Set the world on fire

      Перед каждым Рождеством, проведённым в холодных стенах Хогвартса, Серхио вспоминал Севилью. Он никому, конечно же, не признавался в своей слабости, но с возрастом всё больше и больше понимал то, что хочет вернуться. Как только появится возможность — уехать домой, чтобы снова стать частью бесконечного карнавала фламенко. Британия была для него слишком недружелюбной, иногда даже поразительно чёрствой, и во всём этом мире первоклассных волшебников всегда хотелось чего-то настоящего, искреннего. Глядя на тех, кто буквально во всём, кроме, пожалуй, спортивного таланта, превосходил «чистокровную испанскую бездарность по фамилии Рамос», Серхио понимал: ему здесь не место. Не место среди этих людей, их традиций и правил лишь только потому, что британцы не способны понять андалузский темперамент. Да, безусловно, вся проблема именно в них.       Он был уверен в том, что уедет домой после окончания Хогвартса, но лишь до того момента, пока Жерар не попросил остаться.       Прежде Серхио не считал себя зависимым от других людей. От их эмоций — возможно, но не от присутствия конкретной личности рядом с собой. И вот он, импульсивный эгоист, свои интересы уложил на алтарь чувств к самому странному и непонятному для себя человеку. Таланта к психоанализу не было, в общем-то, никогда, поэтому Рамос никого из окружающих прочитать не мог, но Пике… Пике стал настоящей загадкой, с неразрешимостью которой хотелось сталкиваться снова и снова.       Рядом с ним прошло семь лет и ещё полгода. Полгода новой и, как говорил Жери, совершенно особенной для них обоих жизни. Сам он устроился на работу в Министерство Магии и успел оттуда с треском вылететь, поэтому по состоянию на двадцать пятое декабря текущего года официально считался безработным. Серхио же получил свой счастливый билет в виде контракта с «Торнадос» и теперь уже совсем не думал о возвращении в Испанию.       Что ждало его там? Клубы по квиддичу в родной и горячо любимой стране никогда не славились успехом, сборная Испании проигрывала буквально на каждом Чемпионате Мира в первом же туре, и со временем всё-таки пришло осознание простой истины: если Магическая Британия даёт тебе шанс, отказываться от него нельзя.       Так или иначе, Серхио был безмерно счастлив в преддверии их первого совместного Рождества после окончания Хогвартса. Когда финальная тренировка года завершилась, он, уже по сложившейся традиции, аппарировал к дому четы Пике и на долгое мгновение замер перед дверью.       Больше всего общение — как она называла их отношения — сына с безродным испанцем досаждало матери Жерара, о чём она неоднократно и в очень ярких красках сообщала им обоим. И именно с ней Серхио, по понятным причинам, особенно не любил контактировать. Поэтому ему всегда требовалось набраться смелости, прежде чем натянуть на лицо улыбку и потревожить покой семьи британских аристократов.       — Добрый вечер, сеньора. Ой, прошу прощения. Миссис Пике. Как настроение перед праздником? — Рамос дождался, пока его впустят в холл, и мастерски проигнорировал тяжёлый вздох многоуважаемой хозяйки дома. Не ему обвинять кого-то в нежелании вязать свой род с простолюдинами, да ещё и, в общем-то, не имеющими возможности привнести в мир новую магическую жизнь.       Впрочем, оба родителя Жери в итоге сошлись во мнении, что так даже лучше — меньше вероятность заиметь внука сквиба, что, в случае с такой бездарностью, как Серхио Рамос, было весьма вероятным исходом. Все в этом королевстве снобов считали его бездарностью, а Серхио тем временем добивался своей цели. Тренер неоднократно говорил, что у него есть все шансы уже в скором времени стать игроком основного состава, а позицию резервиста благополучно уступить другим спортсменам.       — Я принёс подарки. Новые перья для мистера и несколько книг по садоводству для вас. Жери говорил, что вам нра… — Серхио решил ещё раз попытаться сгладить атмосферу, но теперь его и вовсе прервали.       — Он ждёт тебя наверху. Не буду более задерживать, можешь проходить, — сухо ответила женщина, даже не посмотрев на подарки. Разумеется, понятно, что впечатлить таких людей пусть и не дешёвыми, но всё же безделушками, достаточно сложно, но кто же отменял вежливость? Не будь они родителями Жери, Рамос бы…       Коротко кивнув, он поднялся по ступеням на верхний этаж и без стука ворвался в спальню Жерара. Тот, как и всегда, не занимался ровным счётом ничем полезным, то есть просто с помощью волшебства гонял по разрисованному столу скомканный кусок бумаги. Всякая незаинтересованность в моменте, впрочем, растворилась ровно в тот момент, когда Серхио со стуком захлопнул за собой деревянную дверь.       — Чехо! — Пике буквально просиял, вопреки собственным привычкам первым бросившись обнимать. Он говорил, что даже недельная разлука кажется вечностью, и где-то в глубине души Рамос понимал, что виной тому банальное безделье, но мог ли он жаловаться? Мог ли противиться такому напору?       Не мог, да и не хотел.       Горячие губы прочертили линию от скулы до губ, одновременно даря ласку и утверждаясь в правах на собственность. Серхио не умел держать свои эмоции в руках, когда Жерар так сильно хотел его близости, и их отношения невольно опускались до уровня низкопробного романа, настолько же сладкого, насколько и неглубокого в своей нравственной составляющей.       — Я. Тебя. Люблю.       Рамос мог только довольно замычать в ответ на первое в своём роде признание. Сам он подобные слова говорил слишком часто, не особо вдаваясь в их сакральный смысл и совершенно не думая о том, что таким образом их даже обесценивал. Жери был диаметрально противоположен в своих высказываниях — он трепался исключительно без цели, намеренно обходя значимые темы, и поэтому именно этот момент и это признание нельзя было принять как должное.       Серхио собирался ответить, но Пике ладонью закрыл ему рот, при этом тихо посмеиваясь.       — Знаю, ты тоже любишь меня. Много слов, Андалусия. А лучше бы…       Горячие руки пробрались под дорожный плащ, поднялись выше по спине и несильно сомкнулись на шее. Серхио не любил быть ведомым, не любил контроль над собой, но Пике являлся чем-то исключительным и в этом отношении тоже. Не требуя, фактически не ломая под себя, он подчинял, всего лишь являя искренние эмоции человеку, который не мог без ярких красок прожить и дня. Несмотря на отсутствие разницы в возрасте, Жери всегда казался старше. Не имея большого жизненного опыта за спиной, он так или иначе был опытнее. И всё это в совокупности делало Рамоса зависимым. То, насколько они похожи в своём желании быть настоящими, и то, насколько они друг от друга отличались.       Проворные пальцы скользнули под застёжку плаща, и в следующий момент тот мешком упал на пол. Эта медлительность словно доставляла Жерару дополнительное удовольствие, а Серхио тянулся за поцелуями и шипел, губами цепляясь за отросшую щетину. Он не умел ждать, не умел просто наслаждаться моментом, если прямо сейчас мог получить больше. Руки уже потянулись к ремню на чужих брюках, тем самым мгновенно выдавая сразу все намерения.       — Только непослушные дети открывают подарки до праздника, — Жерар почти мурлыкал, одновременно смеясь над порывами Серхио и растворяясь в его желаниях.       — Я никогда не был примерным.       Серхио оторвался от шеи Пике лишь для того, чтобы оставить за собой последнее слово. Их отношения могли быть сколь угодно сладкими, но в конце концов желание переиграть друг друга брало верх над всеми нежными чувствами. Наверное, со временем это пройдёт — конечно, пройдёт, ведь у них впереди целая жизнь на то, чтобы взрослеть и набираться опыта, но пока такого рода эмоции не казались чем-то менее важным, чем очевидные аспекты проявления любви.       — Сын, ты должен спуститься. Возьми с собой Серхио.       Пике-старший старался без надобности не заходить на территорию сына, таким образом пытаясь показать, что уважает чужое личное пространство. И всё же влезать в него он умел просто мастерски, из раза в раз обрывая самые неподходящие для этого моменты.       — Твою же… — резко зашипел Пике, всем своим видом демонстрируя нежелание останавливаться.       Но выбора у него, разумеется, не было. Что может сын сказать отцу, который полностью его содержит?       По итогу этого события больше часа Серхио и Жерар выслушивали поучительную нотацию о том, что магглы ни за что не должны видеть их на улицах Лондона. Почему-то родители пришли к единому мнению о том, что их безбашенный сын и его настолько же безбашенный возлюбленный никак не могут контролировать себя, находясь в толпе лишённых права и возможности колдовать людей.       — Иными словами, ты считаешь нас идиотами, — подвёл итог всему вышесказанному Пике, уже поднимаясь с дивана и утягивая Серхио за собой.       Мать что-то причитала им вслед, но сейчас это не имело ровным счётом никакого значения, потому что, собравшись, недавние выпускники Хогвартса отправились встречать Рождество среди таких же, как они, беспечных и счастливых жителей столицы Соединённого Королевства.       Заснеженный город встретил Серхио и Жерара холодным зимним ветром, даже спустя годы, проведённые в Британии, пробиравшего теплолюбивого Рамоса до костей. Спустя всего полчаса он уже просился домой и обещал накормить печеньем, которое сам же и приготовил по рецепту из новой колонки в Пророке.       — Да постой ты. Вернёмся после полуночи, а пока пошли.       Пике решил вопрос в свойственной ему гениальности, граничащей с абсурдом, то есть завёл их в спортивный бар, где около прибора, именующегося телевизором, сидели радостно галдящие магглы. Кажется, транслировали какой-то матч. Судя по тому, что некоторые даже знали счёт, это была запись. Всего через десять минут Жерар был в этой компании уже свой, хотя он понимал в том, что окружающие люди назвали спортом, ещё меньше, чем Рамос.       — За какие клубы болеете, парни? Челси? Бьюсь об заклад, они выиграют в этом году, иначе чёрт их подери! — пробасил один из активистов.       — Да-а, — активно закивав головой, ответил ему Жерар, навряд ли даже зная, что такое Челси и почему кого-то будут драть черти. Эти вопросы читались на его лице самым очевидным образом.       — Реал Мадрид, — не думая о последствиях, Серхио назвал единственный футбольный клуб, который помнил из детства. Близость магического квартала в Севилье с поселениями магглов делала своё дело.       На долгое мгновение в маленьком помещении повисло молчание. Этого промедления в реакциях с лихвой хватило для того, чтобы Рамос успел понять: не угадал. Должно быть, именно об этом говорят «сначала думай, а затем говори», но кто же знал?       — Да он не местный просто. Не понял местных традиций, — отмахнулся от слов Серхио Пике, мгновенно привлекая к себе всё внимание. Несмотря на то, что опыта общения с магглами у него было явно меньше, чем у Серхио, вёл он себя куда более раскованно. И именно это, скорее всего, спасло ситуацию.       Пусть и беззлобно, но Жери всё-таки залепил Чехо солидную по своей силе затрещину, после чего поднял его со стула и молча потащил к двери. То есть, в снегопад. Наверное, это можно счесть за кармическое наказание.       — Я когда-нибудь заклею твой рот заклинанием. Клянусь, найду его в учебнике какого-то курса, когда мы это изучали, и заклею, чтобы нас однажды где-то не поколотили. Испанский гоблин, — негромко зашипел он.       — Если ты мне рот заклеишь, как я смогу тебе отса… — и в очередной раз в разговор вступило безрассудство Серхио Рамоса. Ничуть не думая о том, что нужно хотя бы понизить голос во время таких разговоров, он хотел сообщить всей улице подробности их бурной личной жизни. И снова, разумеется, получил затрещину.       — Я бы даже обрадовался, скажи ты это при матери с отцом, но в толпе людей… Рамос, ты и правда безнадёжен.       На все эти шутливые оскорбления даже нет смысла реагировать, тем более что сразу после Жерар поцеловал Серхио, стоя в той же толпе людей и ровно так же их провоцируя. Какая разница, если каждое из этих лиц сотрётся из памяти буквально в следующее мгновение, а их воспоминания останутся навсегда? Именно для этого и нужен этот праздник, проведённый вдали от привычного мира. Сегодня им обоим хотелось прикоснуться к той реальности, где люди ходят по улицам за руку, поют глупые рождественские песни и ждут наступления полуночи, стоя на берегу замерзшего пруда в обнимку. Теперь у них был этот момент — один на двоих, простой момент счастья, не запятнанный общением с недовольными родственниками или гудением многочисленных соседей Серхио по съёмной квартире.       — Ещё немного, и такой будет вся наша жизнь. Обещаю тебе, я добьюсь успеха и придумаю что-то только для нас двоих.       Рамос не знал, кому из них давал обещание, но верил, что в конце концов всё так и будет. Он много болтал без толку, но знал цену обещанию и надежде. Знал и помнил, как в детстве убеждал самого себя, что сможет сделать больше, чем его отец или старший брат. И теперь, выходя на поле «Торнадос» под шум аплодисментов, Серхио Рамос знал, что сможет прыгнуть выше головы. Сможет стать тем, кем действительно хочет, даже если оказаться в одном ряду с одарёнными волшебниками не получится. Есть то, в чём он всегда был и будет лучше тех, кто смеялся над его неудачами на уроках. И прямо сейчас этот талант может стать тем, что даст им с Жераром право на свободу.       — Хорошо, я запомнил. Вернёмся к этому разговору через год, Торнадо. Кто только придумал эту тупую кличку?       Обнимая Серхио со спины и тем самым закрывая его от ветра, Жерар осторожно сдул снежинки, медленно падающие с неба, с растрёпанных волос. Всем и каждому, должно быть, казалось, что он куда меньше одержим своей второй половинкой, но Рамос знал, что порой нужен ему куда больше, чем Пике нужен ему. Их зависимость абсолютно взаимна.       Через полчаса после полуночи они вернулись домой и, игнорируя недовольные взгляды старшего поколения, поднялись наверх, чтобы наконец распаковать подарки. Серхио передал свою цветастую коробку первым, а следующие несколько минут выслушивал остроумные шутки об одержимости квиддичем. Насмеявшись, Пике протянул свой подарок, саму суть которого навряд ли можно было бы скрыть за праздничной обёрткой.       Серхио завопил почти мгновенно.       — Ты подарил мне одуреть какую дорогую метлу, а я… вот, бладжер с первой моей игры в основе. Нам вообще обычно не отдают снаряды, но я его спёр. Подумал, что он такой же круглый и пустой, как твоя башка.       Он даже не пытался ответить колкостью на колкость, а просто выливал весь поток эмоций на улыбающегося Жерара, держащего в руках этот самый подарочный бладжер.       — Вообще, хотел сказать, что это не просто так. Я всю эту игру думал о тебе и хотел выиграть, чтобы ты гордился мной. Не знаю, и это… вроде как память о том моменте, когда я ради тебя себя пересилил и выиграл, — а вот это уже куда больше похоже на истинную причину подарить нечто настолько нетипичное. Серхио всегда отличался изобретательностью, и его способность во всём находить какие-то символы иногда поражала даже его самого.       — Это все очень романтично, но это тот самый бладжер, которым тебе двинули в затылок когда-то в детстве? Готов поспорить, что именно он и превратил твои мозги в кашу!       Вместо ожидаемых слов благодарности Жери вновь начал смеяться. Им обоим было понятно, что подарок оценён и вся та эмоциональность, что Рамос в него вложил, не могла не значить больше, чем отцовские деньги, потраченные на метлу. Но их отношения всегда напоминали аттракцион. Соскучившись, они кидались друг на друга, стараясь насытиться первым моментом близости, а затем, наигравшись в нежные чувства, принимались шутить.       — Я тебя вымету отсюда этой самой метлой, Британия!       Рождественская романтическая сказка рассыпалась на части в тот момент, когда Жерар Пике получил по заднице древком новой метлы Серхио Рамоса.