***
12 февраля 1971 года Северус проснулся рано, подскочил на ноги и заметался по комнате, выискивая записи, отброшенные накануне в неизвестном направлении — вчера они засиделись, и он уснул сидя, как был, а листы… Но вот взгляд остановился на краешке выглядывающей из-под кровати газеты, и мальчик облегченно выдохнул. Нашлось! Вытащив записи на свет, он внимательно перечитал написанное и нахмурился, мысленно повторяя, чтобы лучше усвоить поскорее запомнить. Такой метод был, наверное, самым действенным из всех придуманных. Не раз повторенная информация на протяжении какого-то времени оставалась в памяти на долгие годы. — А что, если нам попробовать уже говорить только на парселтанге? — голос Тома звонко разлетелся по комнате, несколько напугав мальчика, который совсем не ожидал услышать его в этот самый момент. — Северус, ты тут? — Не уверен, что мы сможем нормально понимать друг друга, — ответил он и продолжил, не давая собеседнику возможности возмутиться и высказать свое недовольство: — Но стоит попробовать, я согласен, ведь без практики мы никогда не продвинемся дальше записей. — Именно! — довольно согласился Том. — Конечно, мы записали далеко не все слова, и я уверен, что многое упустили, но именно в разговоре мы и поймем, чего нам не хватит для нормальной беседы. Начнем с малого. — Будем дополнять список по ходу разговора, — кивнул Северус сам себе, словно бы мысленно что-то решал, — наверное, это будет очень неловко… — Империи тоже не за один день строились, — хмыкнул Том, — да, сначала будет тяжело, будешь говорить частично на парселтанге, частично на английском, но со временем, уверен, мы перейдем на чистый парселтанг. — Возможно, — пожал плечами Северус. — Ты хочешь начать уже сегодня? — Мне учить язык не надо, я могу начать хоть даже в эту секунду. Вопрос, готов ли ты? Ну, так? — Том нетерпеливо поерзал и замер в ожидании ответа, ему очень хотелось начать поскорее этот эксперимент, чтобы в действительности увидеть, насколько они продвинулись своей работе. — Ну-у, — с сомнением протянул Северус, — я не готов, но попробовать можно и сейчас. Возможно, я не все помню, но все записи передо мной. Только говори не быстро, хорошо? — Хорошо, — кивнул Том, не теряя времени зря и сразу переходя на парселтанг, — попробуем что-нибудь обсудить. Погоду? — Попробуем что-нибудь… — задумчиво повторил за ним Северус, спешно подбирая слова, — я не… совсем понял… что мы попробуем? — он говорил медленно, с остановками, попутно гуляя взглядом по листам, чтобы отыскать непонятное слово. — Кажется, мы такого не записывали, — засомневался уже на английском языке. — Какое? — Том нахмурился. — Обсудим? Это значит «обсудить», записывай. — Он несколько раз повторил слово на парселтанге, чтобы мальчик смог верно его написать. — Странно, как же мы его пропустили… Готов? — Да, готов, — кивнул Северус, вместив новое слово на пустое местечко в газете. — Так, что у тебя с погодой? — Это ты мне скажи, что у тебя с погодой, — Том хмыкнул. — Не наглей, не мне язык учить надо. — Не разобрал, повтори… — Северус тяжело выдохнул, — что не делать? — Не наглей, — повторил Том еще более медленно. — Не наглей, говорю. Не наглей. Наглость. Теперь понял? — Теперь понятно, — Северус нахмурился и задумался, подбирая слова для своего рассказа о погоде, вспоминая все, что может помочь в описании этой угнетающей серости и мрачной темени за окном. — А как будет… — он хотел было спросит о нужном слове, которого не смог найти в записях, но не договорил. Его перебил странный звук, которого быть просто не должно было. Открылась входная дверь. Северус не спутал бы этот звук ни с каким другим. Негромкий, но протяжный скрип, что доходил до его комнаты приглушенным стуком. Этот звук, точно сигнал, предупреждал, что стоит убрать все самое важное, спрятать подальше, и только после этого забраться на кровать, вжимаясь в стену спиной и ожидая своей участи. Если отец вернулся раньше времени, значит, что-то случилось, а если что-то случилось, то отец явно не в духе, и в этом случае появляется вероятность, что он может подняться на второй этаж. Выместить злость на бесплатном тренажере в лице родного сына — это не было чем-то необычным, хотя и не было постоянной практикой. По большей части, Северус умело избегал таких встреч. Шаги, словно гром среди ясного неба, раздались на лестнице. Но это были вовсе не грузные шаги отца, нет, более лёгкие, почти невесомые… скрип половиц только дополнял эти шаги, играя странную мрачную мелодию. И вот шаги прекратились. Человек остановился точно перед дверью в комнату. А спустя мгновение — безумно долгое по ощущениям — на пороге показалась худая фигура матери. — Пришли к тебе, — сказала она, взглянув на сына ничего не выражающим взглядом. — Ко мне, — удивился Северус, — но кто? Мать не ответила, развернулась и ушла прочь, оставив его один на один со своими мыслями. Северус нахмурился, тихо встал на ноги и еще тише, практически бесшумно направился к двери. На пороге он остановился, обернулся на куклу и, игнорируя недоуменные вопросы Тома, поспешил на первый этаж, чтобы поскорее разобраться с неизвестным визитером. В гостиной никого не было, и мальчик беспрепятственно прошел мимо продавленного старого дивана, вокруг которого скопилось немало жестяных и стеклянных банок. В голове пронеслась неясная мысль, но быстро померкла, ведь стоило поспешить к входной двери, а то гость и так долго ждет. Северус нахмурился, не представляя, кто мог к нему прийти. Остановился на мгновение у порога, а затем толкнул дверь и удивленно выдохнул. — Лили? — почти прошептал он. Рыжая девочка в яркой светлой курточке смотрелась в его районе, как нечто инородное. Хотя так оно, по сути, и было. — Что ты здесь делаешь? — За тобой пришла, — Лили заправила под шапку выбившуюся из прически прядь и улыбнулась, выдыхая едва заметное облачко пара. — Ты что, не рад? — Я… — Северус нахмурился в замешательстве. — Я… рад, конечно. Просто не ожидал… — девочка заулыбалась. — А ты… — Пойдем на площадку? У меня есть много, чего рассказать. Мы с родителями приехали позавчера, я думала, что увижу тебя на площадке, но тебя там не было, и я тогда я решила, что могу проведать тебя… — она огляделась, старательно делая вид, что окружающая среда вовсе ей не противна, — в твоем доме. — На площадку? — несколько заторможено переспросил Северус. В его голове крутилось столько мыслей… С одной стороны, он прекрасно видел, что находиться здесь девочке неприятно, и ее хотелось увести подальше от этого места. Ему было стыдно за этот дом, прогнивший и покосившийся, без капли уюта и семейного тепла. С другой стороны, в комнате его ждал Том, и больше всего ему хотелось вернуться туда, к мальчику, чтобы продолжить разбираться в хитросплетениях необычного языка. — На площадку, Сев! — Лили упрямо сложила руки на груди и надула губки, словно обиделась. — Ты где витаешь? Совсем меня не слушаешь? Я хочу много тебе рассказать, неужели тебе совсем не интересно? Ну, так? Идем? — она хотела взять его за руку, но Северус неожиданно отпрянул, словно испугался чего-то. Девочка обиженно свела бровки к переносице. — Ты чего? — Ничего… — он качнул головой, — извини, я просто немного занят сейчас… Может, мы договоримся на завтра? — Чем ты занят? — Лили нахмурилась, не понимая, почему мальчик не хочет пойти с ней на улицу. Стоять на пороге этого мрачного дома ей не очень хотелось, как и идти одной по району. — Я… — Северус осекся, быстро соображая, что же ответить девочке, не мог же он рассказать ей о Томе, тот ему этого не простит, как не мог рассказать и о настоящем своем деле. — Я читаю… — Читаешь? — Лили вздохнула. — Но ты можешь почитать в любое другое время. Сев, признайся, ты ведь ничем важным не занят, ты просто вредничаешь! — Это не так. Чтение — важное занятие, — он нахмурился. — Ой! — Лили подпрыгнула от неожиданности, когда неподалеку залаяла собака. — Сев, ты не можешь бросить меня одну! Там… — она понизила голос до шепота, — собаки. — А когда на лице мальчика не появилось желания пойти с ней, упрямо вздернула подбородок: — Я буду стоять здесь, пока ты не захочешь пойти со мной. — Тебе нельзя здесь стоять! — испугался Северус, вспомнив, что домой может вернуться отец. Если мужчина увидит на пороге девочку… мало ли, что он может сотворить. А если он будет пьян! — Тебе нельзя… — попытался второй раз он, но, встретив упрямый взгляд, кивнул. — Ладно! Я тебя провожу, но… как выйдем из района, вернусь домой, — серьезно кивнул. Лили довольно засияла. — Подожди, я только возьму кофту. Развернувшись, Северус поспешил обратно в комнату. Он в несколько длинных прыжков преодолел гостиную, взбежал по скрипучей лестнице на второй этаж и толкнул дверь в комнату. На пороге замер на мгновение, огляделся и добежал до куклы. Том молчал, и Северус испугался, что тот мог куда-нибудь уйти, не дождавшись от него никаких объяснений. Внутри что-то дрогнуло от страха. — Том? — осторожно позвал он. — Куда ты пропал? — тут же раздалось в ответ злым голосом. — Я звал тебя! Почему ты ничего не отвечал? — Извини, — виновато дернул плечом Северус, с сомнением поглядев на окно. За стеклом было мрачно, как и всегда, и выходить на улицу совсем не хотелось, но… он ведь ненадолго. Только проводит Лили и побежит обратно. — Мне надо ненадолго уйти. — Уйти? — удивился Том. — Но куда? — Там… ну, — почему-то рассказать об ожидающей у двери девочке вдруг стало страшно. Северус качнул головой, отгоняя странные мысли, и нахмурился. — Там Лили пришла. Я провожу ее до дома и вернусь. — Лили? — голос собеседника отчего-то стал глуше, но уже следующая реплика, наоборот, зазвенела раздражением: — Ну и что? Как пришла, так и уйдет обратно. Зачем ее провожать? Мы сели заниматься! Ее в планах не стояло! — Не кричи, — Северус недовольно поморщился, — я ведь не виноват, что она пришла. И я уже сказал, что провожу… Но я скоро вернусь, обещ… — Не надо! Иди, куда хочешь! Хорошей прогулки! — Том зло отбросил куклу в сторону, а Северус замер на месте, сглатывая тугой ком обиды. Он ведь не виноват… — Том… — он попытался дозваться до мальчика, но тот, конечно, не ответил. Осторожно спрятав куклу под кровать, Северус тяжело выдохнул и схватил с железного бортика старую куртку, которая была ему большевата, но зато ее не продувало. Накинув на плечи единственную свою защиту от непогоды, он выскочил в коридор, спустился на первый этаж и подошел к входной двери. Лили ждала его на крыльце, недовольно морща чуть замерзший нос. — Ну, наконец-то… — выдохнула она, нетерпеливо подпрыгивая, когда мальчик вышел на улицу. — Пойдем скорее… — и Лили потянула мальчика за собой, на ходу начиная свой рассказ: — Мы ездили в… Лили говорила и говорила, рассказывая обо всем, словно бы хотела поделиться с мальчиком всеми своими приключениями. Она ярко улыбалась, показывала захваченные с собой фотографии с отдыха, смеялась и попутно жаловалась на свою сестру, которая что-то не так сделала. Северус слушал ее хоть и внимательно, но особо не вникал. Может, он и был рад за девочку, что у нее все так хорошо, но в глубине души ему было обидно и завидно… — Так, до завтра? — Лили улыбнулась. Северус кивнул, и девочка тут же махнула ему на прощанье, убегая к аккуратным домикам своей части города. Он вздохнул, запрокинул голову к серому небу и прищурился, когда на щеку упала крупная холодная капля. Дождь? Похоже на то… Встрепенувшись, Северус развернулся и перешел на бег, надеясь опередить непогоду. Промокнет и наверняка заболеет! А болеть было никак нельзя… На крыльце дома мальчик нерешительно замер и прислушался, но за дверью было тихо. Он осторожно зашел внутрь, огляделся и поспешил на второй этаж. Правда, в гостиной остановился, когда взгляд зацепился за валяющиеся на полу банки. Недолго думая, он подобрал, сколько мог удержать, и потащил добычу в комнату. Добравшись до кровати, Северус спрятал под ней все поднятые банки и задумался на мгновение, но быстро мотнул головой, решив, что займется ими чуть позже, и достал куклу. Том, кончено же, молчал. И Северус засомневался, стоит ли испытывать счастье и звать мальчика. Обиделся ли тот или что еще… Но, может, все не так плохо… — Том? — позвал наконец он, вздыхая. — Том, я вернулся. Ты слышишь меня? — Когда она приехала? Ты не говорил мне! — не прошло и секунды, как злой голос разнесся по комнате. — Я и сам не знал, что Лили уже здесь. Она просто постучала в дверь. — И что, ты снова будешь с ней встречаться? — голос мальчика дрогнул, пропуская нотки обиды, но Том быстро взял себя в руки и пошел в наступление. — Из-за тебя, из-за этих твоих гуляний, мы будем терять время зря! А ведь только перешли к настоящему делу! Неужели, ты хочешь загубить все наши начинания? — Ничего такого я не хочу… — удивился словам собеседника Северус и внезапно разозлился. — Что с тобой? Почему ты постоянно кричишь на меня?! Я, в отличие от тебя, не пропадал без вести на несколько месяцев! — Том виновато потупился, сжимая кулаки, но сдаваться не решил. — Это было давно, — ответил он. — Я уже десять раз извинился. — Это не правда, — холодно резанул Северус. — Главное, что извинился, — раздраженно выдохнул Том. — Я пропал единожды. А ты тратишь наше время систематически! Это не одно и то же. Может, за этот месяц мы бы смогли продвинуться на десятки шагов вперед, но… — Может, и смогли бы, а может, и нет, ты обвиняешь наперед! Я встречусь с Лили завтра, но это вовсе не значит, что я буду видеться с ней каждый день. И ничего с нашим делом не случится, — Северус разозлился, слова мальчика обидели его, и хотелось сказать в ответ что-то такое же обидное. — Замечательно! Ты встретишься с ней завтра! Минус один день! — Если у тебя нет друзей, почему виноват в этом я? — наконец ядовито выдавил Северус, и Том возмущенно вскинулся, сжал кулаки, стиснул зубы. — Лили — друг. — Она тебе не друг! — прошипел Том, точно змея. — Ты нужен ей только из-за того, что можешь рассказать о волшебном мире! Она о магии из сказок знает, и как только попадет туда, где знания будут неограниченны, ты больше не будешь ей нужен! Разве это не очевидно?! Ты рассказал ей уже все, что знаешь? Вот увидишь, найдется в школе кто-то поинтереснее и побогаче, как твоя Лили тебя кинет! — Северус отшатнулся от куклы, теряя все краски с лица. — А ты? — безжизненно выдохнул он. — Разве ты чем-то отличаешься от нее тогда?.. Что от меня надо тебе? — не желая больше ничего слышать, Северус сорвался с места и вылетел за дверь. — Северус!.. Но дверь уже закрылась, и продолжения мальчик не услышал. Сглотнув горький ком, вставший поперек горла, он шмыгнул холодным носом и ступил на лестницу. В гостиной было темно и пусто, и стены вдруг стали давить на него со всех сторон. Хотелось сбежать. Далеко, так далеко, чтобы никто не смог его найти, не смог сказать обидные слова, задеть чувства или же нанести физическое увечье. Ему хотелось остаться одному во всем мире… Северус остановился перед входной дверью и качнул головой, внезапно разозлившись. Он разозлился на самого себя… за слабость. Слова Тома продолжали крутиться в голове, рождая внутри пустоту, черную дыру, что медленно засасывала его душу. Слова отдавались в висках, светились перед глазами, пускали по телу неосторожные мурашки… Но что стоят слова? Как проверить их на истинность? Он вновь качнул головой и повернулся к гостиной. Молча прошел на центр и осмотрелся. Он корил себя за слабость. Но ведь мы сами рождаем в себе эту гадкую черту. Так, почему мы же сами не можем избавиться от нее? Северус мрачно хмыкнул, вспомнив мужчину у фабрики. Мужчина сказал, что надо бороться. И теперь это почему-то стало так важно… Северус прошелся по гостиной, внимательно разглядывая окружающий его бардак, и начал собирать банки и бутылки. Он собирал их партиями, подбирал, сколько мог взять, и уносил в комнату, под кровать, после чего возвращался за следующими банками. Постепенно перенес все, что смог отыскать в гостиной, и перешел в кухню. Здесь без банок тоже не обошлось, и все находки были доставлены в комнату. Занятие было простым и оттого успокаивающим. Собрав все банки и бутылки, Северус взглянул на валяющуюся на полу куклу, встретил пустой взгляд черных бусин и поднял игрушку на уровень груди. Медленно вдохнул и выдохнул, собрался с силами. А в следующее мгновение заговорил холодным, абсолютно лишенным эмоций голосом: — Ты здесь? — Здесь, — негромко ответил Том, словно бы только и ждал его возвращения. — Слушай, я не… — Это не имеет значения, — качнул головой Северус. — Продолжим занятие? — Да…***
14 марта 1971 года Северус выглянул в окно, нахмурился и нырнул под кровать, вытаскивая из-под нее последнюю партию припрятанных банок. Завернул все находки в рубашку и поспешил на улицу. Его путь лежал далеко за городок, вдоль трассы в сторону Лондона. Небольшой, даже меньше его Коукворта, городишко находился в нескольких километрах от его дома, и там было место, где принимали как раз такие банки. Конечно, платили совсем крохи, но ведь надо было с чего-то начинать. Северус узнал об этом местечке почти случайно. Хотя он и искал, куда можно сдать его банки, но в Коукворте такое никуда не принимали, и можно было бы только смириться, если бы к концу февраля Северус не услышал именно тот разговор, который так хотел бы застать. Говорили рабочие с фабрики, если не сказать — орали. В суть конфликта мальчик не вникал, но нужную информацию подчерпнул. А потом дело оставалось за малым. Сегодня он сдаст крайнюю партию, и собранных монеток в сумме с теми, что остались с самого первого визита на вокзал Паддингтон, должно было хватить ровно на еще одно путешествие. Северус взволнованно прижал рубашку с банками покрепче к груди и медленно выдохнул. Он сделал это… сам! Но почему же стало так страшно?.. Качнув головой, Северус отогнал странные мысли, посещающие его голову, вновь протяжно выдохнул и на секунду прикрыл глаза, чихая от поднятой автобусом пыли. Банки жалобно хрустнули, напоминая о себе, и он зашагал быстрее, мечтая о том, как заберет монетки, вернется домой и наконец подсчитает накопившиеся сбережения. А затем сможет выбраться в Косую аллею.***
— Ты сможешь выйти завтра в Лондон? — спросил Северус и замер в ожидании ответа, а когда Том подтвердил, что сможет, добавил: — Тогда я пойду с тобой.