Куклы

— Что все это значит? — негромко поинтересовался Том, внимательно рассматривая полученную карточку. — Здесь нет никаких уточнений… — он оглядел карточку с двух сторон и нахмурился. — Это пока не так важно, — ответил Альбус и ловко спрятал карточку в рукаве мантии. — Нет-нет, ничего важного, Армандо. Отправитель даже не подписался. Должно быть, чья-то глупая шутка, — сказал он, отвернувшись от Тома к директору. — Я сделаю вид, что поверил тебе, — Армандо в ответ чуть приподнял уголки губ, — но если это касается школы, то я бы хотел услышать честный ответ. — Школы это ни в коем разе не касается, — коротко кивнул Альбус. Армандо прикрыл глаза на одну долгую секунду, отвернулся и прокашлялся. Пришло время заканчивать праздничный ужин. Дамблдор же вновь вернул внимание Тому и очень тихо добавил: — Зайдешь ко мне завтра после ужина. Том не стал возражать, хотя внутри него все кипело от негодования. Если Дамблдор что-то знал, то почему они не могут обсудить это сей же час! Впрочем, Том не показал ни капли своего недовольства, только лишь согласно кивнул в ответ и принялся наигранно внимательно внимать словам директора, напутствующего студентам. В какой-то момент ему даже показалось, что он вовсе не окончил школу, но стоило только посмотреть на зал со своего нового места, как все становилось на свои места. Том скривил уголок губ, уверенно расправил плечи и внезапно почувствовал на себе чей-то жгучий взгляд. Быстро оглядев зал, Том встретился с взглядом черных глаз, прожигающих его с конца слизеринского стола. На него, не отрываясь, смотрела Эйлин Принц. В ее глазах читалась ничем не прикрытая ненависть. Том мысленно хмыкнул и улыбнулся ей самой обаятельной своей улыбкой. Эйлин в ответ скривилась и резко отвернулась, чем заставила своих соседей недоуменно переглядываться. Впрочем, продолжить этот странный молчаливый бой не представлялось возможным в данный момент. Старосты поднялись из-за столов, готовые сопровождать свои факультеты к гостиным, и все остальные студенты принялись подниматься на ноги вслед за ними. Том недолго наблюдал за тем, как студенты покидают Большой зал, затем перевел взгляд на Дамблдора, но тот, кажется, мыслями уже был в своих покоях. Нахмурившись в очередной раз, Том поднялся на ноги и вышел из зала через дверь, что находилась за преподавательским столом. Его путь, как и путь большей части преподавателей, вел к восточной башне, или профессорской башне. Тому выделили покои на третьем этаже. Покои эти включали в себя несколько комнат: спальню, небольшой кабинет и уборную. Это было всяко лучше, чем общие спальни в факультетских гостиных, вот уж с чем точно поспорить было нельзя. Надеясь как можно скорее приблизить день грядущий, Том не стал тратить время зря, переоделся, умылся, кинул мрачный взгляд на браслет, плотно обхватывающий его левое запястье, и прикрыл глаза, стараясь отогнать все мысли прочь. Сон пришел не сразу, но был достаточно глубоким и спокойным, чтобы проснуться утром без тревожащих душу мыслей. Том сразу же поднялся с кровати, оделся, стряхнул с плеч невидимые пылинки и направился к кабинету защиты от Темных Искусств, который теперь будет делить с Дамблдором. Класс был пуст. У Дамблдора значились занятия трансфигурации, и утренние часы защиты были полностью отданы под младшие курсы. А значит, до обеда этот кабинет был в полном распоряжении Тома. Впрочем, он нисколько не волновался. Занятие он расписал до мельчайших подробностей, чтобы ничего не упустить и нигде не ударить в грязь лицом. Пускай это были всего лишь третьегодки, но многие могли его помнить, как своего старосту или старосту школы. Он должен был показать себя, внушить к себе уважение и не давать никому повода считать, что раз он только выпустился из школы, то его не надо слушать и слушаться. Том тщательно подготовил класс, проверил свои записи и принялся ждать колокола. Том не волновался. До определенного момента. Стоило в класс зайти третьекурсникам, как внутри возникло странное чувство. Странное чувство. Том медленно выдохнул, почти судорожно, сжал и расжал кулаки и нахмурился, оглядывая внезапно притихший под его холодным взглядом класс. Впрочем, притихли не все. На задних партах собралась компания веселящихся мальчишек, явно не собирающихся внимать тому, кто только недавно сам окончил школу. — Если кто-то не настроен получать знания на моих уроках, он может навсегда покинуть этот класс и попытаться самостоятельно подготовиться к экзаменам, которые, кстати говоря, принимать у вас буду я. — Профессор Дамблдор будет принимать экзамен, — возмутился кто-то из шумной компании, — а не ты. — Во-первых, я требую, чтобы ко мне обращались на вы, для вас отныне я профессор Реддл. Во-вторых, повторюсь, я вас в этом классе не держу. Все недовольные могут сейчас же покинуть класс, но больше они сюда не вернутся. А в конце года встретятся со мной на экзамене. И тогда даже присутствие Дамблдора не спасет вас от тролля. А знаете, что значит тролль на итоговом экзамене по одному из основных предметов? — мальчишки ответили ему злыми взглядами. — Профессор Дамблдор и директор Диппет доверили мне вести занятия для учеников младших курсов, мое мнение будет решающим на вашем экзамене. Ну? — Мы остаемся, — пробурчали в ответ парни. — И чтобы ни единого звука, пока я не разрешу, — холодно кивнул Том. — Итак… Надо заметить, больше никто веселиться не хотел. Парни притихли и прилежно стали записывать каждое его слово. Странное чувство внутри тут же отступило. Том довольно успешно провел свои уроки и в обед со скрытым удовольствием оглядывал факультетские столы, за каждым из которых сидели те, кто зыркал в его сторону с недовольством. Впрочем, Тома это только веселило. Признаться честно, ему нравилось чувствовать свое превосходство, пускай даже над детьми. Однако веселился он лишь до того момента, как в зале появился Альбус Дамблдор. Одного только взгляда на мужчину хватило, чтобы вспомнить о своих делах. Опустив столовые приборы в тарелку, он кивнул севшему рядом Дамблдору и поднялся на ноги. После обеда у него не было занятий. Поэтому свободным временем он мог распорядиться так, как ему вздумается. Том вышел из зала, гордо расправив плечи и прямо держа спину. Казалось, что он чувствовал себя на своем месте, однако же ему просто было все равно на то, что творится рядом с ним, но… ему было совсем не все равно на то, что творилось вдали от него, там, где сейчас находился Северус. Том вышел в холл и ускорил шаг. Путь его лежал к нижним подземельям. Коридоры, которыми он шел, были все такими же грязными, заваленными костями и камнями и почему-то навевали воспоминания о первом сюда путешествии. И пускай последний раз он спускался к обиталищу Змея всего три месяца назад, казалось, что он не был тут целую вечность. Том освещал себе дорогу волшебной палочкой и шел вперед, не оглядываясь. Он знал все повороты наизусть и не боялся ошибиться. Он просто не мог ошибиться. И правда, спустя каких-то полчаса он остановился перед дверью, украшенной стражницей змейкой. — Откройся, — приказал Том на парселтанге, и змейка не посмела ослушаться. Дверь медленно отворилась, пропуская его в длинный темный коридор. Стоило ступить на черную плитку, как по стенам зажглись факелы. Том шел вперед, и его шаги эхом разносились по огромному пустому помещению. Остановившись перед бассейном, полным воды, что располагался у подножия статуи Салазара Слизерина, он оглядел каменный лик и чему-то мрачно усмехнулся. Стоило сказать пару фраз на парселтанге, как рот статуи открылся, и на свет выполз Великий Змей. Том безбоязненно встретил взгляд, прикрытый туманной пленкой. Змей свернул свои гигантские кольца и уложил голову поверх них почти скучающе. Кажется, он не был рад гостям. — Потомок родителя давненько не навещал меня, — протянул змей. — Ему понадобилась моя чешуя, не так ли? Но он не хочет сделать никакой ответной услуги для меня… — Разве я не расчистил для тебя тот туннель, змей? — прошипел в ответ Том. Василиск оскалил дюжину острых зубов, блестящих от слюны и яда. — Ты волен выбираться наружу с условием, что не навредишь во время своих прогулок ни одному волшебнику. Ты волен охотиться в лесу на любую дичь, какая только тебе приглянется. Но ты все равно чем-то недоволен? — Я сижу тут в одиночестве многие столетия, — змей, кажется, даже тяжело вздохнул, или же Тому так только показалось, — было бы славно, если бы ты спускался ко мне чаще. — Не думал, что ты страдаешь от недостатка внимания, — тон Тома стал несколько даже насмешливым. — После того, что случилось два года назад, я спускался к тебе девять раз. Но ни разу не слышал от тебя ничего подобного. Все, что я видел и слышал, лишь неутомимую жажду крови. Впрочем, сейчас, кажется, что-то изменилось… — За два года я изрядно утолил свою жажду, — змей резко выдохнул, и мантия Тома заколыхалась от его дыхания. — Если ты и дальше не намерен ограничивать мои передвижения, тогда я буду готов вступить с тобой в диалог. — А сейчас это еще не диалог? — хмыкнул в ответ Том. — Или диалог, как добрых друзей? Что ж, я подумаю над этим. Но сейчас, ты прав, я спустился сюда, чтобы попросить у тебя несколько пластин чешуи и… немного яда. — Если пришел, то забирай, — змей взмахнул хвостом, разбрызгивая во все стороны ледяную воду, и уронил его перед Томом. — Снимай те, что готовы отслоиться. Конец хвоста особенно страдает в этих туннелях. — А яд? — тут же поинтересовался Том, придирчиво оглядывая пострадавшие от возни в туннелях пластинки чешуи. Змей не ответил, только склонился нему и разинул пасть. С двух самых больших клыков верхней челюсти сочилась смертоносная субстанция. — Как он действует? — спросил Том, осторожно собрав несколько фиалов, выполненных из чарованного стекла специально для этой миссии. — Медленно, — смакуя, протянул змей, — очень медленно поражает клетки тела, он разрушает их изнутри, распространяясь во все стороны от пораженного участка. Спустя час жертву парализует, она больше не сможет двинуться, только наблюдать за тем, как текут последние минуты жизни. Спустя полтора часа дышать уже почти невозможно. И сердце останавливается. — Полтора часа… — задумчиво повторил за ним Том, кивая чему-то своему, — а есть ли способ остановить действие яда? — Салазар мог остановить неминуемую смерть, — прошипел змей, и Тому показалось, что прошипел он это с темной насмешкой, — но больше никому этого не удавалось. Самонадеянные наследники моего родителя тоже попадались в эту ловушку. Глупцы. Они все приходя ко мне, но не стоят ничего. Мне грустно за будущее величайшего потомства. — Неудачи меня не волнуют, — холодно отрезал Том. — Что использовал Салазар, чтобы остановить действие яда? Чары? Зелья? Ритуал? — Мне это не известно, — ответил змей и вздохнул. — Ты утомил меня, так что уходи. — С этими словами он отвернулся, дождался, когда Том соберет чешуйки, и скрылся во рту у статуи под насмешливое хмыканье. Том осторожно убрал полученные ингредиенты в карманы мантии, кивнул хвосту змея, еще видневшемуся в туннеле, и решительно направился к выходу. Когда он добрался до своих покоев, до ужина оставалось еще полтора часа. За это время он спокойно отобрал чешуйки, проверил их на целостность и осторожно упаковал для отправки. Оставалось только лишь написать послание и отправить посылку Карактаку. Старый жук задерживается с ответом. И это очень настораживает. Как, впрочем, настораживает и молчание Октавиуса. За двадцать минут до начала ужина Том успешно добрался до совятни, подозвал к себе одну сипуху и привязал к ней свою посылку. Когда птица, взмахнув крыльями, устремилась в небо, он подозвал к себе еще двух сов. Когда и эти две птицы улетели к своим адресатам, Том очистил мантию от налипшей на нее грязи и поспешил в Большой зал. Здесь уже собрались все студенты и профессора, он вошел одним из последних и занял своем место под внимательным взглядом Альбуса Дамблдора. Хмуро глянув на мужчину, Том чуть приподнял брови в немом вопросе и тут же получил в ответ короткий кивок. Все в силе. Неспешно орудуя столовыми приборами, Том неторопливо вкушал поданное к ужину рагу. Он ждал, когда Дамблдор решит покинуть зал, чтобы нагнать его еще в коридоре. Впрочем, ждать пришлось не так долго. Вскоре студенты начали потихоньку подниматься из-за столов, и профессора последовали их примеру. Том, как и хотел, догнал Дамблдора в коридоре второго этажа, подстроился под его шаг и встретил его взгляд очень серьезно. Что бы там ни было, Том был намерен узнать все, что знал сам Дамблдор. — Проходи, прошу, — Альбус открыл дверь своего кабинета и пропустил молодого человека вперед себя. Том прошел внутрь и остановился у рабочего стола, перед которым для гостей располагалась пара мягких стульев. — Присаживайся. — Что вам известно об этих карточках? Что это еще за бал Смерти? — Том садиться отказался, только проводил профессора взглядом до его стула и уперся ладонями в стол, подаваясь вперед, практически нависая над ним. — Мне известно столько же, сколько и тебе, Том, — спокойно заметил Альбус, — а то, что ты пытаешься уличить меня в утаивании информации, доказывает лишь то, что ты мне не доверяешь. В таком случае работать нам вместе будет крайне тяжело. — Я доверил вам все! — ответил Том. — Я доверился вам полностью! Но скажите тогда, что я не прав, вы совсем не удивились такому необычному посланию. Вы точно что-то предположили. — Предположил, верно, — кивнул Альбус, — но мне не известно наверняка совершенно ничего. — Тогда хотя бы поделитесь своими предположениями, — настойчиво протянул Том. — Именно для этого я и позвал тебя сюда, — Альбус поднял раскрытую ладонь, пресекая все попытки перебить себя. — Знаешь ли ты что-нибудь о Дарах Смерти? — спросил он. Том медленно кивнул. — Дары Смерти для многих кажутся простой сказкой. Но мне всегда было интересно, возможно ли отыскать все три дара, и я искал их. Искал в одиночку, не слушая насмешек брата и не обращая внимания не недовольство матери. Искал один, пока в том месте, где я жил, не появился Геллерт Гриндевальд, грезящий той же мечтой. — Это как-то связано с балом? — хмуро поинтересовался Том. — Дары Смерти искали очень многие, как мне известно, но никто ничего не нашел. — Это связано с историей наших поисков. До того, как наши пути разошлись, мы обещали себе, что найдем все три дара и представим их миру. Мы представим их, и тогда все узнают о том, насколько наша сила велика. В последнюю нашу встречу Геллерт сказал, что смог найти бузиную палочку, ту самую, что Смерть отдала старшему сыну. — То есть, этот бал… — Том задумчиво нахмурился, — означает, что Гриндевальд собрал все Дары Смерти? Но как? — Нет, я думаю, что он не собрал их. — Тогда мне не совсем понятно, к чему вы ведете. Если он не собрал Дары, то почему решил устроить этот бал? И, самое главное, почему приглашение пришло мне? Я не представляю совершенно никакой ценности для магического, да и, что там, для маггловского, мира. Честно говоря, я не понимаю, откуда он вообще знает о моем существовании, — сказал Том и все же опустился на стул, складывая руки на груди. — Уверен, если Северус сейчас путешествует с ним или с его рядами, то он наверняка упоминал о тебе. Я ведь не ошибусь, это был изначально ваш общий план. Наверняка он, подобно тебе, считает, что путь, который ты в итоге выбрал, в корне неверный. — Альбус покачал головой. — Но даже если весть о тебе донес до Геллерта кто-то другой, это совсем не важно. Важно лишь то, что он пригласил тебя, как владельца одного из Даров Смерти. — Это бред, — хмыкнул Том, — я не владею никакими Дарами Смерти. Думаю, если бы у меня был один из трех Даров, я бы точно об этом знал. — Ты не знаешь, но это не отменяет того факта, что он у тебя есть. Надо лишь отыскать его. — И где же я должен его отыскать, по-вашему? — мрачно протянул Том. — В приюте, может? Вдруг, завалился в какую-нибудь щель, а я и не заметил. Других вариантов у меня нет. — Том встретил взгляд серьезных голубых глаз и нахмурился. Кажется, он понял, на что намекал ему профессор. — Я не знал своих родителей, вам это прекрасно известно. Не хотите ли вы сказать, что даром владел кто-то из них? — Весь вид Дамблдора так и кричал, что он говорил именно об этом. Том поднялся на ноги. — С какой стати мне искать этот чертов дар и нести его прямиком в руки Гриндевальда? Это же смешно! Хочет забрать Дар, пусть приходит лично и ищет его по моим родственникам, о которых я знать ничего не знаю. — На твоем месте, я бы не стал рубить с плеча. Если ты заберешь дар и действительно станешь его владельцем, то у нас будет некоторое преимущество. Как минимум, если придется вступать в переговоры, — Альбус устало потер переносицу. — Я полагаю, что бал состоится ближе к концу октября, и тогда карточка станет для каждого, кто ее получил, порталом. У нас есть время подготовиться к нему. — Почему вы предполагаете, что он будет ждать два месяца? — Потому что маггловская война окончена, — Альбус чуть приподнял уголки губ, — он будет выжидать подходящий час. — Том нахмурился. Два месяца. Вся их история сводилась к прежним датам. Дуэль Лорда и Дамблдора должна состояться второго ноября. И они все должны там присутствовать. — Ладно, допустим… — задумчиво протянул Том. — Вы утверждаете, что у него точно есть один дар. Еще один дар находится у меня. Но что с третьим? — Я могу лишь предположить, что третий дар находится у главы рода Поттер. По крайней мере, все указывает именно на это. Уверен, Генри уже получил свою карточку. Наверняка он ко всему прочему получил и письмо, которое заставит его взять Дар с собой. — Интересно, но мне никакого письма не приложили. — Это ни к чему. Геллерту наверняка известно, что я нахожусь рядом с тобой. Эта карточка — и есть его послание. — Складывается впечатление, что вам этого очень хочется, чтобы я отыскал свой Дар и лично принес его врагу. Может, вы тоже не оставили своей мечты собрать все три Дара? — поинтересовался Том, прямо встречая взгляд голубых глаз. — Признаюсь честно, мне было бы интересно хотя бы взглянуть на них вблизи. Но я давно отказался от тех идей, что будоражили меня в годы моей юности. Однако Геллерт, похоже, до сих пор не потерял той мечты. — Два месяца. Я найду дар, но я хочу, чтобы все эти два месяца вы тренировали меня, — сказал Том, — я не хочу упустить ни одного шанса вытащить Северуса оттуда. Я хочу быть уверен, что достаточно силен для этого. — Альбус коротко кивнул. *** Октавиус покрутил в руках тонкую карточку, отложил ее в сторону и потянулся за расчетами. Присланный Томом флакончик с ядом он разбил на мельчайшие составляющие, он составил десяток вариантов возможного противоядия, и теперь оставалось лишь проверить все его наработки на действенность. Впрочем, взгляд его метнулся к часам в углу кабинета, похоже, расчеты придется оставить на завтра. Подхватив с кресла мантию, неаккуратно брошенную в спешке, он накинул ее на плечи и, не теряя ни секунды, аппарировал в Лондон. Прогулка была недолгой. Октавиус скоро пересек магический квартал, повернул в Лютный переулок и добрался до неприметного крыльца, не особенно ухоженного и несколько потертого сотнями ступавших на него ног. Октавиус остановился у нижней ступени и поднял взгляд на замершего у двери мужчину. Это был статный блондин, смотрящий на мир с превосходством, которое никто не посмеет отрицать. Превосходство этого человека над остальными было дано ему от рождения. Впрочем, превосходство это он умел использовать с умом. — Ларгус, — приветственно кивнул Принц. — Октавиус, — Малфой ответил тем же, — я пришел раньше положенного? — спросил он, хмуря брови. — Скорее, это я несколько припозднился, — качнул головой Октавиус. — Полагаю, тебе пришло приглашение? Иначе ты едва ли появился бы здесь. Мы все преследуем одну цель, — протянул Октавиус, проходя следом за лордом Малфоем в лавку Горбина и Бэрка. — Не думаю, что наши с тобой цели схожи. Я здесь лишь для того, чтобы защитить род. Едва ли ты, с прорвой наследников, можешь меня понять. Я уничтожу любую опасность, которая может грозить моему сыну. — Ларгус остановился перед прилавком и, не стесняясь, с силой ударил по нему ладонью. Из-за неприметной двери тут же показалось недовольное лицо Горбина. — Совсем не обязательно ломать наши вещи, лорд Малфой. Что привело вас к нам сегодня? Ах, и вы тут, лорд Принц. Какой приятный сюрприз! — хрипло протянул Горбин, но весь его вид так и кричал о том, что гостям он совсем не рад. — Совсем не ожидал вас тут увидеть. — Совсем страх потерял? — Ларгус резко вытянул вперед руку, схватил Горбина за ворот мантии и притянул ближе с такой легкостью, словно бы обладал недюжинной физической силой. — У меня нет времени наблюдать твои актерские навыки. Я хочу увидеть Карактака. — Ты слишком взволнован чем-то, Ларгус, — протянул Октавиус глубоким спокойным голосом, — нечасто можно увидеть тебя в таком состоянии. Я бы сказал, почти никогда. Что-то приключилось с Абраксасом? — спросил он. Малфой перевел на него ледяной взгляд. — Где твой внук, Октавиус? Рядом с Гриндевальдом, верно? — Я оставил его с ним, это так, — не стал врать Октавиус. — Но причем тут мой внук? — Ларгус в ответ недовольно скривил губы. — Понимаю, должно быть, ты считаешь, что он как-то связан с твоим сыном? Возможно, ты считаешь, что он может как-то неправильно повлиять на него? Разве не об этом нам уже кричал Йозеф. — Я не думаю, что твой внук может повлиять на моего сына. Однако я не слепец и прекрасно вижу, что Абраксас поддерживает связь с Томом Реддлом. Сегодня я узнал, что этот полукровный мальчишка получил карточку, — с этими словами Ларгус вынул из кармана приглашение на бал. — Довольно странно, не так ли? Какую ценность может представлять собой мальчишка, выбившийся из маггловского сиротского приюта? Возможно, я недостаточно информирован о его происхождении? — Мне ничего не известно об этом мальчике. — Но ты возлагаешь на него странные надежды, — отрезал Ларгус, — я изучил все, что смогли достать мои люди, я внимательно наблюдал за тобой и твоими передвижениями за границей Великобритании. Кроме того, я до сих пор наблюдаю за тобой… И мне становится непонятным, что тобой движет. Ты не похож на человека, который бы поддержал идеи Гриндевальда, но ты оставляешь ему внука, при этом продолжая держать связь с мальчишкой, который теперь находится под крылом Дамблдора. Вопросов становится только больше. — Но ведь именно поэтому вы здесь, лорд Малфой, — хриплый голос Карактака разнесся по магазинчику, — чтобы узнать ответы на интересующие вас вопросы. А нам, как все это кстати, хотелось бы предложить вам сделку, от который вы не сможете отказаться… *** Июль 1945 год Северус кинул быстрый взгляд на противоположную стену, нахмурился и покосился на своего соседа по… кровати, который беззастенчиво храпел на всю комнату, развалившись звездой практически на всю предоставленную им площадь. Северус и так лежал на самом краю матраса, опасаясь даже чуть-чуть задеть тело рядом с собой, а сейчас и вовсе был в миллиметре от того, чтобы свалиться на пол. Впрочем, уснуть он все равно не мог, а значит, проще было заняться чем-то полезным, вдали от неприятного субъекта, почему-то приставленного к нему соглядатаем. Северус не знал, в какой они находятся стране. Он видел лишь дом и небольшой участок, прилегающий к нему, но на этом все. Перемещение в это место было экстренным, очень быстрым, и потому узнать что-то заранее у него не вышло. А спрашивать сейчас… ему казалось подозрительным. Дом был довольно просторным, но для тринадцати человек все же тесноватым. В стенах коттеджа собралась совершенно разномастная компания, в этих людях не было ничего схожего. Объединяло их лишь дело, которому они посвятили свою жизнь, — дело Геллерта Гриндевальда. Осторожно поднявшись с кровати, Северус вновь покосился на своего соседа. Это был рослый мужчина лет тридцати или сорока, обладающий грубыми чертами лица, которые, впрочем, нисколько не делали его уродом. Его звали Джон Лак, и, как стало известно Северусу почти сразу же, он был лучшим специалистом в чарах, которого только можно было отыскать. Этот человек был приставлен к Северусу с самого первого для, он неустанно провожал его взглядом, настойчиво интересовался всей его деятельностью, а с возвращением Октавиуса в Лондон, и вовсе не отходил от Северуса ни на шаг, чем очень его раздражал. Впрочем, Северус мог долго терпеть то, что ему не нравится, но… спать с этим человеком в одной кровати он почему-то не мог. Он отодвигался от него так далеко, как это только возможно, прикрывал глаза, но сон никак не шел. За пять дней такого существования Северус поспал от силы пару часов. И то, лишь из-за крайней степени усталости. Все предыдущие разы он точно так же пытался тихонько встать и уйти хотя бы в гостиную, но Джон тут же просыпался и хватал его за руку, словно бы чувствовал что-то неладное. Но сегодня этого не случилось. Северус нахмурился. Возможно, это была проверка для него? Конечно, наверняка он этого знать не мог, но и никаких шальных мыслей у него не было, поэтому опасаться было просто нечего. Северус почти зло вырвал из-под тяжелого мужчины свое одеяло, забрал подушку и тихонько принялся красться мимо соседних спален на первый этаж. Здесь он с облегчением скинул свою ношу на диван и подошел к шкафу, в котором оставил накануне интересную книгу с различными способами подготовки ингредиентов особой магической позиции. Правда, прочитать даже пары строк он не смог. Мысли, закрутившиеся в уставшем сознание, не давали сосредоточиться на буквах. Северус читал абзац, понимал, что ничего не помнит, перечитывал вновь и вновь не добивался успеха в осознании прочитанного. Спустя пятнадцать минут бесполезного чтения, он отложил книгу в сторону, упал на диван спиной и прикрыл глаза. А ведь был уже июль! Июль… но он не добился ничего из того, что помогло бы их плану. Тело сотрясла нервная дрожь. Неужели, он всех подведет?.. За прошедшее время он смог поговорить с Гриндевальдом лишь пару раз. Кажется, он не представлял для Лорда совершенно никакого интереса, и это надо было каким-то чудесным образом исправить. Надо было заинтересовать его так, чтобы не говорить о своем прыжке в тридцать лет. Северус устало потер лицо ладонями и вздохнул, как вдруг до его слуха донеслись чьи-то шаги. Резко сев, он поднял взгляд на присоединившемуся к нему в гостиной мужчину. И это был вовсе не Джон. — Не спится? — холодный голос заставил Северуса подскочить на ноги. — Милорд, я… — Северус замешкался. — Я не привык делить с кем-то кровать. Я не сплю все те дни, что мы находимся в этом доме. Но я не думал ни о чем, кроме как о сне или легком чтении, — с этими словами он показал мужчине книгу, которую отложил на столик. — Оправдываются только те, кто чувствует за собой вину, — протянул Гриндевальд, — ты чувствуешь вину, мальчик? — Северус нахмурился. — За что бы я должен был чувствовать вину? — дерзко спросил он, мысленно обращаясь к Тому, чей образ поддерживал в нем силы не сдаваться. Геллерт усмехнулся. — Скоро в этот дом прибудет еще несколько человек. Тебе придется делить с кем-либо кровать, и лучше бы тебе поскорее привыкнуть к компании Джона… — От него дурно пахнет, и он храпит, — вдруг перебил его Северус, поражаясь собственной смелости, и, кажется, Геллерт был поражен не меньше. — Этот громила задавит меня во сне. Я не хочу умереть под смердящей гориллой. — Взгляды пересеклись. Сердце Северуса заполошно стучало в груди, отдаваясь в горле и висках. Но он упрямо старался выглядеть уверенным. Геллерт некоторое время смотрел на него молча, а затем громко рассмеялся. — Я обязательно передам ему твои слова, — поведал Геллерт, Северус вздрогнул. — Раз тебе настолько омерзительно его общество, возможно, ты желаешь перебраться к другому соседу? Сейчас в этом доме есть лишь одна свободная кровать — моя. Как тебе такое предложение? — Ваше общество мне определенно не претит, — Северус прямо встретил взгляд Лорда и нахмурился, — но я считал, что вы намеренно оставляете меня с Джоном, чтобы исключить с моей стороны попытки навредить вам. — Геллерт насмешливо хмыкнул и в мгновение ока оказался очень близко к нему. Сильные пальцы крепко обхватили острый подбородок, заставляя Северуса приподнять голову. — Ты слишком самоуверен, если считаешь, что способен навредить мне, мальчишка. — Я вполне трезво оцениваю свои силы, Милорд, — негромко выдохнул Северус практически в губы склонившегося к нему мужчины. Внутри все сжалось от страха. — Забирай все это и иди за мной, — приказал Геллерт, отстранившись. Северус не посмел ослушаться, подхватил одеяло с подушкой и последовал за Гриндевальдом в его спальню. — Раздевайся и ложись. Северус замер на мгновение. Он и так был в пижаме, зачем ему раздеваться? Мысли заполошно скакали из стороны в сторону, но одна горела ярче других. Если вдруг это поможет им в их плане, то он сделает все, зависящее от него, что бы это ни было. Преодолевая внутреннюю дрожь и отвращение к самому себе, Северус разделся до белья и лег на край кровати, спешно прикрываясь одеялом. Он замер в ожидании, которое Гриндевальд, словно специально, растягивал. Геллерт вышел из комнаты на несколько долгих минут, затем вернулся, и матрас качнулся под его весом. Северус почувствовал твердое прикосновение к груди, но не успел даже ничего подумать, как его уже притянули на центр кровати. — Боишься? — насмешливо протянул Геллерт, отбрасывая его одеяло и накрывая ладонью ребра, под которыми часто-часто билось сердце. Врать не имело смысла. — Нет, — сказал Северус, — не боюсь, но опасаюсь своих мыслей. — Как интересно, — протянул Геллерт, — впрочем, с твоими мыслями мы разберемся чуть позже. А теперь спи, иначе придется вернуть тебя Джону. Думаю, он будет этого ждать, как только узнает, что ты о нем думаешь. Северус медленно выдохнул и попытался успокоиться. Теперь он понял. Он понял. Его не хотели оставлять одного, чтобы он не мог ни с кем связаться. Но то, что он оказался в кровати Лорда, — это, возможно, даже хорошо, ведь так? Зажмурившись, Северус попытался избавиться от всех мыслей и уснуть, но… чужое дыхание и прикосновения не давали ему сделать этого. Северус просто не мог уснуть. Он замер, пытаясь придумать себе хоть что-то, что смогло бы заставить его считать, что он один, но все было тщетно. Тщетно, пока он не подумал о Томе. А ведь с Томом он не жаловался на бессонницу. И только лишь представив, что сзади к нему прижимается именно Том, только тогда спасительный сон наконец забрал его в свои объятия. Впрочем, опасения Северуса не спешили оправдываться. Гриндевальд делил с ним кровать, но не более. А вот со стороны всех остальных отношение к Северусу внезапно перескочило с безразлично-нейтрального на подозрительно-презрительное. Похоже, до него никому не удавалось проникнуть в покои Лорда. Однако последнее Северуса вовсе не волновало, он бы с радостью поменялся своим местом с любым другим магом, находящимся под крышей этого дома, если бы только не его миссия. Ему нужно было сделать так, чтобы Гриндевальд принимал его слова, как нечто действительно серьезное. Честно говоря, идей на этот счет было у него не так много. И почему-то самой действенной показалась самая же отчаянная. За проведенные в кровати Лорда ночи Северус понял несколько важных вещей. Во-первых, Гриндевальд даже не пытался уснуть, пока дыхание Северуса не выровнится, а тело полностью не расслабится. Во-вторых, просыпался он очень рано, а значит часы сна его ограничивались от силы четырьмя или пятью. В-третьих, спал он очень и очень чутко. Любое движение со стороны Северуса заставляло его открыть глаза. Его план был отчаянным, но раз ничто иное не могло достаточно привлечь внимание Лорда… Северус расслабился и выровнял свое дыхание, этому он научился довольно быстро и овладел практически в совершенстве. Мало кто мог бы вычислить, что он не спит. Северус внимательно прислушивался к дыханию Гриндевальда и спустя полчаса, услышав то, что хотел, вдруг повернулся к нему лицом, утыкаясь куда-то в крепкое плечо. Морщась, он приоткрыл рот и начал дышать более прерывисто, словно бы ему снилось что-то не очень хорошее. Северус чувствовал, как напрягаются мышцы Лорда, но не прекращал свой спектакль, мысленно представляя картинки красочного боя с рассекающими воздух яркими заклинаниями и громкими взрывами, с неясными силуэтами, постепенно приобретающими знакомые черты… Северус пытался представить все настолько реалистичным, прочувствовать все это на себе, чтобы и самому поверить, что все это правда. И, кажется, ему удалось обмануть собственный организм. Почувствовав прикосновение к свое спине, Северус судорожно выдохнул и дернулся всем телом, почти отчаянно отталкивая руку Гриндевальда и резко подскакивая на ноги. Впрочем, стоял он не долго, запнулся об одеяло и полетел прямиком к полу. Удар был очень неприятным, он выбил воздух из легких и заставил скривиться от боли. Зато это выглядело очень даже натурально. Непонимающе оглянувшись, Северус вновь подскочил на ноги и встретился с взглядом Гриндевальда. — Милорд… — сипло выдохнул Северус, — с вами все хорошо? — Разве со мной должно было что-то случиться? — Геллерт сел и глянул на него хмуро. — Что тебе приснилось? — Приснилось… — прошептал вслед за ним Северус, останавливая пустой взгляд на одной известной только ему точке. — Приснилось… так это был сон… но он был таким натуральным! До мельчайших деталей, словно бы я стоял прямо там… и… — Северус вдруг потер грудь, словно бы ему было больно дышать. — И? — настойчиво вопросил Геллерт. — Что ты видел? — Мне кажется, я стал свидетелем вашего падения, Милорд, — выдохнул Северус, и Гриндевальд тут же изменился в лице. Черты его заострились, ожесточились. В глазах блеснул дикий огонь. Ему было достаточно всего секунды, чтобы оказаться перед Северусом, схватить его за горло и вжать в стену. Северус схватился за его запястье, вдохнуть было практически невозможно. — Если тебе дорога твоя жизнь, советую забыть о глупых шутках, — прошипел Геллерт и без предупреждения вошел в его сознание. Впрочем, Северус был абсолютно уверен, что покажет только то, что нужно. Картинки замелькали перед глазами. Вспышки, силуэты, лица… Дамблдор, Гриндевальд, Том… непонятные, неизвестные люди со смазавшимися лицами. Последнее заклинание, и палочка Гриндевальда теперь в руках Дамблдора, но тот не спешит расправиться со старым другом. Газета… несколько помятая, уже старенькая, но напечатанные статьи видны очень хорошо, каждое слово разборчиво. Северус эту газету помнил хорошо, он лично читал ее в Хогвартсе, еще в своем времени. То, что Гриндевальд сейчас мог увидеть в этой газете, невозможно было придумать или продумать настолько тщательно за какой-то жалкий миг. Вывод был очевиден: либо обман готовился задолго до этого момента, либо все это правда. Гриндевальд отпустил его горло, и Северус согнулся, заходясь в надрывном кашле. Он ожидал чего-то именно такого, и теперь лишь ждал, что последует дальше. Лорд исчез из его поля зрения на долгих несколько минут, и вернулся в комнату с чашей, в которой можно было с легкостью узнать думосбор. Северус не сопротивлялся, отдал воспоминание и отошел к стене, упираясь в нее спиной. Гриндевальд склонился над чашей. Конечно, надеяться на то, что Лорд поверит в его внезапно проявившийся дар, было глупо, но задумается он об этом совершенно точно. И Северус не прогадал. Кажется, теперь он стал центром внимания Гриндевальда. Тот словно бы только и ждал, когда повторится нечто подобное, не отпуская его ни на шаг от себя. С одной стороны, это было хорошо, ведь Северус стал гостем всех собраний и слышал все разговоры Гриндевальда, с другой стороны — он не имел никакой возможности сообщить хоть что-либо Тому. Разве что нечто совсем короткое, что вмещал на себя браслет, но и это было довольно опасным занятием. Северус предпочитал выжидать подходящего момента. — Мы нашли некоторый след, мой Лорд, — подал голос один из магов, что сидели ближе всего к Гриндевальду, — похоже, что камень хранился все это время у Гонтов. — Гонты… — задумчиво повторил Геллерт, — эта семья еще жива? Я не слышал о них никаких упоминаний. — Насколько мне известно, последний представитель сейчас находится в тюрьме, — ответил Джон. Северус подался чуть вперед, чем привлек к себе внимание всех собравшихся. Гриндевальд прищурился, заподозрив что-то неладное. — Эта фамилия кажется тебе знакомой? — поинтересовался он. Все замерли, остановив взгляды на Северусе. — Ты знаешь кого-то, кто принадлежит этой семье? — Частично, — выдохнул Северус и вдруг поднялся на ноги. Он обошел стол, остановился около Гриндевальда и наклонился к нему, чтобы прошептать на ухо. — Мать Тома Реддла принадлежала этой семье. — Ты упоминал, что твой друг в Хогвартсе, какой курс? — холодно вопросил Геллерт. — Он окончил школу в этом году, Милорд. Я не знаю, где он находится сейчас, но… из разговора с дедом я узнал, что он отправил директору свое резюме на должность профессора… Кажется, Дамблдор собирается вступиться за него. — Альбус… — Геллерт скривил уголок губ. — Сядь, — приказал он и дернул Северуса на себя. Северус практически завалился ему на колени, но сумел зацепиться за спинку стула и в итоге оказался сидящим на подлокотнике. Это было совсем неудобно и очень смущающе под взглядами ближайших последователей Лорда. — Полагаю, Альбус знает об одном из Даров. Он захочет мне помешать. — Геллерт, почему бы тебе не опередить его? — спросил седой мужчина с пышными усами. Кажется, он был единственным, кому позволялось так обращаться к Гриндевальду. — Ты знаешь, насколько шаткая ситуация в мире, Ро, не будем испытывать судьбу зря. Мы соберем все три Дара в одном месте, не прилагая к этому особых усилий… Это будет громкое заявление. — Спустя мгновение он добавил: — Я хочу узнать в ту же секунду, если мальчишку Тома Реддла утвердят в должности преподавателя.