Куклы

14 апреля 1937 года Часы мерно тикали в своем привычном и давно известном темпе, тик-тик-тик… ничего не могло остановить или изменить их ход. Десяток детских голов склонился над небольшими столами. Послышался скрип — простой карандаш неприятно проехался по листу и поломал острый кончик. Грифель оставил за собой жирную полосу и усеял желтоватый кусочек бумаги мелкой серой крошкой. — Не отвлекаемся, — тут же раздался строгий голос Марты, внимательно наблюдающей за работой воспитанников. — Никто не выйдет из класса, пока не сдаст готовую работу. Это ясно? — в ответ воспитанники только молча кивнули. — Замечательно, — довольно улыбнулась Марта и уткнулась в разворот свежей газеты, после чего мгновенно посерьезнела. Том нахмурился, устремляя взгляд на окно. На улице был настоящий ураган, поэтому они сидят здесь, в столовой за столом, да пишут сверх всякой меры. Рука уже устала, на пальце от карандаша осталась неприятного вида красная отметина, чуть вдавленная и саднящая. Том тряхнул кистью и отложил карандаш в сторону, подпер голову рукой и негромко вздохнул. Взгляд на мгновение обратился к исписанному листу, пробежался по неровным строчкам и вновь вернулся к окну. Том не понимал, для чего ему может пригодиться этот дурацкий навык — переписывать старые новости из газет, но возразить не мог. В таких вещах споры не имели никакой силы, воспитатели, точно церберы, следили за выполнением своих бесполезных заданий и поблажек никому не давали. Не отстранялись от дел даже те, кто сказался больным. Глянув на строгую Марту, хмурящую брови над очередными наверняка не очень радостными новостями, Том резко опустил голову к своему конспекту на старом пожелтевшем листе и скрипнул зубами. Его едва ли занимали новости мира сейчас, и он не мог утверждать, что переписал все точно как в газете, ведь все его мысли сейчас были о другом. Каждую секунду он мысленно возвращался к разговору с мальчиком, невидимым для него и его времени, но обладающим тем знанием, которого не было у самого Тома. Что он мог дать взамен? Что могло равнозначно перекрыть те знания, которые мог дать Северус? А какие знания он мог дать? Вдруг этот мальчик вовсе ни в чем не разбирается?! Что, если он глуп, как пробка? Как Том мог узнать наверняка? Что, если Северус будет его учить чему-то неправильно? Он ведь не сможет никак это проверить! — Почему ты не пишешь, Том? — строгий голос раздался над головой совсем неожиданно. Том невольно вздрогнул и поднял задумчивый взгляд на склонившуюся над ним Марту, грозно упершую кулаки в бока и недовольно поджавшую губы. — Что это? — она резким движением схватила лист со стола и вчиталась. — Дай газету. — Я еще не написал, — Том придержал газету, положив на нее ладонь, — у меня просто устала рука. — Я сказала, дай мне газету. Что это за выдумки?.. — Марта нахмурилась и прочитала одно предложение: — А что, если Северус обманывает и вовсе ничего не знает о магии… Что это? — Том побледнел, он и не заметил, как написал свои опасения на листок. Воспитательница смерила его грозным взглядом. — Какая еще магия? — воспитанники, внимательно следившие за развитием возможного скандала, негромко рассмеялись. Том обжег старших гневным взглядом. — И кто такой Северус? — Это… — Том скрипнул зубами, спешно обдумывая, что можно ответить. — Это имя моего воображаемого друга. Знаете, за неимением реального, хорошо занимает время. Правда, Северус, — он глянул по правую руку от себя, словно бы там взаправду сидел его друг, и встретился с взглядом соседа, — ты так не думаешь? Он со мной согласен, я тоже его воображаемый друг. — Псих… — не удержался один из парней, который сидел как раз справа от Тома. Его всего перекосило от отвращения и странного чувства страха, ведь неизвестно еще, что можно ждать от того, кто говорит с воздухом. — Хватит выдумывать, — Марта недовольно качнула головой и продолжила так, словно бы мальчик не сказал ничего необычного, ей было легче не обращать на такие странности внимания: — Я дала вам совсем несложное задание! И, будь уверен, что этой страницей теперь ты не отделаешься. Я прочитаю каждое слово, и если хоть одно будет написано неверно… — с каждым словом голос женщины становился все ниже и опаснее, — все лето проведешь помощником на кухне. — Подняв взгляд, Марта добавила: — Это всех касается! — с этими словами она вернулась к своей газете, а ребята усердно заскрипели карандашами. Том стиснул зубы, но карандаш схватил и подтянул поближе свой листок и газету. Взгляд метнулся к строчкам, выражающим его настоящие мысли и сомнения. В голове все перемешалось, но Том смог взять себя в руки. Он мотнул головой, отогнал все постороннее и вернулся к заданию строгой воспитательницы. На этот раз в своем конспекте он был уверен. К вечеру все работы были сданы, и Марта унесла листы в комнату отдыха для сотрудников, там она их вскоре проверит. Ребята же остались за столом в ожидании ужина — все той же вязкой каши, но на этот раз с ложкой сладкой тыквы, что было большой редкостью. Настроение в комнате тут же улучшилось. Воспитанники зашумели, радостно переглядываясь. Том же помрачнел пуще прежнего. Тома вовсе не обрадовала эта сладкая добавка, это никогда не предвещало ничего хорошего. Может, завтра их вовсе лишат еды, а может… еще что. Нет, он не верил, что варенье — дар свыше, за который им ничего не придется пережить. Вместе с последней мыслью в голову вновь вернулся мальчишка из другого времени. Что же… что же он может предложить взамен?.. А время все бежало вперед, оно не подыгрывало мальчику в его попытках придумать хоть что-то, что было бы интересно его возможному деловому партнеру. За окном окончательно сгустились тени. Том мотнул головой, хмуро оглянулся и взял куклу. Он повторил уже пару дней как ставшие привычными слова: «Еще думаю» — и отвернулся к стене.

***

15 апреля 1970 года Северус тяжело вздохнул и с досадой пнул небольшой круглый камень. Тот отлетел от его ноги, проскакал по песку, поднимая в воздух тонкие и невысокие столбики пыли, и негромко булькнул в воду. Зрелище, может, и не самое интересное, но точно завораживающее за неимением других занятий. А занятий у Северуса этим жарким и душным днем было мало. Отец вновь пил в гостиной, и мать выгнала его на улицу раньше, чем встало солнце. Взяв в руки очередной камешек, которому суждено было оказаться в неглубокой грязной речушке, Северус поднял его к лицу, на уровень глаз, и начал разглядывать так внимательно, словно бы это был вовсе не обычный серый камень, а какой-то невиданный до этого магический артефакт, расписанный таинственными рунами. Осмотрев плоский кругляш и с одной, и с другой стороны, он выставил руку вперед, словно бы примерялся к чему-то. Над головой прокричала какая-то небольшая птица, отвлекая мальчика от интереснейшего разглядывания серого гладкого камня. Северус запрокинул голову и прищурился. Непривычное для его городка яркое солнце, что не скрывалось плотной дымкой заводских отходов, казалось даром свыше. Отчего-то хотелось широко улыбнуться, но… Северус лишь чуть приподнял уголки губ и нахмурился. Все его внимание вновь вернулось к камню. — Все лучше, чем дома… — тихо прошептал он и так и не выкинул камень, а только сильнее сжал его в своей маленькой ладошке и поднялся на ноги. Делать было откровенно нечего. Камень был приятно теплым, нагревшимся за утро на солнце, и почему-то выкидывать его в холодную реку уже не хотелось. А еще он был идеально ровным, будто кто-то специально высек его из куска какой-нибудь скалы. Все остальные камешки на его фоне казались некрасивыми и неинтересными. Северус задумчиво нахмурился, огляделся и побрел вдоль берега, негромко рассуждая себе под нос: — … если увеличить огонь, то мы быстрее избавимся от ненужных нам свойств зелья, но не повредит ли это остальным компонентам?.. Нет, нет… увеличивать огонь нельзя, хотя… — он замер на мгновение, но быстро продолжил свою неспешную прогулку. — Вот будет только возможность, обязательно проверю… Вновь замерев на месте через какое-то время, Северус кинул грустный взгляд в сторону серых мрачных рядов домов. Когда мать внезапно появилась в его комнате и погнала на улицу, он не успел толком проснуться и, конечно, куклу оставил, о чем теперь очень жалел. Нет, он, конечно, не ждал разговора с Томом, об этом речи быть не может! Но… просто ему было интересно, что тот мальчик придумает. Да-да, других причин точно не существовало. Северус досадливо поморщился. Кого он пытается обмануть?.. Он бы рассказал Тому все, что знал о магии без всяких обменов, если бы только мальчик извинился перед ним. Северусу не с кем было делиться всем тем, что он вычитал в маминых книгах, а поделиться иногда очень хотелось. А если бы собеседник и сам еще разбирался в этом всем и мог бы… оспорить или дополнить информацию! Интерес съедал изнутри. Северус думал, что Том может ему предложить, но в голову ничего не приходило. Так на расстоянии, не видя друг друга и напрямую не взаимодействуя, они могли делиться только своими знаниями. Они могли делиться словами, не больше и не меньше. А значит, много здесь не придумать, вот и выходит, что… делиться-то и нечем. Они даже точной своей разницы во времени не знают. В раздумьях Северус не заметил, как прошел день. И хотя поначалу ему казалось, что время тянется невероятно долго, то начиная с обеда оно понеслось вперед с бешеной скоростью. Или это только так показалось? Но очнулся Северус уже когда совсем стемнело. Он оглянулся, качнул головой, поняв, как далеко ушел от дома, и поспешил обратно. Был шанс, что отец спит, и он пройдет в комнату незамеченным. До дома он добежал за полчаса, весь запыхавшийся и красный. Остановился у косой оградки, уперся ладонями в колени и протяжно выдохнул, приводя дыхание в норму. Немного успокоившись, он осторожно подошел к двери и прислушался, все было тихо. Тогда Северус медленно, по миллиметру, стал приоткрывать дверь, опасаясь, что она скрипнет и привлечет к себе ненужное внимание. Дверь не скрипнула, и, казалось, можно было облегченно выдохнуть, но Северус прекрасно понимал, что ситуация может измениться в любой момент. Пробравшись вдоль стены по узкому темному коридору, он замер, забыв от страха обо всем на свете. С кухни лился тусклый грязный свет, разбавляя темноту. В этой неяркой полосе летали хлопья пыли и грязи, вальяжно перебираясь в сторону гостиной. Правда, никаких звуков с кухни не доносилось, и в душе теплилась надежда, что там и вовсе никого нет. Но стоило Северусу сделать небольшой шаг, как раздался громкий звон стекла, звонкий удар и шипение. Несколько темных осколков вылетело в коридор, а за ними потекла струйка хмельного напитка. Северус замер, испуганно вжавшись в стену, как в единственное спасение. Только бы его никто не заметил, только бы… — Дура! — зычно гаркнул Тобиас, и ножки трехного стула неприятно скрипнули по полу. — Совсем руки дырявые что ли?! Ты хоть на одну эту бутылку заработала?! Тварь! Только жрешь за мой счет! И недоноска своего кормишь еще! Северус зло сжал кулаки и стиснул зубы, крепко зажмурился. Отец был зол, очень зол, но мать ему не ответит. Она никогда не отвечала, а когда Северус пытался ее успокоить после таких разборок, только отталкивала его. Он давно уже понял, что в такие моменты надо просто бежать, прятаться в комнате, куда Тобиас придет только если выместить злость на Эйлин будет недостаточно. Громкий хлопок и глухой удар заставили вздрогнуть. Северус открыл глаза и глянул в сторону кухонного проема. С его места мало что можно было рассмотреть, но он смог заметить тонкую бледную руку на полу и край старого платья. Похоже, отец сбил мать с ног сильной пощечиной. Спустя мгновение тусклый свет перекрыла широкая фигура мужчины, и тогда Северус мотнул головой, собираясь с силами, — это был его шанс пройти незамеченным. Не теряя больше времени, Северус тихонько пробрался в гостиную, а оттуда нырнул на лестницу на второй этаж. Комната встретила его странным чувством спокойствия, словно бы здесь ему совершенно ничего не угрожало, словно бы никто, ни мать, ни отец, не могли прийти сюда и причинить ему боль. Дверь плотно прилегала к косяку, отсекая все страшные мысли, защищая от возможной опасности. Забравшись с ногами на кровать, Северус нагнулся, заглянул под нее и достал куклу. Та молчала. Том ничего не говорил. Слова, которые мальчик уже привык слышать перед сном, не прозвучали ни через пару минут, ни через полчаса, и даже спустя несколько часов ничего не нарушило тишину комнаты. Северус так и уснул с невеселой мыслью, что мог пропустить что-то очень важное. Утро следующего дня встретило мальчика совсем невесело. Громкий хлопок входной двери, казалось, привел в движение весь дом. Никакое землетрясение бы не сравнилось с этим злым ударом по своей силе! Кровать заходила ходуном, и Северус только чудом не свалился на пол, проснувшись на самом краю. Кукла неприятно уколола в бок тонкой изогнувшейся в странном положении ручкой. Непонимающе моргнув, Северус приподнялся и оглянулся. Он сомневался, стоит ли ему спускаться сейчас вниз, не будет ли это опасно. Даже если отец ушел, хлопнув дверью, он мог вернуться в любой момент, а это не сулило ничем хорошим точно! Кроме него же так ударить дверью в их семье не мог никто, а значит… стоило оставаться в комнате так долго, как это только возможно. С некоторой надеждой взглянув на куклу, Северус вздохнул. Том ничего не говорил, а звать его самому не хотелось. Вскочив с кровати, он сделал круг по комнате, вновь вздохнул и нырнул к своему тайничку, вскрыл его и достал учебник зельеварения. Раз уж ему предстояло остаться в комнате сегодня, то это время должно быть проведено с пользой. Несмотря на то, что Северус знал учебник едва ли не наизусть, чтение все равно его увлекло. За интересным занятием время летело быстро, и вскоре живот взвыл, громко бурча. Голод болезненно кусал за бока и отвлекал от рецепта. Сосредоточиться на тексте стало невозможно. Северус отложил книгу в сторону и поднялся на ноги. Замер в сомнениях. С одной стороны, он не слышал, чтобы кто-либо возвращался домой, и, возможно, что он сейчас здесь вообще один, но с другой — спускаться вниз было все равно страшно. С грустью глянув на кровать, Северус вспомнил о хранящейся в тайничке шоколадки, но только качнул головой, отгоняя мысли об ее съедении. Нет, шоколадку он оставит на… на какой-нибудь праздник, вот. Собравшись с духом, Северус тихо вышел из комнаты, замер, прислушиваясь, и, когда ничего не услышал, начал так же тихо спускаться на первый этаж. В гостиной никого не оказалось, на кухне тоже, и теперь уже точно можно было выдохнуть спокойно. Подобравшись к дальнему шкафчику с наполовину отвалившейся дверцей, Северус заглянул внутрь и достал небольшой пакет с сухарями. Оставив себе два кусочка, он налил в кружку холодной воды, сунул туда два своих сухаря и сел за стол. Выждав, когда сухари размокнут, Северус быстро съел получившуюся субстанцию. Голод поутих, но болезненные ощущения никуда не делись. Поморщившись, Северус согнулся, пережидая неприятное чувство, после чего сполоснул кружку, убрал ее на место и поспешил обратно в свою комнату. У двери он замер от неожиданности, когда до слуха донесся приглушенный голос. — … нял… ответь! — расслышал Северус и сорвался с места, чтобы поскорее оказаться перед куколкой. — Ну и ладно… — Я здесь! — громче, чем обычно выдохнул Северус, хватая куклу, боясь, что Том сейчас уйдет. — Я здесь. Что ты хотел? — Где ты был? — строго вопросил Том и недовольно сложил руки на груди, хотя и прекрасно понимал, что его собеседник этого жеста не увидит. Северус в ответ нахмурился. — Тебя не касается, — тихо произнес он. — Ну, так что? Том хотел было выкрикнуть, что ничего он не хотел, но осекся. Хотел, еще как хотел, но показывать своего нетерпения был не намерен. Зачем мальчику вообще знать, что он очень ждал разговора? Правильно, незачем. Никто не должен знать, что Том думает на самом деле, потому что это… совершенно точно это не приведет ни к чему хорошему. — Я долго думал над тем, что могу предложить взамен того, что ты расскажешь мне о магическом мире… — Том остановился на мгновение. Северус замер в ожидании. — Я научу тебя говорить со змеями. — Что? — удивленно выдохнул Северус, недоуменно качая головой. — Ты не можешь научить меня говорить со змеями, — уверенно возразил он. — Это еще почему? — недовольно фыркнул в ответ Том. — Потому что парселтанг — магический дар, а не фонетический словарь! Этому не учат. Ты можешь говорить со змеями только потому, что тебе это дано с рождения. — Этому не учат только потому, что всем лень этот самый словарь составить, — хмыкнул Том. — Что может быть проще чем повторять за носителем языка? Я буду говорить, ты будешь записывать, только и всего. — Только и всего?! — возмутился Северус. — Что за глупость! — Том поморщился. Назвать его идею глупостью! Да как у мальчишки язык повернулся?! — Мы будем сидеть над этим вечность. Ты хоть вообще представляешь, как я буду записывать за тобой… шипение?! — Это не просто шипение! — возразил Том, желая еще побороться за свою идею. — Все слова хорошо различимы… — Для тебя! — Да какая разница, для кого. Я буду тебя поправлять при неправильном произношении, запишешь так, как сам услышишь. Или это больше твоих возможностей? — насмешливо протянул Том, на что Северус зло сжал кулаки. — Неужели ты не сможешь записать верно то, что услышишь? — Записать слова, звуки, не значит составить предложение. Ты не знаешь грамматики, ты говоришь, не задумываясь. — Значит, грамматику изобретем по ходу дела, — Том тряхнул головой, пересадив куклу себе на колени. — Хватит ломаться. Ты нигде больше не разберешь этот язык, сам говоришь, что словарей по нему нет, грамматики никто не знает, а обладающие даром говорят не задумываясь. Мы станем первыми, кто это сделает. Единственными… — добавил он в конце и сам же довольно улыбнулся. Быть первым и единственным в своем роде — это в разы повышало его самооценку. — Станем ли… — с сомнением выдохнул Северус, но уже и сам заколебался в своих суждениях. — Это работа не на один… год, — трезво оценил он фронт работы и нахмурился. Том хмыкнул, ему все равно нечем было заняться в этом чертовом приюте, так почему бы и не отдать все свое время на создание словаря? Работа его не пугала, хотя сомнения в напарнике были. Если мальчик так страшится этого, работы, то есть ли смысл вообще с ним общаться? Но… кто еще может рассказать о волшебстве? Где этих волшебников вообще искать?! А школа… о ней тоже надо узнать побольше! — Что тебя так пугает? Будем писать каждый день, всего дел-то. — Каждый день? — переспросил Северус и с сомнением заглянул под кровать, где у него в запасе было всего несколько листов, да простой карандаш. — Л-ладно… — Ладно? То есть, — обрадовался Том, — ты согласен? — Северус кивнул, но быстро опомнился и согласился уже вслух. — Тогда… договор, так? — Так. — И вот условия… — Том задумался на мгновение. — Я обязуюсь заниматься с тобой па… — он замялся, припоминая слово, — парселтангом, а ты в равной степени обязуешься рассказать все, что знаешь о… магическом мире. Согласен? — Согласен, — кивнул Северус. И оба мальчика тут же невольно вздрогнули, когда неизвестная сила болезненно ущипнула за мизинец левой руки. У основания появилась тонкая черная полоска, которая кольцом шла вокруг пальца. От линии кожу немного жгло, но это ощущение постепенно сходило на нет. Северус посмотрел на внезапное приобретение с ужасом, а Том обследовал татуировку с некоторым даже интересом. — Что это? — поинтересовался последний. — Договор… магический… — голос Северуса совсем упал, он вновь перешел на шепот. Том нахмурился. — А мы даже не знаем, что будет, если договор нарушить! — Уверен, что ничего страшного, — попытался уверенно заявить Том и решил уточнить: — Лучше давай разберемся с тем, когда будем заниматься. Лучше бы, конечно, по вечерам, когда я буду в своей комнате. — Хорошо… вечером вполне подходит, — Северус вздохнул. — И что мы будем делать? Если каждый день писать парселтанг, то как быть с моей частью договора? — Ну, не весь же вечер только писать! — Том с предвкушением подался вперед. — Сначала ты рассказываешь, допустим… час, потом разбираем язык — тоже час. Вот и все занятие. Начнем завтра, — добавил он под конец. — Хм… ладно. Тогда начнем в семь. — Хорошо, — кивнул Том, — я позову… — с этими словами он отложил куклу в сторону и упал спиной на кровать. Настроение отчего-то поднялось. Наверное, все дело в том, что это занятие должно быть интересным, но… стоит ли загадывать наперед? Том качнул головой. Нет, радоваться раньше времени не стоит. Северус со вздохом отложил куклу в сторону и откинулся спиной на холодную стену. Он был хмур, даже мрачен. Почему-то вся эта затея не казалась ему хорошей. Наверное, все дело было в этом… Северус потёр черную линию на своем мизинце. Договор, да еще и магический! А он ведь читал, что никогда не стоит соглашаться с чем-то, пока наверняка не будешь уверен, мало ли… что будет считаться невыполнением и как воздастся за нарушение…