко вздохнула. Быстрым движением откинув волосы с лица, она расправила плечи и, собрав мантию в руках уверенно шагнула вперёд.       — Гермиона Грейнджер, герой второй магической войны, третий уровень допуска секретности, — отчеканила она, уперев прямой взгляд во вновь потерявшегося Долиша. — Кто пострадавший?       Гермиона была уверена, что стоящий рядом Снейп довольно хмыкнул. У аврора же от удивления разгладились морщины вокруг расширившихся глаз. Он прокашлялся и выпрямился в обратную дугу.       — Прошу простить, не признал в таком… — Долиш быстро окинул взглядом Гермиону. — Таком… образе!       Гермиона изогнула бровь, напоминая о вопросе.       — Юноша, мисс Грейнджер, — нервно кашлянув в усы, сообщил Долиш.       — А форма? Форма была? Какого цвета?       — Слизерин, мисс, — секунду подумав, ответил Долиш. — Рядом с телом обнаружили зелёный галстук.       Снейп в упор посмотрел на Гермиону. Его цепкий взгляд пробежал по ней, остановился на торчащей из кармана юбки палочке и вновь вернулся к глазам, став ещё более мрачным и напряженным.       Гермиона прикрыла бедро свёртком мантии, укрывая волшебную палочку от пытливого взгляда, и, кивнув Долишу, села на кресло рядом с камином.       Назойливый рой мыслей без остановки жужжал в голове. Сделав безучастный вид, Гермиона повернулась к огненным языкам, с тихим треском сжирающим широкие поленья.       Зеленый цвет найденного галстука очень успокаивал трясущиеся руки.       — Когда это произошло?       Вернувшийся в реальность из сумрака мыслей Снейп отошёл к столу с разнообразными кожаными свертками, колбами и пергаментами. Словно готовясь к чему-то, он скинул мешающую мантию, боковым зрением поймав на своей спине взгляд Гермионы.       — Раны свежие, не больше получаса назад, — ответил Долиш и, подойдя ближе, понизил голос. — Нашли только что.       — Родным уже сообщили?       Тихий голос Снейпа звучал напряжённо и хрипло.       — Невозможно пока опознать, лицо сильно пострадало.       Долиш замолчал и нервно подкрутил усы.       — Я так понимаю, это не все? — сухо спросил Снейп.       — Нет, профессор. Не знаю, важно ли это… На стене над телом выведено кровью «лжец».       — И?..       — И… Мы опечатали башню от посторонних глаз, но тело не поддаётся лечению, — совестливо склонив голову, ответил Долиш. — Никакие известные нам заклинания не пробивают плотную завесу чёрной магии. Нужен ваш, так скажем, профессиональный взгляд…       Аврор замолчал, ожидая реакции Снейпа на, хоть и аккуратное, но напоминание о былой связи с темными искусствами. Но тот молчал, собирая замысловатый набор зелий и трав. Долиш облегченно выдохнул и осмелился шагнуть ближе.       — Вы сказали, у вас появились подозрения? Они подтвердились? — вкрадчиво спросил Долиш, словно боясь перейти черту, и шепотом добавил: — Кто перевертыш?       Профессор Снейп нахмурился. Он незаметно оглянулся и посмотрел на Гермиону. В ее внешне отрешенном взгляде плясал оранжевый огонь. Невыносимая всезнайка наверняка слушала их разговор, ловя каждое слово. Но скрывать Снейпу все равно было нечего. У лучшей его теории появилась сегодня нерушимое алиби в виде его самого.       — Нет, я ошибся, — с разочарованием выдохнул Снейп, резко раскатав кожаный свёрток с разнообразными волшебными палочками.       — Жаль, времени все меньше. Если это кто-то из учеников, с такой силой…       — Я соберу все необходимое и подойду, — решительно прервал его Снейп, показательно отходя на шаг.       Долиш кивнул.       — Вы свободны.       — Есть!       Спохватившись, аврор вытянулся по струнке и развернувшись, промаршировал прочь из кабинета.       — Профессор! — Гермиона подскочила с кресла, как только Снейп запер за ним дверь. — Что это значит?       Снейп молча продолжил сборы. Раздраженно откинув упавшие на лицо волосы, он наскоро собрал их сзади, потеряв несколько прядей.       — Что авроры ищут в Хогвартсе? — продолжила напирать Гермиона, стараясь не смотреть на показавшиеся из-под волос шею и линию подбородка. — Это же не какой-то сгусток энергии, как сказал министр Кингсли?       Но стоило ей приблизиться к профессору, он с занятым видом отходил к срочно понадобившемуся очередному магическому артефакту в дальнем от них комоде.       — В замке кто-то есть, верно? — настойчиво спросила Гермиона, нагоняя молчаливого собеседника. — Какое-то существо?       Снейп не ответил и на эти вопросы. Когда он отправился к следующему стеллажу, Гермиона преградила ему путь.       — Я думала, Люциус Малфой назначен главнокомандующим, а не вы, — праздно декларировала она и пожала плечами. — Удивлена, что вам доверили такую должность.       Профессор Снейп смерил ее взглядом. Гермиона победно хмыкнула, радуясь, что наконец завладела его вниманием. Но, резко развернувшись на сто восемьдесят градусов, он вновь вернулся к сборам.       Отчаянно пытаясь придумать хоть что-то, чтобы выудить информацию, Гермиона проследовала за ним. Голова кипела от напряжения, и она не сразу заметила, что профессор перестал шевелиться и поднял голову, уперев взгляд в пустую стену за столом.       — Больше не смущаетесь? — размеренно произнёс Снейп, придавая интонации лёгкое удивление.       Когда до Гермионы дошёл смысл неожиданного вопроса от внезапно заговорившей статуи профессора, она еле удержалась от того, чтобы вскрикнуть.       — Рубашка почти высохла, — произнесла она уверенно, стараясь не выдать себя, и облокотилась на стол.       — Почти.       Снейп просто повторил ее слова. Но от него они приобрели совершенно немыслимый оттенок. Хотелось выбежать из кабинета, но Гермиона крепко ухватилась за столешницу, не собираясь сдаваться.       — Как вам мысль о том, что вы прекрасно владеете чарами осушения? — спросил Снейп с ядовитой ноткой в голосе. — Или сейчас в вашем арсенале только боевые заклятья?       Убедившись, что нужный эффект был достигнут, и бессмысленные расспросы наконец закончатся, Снейп тихо хмыкнул и отшагнул к стопке аккуратно скрученных пергаментов. Еле касаясь хрупких завитков, он двумя пальцами потянул за край нужный ему свиток.       — Профессор Снейп!       Ладонь Гермионы с грохотом рухнула на пергаменты, доводя их до жалобного предсмертного хруста.       — Руки прочь! — взревел Снейп.       Он грубо схватил Гермиону за запястье, отрывая от хрупких листов, и сжал, впиваясь пальцами. Черты его лица ожесточились. Гермиона застыла на месте, готовая тянуться к волшебной палочке в любую секунду. Но хватка профессора быстро ослабла, а метающий искры чёрный взгляд остыл.       Снейп перевёл бесстрастный взгляд с лица Гермионы на плечи, затем скользнул по руке, которую держал, к забинтованной кисти. Белая ткань вымокла в фонтане, и у большого пальца просочились еле заметные темные пятна.       — Откуда это у вас? — с нажимом спросил он, поднося ее кисть ближе к своему лицу.       — Что?! — воскликнула Гермиона, пытаясь вырывать руку или хотя бы спрятать место укуса. — Это тут при чем?!       — Вы сказали, что ранились у меня на отработке, — словно не слыша ее слов, продолжил Снейп, направив на неё ледяной взгляд. — В больницу не пошли, а рука так и не зажила. Странно, не так ли?       — Не понимаю, о чем вы, — сухо процедила Гермиона.       — Это не бытовая травма. И вряд ли нападение, учитывая ваш талант к… самообороне, — размеренно продолжил Снейп. — По какой причине вы не обращаетесь за помощью? Стыдитесь?       Снейп впился взглядом и приближался с каждым словом. Пытаясь не думать о причинах укуса, Гермиона наоборот утонула во всех самых красочных подробностях того вечера. Предательское тело вместо ненависти выдавало жаркие пульсации. Сознание же подкинуло детальную картинку соблазнительного взгляда янтарных глаз и обжигающего языка Блейза, жадно вбирающего ее пальцы в горячий рот.       — У вас участилось дыхание и пульс, — тихо констатировал Снейп, склоняясь ниже уже с нескрываемым интересом.       — Профессор… — прошептала Гермиона, теряя контроль над дыханием.       — Вы нервничаете. Почему?       Гермиона замерла в немом шоке. Снейп будто гипнотизировал ее, заставляя вновь и вновь возвращаться мыслями к Блейзу. Ее затуманенный взгляд прошёлся по плечам профессора, опустился к обвитой венами руке, виднеющейся из-под наскоро закатанного рукава, и остановился на длинных пальцах, крепко обхватывающих ее запястье. Ей на мгновение показалось, что Снейп большим огладил ее ладонь.       — Спрашиваю ещё раз, что и откуда у вас под бинтом?       Мгновенно потерянное в эротическом стыде лицо Гермионы исказилось в гневе. На уровне каких-то давно забытых инстинктов Гермиона почувствовала: отвлекая ее вопросами, Снейп просто стягивал пальцами бинт. Ему почти удалось, крупная отметина от клыка уже сверкнула позором из-под края ткани.       — Отпустите меня! — закричала Гермиона.       Чувствуя, как горят щеки от непрошенных воспоминаний, она вырвала руку и отшагнула. Обман профессора стал последней каплей в переполненном море разочарований.       Что я себе придумала?! Какие к черту взгляды и касания, ему что-то нужно от меня!       Удушающий спазм в горле явно дал знать: ещё немного, и фонтан слез брызнет из ее глаз с таким же усердием, как сегодня разлился на площади.       — У меня медленная регенерация, понятно? — выдавила она из себя, с досадой отмечая дрожание в голосе. — А бинтуюсь, чтобы скрыть уродство! С маникюром не сочетается, ясно вам?!       Завершив речь нарочито писклявым голосом, она показала ноготки. Снейп на представление не отреагировал, даже не взглянул на демонстрацию маникюра.       — И… и вообще, это не ваше дело!.. — понизив голос, добавила Гермиона.       Снейп молча смерил ее взглядом.       — Тогда и вы не лезьте в мои дела.       Шах и мат. Долгая изнурительная партия стремительно завершилась позорным проигрышем. Гермиона, не скрывая отвращения, закатила глаза и отошла, давая наконец профессору пространство завершить сборы.       Когда Снейп направился к двери, Гермиона, сделав над собой усилие, непринуждённо спросила:       — Я иду в общежитие?       — НЕТ! — тут же прогремел ответ.       Гермиона от неожиданности отшатнулась.       — Остаётесь здесь!       Дверь захлопнулась. Когда Гермиона схватила ручку, щёлкнул тяжёлый замок с другой стороны.       — Вы не можете меня здесь запереть! — закричала она, ударяя ладонями по полотну. — ПРОФЕССОР СНЕЙП!       В глазах встали слёзы, обжигая солью. После нескольких яростных попыток сдернуть замок, Гермиона вытащила волшебную палочку. Дрожащими пальцами она поспешно очерчивала фигуру за фигурой.       — Алохомора! Аберто!       Дверь натужно скрипела, но не реагировала.       — Портоберто, черт тебя дери! — отчаянно прохрипела Гермиона, готовая взорвать несчастную дверь. — ЧЕРТ!       После очередного заклинания палочка ударилась о невидимый щит и со свистом вылетела из руки, оставляя глубокую царапину на щеке. Слёзы брызнули из глаз, разрезая щеки солью.       Какого хрена это было?! Что за взгляды? А разговоры о нижнем белье?!       Костяшки пальцев досадно ныли от бессмысленных ударов по деревянному полотну двери.       — КАКОГО ХРЕНА ЭТО БЫЛО, ПРОФЕССОР?! — взревела Гермиона в потолок, раздирая глотку.       На пол рухнуло кресло, роняя спинкой и журнальный стол. Следом последовал стеллаж, рассыпаясь книгами по полу.       Мне стыдно за тебя, идиотка!       Обрушив вешалку для мантий и стоящий рядом торшер, Гермиона с бессильным всхлипом свалилась на колени. Она не понимала, что с ней происходит. Словно вся темнота этого мира вливалась и скапливалась в грудной клетке. Рёбра оковами скручивались, не позволяя вдохнуть. Схватившись за разрывающуюся голову, Гермиона сделала единственное, что было сейчас нужнее воздуха.       Она закричала.       Крик был больше похож на истошный вой. Волны звука сотрясали своды потолка. Уцелевшие склянки и колбы лопались одна за другой, металл скручивался, не выдерживая напряжения.       Выкричав весь воздух, Гермиона прохрипела и затихла на полу. Из ушных раковин, пробежав по щекам, на пол упали две алые капли.       Плечи затряслись. И через мгновение безумно смеясь и вытирая лицо, Гермиона приподнялась к подлокотнику дивана.       — Мерлин, какая я идиотка, — оскалилась она, смазывая оставшиеся липкие слёзы с ресниц.       Останови я Блейза тогда в коридоре, этого бы не случилось? Если бы я не знала, чей укус у Рона на спине, было бы так больно?       — Ох, Мерлин… — протяжно выдохнула Гермиона, прижимая воспалившуюся ладонь к груди.       Она уже собралась встать, но спавшая пелена слез наконец позволила ей увидеть кабинет. Точнее то, что от него осталось. Гермиона повела пустым взглядом по перевёрнутой мебели и разбитой посуде, разорванным рукописям и треснувшим котлам. Из одного из них с тихим бульканьем вырывалось наружу нечто бледно-зелёное и растекалось вязкой лужей по полу.       Уцелел только письменный стол в дальнем углу. Гермиона задержала на нем взгляд, и тут же, словно почувствовав ее внимание, вверх вспорхнул чистый лист пергамента. За ним, вынырнув из чернильницы, устремилось перо.       Обессиленная Гермиона исподлобья следила за ожившими предметами, готовая, казалось, ко всему.       Когда пергамент долетел до дивана, перо заскрипело, выводя ровные, каллиграфически правильные буквы. Через пару секунд на листе красовалась кудрявая надпись:       Если вы наконец успокоились и перестали крушить кабинет, настойчиво предлагаю провести остаток вечера за написанием эссе на тему «Мое образование — мой капитал».       С уважением, профессор С. Снейп.

***

      Малфой быстро, но не совсем уверенно шагал в Больничное крыло за снотворным. В последнее время ночи стали чересчур беспокойными, и Драко чувствовал, сегодня он вряд ли сможет заснуть хотя бы на пару часов.       Разгадка проклятья Блейза ускользала из рук всякий раз, как загорался слабый огонёк надежды. Словно темная дымка вокруг истории намеренно затуманивала разум. Демон во время ритуала яростно рычал, что снять проклятье невозможно, но одна, на первый взгляд пустяковая, фраза в договоре не давала покоя.       Из-за древнего диалекта южных магов, на котором плясали золотые завитки, Драко с трудом мог разобрать слова. В основном были пустые закорючки о нерасторжении, согласии на все и прочей стандартной демонической пакости. Но в конце вскользь был упомянут какой-то якорь или мост, удерживающий душу заказчика в мире людей.       Драко трясло от собственного бессилия. Он злился на себя, на проклятье, даже на чертового Блейза, который так лихо бросил его в спальне и упорхнул за Ноттом, ничего не объяснив.       Когда Драко ввязался в игру с темной магией, он планировал по-геройски решить все проблемы и легко вытащить Блейза из беды. Но в итоге только потопил сам себя в гниющем болоте, увязнув в проклятой тине.       И почему геройство не выходит так просто?! Раз, махнул волшебной палочкой тут, два, пожертвовал чём-нибудь там… У Поттера вот выходит! Постоянно выходит, черт побери! Почему у меня нет?!       Утонув в мыслях о ненавистном герое магической Британии, Драко сам не заметил, как по-свойски с ноги распахнул скрипучие двери в Больничное крыло.       В самом конце зала при свете свечи на свежезаправленной койке сидела Мадам Помфри. Она что-то задумчиво записывала в толстую, повидавшую время, тетрадь. От шума целительница вздрогнула и поднялась на ноги.       — Мистер Малфой, что стряслось? — обеспокоено щурясь, спросила она.       — Добрый вечер! Ничего такого, — тут же замахал руками Драко, пытаясь придать голосу спокойное звучание.       Когда он подошёл, увидел в руках Мадам Помфри уже закрытую тетрадь с длинной фамилией на потертой обложке и выцветшей печатью с буквой «М».       — Выглядите недобро, — хмуро произнесла целительница, глядя на Драко сквозь толстые линзы очков, и полезла в карман за палочкой. — Я проведу сканирование!       — Нет-нет, стойте! — воскликнул Драко и отпрыгнул.       Не следует Помфри знать, что бледность его кожи и многофунтовые мешки под глазами вовсе не результат бессонных ночей над учебниками травологии.        — Это всего лишь студенческая усталость, — усмехнулся Драко. — Я за легкой успокаивающей настойкой. Из-за этих подростковых переживаний сон такой тревожный, сами знаете.       Помфри медленно подняла брови вверх. Затем так же медленно их опустила и, словно вернувшись к оставленным из-за него размышлениям, тяжело вздохнула.       — Сейчас, есть у меня… Как раз сегодня появилась пара пузырей свежатинки.       Прижав тетрадь к груди, Мадам Помфри медленно, по-старушечьи переваливаясь, зашагала вглубь зала, скрываясь в ночной темноте. Драко шёл за ней, изо всех сил удерживая себя от того, чтобы не обогнать или не наступить на подол ее медленно плывущей юбки. За небольшой ширмой оказалась низкая дверь, больше похожая на вход в каморку для швабр. Помфри ловко просочилась внутрь, Драко нырнул за ней.       Они оказались в небольшом уютном кабинете, где помещался только стол и несколько стеллажей. Из них ломились тетради, книги, учетные записи, склянки и колбочки с разноцветными жидкостями. Будто на кабинет Снейпа высыпали пыльцу заботы и искренности, превращая все в покрытую родной пылью свалку доброты.       В стеллаже с лекарственными настойками, к которому подошла Мадам Помфри, было не больше десяти пузырьков. Но она будто смотрела сквозь них, с трудом разбирая этикетки с надписями.       — Ночной отвар на второй полке слева, мадам Помфри, — тихо помог Драко, заглядывая в стеллаж над ее плечом.       — Ох, ты тоже тут?! — удивлённо воскликнула целительница. — Точно, благодарю…       Пытаясь собраться, она ещё раз поправила очки и, взяв нужный пузырёк, села за стол заносить выдачу в больничный журнал.       Взгляд Драко неосознанно прилип к кожаной тетради, из-за которой Помфри была сама не своя.       — Это тетрадь пациента была у вас в руках? — не справившись с собственными альтруистическими позывами, выпалил он. И на удивлённый взгляд Помфри добавил: — У матери была такая, когда она лежала в Мунго после, ну, вы знаете…       — Ох, да.       Мадам Помфри вздохнула ещё раз и отложила тетрадь с колен на столик.       — Да, мой пациент оттуда, — с каким-то небольшим облегчением ответила целительница.       — Не знал, что вы там работаете, — Драко пожал плечами и стал рассматривать пузырёк с ночным отваром, пытаясь прочесть мелкую инструкцию.       — Только в таких особых случаях, как этот.       — Без вашего таланта даже больница святого Мунго не может обойтись, — усмехнулся Драко, приблизив маленькую стекляшку вплотную к переносице.       Сколько капель на ночь? Три или восемь?       — В этот раз мои знания пустые.       От голоса Мадам Помфри, до краев наполненного ледяной грустью, у Драко вмиг по спине прошли мурашки. Он перевёл на неё взгляд. Помфри записала ещё пару строк в отчетный журнал, поставила небольшую печать и захлопнула его.       — Он умер? — тихо спросил Драко.       — Чур тебя! — неожиданно громко воскликнула Мадам Помфри, затем прокашлялась и, вернув голосу спокойный тон, продолжила: — Наоборот. Сегодня, после года безуспешных попыток излечиться, хворь отступила.       — Это ведь хорошо? — сомневаясь в собственных словах, спросил Драко.       — Недобрый это знак.       Помфри задумчиво теребила перо, пытаясь поставить ворсинку к ворсинке, что, из-за старости пера, совсем не получалось.       — Это должно быть очень хорошо. Но зачастую бывает, что тяжелобольным резко становится лучше перед самой смертью. Задыхающиеся начинают дышать, лежачие — ходить.       Она говорила отстранённо. В стёклах ее очков, казалось, играл не отблеск свечи, а десятки и сотни людей, которых она пыталась спасти.       — А затем они так же скоро покидают этот мир.       На последний словах она резко воткнула перо в чернильницу, от чего та недружественно звякнула.       — Ой, ну не наговаривайте вы раньше времени!       От напряжённой неловкости Драко уже почти сцарапал ногтем наклейку с инструкцией на только что выданном бутыльке и сам не заметил, как сел напротив целительницы.       — Вы даже мертвого поднимите! — сказал Драко, пытаясь вложить в голос весь доступный ему энтузиазм. — Помните, как Поттер упал с высоты нескольких сотен ярдов? Так через неделю уже прыгал на своих двоих. И это благодаря вам!       Только договорив, Драко задумался, почему из всего многообразия спасённых в Хогвартсе его мозг решил избрать именно Гриффиндорца. Стыд какой.       — Ох, надеюсь, мальчик мой.       В кабинете, если его можно было так назвать, вновь повисла холодная тишина. Драко даже слышал тиканье своих наручных часов. Через несколько минут Мадам Помфри по-старушечьи вздохнула, а Драко по-стариковски вздохнул вслед за ней.       — А ты чего тут расселся со старой теткой? — вдруг всполошилась Мадам Помфри и, словно очнувшись ото сна, скомандовала: — А ну марш в общежитие! Сейчас наслушаешься моей болтовни, так никакая настойка не поможет!       — Но как же?.. — попытался возразить Драко, но Помфри была настроена решительно.       — Кыш-кыш!       Она подскочила со стула и замахала на Драко двумя учетными журналами.       — Идите спать, мистер Малфой! Путь назад знаете!       — Хорошо-хорошо! — ловко уворачиваясь от летящих в лицо орудий, воскликнул Драко. — Доброй ночи вам! И спасибо!..       Дверца захлопнулась.       Драко остался в тишине больничного зала с бесконечными рядами пустых, идеально заправленных коек. В высокие окна били ветки деревьев, пытаясь спастись от оглушительного ливня. То и дело вспыхивали короткие молнии, бросая длинные тени от оконных рам.       Услышанное странно откликнулось душе Драко. Зачем-то вспомнилась чайка, которую он пытался спасти в далеком детстве. Птица погибла как раз через день после того, как вдруг встала на ноги и начала есть.       Странно все же устроена природа. Странно и как-то по-особенному пугающе.       Новая вспышка, а затем оглушительный раскат грома, заставили его ускориться. Драко посмотрел на пузырёк с успокоительным и подумал, что ему действительно сейчас не помешает что-то покрепче травяного отвара.       Словив очередной сырой сквозняк сквозь тонкую рубашку, он выругал сам себя, за то, что вышел без пиджака. Затем толкнул скрипучие двери и вышел из больничного крыла.       Стоило ему сделать шаг в темный коридор, его тело врезалось в нечто.       — Какого хрена?! — выругался Драко в пустоту, но ответа не последовало.       Дверь за спиной с медленным скрипом закрылась. Драко коснулся волшебной палочки в кармане и метнул взгляд в безлюдный коридор. Когда дверная ручка щелкнула, он резко подался вперёд, но рука ухватила пустоту.       Новый рывок. Широко раскрытые глаза не видели, но он отчетливо улавливал чьи-то шаги. Движение в сторону, быстрый выпад вперёд.       Драко вбил невидимое нечто в стену, вжимая локтем шею. Резко сдернув скрывающую мантию, он всадил волшебную палочку преследователю в горло почти на дюйм.       — Поттер?! — с искренним удивлением воскликнул Драко.       Он впился яростным, почти диким взглядом в зелёные распахнутые глаза Гарри, удерживая палочку у его горла. Тот смотрел на него с каким-то извращенным восторгом.       — Разочарован?       — Следишь за мной?! — наконец осознав происходящее, рявкнул Драко.       — Нет, правда, нет! — воскликнул Гарри.       Драко прищурился и приблизился к его лицу, вдавливая палочку глубже.       — Я тут случайно! — прохрипел Гарри, отчетливо ощущая острие палочки у себя на корне языка.       Драко выдохнул. Гарри видел, как его дикие глаза вновь прикрылись пушистыми ресницами и обрели привычный ледяной вид.       — И что ты делаешь тут «случайно»? — растянув последнее слово, спросил Драко.       — Ну, я сегодня… — начал Гарри, снимая мантию и запинаясь в одном слове несколько раз. — Я был у Макгонагалл, а потом я решил. Я шёл, вообще я шёл!..       — Все. Захлопнись.       Драко вновь навёл на него палочку, в этот раз к носу.       Внутри все ещё галопом заходилось сердце. Как же он устал.       О чем я думал? Кто это ещё мог быть? Пора уже забыть прошлое и жить в новом спокойном мире без войны, пожирателей и Темного Лорда. Без страха слежки и опасности. Несдержанный идиот.       Мерлин, что я хотел сделать?       Драко только сейчас убрал палочку в карман и медленно выдохнул. Держась за переносицу, он зажмурил глаза. А когда открыл, увидел ботинки Гарри рядом со своими туфлями. Он инстинктивно хотел отпрыгнуть, но удержал себя.       Они молчали несколько минут. Драко голову не поднял. Не было никаких моральных сил видеть светящуюся от идиотской радости физиономию Поттера. Так что он без интереса рассматривал совершенно уродливые ботинки с развязанными шнурками.       — Глупо я в тебя врезался, прости, — каким-то до дрожи низким голосом заговорил Гарри.       Драко подумал, что надо было все же прибить его у стены.       — Я бы в любом случае тебя заметил, — зачем-то тоже низко и тихо ответил Драко и поднял голову.       Они оказались неожиданно близко. Голоса обоих зачем-то становились все тише и тише, стремясь к шёпоту.       — Конечно, — усмехнулся Гарри и шагнул ещё ближе, оставляя между ними расстояние меньше пары дюймов.       Драко нахмурился и почти закатил глаза от его идиотской усмешки, но лишь медленно выдохнул:       — Не веришь?       Тут Драко всерьёз задумался о том, что, вместо того, чтобы выпендриваться, он должен был отшагнуть назад, увеличить между ними бесцеремонно сокращающееся благодаря Поттеру расстояние. Он самоуверенно вскинул подбородок и взглянул ему прямо в глаза.       — От тебя табаком за версту несёт.       — Противно?       Голос Гарри в темноте прозвучал так грустно и жалостливо, что у Драко кольнуло где-то под рёбрами. Он вздохнул и прикрыл глаза.       — Нет, — выдохнул Драко и устало свалился лбом на мягкую бордовую толстовку, которая манила своим теплом ещё с той минуты, когда он вжал наглое тело в стену.       Гарри умер. Прямо там, где стоял. Он был уверен, душа покинула тело и согласится вернуться только тогда, когда сказка в виде Драко Малфоя на его груди исчезнет. Нет, он явно спятил. Литры огневиски и не самого лучшего табака за последние месяцы точно убили остатки разума.       Он не настоящий. Точно. Я стою один в коридоре сейчас.       Гарри зажмурился и с сомнением приоткрыл глаз.       Черт побери! Он настоящий! Мерлинова Борода.       Гарри чувствовал дикую тряску в руках и коленях, и колотящее сердце, которое точно слышал и Драко, упершийся ему в грудь. Он изо всех сил старался сохранить внешнее спокойствие. Драко точно не нужно знать, чего ему стоит держаться собранным.       Чего он хочет? Поддержки? Защиты? Драко Малфой, который противостоял демону в подземельях, ищет поддержки у него?       — Новый парфюм?       Гарри вырвался из мыслей, не в силах осознать смысл вопроса. И, видимо, чтобы добить окончательно, Драко потерся носом об его толстовку. Гарри замер, с опозданием осознавая, что на нем сейчас толстовка Рона.       — А ты знаешь, каким я пользуюсь? — стараясь держать голос ровным и расслабленным, ответил Гарри, но растянувшаяся улыбка на его лице все же окрасила слова.       — Старый лучше, этот выброси, — сухо ответил Драко, не поднимая головы.       — Хорошо.       Гарри, больше не пытаясь удержать улыбку, аккуратно коснулся запястья Драко и медленно заскользил вверх.       Кожа Драко загорелась нестерпимым огнём, разливаясь тёплом по всему телу. Мурашки бежали вверх к позвоночнику, откуда пытались вывернуть его наизнанку пронзительными покалываниями.       — Остановись, — предостерегающе прорычал Драко, чувствуя как дыбом встают уже волосы на затылке.       — Что такое? — сквозь сладкую улыбку, невинно спросил Гарри и нырнул двумя пальцами под рукав рубашки. Затем сразу сделал вид, что поправляет его, и слегка одернул вниз.       Драко облегченно выдохнул.       — Чтобы завтра же пах как прежде, мне хватает неожиданностей в последнее время, понял? — уверенно сказал Драко и поднял голову.       Это было ошибкой. Лицо склонившегося к нему Гарри было близко настолько, что он касался его носом.       — Хорошо, — ответил Гарри и уже шепотом добавил: — Что угодно для тебя.       — Так-то лучше, — прошептал Драко, не собирающийся проигрывать и отступать.       Гарри видел, как Драко хмуро из-под ресниц смотрит ему то в один глаз, то в другой, пытается что-то найти там. Недоверчиво и осторожно считывает малейшие движения. От этого взгляда Гарри потерял последнюю надежду удержать себя.       — Прости, я не могу больше.       — Что? — спросил Драко, но тут же воскликнул: — Поттер, чтоб тебя!..       Гарри обвил вокруг него руки и уверенно прижал к себе, не давая возможности вырваться.       Драко замер, словно деревянная кукла. Казалось, в напряжении была каждая мышца. Он уставился широко распахнутыми глазами в темноту коридора, который с трудом просматривался за плечом Гарри.       — Поттер!       — Тихо.       Драко почувствовал, как Гарри усилил хватку, прижимаясь ещё крепче.       …       Да чтоб тебя!       Драко закрыл глаза.       В ту же секунду тело расслабилось. Он уткнулся лицом куда-то в шею Гарри, неприлично впитывая запах его кожи. Тело плавилось. Словно после долгого мороза, он залез в горячую ванну. Нагревалось все вплоть до костей, давно пропитанных ледяной тьмой.       Гарри держал крепко и мягко одновременно. Драко мог повиснуть на нем и точно знал, что не упал бы. То, что нужно. Как же он чертовски устал. А Поттер будто поглощал с него часть темной магии, разделяя с ним яд.       Так эгоистично и жадно оставаться рядом. Но так хорошо.       — Интересно что подумают в школе когда узнают, что слизеринец Малфой такой нежный и ласковый, — прошептал Гарри, намеренно касаясь губами уха Драко.       Драко же вылез из объятий и приблизился с ухмылкой к его лицу.       — Им будет все равно, — уверенно сказал он и двинул бровями. — Новость о внезапной жестокой кончине великого гриффиндорца Поттера будет куда более интересной.       На этих словах он по-хозяйски похлопал Гарри по плечу и окончательно выбрался из тёплого облака мягкой толстовки и горячих рук. Гарри рассмеялся.       — Я направляюсь в общежитие, — посмотрев на часы, сказал Драко, и, развернувшись, зашагал по коридору.       Пройдя две колонны с сонными факелами он остановился и медленно повернулся. Гарри, как брошенный щенок, стоял и мял в руке ставшую бордово-черной Мантию Невидимости.       — Можешь пройтись со мной, если хочешь, — закатывая глаза и почти ломаясь изнутри от выдавленной непринужденной улыбки, сказал Драко.       — Серьезно?       Это все, что ты можешь сказать?!       — Забудь, дойду сам.       О, Салазар, как это все тупо.       Гарри, который не смог осознать приглашение пройтись ВМЕСТЕ от МАЛФОЯ, смог осознать наконец тот факт, что это приглашение он очень успешно и безвозвратно теряет.       Он с нервными извинениями и запинками в два прыжка догнал его и подойдя почти вплотную зашагал рядом, молча подстраиваясь под шаг. Пытаясь ни обогнать, ни отстать, не касаться, но и не идти слишком далеко. Дышать негромко. Он превратился в огромный ком нервов, что начало до невозможности бесить Драко.       — Что, тяжело без градуса в крови? — спросил он, когда они прошагали в молчании почти пол пути.       Драко четко видел разницу между семенившим рядом Поттером с тем сумасшедшим идиотом, что накидывался на него при любом удобном случае. Что с ним произошло? Где наглый Поттер, бросающий его на каменный пол посреди коридора и бесстыдно кусающий за шею?       — Что? — переспросил Гарри, прекрасно понимая «что».       — Говорю, трезвым ты не такой смелый, — непринуждённо ответил Драко, задыхаясь от стучащего сердца.       — Мерлин, перестань… — простонал Гарри, хватаясь за переносицу.       Гарри впился в мантию и медленно с шипением выдохнул. Не такой смелый, да. Уж лучше пусть Драко думает так. Лучше так, чем если он узнает, что Гарри самолично сковал себя цепями, лишь бы не впечатать желанное тело в стену и не сожрать его целиком. Тело, которое, как назло, такое уставшее и сладко мягкое.       Сожрать и больше никому никогда не показывать.       Мое.       Пытаясь контролировать каждый нерв и каждую мышцу, особенно ниже живота, Гарри не заметил, как они подошли к входу в общежитие Слизерина.       Потайной портал, скрытый до этого каменным выступом, проявился, отвечая на присутствие слизеринца слабым свечением. Не успел Гарри опомниться, как Драко шепнул пароль и уже ухватился за отворившееся полотно.       — Что ж, больше у меня времени нет, — театрально откланявшись, Драко сделал шаг к входу. — Беседа вышла чрезмерно оживлённой, я даже порядком подустал слушать твои непрекращающиеся речи.       — Куда-то торопишься? — спросил Гарри, игнорируя колкость, и накинул на плечи мантию.       — Да, у меня встреча, — ответил Драко уже в пустой коридор.       — Что?! С кем?       Вопрос остался без ответа, Драко быстро захлопнул портал.       Стоило ему устало привалиться к стене и протяжно с мученическим стоном выдохнуть, как из гостиной на него вышли Крэбб и Гойл. У обоих на руках виднелись горы пирожных и фруктов, видимо ловко похищенных с кухни.       — О, Драко! — почти хором воскликнули добытчики.       — Неплохой улов, — сказал Драко и с одобрением кивнул на сладости.       — Это ты ещё на стол в гостиной не смотрел, там и твои любимые яблоки есть, специально для тебя взяли!       — Да сколько можно повторять!.. — еле сдерживаясь от бессильной ярости, воскликнул Драко, уже готовый разразиться тирадой о том, что он не такой фанат яблок, каким его все представляют. Но вместо этого с улыбкой сказал: — Спасибо, молодцы.       Драко благодарно кивнул и направился к спальням. Но через пару шагов обнаружил, что Винсент и Грегори семенят рядом, обступив его с двух сторон.       — Что-то ещё?.. — не сбавляя шага, спросил Драко.       — Только что пришла кричалка от твоего отца, — сообщил Винсент.       — И он ее случайно открыл… — с виноватым видом закончил декламацию новостей Грегори, игнорируя яростный взгляд товарища. — Мистер Малфой уже в школе и ждёт тебя.       Драко еле заметно кивнул. Когда они подошли к двери в спальню Драко, Винсент вкрадчиво произнёс:       — И голос у него был, мягко говоря, не очень, — отвесив точечный удар между рёбер заложившему его Грегори.       — Да, совсем не очень, — тут же согласился раненый Грегори. —Ты опять что-то натворил, Драко?       — Что, я? Нет, — Драко отмахнулся от его навязчивого лица и взялся за дверную ручку. Но вдруг задумался и добавил: — Нет же?       — Вроде, нет, — пожал плечами Грегори. Винсент согласно замотал головой.       Они зашли в спальню. Винсент и Грегори с неподдельным интересом осмотрелись.       На первых курсах они жили с Драко в одной комнате. Тогда ее убранство напоминало свалку богатств из магазина сладостей и вредилок, хитрых заколдованных игрушек и прочей атрибутики одиннадцатилетних школьников.       Сейчас они видели нечто, более похожее на комнату старого сумасшедшего алхимика. Все кровати, комоды и столы были завалены рассыпающимися пыльными книгами и пергаментами. Полки прогибались под тяжестью странных склянок. А кровать Блейза, которую легко можно было выцепить взглядом, была погребена под блистерами и упаковками от разных таблеток и порошков.       Грегори отдал Винсенту свою гору пирожных и обтер руки об свитер. Затем с особой удивительной для его лапищ бережностью, отодвинул вещи Драко на кровати к изголовью.       Когда они наконец расчистили себе небольшой островок, куда можно было безопасно сесть, Драко уже дважды перечитал замолчавшую кричалку отца, пытаясь понять по малейшим полутонам почерка, что его так взволновало. Но безуспешно. Тихие завитки не показали ничего, кроме идеального почерка.       — Кстати, Драко, — заговорил Винсент, когда остатки тлеющей кричалки улетели в урну. — Как думаешь, слухи о монстре, поселившимся в Хогвартсе — правда?       — Чушь собачья! Больше слушай Гринграсс и их компанию, — чересчур резко отрезал Драко, бросив взгляд на кровать Блейза.       — Пэнси тоже так говорит, — Грегори встал на защиту их достоинства с отличным козырем в рукаве.       Про Пэнси Драко уже не мог так лихо разбрасываться словами. Он поджал губы, принимая поражение, и отвернулся к шкафу.       — А кроме девчачьих сплетен, есть что-то путное? — расстегивая рукава на школьной рубашке, спросил Драко, надеясь сменить тему разговора.       Винсент и Грегори задумались.       — О, да! — воскликнул через минуту Винсент, не донеся до рта пирог.       — Точно! — подхватил Грегори.       — Когда мы одалживали пирожные на вечер с кухни, — начал Винсент, растянув с хитрой улыбкой слово «одалживали», — слышали, как эльфы обеспокоено перешептывались!       — Ещё лучше, кто дальше? — простонал Драко, театрально хватаясь за переносицу. — От разговоров мандрагор и то больше пользы.       — Нет-нет! — Грегори поднял палец и важно прокашлялся. — Какой-то ученик пропал.       — Нет, не так! Не слушай этого бездаря. На какого-то ученика было совершено на-па-де-ни-е! — четко проговорил Винсент и самодовольно закинул в рот остаток пирога.       — Что? Какой ещё ученик? — воскликнул Драко.       Он наконец расстегнул рубашку и потянулся к дверце шкафа, чтобы направить ее зеркалом на ребят за спиной.       — Они не знали, конечно же, — раздосадовано покачал головой Грегори.       Винсент одобрительно закивал и, обыденно пожав плечами, добавил:       — Тупые эльфы, что с них взять.       На этих словах что-то глухо шаркнуло. За шуршанием и причмокиванием Винсента и Грегори было почти не слышно. Но не для Драко. Его острый слух что-то уловил, и сейчас, не подавая вида и не поворачиваясь, он всматривался в отражение, пытаясь незаметно осмотреть комнату.       — Говорят, от этого бедолаги только ботинок остался, — продолжил Грегори, откусывая кремовый кекс.       — Да уж, хорошо, что это был не я, — праздно протянул Винсент, стукнув носками явно новенькой пары. — Не хотел бы я потерять свои лакоботы.       Грегори согласно закивал и посмотрел вниз.       — Я свои замшеботы тоже бы не хотел…       — Это потому что они замшелые? — съехидничал Винсент, все ещё не простивший предательства с кричалкой.       — Нет, это потому что из замши, глупица! — воскликнул Грегори и хлопнул того по затылку. — Сам ты замшелый!       После непродолжительного сражения оба повернулись к светлому затылку Малфоя.       — Драко, скажи же, мои лучше? — первым выпалил Винсент.       Драко медленно повернулся и скорчил высокомерную рожу.       — Вам вообще сколько лет? — протянул он, окидывая обоих надменным взглядом.       Затем он развернулся к зеркалу и поправил воображаемый галстук.       — Всем известно, что в любом случае мои ботинки из драконьей кожи лучшие!       Любитель замши Грегори прыснул от смеха, глядя на разочарованного Винсента. Драко, наблюдавший за ними через зеркало, самодовольно усмехнулся. Но улыбка сразу исчезла с его лица.       Все его внимание было направлено на странную, еле заметную рябь, разделяющую его и ребят. Искажение почти не улавливалось взглядом. Драко огладил пальцами поверхность зеркала, пытаясь стереть грязь.       Не стерлась.       Осознание пришло сразу. Драко замер, неосознанно вытягиваясь по струнке.       — Кстати, Драко, — вдруг сказал Винсент, от чего Драко почти подпрыгнул на месте. Он успел забыть, что они все ещё в комнате. — Тебе бы поспешить с переодеваниями.       — Да, кричалка была уж больно нервной, — добавил с полным ртом Грегори.       — Да, я… сейчас…       Драко сжал челюсть и нервно сглотнул. Его обыденное решение сменить форму на деловой костюм уже не казалось ему хорошей идеей.       Переодеться, ну конечно. Думаешь, мне слабо?       Драко неотрывно пялился на рябь отражения. Затем надменно поднял брови и, как ни в чем не бывало, начал раздеваться.       Рубашку скинуть было легко, штаны поддаваться не хотели. Ремень и пуговица не слушались, но Драко упорно делал вид, что все в полном порядке. Оставшись в одном белье, он так же непринуждённо достал костюм.       Наконец, он продел ремень в брюки и застегнул пряжку. Тело ныло от напряжения, а еле сдерживаемое сердце грозилось выбить ему рёбра изнутри. Несмотря на внешнее безразличие, Драко чувствовал себя в одном из худших кошмаров. Он обнаженный на сцене, только в зале на этот раз всего один зритель.       Драко выпрямился перед зеркалом и ещё раз бросил взгляд в сторону еле заметного искажения.       Словно ответ на этот взгляд, раздался тихий шаг, и через мгновение волоски на теле встали дыбом, а зеркало затянулось паром от его дыхания.       Драко отчетливо ощутил на затылке мягкое касание. Невидимые пальцы незаметно играли с его прядями, то мягко раздвигая, то крепко стягивая у корней.       Табун мурашек проносился по телу, выкручивая мышцы наизнанку. Драко замер, не в силах пошевелиться. Тело его не слушалось, явно стремясь получить больше.       И оно получило. Приняв молчание за ответ, мягкие касания спустились ниже к обнаженной спине. С нажимом очертив лопатки, прикосновения стали острее и требовательнее, обжигая своим напором вмиг ставшую сверхчувствительной кожи.       Винсент вновь напомнил про кричалку. Драко ответил что-то несвязное, слабо уловив суть сказанного. Он вообще мало что понимал. Только слышал тяжёлое дыхание над ухом и видел своё бледное тело в отражении, вздымающуюся от глубоких вдохов грудь и краснеющее, с каждой секундой все сильнее, лицо.       Касания становились все смелее и чувствовались отчётливее. Из чёрных брюк, крепчая с каждым вдохом, выпирал позорный стояк, выдававший его с потрохами. Прекрасно осознавая, что его собственное тело лишило его возможности солгать, Драко распахнутыми глазами смотрел в отражение пустоты. Он пытался выцепить хоть что-то, домысливая, додумывая ненавистный образ.       Не верится, блять, просто не верится.       Ублюдок.       Противореча собственным мыслям, он наклонил голову вбок, подставляясь под изучающие его руки. Касания, повинуясь, последовали к шее. Драко выдохнул, млея в заполняющем его жаре.       Когда пальцы наглого невидимки скользнули через бок к груди и прошлись по вставшему от холода и мурашек соску, он нервно закашлялся. Это уже было чересчур. Пытаясь вырваться, Драко врезался переносицей в полку шкафа.       — Сука!       — Ты чего? — воскликнул Грегори, подскакивая с кровати.       — Блять!.. — Драко держался за пульсирующий нос и ругал сам себя за отсутствие маломальской выдержки. — Все в порядке, в порядке…       Он спешно сдернул с вешалки первую попавшуюся рубашку и, застегиваясь на ходу, бросил ничего не понимающим Винсенту и Грегори:       — Я сейчас.       Драко рванул к выходу. Он не помнил, как спустился в гостиную, не помнил, как пролетел сквозь толпившихся слизеринцев, вернувшихся после занятий.       Когда перед глазами оказался портал, Драко резко развернулся, точно схватил невидимого преследователя за горло, затем с особым усердием вбил его в стену.       — Поймал раз, поймаю и второй! — рявкнул Драко в пустоту над рукой.       В ответ послышалось только дыхание, зачем-то сильно учащенное. Драко готов был поклясться, он видел его. Несмотря на магию, мантию и все скрытные чары. Он буквально видел чертового Поттера в пустоте. Знал, как он стоит, как дышит. И какой у него был взгляд.       — Что, гриффиндорская душонка разговоров не выдержала? Лучший друг домашних эльфов, святой Поттер, — прошипел Драко, всматриваясь в темноту.       Ни кричалка, ни монстры, ни убийство, ни даже его, Драко Малфоя, раздевание не взволновало его. Ебучие эльфы, вот что его беспокоило больше всего так, что он выдал себя?       — Почему твой отец тут? — наконец прозвучал голос, от которого Драко почувствовал под ладонью вибрации.       — Вали отсюда, трус, — рявкнул он, пытаясь сорвать неподдающуюся Мантию Невидимости. — Даже лица не показываешь.       Прозвучавшая, хоть и короткая, фраза вызвала внутри Драко странную радость. Сражаясь с пустотой и тишиной, он всерьёз начал думать о собственном сумасшествии.       — Что авроры делают в Хогвартсе? — прозвучал вновь холодный голос Гарри.       Драко отпрянул, ногой распахнул портал и указал на выход.       — Проваливай нахрен, это тебя не касается, святой П…       Договорить он не успел. Лопатки больно врезались в стену, а грудь придавило крепкое тело.       — Сними блядскую мантию, или кишка тонка?! — прошипел Драко и впился в невидимый кусок материи двумя руками.       — Это твоя жизнь, значит меня касается, — тихо сказал Гарри.       Драко почувствовал, он приблизился, прильнув всем телом.       — С каких это пор?! — вкладывая в голос остатки стремительно угасающей ярости, ответил Драко.       Слишком глубоко Поттер врастает в его жизнь. От одной мысли, что он может запросто залезть к нему в голову и увидеть все, что он так старается скрыть, кровь леденела в жилах. А о том, что ему придётся сделать с любознательным Поттером, когда тот увидит крылатого Блейза, покрытого чешуей, сидящего на кровати в его спальне, он старался вовсе не думать.       — Я хочу, чтобы это меня касалось, — прошептал Гарри.       Он буквально умолял Драко: смилуйся, я так больше не могу. И от этой мольбы в голосе внутри все сжималось. Драко только сейчас заметил, что его давно не удерживают, грубо прижатым к стене. Гарри просто прильнул к нему, словно пытался впитать его дыхание и стук сердца сквозь мантию.       — Я хочу, чтобы это было так.       — Слишком многого хочешь, — растеряв всю уверенность, ответил Драко.       — Ты действительно так считаешь? — еле слышно и чересчур интимно спросил Гарри.       И через секунду Драко почувствовал, как тот коснулся его носом. Драко, не в силах больше видеть пустоту, прикрыл глаза.       Стоило немалых усилий, чтобы тут же не распахнуть их обратно. То ли благодаря магии легилименции, что смешала их головы в классе Астрономии, то ли благодаря разыгравшемуся воображению, он увидел его. Не человеком. А сотней тысяч светящийся мыслей в темноте. Они плавно кружили, сплетаясь в его силуэт. Гарри стоял перед ним словно яркий патронус, сияющий в темноте коридора.       Гарри приблизился и требовательно скользнул носом по его щеке.       — Какого черта ты творишь? — с мучением в голосе выдохнул Драко.       От перенапряжения виски болезненно ныли. А пульсирующий внизу член, упирающийся в такой же чужой, был готов взорваться в любую секунду.       — Драко-о-о! — из спальни донёсся протяжный вой.       Драко вздрогнул и распахнул глаза. Пустой темный коридор. Но жар и дыхание настойчивого тела отчетливо ощущались на коже.       — Пришла ещё одна кричалка-а-а! — прогремел Грегори.       — Уже несу, пока Люциус не перестал горланить! — добавил Винсент.       Послышались увесистые приближающиеся прыжки.       — Живо иди прочь… — зашипел Драко, пытаясь оттолкнуть напористое тело, тепло которого уже разливалось по его рукам и груди.       Драко хотел ещё что-то добавить, но под его наспех застегнутую рубашку заползла холодная материя, окутывавшая чужие пальцы. Он зажмурился, стараясь сдержать звуки внутри. И в следующую секунду в губы требовательно толкнулись чужие, отчетливо ощущаемые несмотря на Мантию Невидимости. Затем стремительным и хищным жестом, Гарри вбил его за бедра в себя.       — Ты больной на голову, — бессильно простонал Драко в губы, безуспешно пытаясь вырваться.       — Знаю.       Драко почувствовал: этот мерзавец улыбался. И через его улыбку, растворившуюся в поцелуе, в него вливался свет. Драко чувствовал телом, как светящиеся нити вплетаются в него, выталкивая вязкую темноту.       Шаги были уже совсем рядом. Послышался голос отца, яростно что-то декларирующий из кричалки. Но Драко не мог разобрать ни слова. Не хотел.       Драко тонул в хитросплетениях светящихся нитей, каждая из которых кричала о желании. Желании его, Драко, черт побери, Малфоя.       Сквозь холодную шелковую ткань горячий язык, тут же пропитавший ее слюной, толкнулся к губам вырвав у Драко приглушённый стон.       — Ыых-мм! Чтоб тебя!       — Дай сюда свой язык, Малфой! — зарычал Гарри, вынуждая Драко покориться.       Через мгновение, получив желаемое, Гарри резко отстранился. Драко распахнул глаза и увидел открывающийся портал. Он дернулся вперёд, но пальцы прошли сквозь воздух.       — Ты трус, Поттер. Чертов трус! — зарычал Драко, вбивая кулак в стену.       Портал закрылся.       Опять целует и опять прячется. То за огневиски, то за мантией.       Драко закрыл рот рукой. Губы горели. Щеки горели. Тело тряслось мелкой дрожью, а на штанине проступило очень ощутимое мокрое пятно.       — … НЕ ТЕРПИТ ОТЛАГАТЕЛЬСТВ, ЖИВО!.. — закончила кричать кричалка в руках появившегося Винсента.       — Ну вот, не успел…       — Идиот, блядский Поттер, чтоб его! — яростно взревел ещё не отошедший от потрясения Драко.       От следующей атаки на стену тяжёлая рама с портретом рухнула на пол.       — О, Малфой! Этот очкастый опять тебя донимает? — заботливо спросил Винсент. — Давай мы его проучим по старинке.       Он повесил портрет на место, затем показательно размял шею и суставы пальцев.       — Мерлин, нет, не надо! — тут же ответил Драко, забирая из его рук замолчавшую кричалку.       На удивлённый взгляд Винсента он с искренним смертоносным оскалом добавил:       — Я сам его как следует проучу…

***

      Тихо. Настолько тихо, что слышно, как сползает сырость по старой каменной кладке. Слышно, как колотится маленькое сердце в рёбрах.       Разбитые коленки и локти пульсируют ноющей болью. Но эти импульсы не доходят до мозга. Все сознание, все естество стоящего на коленях Блейза направлено на нависающую над ним мать.       Властный, яростный взгляд ее чёрных глаз на расстоянии отравлял его тело, принося боль. Но он все равно с надеждой всматривался в не тронутое возрастом лицо при свете слабого холодного Люмоса.       Безмолвно повторяя губами «пожалуйста», он захлебывался в льющихся из его глаз слезах. Возможно, сегодня, она смилуется? Возможно, сегодня все будет по-другому?       Но госпожа Забини была непреклонна. С гневным презрением оглядев Блейза с ног до головы, она цокнула и резко развернулась в сторону решётки.       — Нет! НЕТ! Мама, ПОЖАЛУЙСТА!       Блейз тут же кинулся вслед за ней, но был отброшен заклинанием.       — Сиди и думай. Может, наконец, поумнеешь, — рявкнула она, защелкивая ржавый замок, и бросив презрительный взгляд, добавила: — Хотя, с таким папашей надежды мало.       — Нет, не уходи! Останься, пожалуйста! Только не уходи!       Точка Люмоса удалялась с каждым ударом каблуков, утягивая за собой тень и свет, оставляя в старом склепе лишь непроглядную пустоту. Блейз впечатался телом в решетку, острые прутья разрезали кожу ржавой сыростью.       — ПОЖАЛУЙСТА! МАМА!       Голос сорвался. Вместо звуков Блейз слышал лишь гулкие хрипы.       Каменная дверь фамильного склепа закрылась. Плотный непроницаемый купол пустоты рухнул на Блейза, оглушая звенящей тишиной.       Безуспешно пытаясь сморгнуть черноту, он в тысячный раз нащупал замок с другой стороны решётки. Огромный, больше его головы. Не было ни малейшей надежды, что в этот раз он сможет его открыть.       Сколько он просидит сегодня? Три часа? Шесть? Когда это закончится? Вспомнит ли она про него до завтра?       Блейз сполз по решётке вниз.       С каждой секундой звон в ушах становился все более невыносимым, расходясь сквозь позвоночник по всему телу. Страшно. Так страшно, что каждый вдох давался с трудом.       Склонившись к согнутым коленям, Блейз сжался, пытаясь завыть, закричать, зарыдать, хоть что-нибудь. Но звуки застревали внутри глотки, не находя выхода. Чем больше он пытался выкричать всю боль, тем больнее раздувались рёбра. Казалось, ещё немного, и они с треском выскочат из спины.       Пытаясь удержаться, Блейз сжимался все сильнее и сильнее, не позволяя грудной клетке разорваться. Потому что немой крик, насквозь пропитанный болью, было уже не остановить. Он безостановочно лился внутри него.       Когда сердце было готово лопнуть от невыносимого напряжения, когда черепная коробка шипами впилась в мозг, Блейз проснулся.       Проснулся и тут же подскочил с кровати.       Грудная клетка была в таком спазме, что не было возможности разогнуться. Сгорбившись, еле удерживая себя от падения, он сполз на пол.       Нет воздуха. Невидимая ладонь сжимала его глотку, не давая вдохнуть или выдохнуть. Блейз ловил ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба.       Все чувства как во сне слились в глухой звон. Сердце в груди колотилось, отчаянно требуя кислород. Когда Блейз уже начал терять связь с реальностью, его руки стали чернеть, покрываясь смоляной липкой чешуей. Из пальцев, прорывая плоть, выползли крючковатые когти.       Блейза захлестнула звериная ярость. Приподнявшись, из последних сил он впился когтями в матрас, прорвав его насквозь. Простыня обуглилась.       Ухватившись за кровать, он расправил плечи, раскрыл начинённую острыми зубами пасть, и насильно заставил себя вдохнуть. Воздух кипятком обжег лёгкие и расправил сжавшиеся рёбра.       Блейз свалился на разодранный матрас. В груди все ещё невыносимо болело, но он дышал. Дышал и смотрел, как чёрные когти втягиваются. Как исчезает чешуя.       Он даже не помнил, как смог уснуть. Что это было?! Когда когти окончательно исчезли, Блейз взялся за переносицу и медленно выдохнул.       Кошмары мучили его каждый раз, как ему удавалось заснуть. Реальные и живые настолько, что от них было страшно по-настоящему. Настолько знакомые, словно воспоминания, пытающиеся прорваться на поверхность сознания. Но Блейз не помнил ни одно из них.       Конечно, его мать не отличалась радушием, особой любовью и теплотой, но не настолько же она была сумасшедшей, чтобы запирать его в фамильном склепе без света и воды.       — О, Салазар, какой бред… — шепотом выругался Блейз, приподнимаясь на руках.       Он окинул взглядом комнату, прислушался и, холодно ухмыльнувшись, добавил:       — Я же так и помереть могу, все планы тебе испорчу. Ты уж как-нибудь там вмешайся в мое сознание!..       Но вместо раскатистого низкого демонического голоса в ответ раздалось недовольное уханье. Блейз удивлённо дернулся и развернулся.       Чей-то огромный филин, подняв перьевую юбку, в нетерпении вышагивал пушистыми панталонами по комнате, потряхивая письмом в клюве       — Ты что здесь делаешь?! — зашипел Блейз, оглядываясь на жмурящегося во сне Драко. — Кыш! Кыш!       Блейз махал на птицу руками, но та упорно продолжала трясти письмом, покачивая головой по кругу. Беззвучно выругавшись, он дернул конверт из клюва настойчивого почтальона.       Получатель подписан не был, но чёрная бумага с богатым золотым орнаментом не оставила сомнений, кому конверт был адресован.       Блейз медленно вскрыл письмо. Запах сандала лизнул лёгкие, но Блейз не отшатнулся. Он поднёс бумагу к носу, пытаясь принудительно вызвать страх всплывающими воспоминаниями о доме, но остался стоять с безразлично пустым взглядом.       Замок Хогвартс,       Шотландия.       01/03/00       Здравствуй, дорогой Блейз!       К сожалению, до меня дошли известия о твоём ненадлежащем поведении. Я не стала им верить, ведь Блейз Забини не станет прогуливать занятия и распивать в стенах школы алкоголь.       Так ведь?       Мой сын не мог забыть, что сделка с достопочтенными Гарднерами ещё не завершена. Со своей стороны я сделала все! Достала для нас деньги и время. Постарайся и ты выполнить свою часть договора.       لا توجد مشاكل غير قابلة للحل       Помни об этом!       С любовью,       Мама.       — Нерешаемых проблем не существует?       Совсем рядом с ухом прохрипел низкий потусторонний голос. Кожу обдало горячим воздухом. Блейз выдохнул и закатил глаза.       — Читать умею, спасибо.       — Есть одна. Знаешь какая? — словно не услышав его язвительного ответа, спросил Ифрит, оставаясь за спиной, но приближаясь то к одному уху, то к другому. Его тяжёлый тембр бил по перепонкам, изнутри сотрясая голову.       — Удиви, — без эмоций ответил Блейз и опустил письмо.       — Смерть.       В голосе Ифрита явно послышалась самодовольная ухмылка. И после ехидного смешка он исчез.       — Смерть, — беззвучно повторил Блейз.       Безразлично выбросив письмо, Блейз отправился в библиотеку. Приближался ранний весенний рассвет, а это значило, что заветная рукопись, с такими унижениями добытая у Нотта, должна была уже ждать его в читальном зале запретной секции.       Успешно миновав четырёх патрулирующих авроров и одного, но не менее опасного, смотрителя Филча, Блейз притаился за колонной в нескольких метрах от входа в библиотеку. Перед дверью виднелся чей-то темный покачивающийся силуэт. Подкравшись ближе, Блейз узнал профессора Трелони.       Количество раз, когда Блейз встречал ее ночью в коридорах, могло бы посоревноваться с количеством людей, побывавших у него в постели. Блейз временами начал задумываться, что профессор не спит вовсе, пока однажды не приблизился настолько, что смог разглядеть ее дрожащие, но закрытые веки.       В полной уверенности, что и сегодня профессор Трелони бродит во сне, Блейз стал медленно приближаться. Но с каждой оставленной позади колонной его шаги становились осторожнее.       Когда он оказался близко настолько, что ночь позволила рассмотреть детали, Блейз замер. Профессора Трелони трясло мелкой дрожью. Стеклянные глаза были открыты и смотрели сквозь треснутые толстые линзы. В их чёрных, как сама бездна, зрачках, собиралась густая тьма.       Насильно заставив себя отвести взгляд, он шагнул к двери. В мгновение ока фигура Трелони оказалась перед ним, и ее цепкие пальцы впились в его плечи.       — Жизнь среди людей тебе не на пользу!.. — скрипучий хрип вырвался из ее разинутого рта.       Блейз до крови закусил губы, чтобы не закричать от неожиданности, и застыл на месте. Чёрные зрачки Трелони растянулись, затягивая в свою бездну. И без того тусклые факелы погасли, и сама Луна шагнула за тучу.       Крепкая хватка острых пальцев не давала вырваться. Трелони приблизилась к лицу Блейза, в немом ужасе заглядывая ему в глаза.       — Слабый сосуд, слабая магия!.. — сипло изрекла она через несколько невыносимо долгих мгновений молчания.       Блейз не шевелился и даже не дышал. Выпученные глаза профессора пожирали его, забирая волю.       — Потерял половинку себя, но найти не успеешь. Желание в срок исполнить обязан…       После очередного скрипа из глотки, Трелони сомкнула рот. Блейз отчетливо услышал, как стукнулись ее зубы. Затем, устало выдохнув, Трелони закрыла и глаза. Уснула, продолжив покачиваться из стороны в сторону.       Еле отцепив от плечей застывшие пальцы профессора, Блейз нырнул в приоткрытую дверь библиотеки. Пытаясь прийти в себя после сумасшедших воплей профессора Трелони, он делал медленные вдохи и выдохи, отсчитывая пролетающие мимо стеллажи.       Замок на решётке запретной секции был так же заботливо кем-то вскрыт. Внимательно оглянувшись по сторонам, Блейз убедился в отсутствии новых непрошенных предсказаний и зашёл внутрь.       Плотно зашторенные тяжёлые портьеры топили зал в темноте. Лишь дальние были слегка раздвинуты. Через щель яркий лунный луч четким указателем падал на круглый стол в углу. Россыпь драгоценных камней и золота на обложке рукописи ловила его холодный свет, зажигая воздух вокруг кроваво-красным цветом.       Блейз рванул вперёд. Небрежно скинув мешающуюся мантию, он вцепился руками в богато украшенную обложку такой долгожданной книги.       Аскольд Майер «Чудовища Древнего мира» IV том.       Пытаясь осознать реальность, Блейз несколько раз перечитал название, затем распахнул рукопись. Оставалось дело за малым. Всего лишь нужно вспомнить древний язык, на котором говорили его предки несколько поколений назад. К тому же все усложнялось вспыхивающим то тут, то там Ифритом.       — Занятная книженция, жаль, пустышка, — проговорила возникшая перед страницами острая улыбка.       — Уйди прочь!       Блейз хлопнул по страницам. Улыбка рассыпалась сухим песком и скатилась вниз на стол.       — Господин Майер плохо закончил… — начал вновь появившийся Ифрит.       В этот раз он материализовался целиком и сел на стол рядом. Поймав взгляд Блейза, он в миг иссох, обратившись в подгнивший скелет, и теряя на пути кости, склонился в его лицу.       — Хочешь расскажу, что с ним стало?.. — прохрипел Ифрит, показательно рассыпаясь на части.       — Пошёл вон! — отмахнулся от него Блейз и вернулся к книге. — Тебе тут Трелони нагадала какую-то чушь. Иди, поразмышляй, что ты там потерял.       Ифрит недолго думая, вернул телу былую сочность и, откинув огненные всплески волос назад, вновь прильнул к непоколебимому хозяину.       — Зачем ты тратишь время на эту бессмыслицу, может лучше я помогу тебе расслабиться?       Его имя звучало со всех сторон, пытаясь сбить с толку, но Блейз не слушал. Где-то в глубине сознания зашевелились былые воспоминания. Буквы, казавшиеся простыми завитками и точками, стали складываться в слова, а слова в предложения.       Блейз интуитивно двигался справа налево, выхватывая узнаваемые образы, но, кроме пустых описаний и предупреждений о смертельной опасности, он ничего не видел. Внизу страницы на выделенном алом фоне переливался особенно сложно написанный текст.       Пытаясь уловить вертящийся перевод где-то на краю сознания, Блейз не заметил, как его имя перестало греметь в ушах, жар от раскалённого песка исчез, а в воздухе повисла тишина.       Осознание пришло слишком поздно. Когда он распахнул глаза, кто-то схватил его за галстук и дернул назад, перекрывая кислород. Блейз сдавленно захрипел, пытаясь вырваться. И в ту же секунду его голову резко повернули, и в губы впились чужие.       Древесный запах Рона Уизли опиумом ударил по мозгам. Хватка на галстуке ослабла, и Блейз жадно вдохнул отравленный воздух, пытаясь разорвать поцелуй. Воспоминания о Нотте ещё слишком ярко звенели на губах, и меньше всего ему хотелось пачкать ими Рона. Тот почувствовал сопротивление и толкнул Блейза на стол.       — Охуенный ты мне подарочек придумал, Забини, высший класс! — взревел Рон, разворачивая его как тряпичную куклу       — Что?!       Если бы не до боли знакомый голос и удушающий желанный запах, Блейз бы не поверил своим глазам. Рон выглядел скверно, надрывисто дышал. Растрепанные медные волосы с трудом скрывали глубокие тени под глазами.       — Вместо праздничного торта член Нотта в твоей заднице? — рявкнул Рон. В его глазах полыхнуло красным.       — Не был он там! — воскликнул Блейз и тут же осекся. — Стоп, Праздничного?       — Тебе недостаточно меня?!       Рон дернул Блейза за подбородок и повернул к себе. Еле сдерживаясь, чтобы не продолжить орать и вбивать ненавистное лицо в столешницу, он рвано выдохнул и слегка отстранился.       Темная кожа распластавшегося под ним Блейза воняла каким-то до ужаса тошнотворным парфюмом, отдаваясь на корне языка приторной карамелью.       Стараясь не дышать вовсе, Рон раздернул в стороны подолы его рубашки. Пуговицы мелкой дробью подсыпались на пол. Обнажились темные выпирающие рёбра, впалый живот с тонкой кожей и многочисленные, непроходящие синяки и ссадины.       — В тебе члены чаще еды бывают, — процедил Рон, ведя пальцем по торчащей ключице.       Когда он увидел под ней свежий кровоподтёк, свет его голубых глаз потускнел окончательно, взгляд стал хищным и устрашающим.       — Ты видел… — с нескрываемой горечью в голосе ответил Блейз.       — Какой догадливый.       Рон изучал тело Блейза столь пристально и озабоченно, словно он был его собственностью. Важнейшим сокровищем, которое нагло украли и могли повредить.       — И много? — тихо спросил Блейз, неподвижно следя за его двигающимися пальцами.       — Достаточно.       Блейз беззвучно простонал, еле удерживая разочарование внутри. Он искренне жалел, что не обратился прямо там в башне и не разорвал Тео на части. Теперь Блейз осознал его странные взгляды на дверь. Он знал, что за ними наблюдают.       — СУКА!       Кулак Рона пришёлся в стол рядом с лицом Блейза. Тот вздрогнул и замер. Обнаженное тело Блейза зарядило Рона новой порцией гнева. Бесчисленные синяки непонятного происхождения сводили с ума. Он грубо впился в плечи Блейза и навис сверху.       — Какого хуя ты себя так ведёшь?! — взревел Рон.       — Да не знал я, какое число сегодня! — воскликнул Блейз, безуспешно пытаясь высвободиться. — Я даже месяц с трудом помню!       — Да похуй мне на день рождения, Блейз! — с горьким хрипом в голосе ответил Рон. — Я блин ради тебя все оставил, какого черта это было с Ноттом?!       Расстояние между ними стремительно сокращалось. Блейз чувствовал, что задыхается, и слышал, как склоняющийся к нему Рон так же безуспешно пытается выровнять дыхание.       — Да что ты? Вот только я не просил об этом, — съязвил Блейз и, ядовито оскалившись, добавил: — Ты мне нахрен не сдался.       — Я тебе не верю.       Глаза Рона лихорадочно блестели. Он замер. Тысячи мыслей, терзавших его душу, вдруг исчезли с его лица. Рон прильнул к Блейзу и с одержимостью зависимого впился в него, еле удерживая себя, чтобы не поглотить его целиком.       Рон требовательно захватывал желанный рот, вдавливаясь пахом между раскинутых бёдер. Блейз потерянно стонал, не разрывая поцелуй. Мысли обоих спутались.       С болезненным выдохом, Рон отстранился. Под непонимающим взглядом ненасытившегося Блейза, он сдернул с себя футболку и стал обтирать его, ставшую вдруг невероятно чувствительной, кожу.       — Ты воняешь им. Чертовым Ноттом, — хрипло объяснил Рон. Блейз еле уловил смысл слов, опьяненный его блестящими от слюней губами. — Его касания повсюду на тебе.       Блейз, с трудом удерживая сознание от происходящего, протянул руку к скомканной рядом мантии и выудил из кармана парфюмерное масло. Чувствуя, как тонет в бесконечных требовательных, но очень нежных касаниях, Блейз дрожащими пальцами начал откручивать колпачок.       Рон с приглушённым рычанием прикусил его за живот. Блейз дернулся всем телом, не справившись с мурашками. Ребристые стенки флакона выскользнули из рук. Колпачок сорвался, выплёскивая вязкое содержимое на пальцы.       Воздух тут же нагрелся, заполняясь душным сандалом, сводящим обоих с ума. Рон отстранился, жадно захватывая воздух ртом. Голова пошла кругом. Золотые капли на тёмных пальцах зажигали в теле жаркие воспоминания.       — Я все исправлю, — прошептал Блейз под пристальным изучающим взглядом.       Окончательно опрокинув флакон в ладонь, Блейз коснулся своей шеи и медленно повёл пальцы вниз. Золотые линии сандала мгновенно нагревались на коже и вспыхивали жаром в воздухе. Когда рука дошла до живота, Рон схватил его за запястье.       — Что ты делаешь? — воскликнул Блейз и тут же подавился вдохом.       Рон прислонил его ладонь к своей груди, жадно вжимаясь в неё всем телом. Сияющая капля пробежала вниз по его прессу. Не останавливаясь, Рон водил рукой Блейза по себе, заставляя буквально вмазывать в себя масло.       — С ума сойти… — выдохнул Блейз, чувствуя как под бедром пульсирует член Рона. — Тебе и вправду нравится.       Блейз из-под ресниц наблюдал за теряющим голову Роном. От очередного настойчивого толчка ему в бедро, Блейз возмущённо простонал, пытаясь направить движения ближе к центру. Но Рон будто специально издевался над ним.       — Слишком много, — улыбнулся Блейз, пытаясь остановить безумие. Он нырнул масляной рукой в рыжие волосы, склеивая локоны, и легко поцеловал. — Ты неделю не сможешь это смыть.       — Неделя — это слишком мало, — серьезно ответил Рон и прижал ладонь Блейза к своему лицу. — Хочу, чтобы ты впитался до костей. Хочу задохнуться в тебе, чтобы больше ничем никогда не дышать.       У Рона сносило крышу. От требовательных стонов Блейза ему в рот, от тела, трясущегося мелкой дрожью от желания его касаний. Он был помешан на нем. И Блейз это видел. Видел и растворялся в этом. Влюблялся в эту любовь.       — Скажи, что ты только мой, — хрипло выдохнул Рон, не разрывая поцелуй. — Обещай быть со мной.       — Я не могу… ты не понимаешь, — с болью в груди простонал Блейз, отворачиваясь, но его лицо тут же вернули на место.       — Блейз. Пожалуйста.       — Я не могу пообещать тебе отношения. Я вообще ничего не могу… мгх!       Рон настойчиво обхватил его выпирающий из брюк член. Касание, больше похожее на издевательство, скрутило тугой узел внутри, заставляя толкаться навстречу.       Блейз хотел большего. Ему нужно было большее. Жизненно необходимо. Забыться, улететь, исчезнуть из этого блядского мира, оставшись безжизненным телом на крепком члене. И Рон готов был дать ему все это, но с условием.       — Тебе придётся, — приглушенно прорычал Рон ему прямо в шею. — И получишь все, что захочешь.       — Ты чертов манипулятор! — взвыл Блейз, выгибаясь дугой.       — У меня был хороший учитель.       Ледяной пронизывающий взгляд был красноречивее слов. Самодовольно оскалившись, Рон опустился губами к груди, грубо оттянул затвердевший сосок, затем вбил бедра Блейза в свой член.       — Черт возьми! Я только твой! Слышишь?! — воскликнул Блейз, еле удержав подступивший оргазм. — Обещаю, только дай мне себя!       Рон замер. На его лице растянулась такая детская искренняя улыбка, что Блейз окончательно потерялся. Желание жить, которое так нужно было раньше, сейчас упало непосильным грузом. Легкость и смирение, с которыми Блейз шёл к своему финалу, заменились пустой и совершенно идиотской надеждой остаться живым. Надеждой ещё хоть раз увидеть эту улыбку, обращённую к нему.       — Но, Рон, ты правда… — колючий комок страха подкрался к горлу, срывая голос.       — Ты завтра все мне расскажешь. Сейчас будь здесь. Смотри на меня. Сейчас все хорошо, — тихо шептал Рон, проникая внутрь пальцами. Блейз бессильно кивал в ответ, растворяясь в ощущениях. — Все отлично верно? Смотри на меня.       Блейз утонул в небесно-голубых глазах, которые так уверенно успокаивали: все будет хорошо. Им хотелось верить. До продирающих колючих слез хотелось верить.       Рон разворотил его душу, разбил защиту, вытаскивая на поверхность все, что было с таким трудом похоронено глубоко внутри. Это было так страшно и нестерпимо больно, что Блейз с трудом дышал, разрываясь на части от подаренной любви, тепла и ледяной тьмы, отравляющей сознание.       Я не знаю, что с этим делать. Лучше бы я умер.       Рон крепко сдавил шею Блейза, заставляя того вернуться. Поймав осознанный взгляд, он упрямо проник ему в рот, вырывая очередной хриплый стон.       Надеюсь ты убьешь меня прямо сейчас. Надеюсь ты успеешь, до того, как увидишь, что скрывается внутри меня. Я так надеюсь.       Блейз задыхался, отдавшись поцелую. Попыток вырваться не было, как и сил на них.       Убей меня, потому что я не справлюсь.       Теперь я не смогу.

***

      Первые лучи рассвета уже проникли в темное озеро, подсвечивая зелёным и без того изумрудную комнату. Проснувшийся от щелкнувшей двери Драко с трудом разлепил глаза. На кровати напротив сидел Блейз.       Драко не знал, от чего ему было хуже. От того, что тело Блейза опять выглядело как разорванный, выброшенный и давно забытый тряпичный мешок. Или от того, что в глазах его было столько холодной печали, что казалось кожа под ними покрывалась инеем, промерзая насквозь.       — Неплохо Тео постарался, — тихо усмехнулся Драко, скрывая за улыбкой своё разочарование.       Блейз лишь поднял на него лицо, даже не моргнул.       — Что, все настолько хорошо прошло?       Пытаясь говорить ровным, спокойным голосом, Драко без резких движений поднялся и сел напротив.       — Это Рон, — ответил Блейз и вновь опустил голову.       Простой ответ, простые слова. Но в голосе и взгляде Драко увидел столько беспомощной мольбы, что внутри все сжалось. Тихо выругавшись, он опустился перед Блейзом на пол. На его мрачном лице на мгновение появилась безжизненная улыбка, но тут же пропала. Блейз болезненно зажмурился.       — Это пиздец, Драко, — выдохнул он, падая лицом в ладони. — Казалось, хуже некуда, но пробилось дно…       Драко медленно выдохнул, обхватив его колени, и терпеливо ждал. Он видел, как мысли Блейза путают слова, заставляя говорить сбивчиво и бегать взглядом по предметам, в надежде на помощь.       — Какого хуя происходит… — простонал Блейз, глядя вниз на раскрытые ладони, будто там есть ответ. — Ещё месяц назад я был готов в любой момент кинуть в себя непростительное! Я же смирился. Зачем все это дерьмо сейч?!..       — Ты что?!.. Все-таки собрался помирать?! — Драко с гневом тряхнул его за предплечья. — Ах ты скотина, а мне такие песни пел!       — Драко… — отмахнулся Блейз, словно его смерть была сейчас совсем неважной.       — Что Драко?! — Малфой развернул его к себе. — Если этот рыжий оборванец поселил сомнение в твоей душе, я блять реально ему поклонюсь в ноги, когда мы тебя спасём!       — Хотел бы я на это посмотреть, — слабо усмехнулся Блейз.       Драко посмотрел на него с такой уверенностью в глазах, что Блейз нахмурился и отпрянул. Он не понимал, почему Драко так несерьёзно относился к реальному и неизбежному исходу его проклятья.       Потому что он не видел Ифрита? Потому что не чувствовал в себе разрастающуюся тьму? Он все ещё наивно верил в чудесное спасение?       Драко не такой. Осознание этого пришло слишком поздно. Это его слабость. Блейз его слабость. Ледяные мурашки пробежали по спине.       Если что-то пойдёт не так, Драко будет единственным, кто все знал. И он ничего не сделает. Он не сможет. Драко будет до последнего пытаться спасти его. Ифрит получит то, что хочет. Идеальную машину смерти.       В одно мгновение натянутая улыбка исчезла с его лица, и холодным тоном Блейз спросил:       — Драко, Если ничего не получится, и я не смогу. Ты ведь сделаешь это?       Драко не ответил. Ему хотелось многое сказать. Пообещать, что все получится, что они вдвоём будут биться до конца и победят зло. Но вместо этого он просто продолжил молча смотреть.       — Если я не смогу себя убить, пообещай, что сделаешь это за меня, — зарычал теряющий терпение Блейз.       — Блейз…       — Пообещай, твою мать! — рявкнул Блейз, подскакивая с кровати.       Воздух вокруг накалился. Половина его лица покрылось чёрной чешуей. В глазах вспыхнул янтарь.       Драко вскочил и отшатнулся. Выдрессированная рука нырнула к палочке, но он вовремя ее остановил. Под агрессивным выжигающим взглядом он выпрямился и, натянув на лицо спокойную маску, ответил:       — Обещаю.       Блейз безмолвно наклонил голову, не сводя с него глаз. Затем так же молча протянул когтистую руку.       — Колдуй, — сухо сказал Блейз.       — Издеваешься? — воскликнул Драко. — Не веришь мне?! Мне?!       — Я даже себе не верю, Малфой.       — Ублюдок! — рявкнул Драко, отходя на шаг.       — Колдуй! — гневное рычание Блейза сотрясло стены, с полки упала стопка книг.       Драко оглянулся на шум. Затем повернулся с явной самодовольной ухмылкой.       — Для Непреложного обета нужны трое, — констатировал он, цепляясь за последнюю возможность все исправить.       — Нас сейчас трое, — коротко ответил Блейз, не шевельнувшись.       Драко почувствовал, как нагрелись его ладони и разогналось сердце. Не нужно было спрашивать, кто является третьим. Он с разочарованным выдохом вцепился в предплечье Блейза, со свистом вынимая палочку. Когда их взгляды пересеклись, Блейз спокойно сказал:       — Это для твоей же безопасности.       — Пошёл нахуй. И этому тоже передай.       Драко ненавидел Блейза. За недоверчивость, за прямоту, за то, что он так хорошо его знает. Ненавидел себя за жалкую попытку оправдаться, за то, что не смог нормально солгать, за то, что довёл все до этого.       Стоило ему приложить к их рукам волшебную палочку, в темное утро полетели алые искры, освещая и без того горящие огнём глаза Блейза. Драко видел, как тот посмотрел куда-то в сторону, хмыкнул, затем вернул на него взгляд.       — Обещаешь ли ты, Драко Малфой, лишить меня жизни до свершения проклятья, если я не справлюсь с этим сам? — вкрадчиво, проговаривая каждое слово, спросил Блейз.       — Обещаю, — ответил Драко.       Янтарные глаза Блейза заливали золотом сознание, гипнотизировали, подчиняли, заставляя двигаться дальше.       — Обещаю, — повторил Драко.       Он тут же почувствовал, как Блейз усилил хватку, не давая магии прерваться. Чёрные когти впились в руку Драко, не оставляя шанса вырваться. Не разрывая зрительный контакт, Драко сквозь сжатые зубы произнёс в третий раз:       — Обещаю.       Белые нити вспыхнули и стянули их руки нерушимой петлёй.