Третья Мондштадская революция

«Нельзя только драться, Чайльд, ты должен не только сражаться, но и мыслить, как Предвестник». Противно. Тарталья несколько месяцев выслеживал мирской облик геоархонта, после того, как из Цисин просочилась информация, что Моракс частенько прогуливается среди смертных. Однако искать живое ископаемое в городе, который существует дольше, чем некоторые цивилизации — задача сравнимая с поиском иголки в стогу сена. Предвестник же был из тех людей, кто сожжет до тла этот стог сена, и купит новую иголку в магазине. Хотелось бы ему также поступить и с городом, но приказ Царицы был четок и однозначен: никаких открытых действий, пока цель не будет известна в лицо. Робкий стук в дверь кабинета вырвал его из раздумий, и Чайльд огрызнулся: — Кто еще?! В комнату вошла красивая русоволосая девушка. Ее спокойствие очень подкупало Тарталью: она спокойно относилась к его вспышкам гнева, и всегда безукоризненно выполняла поручения. Даже сейчас, в ответ на рык начальника, Екатерина спокойно произнесла: — У центральных врат Ли Юэ вас ждет один из Мондштадтских агентов. Очень ждет. — На кой черт ко мне принесло Мондштадтского агента? Я за них не отвечаю. Это не мой регион. — Я не могу сказать, «на кой черт», но могу описать, «на каком черте». Бедный юноша уже час не может спуститься с коня, который как угорелый носится от миллелитов. Какая знакомая, однако, картина. Тарталья долго смеялся, прежде чем вышел из здания Банка Северного Королевства, и еще дольше — когда увидел эту картину. Болтающийся в седле агент, на котором живого места не осталось, толпа вооруженных стражей Ли Юэ и Эльфик, носящийся, подобно неуловимой рыжей молнии. Увы, верхом на нем был не Кэйя. — Кто здесь главный? — окликнул Тарталья миллелитов, один из них обернулся и представился сержантом, — Это в некотором роде мой конь. Прекратите его преследовать. — Ваш? Вы понимаете, что это животное… — Да-да, уберите копья, я заплачу неустойку. Миллелиты отступили, а кошелек Тартальи несколько полегчал. Затем он крикнул агенту: — Эй, ты! Сейчас будет трясти! Прислонил два пальца к губам, громко свистнув. Конь, услышав его, резко развернулся и на полном ходу помчался на предвестника. Тот растянулся в довольной ухмылке, крепче зарылся носками сапог в землю и принял его удар лоб в лоб. Траншея, оставшаяся от его ног, взрыла траву метров на пять, но в итоге конь затормозил, и удерживающий его Тарталья смог обнять это неугомонное, взмокшее от нагрузки животное. — Привет, мальчик мой, — Чайльд любовно погладил коня по белому пятну на носу, тот смешно фыркнул и полез бархатными губами к шее предвестника. Успокоив скакуна, можно было заняться всадником. Тот из седла вывалился, рухнув на землю, как мешок картошки. Неприятности для агента еще не закончились. Тарталья взял коня под уздцы и наступил на грудь фатуйца. — Ты. Какого черта у тебя делает конь фавонского капитана? — Он… Попросил доставить его в Ли Юэ! — на мальчишке от страха лица не было. Сначала лошадь, потом — сам предвестник. И все из-за просьбы какого-то мутного мондштадтского типчика. — Хм… Хорошо. Эльфик настойчиво терся об Тарталью, мордой проходясь по его плечам, пытаясь спихнуть. Чайльд закатил глаза, убрал ногу с агента и обратил внимание на коня. Тогда и заметил прикрепленный к его уздечке подозрительно знакомый холщовый мешочек. — И как же ты его не оторвал-то, зверюга. Чайльд вытряхнул содержимое мешочка на руку. Там оказался ограненный красный драгоценный камень и записка, запечатанная золотой лентой. От записки шел аромат цветочного парфюма, вызвавший у предвестника нежную улыбку, которую он и не подумал прятать. «Отправляю к тебе ребенка. Позаботься о нем, пожалуйста. P.S. Я купил нам особый подарок. Не возвращайся, пока не разгадаешь его смысл». Очевидно, что загадка кроется в этом самом камне. Чайльд фыркнул, совсем как Эльфик. Кэйя, наверное, устал слушать его жалобы на сложность культа Ли Юэ вокруг драгоценностей? «Мог бы и прямо сказать», — подумалось предвестнику, а потом он вспомнил, о ком говорит. Кэйя говорить прямо не может. Тем же вечером Тарталья нашел хорошую конюшню в одной из окрестных деревень и купил ее, оплатив услуги конюхов и расходы на содержание. Кэйя не указал, на какой срок оставляет Эльфа, но Чайльд обязательно позаботится о любимом скакуне капитана. На следующее утро же началось расследование. Тарталья посетил каждого ювелира в Ли Юэ, каждого мастера-камнереза, владельца антикварных магазинов и даже лавочника, продающего загадки с нефритом, расспрашивая, какой глубинный смысл может лежать в этом камне, и почему человек мог назвать его особенным подарком. Сам же он мог понять только, что камень чертовски красивый и страшно ему нравится. Красный, словно застывшая капля крови, сияющий, как острие клинка, прозрачный, как мысли воина во время битвы — Чайльд ощущал родство с этим подарком. Признаться, еще на третьей лавке Предвестник начал терять терпение, а когда его поиски не увенчались успехом, разговаривать мирно ему хотелось все меньше и меньше. К последнему ювелиру, которого он смог найти, он и вовсе вошел с копьем наизготовку, положил камень, стукнув им об стол, и коротко спросил: — Что в этой хрени особенного? Ювелир начал мямлить что-то в ответ, и это не понравилось Тарталье. Он был готов швырнуть этого недоумка через всю лавку, когда внимание его привлек дверной колокольчик. Случайный прохожий, любопытствуя, не проявляя никакого интереса к находящемуся в захвате ювелиру, прошел сквозь помещение и взял в руки камень. Покрутил немного, провел пальцем по грани и изрек: — Это один из «звездчатых корундов», добываемых в месторождениях Сумеру. Отличительная особенность этого месторождения в том, что в пределах одной друзы могут встречаться образцы как синего, так и красного цвета, что позволяет добывать там как рубины, так и сапфиры высочайшего качества. Иногда они, как в данном случае, срастаются в так называемое «Каменное сердце», состояще из двух половинок разного цвета. Чайльд от удивления даже ювелира выронил. — Спасибо, господин! А что еще вы можете рассказать об этом камне? Предвестник уже понял, что этот неизвестный господин один в один напоминает ему последнюю наводку о мирской внешности геоархонта, особенно манерой изъясняться. Нужно проверить. В любом случае, этот маленький рубин дал ему потрясающую зацепку. «Люблю тебя, Кэйя!» — прозвучало в голове у Чайльда, пока он увязывался за экспертом-геммологом, приглашая его на ужин. У этого красного камушка действительно был «двойник», выросший с ним из одного сердца, похожий, но отличающийся, с которым они были единым целым. Двойник этот красуется в серьге, болтающийся в ухе капитана кавалерии, которому на минутку стало чуть теплее, возможно, от того, что любимый человек о нем вспомнил, или от того, что он наконец-то выпил достаточно Полуденной смерти.