diffusion

Парень бежит по лужам ночного дождя, не замечая, что даже его носки промокают. Это утро было пасмурным, порывистый ветер заставлял съёжиться, а запах мокрого асфальта и чистого воздуха дышать полной грудью. И, может быть, дышалось хорошо, если бы Галф не нёсся как ошпаренный в школу. Он проспал. Просто засиделся допоздна, заканчивая реферат, а потом увлёкся мобильной игрой. Так и просидел до пяти утра. Зачем только? Он злой, невыспавшийся и мокрый летит по пустым коридорам здания, лишь бы зайти в класс раньше учителя. Первым физика. Если первым физика, то не избежать скрипучего противного голоса, отчитывающего за опоздание, и тихих перешёптываний, играющих на нервах. Поэтому, стараясь сильно не шуметь в тишине начавшегося урока, при очередном повороте безлюдного коридора Галф ожидаемо врезается в чью-то спину. Удивительно, но оба остаются на ногах. — Извини… — он поднимает взгляд и видит парня. Трудно определить сколько ему лет. Лицо выглядит молодо, но мелкие детали, которые замечаешь чаще неосознанно, — например, уставший взгляд или небольшие морщинки на переносице, — делают образ человека взрослее. Это работает и наоборот. Живой яркий огонёк на дне зрачка или лёгкость в движениях убирают пару десятков лет, заставляют верить в наслышанное «молодость души» и по-детски радушную улыбку. Галф быстро мажет взглядом по телу парня, возвращаясь к лицу, — те? Он отрывает взгляд от глубоких удивлённых глаз и снова бежит к своему классу. У них в школе новый учитель? Или это новый ученик? Канавут раньше не видел этого… человека. Может, это родитель? Галфа не особо волнует. Когда Канавут добегает до нужного кабинета, то плашмя валится возле двери, вызывая этим дикую волну смеха своих одноклассников. Он поджимает губы, присаживаясь, и пытается нащупать слетевшие очки. Сегодняшний день точно не предвещает ничего хорошего. — Господи, Галф, ты идёшь или как? — до его ушей долетает приятный голос Брайта, и он быстро указывает на отсутствие очков. — Давай быстрее! — Лучше бы помог, — кидает ему другой одноклассник, и Брайт, закатывая глаза, быстро поднимается с места. Он подбегает к нему молниеносно, захватывая круглые очки и портфель друга. — Галфи, с тобой слишком много проблем, — улыбается Вачиравит и протягивает ему очки, тут же заталкивая его в класс, когда замечает кого-то на горизонте. — Кажется, идёт! Канавут хмурится и садится на своё место. Он стирает пятнышки от пальцев на стёклах очков и надевает их, тут же чувствуя себя защищённым. — А что… — начинает спрашивать Канавут, но его затыкает ладонь друга: Брайт прислушивается к голосу в коридоре. И Галфу, тяжело вздохнув, приходится заняться тем же. Кажется, он слышит чей-то мужской голос, вопрошающий, кто успел наследить водой возле кабинета. Уши парня начинают медленно краснеть от понимания, что всё осталось от его падения. Чёрт, теперь ему безумно стыдно. Слева от него хихикает Брайт. Дверь класса открывается, и Галф отвлекается на удивлённый вздох класса. Каждый ожидал увидеть старую, не факт, что без маразма, учительницу, однако зашёл молодой, красивый и статный мужчина, одетый по канонам классики, но так своеобразно просто, что оставалось просто восхититься его навыку сочетать вычурность с лёгкой небрежностью и попытаться продолжить дышать. — Здравствуйте, ребята, — говорит мужчина, складывая руки в «вай», чуть кланяясь. — Я Мью Суппасит Тончививат. Ваш новый учитель физики. Всё-таки он их новый учитель. Значит, теперь есть возможность вытянуть этот предмет. Галф не был силён в физике, точные науки давались ему с трудом. Их прошлая учительница почти не объясняла материал, заваливала самостоятельными и, когда вызывала к доске, всегда закидывала вопросами, которые не были прописаны в учебнике. Из-за этого Канавут, который учился достаточно хорошо, всегда на физике спотыкался. Пересдавать старуха не давала. Он еле натягивал «B» в его отличном табеле. Можно подумать, что Галф — ботан, который от книжек не отрывается и печётся за каждую оценку, но это будет неправдой. Галф трудно сходится с людьми. Он человек своей компании и крайне редко подпускает людей извне. Со стороны Канавут кажется человеком, у которого в жизни веселье — кот чихнул и пукнул одновременно. Но люди, думающие так, сильно ошибаются, ведь историй из ряда — «убегали от спалившихся гопников-геев» или «старик случайно выплюнул свою челюсть прямо на колени Милду» — у Галфа в жизни навалом. Частенько Канавут оказывается в передрягах вместе с Брайтом, когда тот в очередной раз пытается вытащить его из дома со словами: «Пора увидеть свет, и чтобы свет увидел нас». Но Галф прилежно учится: для чего не знает сам. Возможно, он просто слишком сильно загрыз себя от нехватки внимания и заботы. Часто случается, что в хороших оценках люди видят не гонку за знаниями, а гонку за похвалой. Но даже этого Галф не получает, поэтому учится больше по привычке, нежели из-за принципов.

***

За несколько уроков с мистером Тончививатом Галф сдвинулся с мёртвой точки. Учитель доступно объяснял, подробно диктовал лекции, давал дополнительные материалы и методички. Его подход явно разнился с подачей прошлого учителя. Что немаловажно, мистер Тончививат не был строг, но внушал уважение среди учеников. Его уроки были увлекательными: он хорошо шутил, всегда приходил на помощь, если кому-то она требовалась, без предвзятости оценивал, уважал своих подопечных и — что, наверное, самое главное — не смотрел на них свысока, как делали это многие взрослые. Именно это расположило детей к преподавателю. Мистер Тончививат не смотрел, в каком ты классе и как ты учишься. Для него все равны. Галфа удивляло, что учитель так молодо выглядел. Он не был бы удивлён, если бы узнал, что тот только выпустился из академии. Когда Канавут смотрел на старшего, то почему-то его дыхание сбивалось, а в пальцах начинало покалывать. Вид серьёзного сосредоточенного спокойного мужчины завораживал настолько, что порой рядом сидящий Брайт тыкал Галфа ручкой, чтобы тот перестал пялиться и начал записывать. Всё чаще и чаще Канавут стал замечать, что он засматривался на своего учителя, заучивал параграфы только для того, чтобы не опозориться перед ним, нервничал у доски из-за внимательного взгляда и, что немного абсурдно, писал красивые конспекты именно по физике. Галф стал думать о мистере Тончививате чаще и вне школы. Брайт просёк что-то неладное в поведении друга. Канавут в жизни физику так усердно не зубрил, как за последний месяц. Друг даже начал отказываться играть в карты с банкой пива по выходным, что уже Вачиравита настораживало и увлекало. А его восхищённый, наверное, взгляд сначала приводил Брайта в ступор. — Галфи, ты, случаем, в нашего физика не втрескался, не? — больше с шуткой, пихая друга в плечо, когда они идут со школы. — Да ну, не говори ерунду, — отвечает Галф, чуть нахмурившись. — С чего ты взял? — Ты думаешь, я не замечу твоих взглядов, которые ты кидаешь на него? — посмеивается Брайт и закидывает руку на плечо друга, притягивая к себе. — Я просто… — Что? Какую отмазку придумал? Галф кидает недовольный взгляд на друга и поджимает губы. Как всегда Брайт начинает на него давить, пытаясь найти правду. — Это не отмазка, — буркает себе под нос Канавут. — Ну да, — наигранно кивает Брайт, а после задумывается: — В принципе, не удивлён. Он молод, да ещё и красивый как чёрт. — Мне рассказать всё Вину? — Знаешь, куда давить, — отпихивает его Вачиравит, посмеиваясь. — Но, если серьёзно, будь аккуратнее. Всё-таки Фёст за тобой наблюдает. Смотри, чтобы не натворил чего-нибудь. Он хмурится, когда Брайт заканчивает говорить, и вопросительно смотрит в его глаза. — Фёст хороший. — Он хороший тогда, когда на горизонте тебя нет, — пожимает плечами Брайт, сунув руки в карманы школьной формы. — И сними эти очки уже. Выглядишь с ними слишком мило. — Хватит придираться к моим очкам! — Не перестану, — Вачиравит подмигивает ему и пытается выхватить очки, однако Галф не даёт и сильно бьёт по рукам. — Больно же. — Будешь меньше лапать — не будет больно. — Ладно-ладно, — Брайт достаёт пачку сигарет и вертит в руке, решая, нужно ли ему сейчас прикурить. — И всё-таки, Галф, будь осторожнее с Фёстом. — Звучит так, будто он какой-то злодей, — Канавут хмурится и смотрит на своего друга с неким осуждением. Всё-таки говорить такое про их общего друга не очень хорошо. — Я уже сказал тебе… Ты сам не видишь, что ли? Он часто делает тебе подлянки, — Брайт пихает его в бок и вздыхает, закатывая глаза. — Забудь. Фёст — общий друг двух парней, причём знакомы они с самого детства. Ближе к Галфу был только, естественно, Вачиравит. Именно ему Канавут доверял все секреты. Фёст какое-то время казался классным другом, но со временем, когда они уже повзрослели, Галф стал понимать, что тот соревновался с ним во всём. Стал играть в футбол, хотя спорт не любил, прилежно учиться, постоянно сравнивая их табели, участвовать во всех олимпиадах и просто пытаться быть лучше Канавута. Это смущало Галфа, но он ничего не мог сказать против — друг всё-таки. Да и глупо думать, что кто-то считал его лучше и пытался обогнать. Брайт за такие мысли часто давал подзатыльник. — Так вот, вернёмся к теме. Если ты снимешь очки, то все парни… все люди будут твои, — смеётся Вачиравит и обгоняет друга для того, чтобы показать пальцами фотоаппарат и сделать вид, будто он его фотографирует. — Ах, какая модель! — Перестань, — улыбается из-за затеи друга Галф, пытаясь перехватить его руки. — Ты сейчас куда? — Собирался к Вину, — пожимает плечами. — Он, кстати, приглашал тебя в гости. Пойдёшь? — Я не знаю… Учить физику надо, сам знаешь. — Ага, дрочить пошёл. Я тебя понял. — Брайт! — Галф подрывается, чтобы ударить его, но тот уклоняется и показывает язык, тут же убегая вперёд. — Засранец! Когда друг скрывается за поворотом, Галф впадает в раздумья. Фёст правда напрягал его в последнее время. Каждый раз, когда они находились рядом, он бросал на него косые оценивающие взгляды, от которых сразу становилось неуютно. Фёст мог услышать о задумках Галфа и опередить его буквально на день, мог купить рубашку, о которой Галф давно мечтал, и похвастаться своим «прекрасным» вкусом, мог начать общаться с людьми, с которыми недавно познакомился Канавут, и начать пускать сплетни. Галф понимал, что они давно не друзья, потому что доверия у них нет, желания общаться тоже. Остались только воспоминания и официальное «друг» в чужое лицо. На самом деле, Канавут иногда скучал по тем временам, когда они втроём щеголяли по улицам и считали себя грозой районов. Это было забавное время. Однако детство прошло, и пора оставить людей, что уже не приносили былых эмоций, в прошлом. Из-за нахлынувших воспоминаний Галф не замечает, как доходит до дома и плюхается на кровать. На какое-то время его голова пустеет, а гудящие тяжёлые мысли растворяются. О чём ещё говорил Брайт? О мистере Тончививате. Галф краснеет за секунду и утыкается лицом в подушку. При мысли об учителе всё внутри него сжимается. Слова Брайта смущают. Устроившись удобнее на подушках, он прикрывает глаза и закусывает губу. Мысли об учителе всё больше и больше проскальзывают в голову. Перед глазами стоял старший с закатанными рукавами белоснежной рубашки, открывающие вид на жилистые крепкие руки. С сосредоточенным внимательным взглядом. С нежной понимающей улыбкой. С ключицами, выглядывающими из-под расстёгнутых пуговиц воротника. Размышления об образах мистера Тончививата в разных ситуациях: серьёзный — во время урока, уставший — заполняющий документацию и проверяющий работы, тёплый — дома, готовящий материал к занятиям, уютный — по утрам, когда готовит себе кофе, чтобы проснуться… приносят какое-то странное приятно чувство внутри. Галф не замечает, как проваливается в сон. Парень почувствовал, как к телу прикоснулись чужие руки, окутывающие своим теплом и грубостью. Они невесомо скользили по гладкой коже бёдер, притрагиваясь пару раз к родинке, выглядывающей из-под чёрных боксёров, и вырисовывали красивые узоры на коже, с нажимом проходясь кончиками пальцев по мягким бокам. У Галфа вмиг сорвало дыхание, ему было до жути приятно чувствовать эти пленяющие прикосновения. Он мог только приоткрывать рот и вдыхать прохладный воздух, пытаясь хоть как-нибудь остудить своё возбуждение. На мгновение Канавут задумался, как он выглядел сейчас, и смущение поглотило его. Галф наверняка выглядел как в тех самых порно, которые показывал ему друг. Слишком хорошо, чтобы он выглядел иначе. Он не особо соображал, ему просто было возбуждающе хорошо. — Мистер Трайпипаттанапонг, Вам нужно подтянуть мой предмет. Вы об этом помните? — Уши стал обволакивать приятный и знакомый голос, словно облизывая с ног до головы. Галф почувствовал жар во всём теле: голос был до жути возбуждающим и горячим. — Да, — только и выдохнул Галф, чувствуя, как мягкие губы прикоснулись к его животу, тут же облизывая каждый миллиметр. Наверное, боксёры были единственным барьером, который не позволял увидеть его полностью голым и беспомощным в крепких руках. Галф не сдержался и охнул, когда чужие зубы прикусили кожу на его животе, тут же зализывая языком свой укус. Медленно, но верно Канавут становился чувствительным. Любое нежное или грубое прикосновение заставляло его гореть изнутри, посылая в мозг желание побыстрее покончить со всем этим. Его дыхания будто и не было — срывалось, не позволяя нормально дышать. Галфу было просто хорошо до безумия. Когда чужие губы внезапно оказались выше, прямо на его твёрдом соске, изо рта вырвался стон, полный отчаяния и возбуждения. Ему было стыдно: он никогда не ощущал себя таким открытым и беспомощным. И несмотря на это, ему нравилось отдавать всего себя этим рукам. Он не знал, почему именно им, но чувствовал, что эти руки точно не принесли бы вреда. — Ах, — выдохнул Галф, когда горячие губы стали терзать до безумия чувствительный сейчас сосок. Ему хотелось одновременно оттолкнуть их и притянуть ближе. Галф закусил губу, когда крепкая рука, обрамлённая узорчатыми венами, положила его ладонь на чужой затылок, позволяя ему прикасаться. Трогать, сжимать и гладить, пока он получал удовольствие от нежных губ и острых зубов. Он выгнулся в пояснице, когда чужие руки сжали его округлую задницу, прижимая к своим мощным бёдрам. Галф почувствовал жар в низу собственного живота от соприкосновения тел, и он не сдержал стон, который снова слетел с его приоткрытых губ. Ему хорошо, так сильно хорошо. — Ты великолепен, — прошептал знакомый голос снова куда-то в красное от смущения ухо, заставляя покрыться гусиной кожей. Канавут почувствовал, как губы медленно начали спускаться к его шее, оставляя мокрые отпечатки от поцелуев. Галф задышал чаще, сжимаясь, когда губы соприкоснулись с кожей там, где, судя по всему, было самое чувствительное место. Он сильно сжал чужие волосы, прижимая губы ближе так, как он того желал, и захныкал от прикосновения языка. Галф уже не беспокоился о том, что именно он издавал эти звуки. Единственное, что его сейчас волновало, — горячий язык на его шее. Обволакивающий, оглаживающий и оставляющий безумное удовольствие. Он никогда бы не подумал, что станет таким разнеженным и возбуждённым только от одних прикосновений. Ладони медленно проникли под кромку чёрных боксёров, сжимая новую для поглаживаний кожу, и Галф позволил трогать и мять. Канавут чувствовал себя так, словно он пластилин, который с удовольствием мял мужчина сверху. И он позволял делать всё, что тому было угодно. Он открывался так широко, как только мог. — Я позабочусь о тебе, — с нежностью выдохнул голос в его кожу, оставляя пару мокрых поцелуев, от которых Галф оказался на грани. — Позабочусь о своём мальчике, верно? Галфу стало нехорошо от слов, он почувствовал себя таким отчаянным до чужих прикосновений. Но ему нравилось желать эти руки, это тело на себе, чтобы почувствовать то самое обещание позаботиться. Он желал всего мужчину без остатка. — Я позабочусь, малыш, — мужчина продолжал шептать ему в ухо, каждый раз меняя интонацию до запредельности, заставляя Галфа хныкать от бессилия. Он чувствовал жар в своём теле. — Посмотришь на меня? Губы мягко соприкоснулись с его на мгновение, тут же отстраняясь. Только руки остались на его теле, до безумия нежно сжимая задницу. Галфу ничего не оставалось, кроме как открыть свои глаза, которые были закрытыми до сего момента. Нежность карих глаз, затуманенных дымкой возбуждения и страсти, кольнула его в самое сердце. Однако вся эта нежность вмиг испарилась, заменяясь той строгостью, от которой Галф простонал снова, сжимая чужие руки от желания. — Я помогу Вам, мистер Трайпипаттанапонг, подтянуть предмет. Одно движение бёдер вперёд, одно соприкосновение с его задницей, и Галф стонет из-за толчка, который обрушивается на него с новой силой. Он тут же вырывается из своего сна, когда достигает апогея чувств и видит того, кто был с ним всё это время. Мистер Тончививат. Время на часах показывает 09:42. Галф, похожий на маленького птенчика, вскакивает с кровати под отборный мат. В голове быстро проносятся все сцены сна, а в штанах — подозрительно мокро. — Этого, блять, не может быть! — орёт он на всю квартиру, с топотом шагая в ванную. Родителей в доме нет, они уходят в семь, когда Галф по идее встаёт. Но не сегодня. Он должен был быть в школе пятнадцать минут назад. Как и следовало ожидать, на белье мокрое пятно, а Галф паникует и не знает, что с этим делать. Он то бледнеет от осознания, что в свои семнадцать он снова должен мучаться от проблемы «интересных» снов, то краснеет из-за осознания, с кем у него «интересные» сны. Дрожащими пальцами Галф пытается расстегнуть пуговицы рубашки, нервно выдёргивая края из брюк. Он закидывает бельё в корзину и встаёт под горячую воду, пытаясь успокоиться. Канавут не понимает, что с ним происходит. В его горле огромный ком, не дающий дышать, тело начинает морозить, хотя он стоит под кипятком. В ушах оглушающе звенит, и на мгновение кажется, что комната погружается во мрак, тьма которого сдавливает лёгкие. Холодно, жарко и очень-очень душно. Ноги не держат, приходится схватиться за мокрый кафель, чтобы не упасть. Каждое движение приносит резкую точечную вспышку боли в мышцах, что будто все разом напрягаются, и он зажмуривает глаза до белых пятен. Ему резко хочется плакать, потом смеяться, потом снова плакать, но больше всего — свернуться маленьким побитым зверьком под тяжёлыми раскалёнными каплями. Галфу до дрожи в пальцах холодно, и этот холод приходит всегда так резко и неожиданно, что подготовиться к сбивающему с ног, пронизывающему душу морозу нельзя. Ему просто нужно начать дышать. Он знает, с первым вздохом станет легче. Вдох. Судорожный вдох, и Канавуту позволяет себе осторожно присесть. Его сердце оглушительно бьёт в висках, и он чувствует неприятное покалывание в носу. Чувство предвещающей беды приходит с маленькой капелькой крови, незаметно скатившейся по подбородку. Лучшим средством для успокоения всегда был крик. Галф всегда так считал. Поэтому частенько орал в подушку при ссорах или обидах. Сейчас, задыхаясь в белёсом паре, невольно собирая горячие капли кончиками пальцев со стен, он тоже начинает кричать. Медленно переходя в стон от осознания происходящего с ним пиздеца. Прикладывает руку к лицу, ощущая весь груз от сложившейся ситуации, и просто не знает, что с этим делать. Всё это напоминает ему тайские и корейские сериалы, которые его мама так любит смотреть. Он уверен, что где-то есть сериал, очень похожий на его жизнь сейчас. — И что мне с этим делать? — спрашивает сам себя Галф и зависает ненадолго, стараясь найти тот самый ответ. Возможно, он мог бы, но единственное, что лезет в его мысли сейчас, — фантомные прикосновения из горячего сна. Это неправильно. И это «неправильно» застряло в глотке. Нужно отвлечься. Или глотнуть воздуха. Канавут всё ещё подрагивающими руками смывает кровь с носогубной складки, быстро выходит из ванной комнаты, несмотря на оставшуюся боль из-за спазмов, и, обернувшись в полотенце, присаживается на кровать, немного закинув голову. Галфа всё ещё потряхивает, но из-за приоткрытого окна дышать становится немного легче. Проходит какое-то время прежде, чем Канавут окончательно приходит в себя. Мысли всё ещё распирают его голову, но, немного полежав, он чувствует себя лучше. Он ненавидит то, что с ним происходит, хотя за последние полгода Галфа нередко застают такие… казусы. Страшно, наверное, что к такому можно привыкнуть. Канавут тянется к телефону. Как он и думал, Брайт успел написать кучу сообщений с вопросами, куда он делся и какого хрена не отвечал. Вы: «Я приболел. Не приду сегодня»

БраБрайт: «ты приболел?» «ты и приболеть — вещи несовместимые» «когда я вернусь со школы, расскажешь мне правду»

Галф вздыхает: ему стоило попробовать, однако не рассчитывать, что тот ему поверит. Вы: «Хорошо»

БраБрайт: «учти, слиться не получится»

Вздохнув ещё раз, Галф кидает телефон на незаправленную кровать и протирает лицо ладонью. Мысли просто путаются, нельзя даже ненадолго отвлечься. Он просто не знает, в какую задницу себя заводит с этими снами, однако… Возможно, Канавут даже не против… Да? Только чтобы никто не узнал. Тем более его учитель. — Я ещё и уроки не сделал, — качает головой Галф и надевает очки, тут же ощущая себя настоящим человеком с идеальным зрением. — Точно не приду. В голову внезапно врываются все эротические сцены, в которых его зажимают где-то в учительской с вопросами. Вмиг становится жарко, однако он отгоняет от себя ненужные мысли и одевается в домашнюю одежду. С каждой минутой Галф всё сильнее и сильнее закапывает себя же в глубокую задницу проблем. Но сейчас лучше отвлечься на домашнюю работу, которую он так и не сделал вчера. Это будет лучшим решением за сегодня. Также ему стоит подготовиться к допросу Брайта после школы. Ближе к вечеру Вачиравит с шумом заваливается к нему на постель и, подложив руки под голову, многозначительно молчит. Галф закатывает глаза и сдаётся без боя в молчанку. — Как день? — Нормально, — с улыбкой, будто дразня. Внутри Галф начинает беситься. Почему этот говнюк снова начинает дразнить его? — Как самочувствие? — А? — Ну, ты же заболел. Галф краснеет и начинает чесать за ухом. Он не умеет врать. Брайт умеет его читать. — Уже лучше, спасибо. Завтра в школу, думаю, пойду. Я много чего пропустил? — Канавут молиться, чтобы истинную причину вопроса не поняли. — Я рад, что тебе уже лучше, — хитрыми глазами он пробегается по Галфу, но говорит с напущенной заботой. За какие грехи Галфу достался такой друг? — Я с Вином поссорился. Уже не так весело. — Что ты натворил в этот раз? — беспокойно-безэмоционально спросил Галф. — Моя принцесса снова нашла у меня сигареты, и отмазаться не получилось, — ноет Брайт, наигранно хныча и утирая невидимые слёзы. — Ты его никогда толком дурить не умел. Я уверен, он просто подыграл тебе в прошлый раз, — ответил Галф, смотря на умоляющее лицо Брайта. — Господи, Брайт ты такой говнюк. Понять не могу, как Вин тобой управлять может. Он ведь правда не поддаётся на все твои уловки, — Канавут кидает в лицо друга подушку, и под его довольный смех идёт доставать пачку сигарет из своего тайника. Галф не курит, но он хранит заначки Брайта. — Это всё, что случилось за весь день? — Да понял я, что ты про физика спрашиваешь, — с ухмылкой говорит Вачиравит у окна, закуривая сигарету. Галф сильно краснеет, сидя на кресле возле друга с чашкой чая в руках. Приготовил перед приходом друга. — Ты знал, что наша классная залетела? По ней и не сказать было, — Брайт делает затяжку. — Вот, думал весь день… а ведь у учителей дети. Учителя тоже трахаются. Галф выплёвывает весь свой чай. Непонятно только, от картинок его учительницы в голове или от воспоминаний сегодняшней ночи. Брайт, смотря на кашляющего друга, безэмоционально продолжает докуривать сигарету. — Ну так к чему я. Она ушла в декрет, теперь наш классный — физик. Галф давится во второй раз. — Ты что давишься-то? Пей аккуратней, на меня ещё плюнешь, — с улыбкой и притворной заботой говорит Брайт, получая кулаком в бедро от друга. — А красный весь что? Дрочил на него, а в глаза теперь смотреть в два раза чаще? — Ну ты и мудак. — Что, всё-таки я прав? — ухмыляется Вачиравит и тушит недокуренную сигарету, выкидывая в окно окурок. — Не придумывай ерунду, — ворчит Галф, махнув рукой, и задумывается: — Как мириться с Вином будешь? — Да есть одна идейка, — глаза Брайта сразу же теплеют, когда кто-то упоминает его парня. — Главное — спросить его одноклассников. — Скажешь, что за идея? — Нет, — качает головой Брайт и смеётся над недовольным лицом своего друга. — Так что, домашка тебе всё ещё нужна? Или ты дальше дрочить на физика будешь? — Брайт! — Ах, ну да, — смеётся друг, широко улыбаясь, — у тебя же теперь проблемы будут… Галф молниеносно хватает вторую подушку, кидает в сторону своего друга, попадая точно в довольное лицо, и спрыгивает с кресла, чтобы быстро убежать из комнаты. Месть у Брайта бывает страшная. Лучше отбежать подальше.