***
– Мы начнём всё заново! – С довольной улыбкой на лице Хисын расхаживает по своему кабинету. Чонвон стоит, спиной подпирая холодную стену, и не может понять, откуда именно в главе их агентства появилось столько энергии и энтузиазма за прошедшие выходные. Едва отошедшие от прошлого празднества, все люди на этажах устало двигались из угла в угол, перешёптываясь по всяким мелочам время от времени. Огромное здание EN будто потухло, функционируя лишь на совместных усилиях множества оставшихся людей. Не без удивления, но искренне обрадованный, Чонвон подмечает стоящего у самого входа Сону, а рядом с ним – уткнувшегося в экран своего смартфона Рики. Другие, незнакомые ему люди так же стоят, то прислонившись к стенкам, то заняв лучшие места на диване. Яркий дневной свет озаряет тонкую фигуру Хисына каким-то обнадёживающим светом, и каждый вслушивается в его речь, как во что-то очень важное. Шея Ли почти полностью скрыта горлом водолазки, и он, кажется, бесконечное количество раз пальцами пытается отдёрнуть его в сторону, но затем словно что-то вспоминает и складывает руки перед собой. Чонвон подмечает каждую деталь, каждый момент нахождения в чужом кабинете. Как и многие другие, он хочет верить, что всё будет хорошо. Или хотя бы знать, в какой момент всё будет неисправимо плохо. Хисын продолжает: – Я пустил инсайдерскую информацию, что Сонхуна больше нет с нашей командой. Я уволил его из-за его чёртовой ориентации, потому что мы не хотим подводить наших коллег по сотрудничеству такими новостями. Через несколько часов это дойдёт до журналюг, и я прошу каждого воспринять это, как единственный правдивый вброс. Сонхуна нет среди присутствующих. Чонвон безразличным взглядом вновь оглядывает людей. Нет ничего удивительного в сказанном, особенно после слов Пака об уходе – остальные детали произошедшего могли меняться так, как угодно агентству, навряд ли Сонхун стал бы давать опровержения в газеты по этому поводу. Навряд ли Сонхуна вообще интересовала нынешняя жизнь EN. – Я не хочу, чтобы вы теряли свои рабочие места из-за чьей-то дерьмовой ошибки. – Хисын отводит свой взгляд, рассматривая деревянное обрамление висящей на стене картины. – И я не хочу, чтобы агентство исчезло. Огромное количество сил было потрачено на то, чтобы эта лодка поплыла. Ещё больше усилий на то, чтобы лодка превратилась в чёртову яхту. Конечно, мы не позволим исчезнуть всему этому так просто. Чонвон кивает, сам того не осознавая. Он чувствует себя спокойнее от одного лишь факта того, что Ли выбрал сражаться. Не нужно переживать, не нужно искать новую работу, не нужно озадачивать бабулю. Пока агентство – яхта, как выразился Хисын – функционировало, Ян планировал посвятить себя всего работе на этом месте. Он бы исправил все свои ошибки, он бы научился пересчитывать все эти отчёты и бумаги, он бы сделал всё, чтобы Ли не пришлось делать за него двойную работу. Если бы будущее перестало видеться для него смутным непонятным видением, он бы приложил все силы для того, чтобы жить в настоящем. – Вот только вы упустили одну деталь, – Едко вставляет незнакомец с окрашенными белыми волосами. Его круглые глаза сужаются, когда он всматривается в стоящую перед ним фигуру босса. – Со всем уважением, конечно. Без Пака мы потеряем 40% имеющихся контрактов… – А с Паком мы бы потеряли все сто, – Фыркает женщина средних лет, поправляя свои очки. – Я согласна с решением босса. Мы в такой ситуации, когда очень сложно сделать что-то правильно. Но увольнение Пака хотя бы обелит нас в глазах прессы. – Кто из моделей вытянет на себе то, что вытягивал Пак всё это время? – Да господи, почему вы так недооцениваете моих девочек? – Вклинивается другой голос. – Потихоньку, помаленьку… – Медленное движение лучше, чем… – А все те люди, которые подали на расчёт после новостей о Паке? Десятки, повторюсь, нуна, десятки человек ушли, потому что перестали верить в нас без него! – Да срать я хотела на этих людей! – Чонвон невольно улыбается, когда слышит громкий женский голос, прозвучавший в кабинете. – Ушли десятки? Две недели, и я приведу вам в два раза больше! Хисын молчаливо вслушивается в перепалку с трудночитаемым выражением лица. Пальцами поигрывает пуговицей на рукаве своего пиджака и не торопится встревать в разговор. Посветлевший и будто бы набравшийся сил, он по-прежнему отходит в сторону, когда дело касается внутренних разборок в агентстве. Он переводит свой взгляд на стоящего неподалеку Чонвона и склоняет свою голову вопросительно, напоминая какую-то милую зверушку. Ян встречает его взгляд своим собственным, пытаясь не вкладывать в него чего-то излишнего. В его голову приходит мысль о том, что обычный факт присутствия на своём месте будет для Ли гораздо показательнее и громче, чем все эти слова. Особенно после того множества людей, дорабатывающих свои последние дни и уходящих в свободное плаванье. Чонвон слабо кивает, и Хисын в ответ дарит ему крошечную, но как будто бы дающую надежду улыбку.***
Они сидят втроём за обеденным столиком, вилкой расковыривая купленные салаты. Рики с недовольным выражением затаскивает себе в рот салатный лист или огуречный кусок, медленно, будто под дулом пистолета жуёт их и проглатывает. По правую руку от него, вместе с мирно покоящимся телефоном лежит пропитанный маслом бумажный пакет – пуноппан, купленный в кафешке напротив, пока Сону отвлёкся на что-то с утра и не видел. Чонвон смешливо переводит свой взгляд с японца на Сону, привычно поглотившегося новостями в интернете. Хён выглядит расслабленным, перекинув ногу на ногу, задумчиво поглощает овощной салат. Рядом с ним, чуть поодаль, полупустая бутылка с водой выглядит так, словно упадёт от любого неверного движения. Чонвон тянется через весь столик, чтобы гордо переставить её в самый центр. – Что-то интересное? – Любопытствует Ян лёгким тоном, и то, как именно звучит его расслабленный тон, заставляет всех присутствующих обратить на него своё внимание. Сону отодвигает горящий экран от своих глаз, переводя всё внимание на Чонвона. – Что?.. – Ты бодрее, чем обычно. – Объясняет Нишимура без излишнего драматизма. Сону же, напротив, выглядит так, будто прямо сейчас упадёт в обморок от увиденного. Чонвон закатывает свои глаза. И что? Сидящие перед ним ещё два дня назад с трудом плелись на привычное место посиделок в помятой одежде и синяками под глазами, что не смог скрыть даже профессиональный консилер Сону – он же ничего не говорит им на это. Пытаясь укрыть от них своё стремительно краснеющее лицо, Ян подпирает голову одной рукой, второй пихая в бок японца. Рики, излишне чувствительный к любым прикосновениям, моментально вскидывается, сотрясая всё содержимое столика. Бутылка с водой падает и катится к краю – не переставь её Чонвон подальше, катилась бы уже по полу. – Просто счастлив. – Пытается объяснить он. – Почему-то сегодня я чувствую себя счастливее, чем обычно. – Потому что Хисыни -хён счастлив, – Хохочет Сону. – Может показаться, что это неправда, но присмотрись, и ты поймёшь. Все в этом месте счастливее, когда хён улыбается. Рики кивает, отодвигая многострадальную тарелку в сторону. Руки его тянутся к бумажному пакету, высвобождая золотистую булочку – и кажется, даже лицо его светлеет, обычно не выражающее никаких чрезмерных эмоций. – Я перестану с тобой разговаривать, если ты съешь это при мне. – Бросает Сону, суживая свой лисий взгляд в сторону неловкой фигуры японца. – Мы же договаривались! – Это ты договаривался сам с собой! – Вскидывается Нишимура. – Я ничего тебе не обещал! – Это ты ничего не обещал? – Взрывается в том же тоне старший. – Вчера ночью ты сказал мне, что поддержишь меня, Рики! – Вчера ночью я спал! – Наклоняется ближе японец, окончательно доставая рыбку и откидывая пакет в сторону. – И вообще, ничего тебе не надо худеть. Ты и так красивый. Последнюю фразу Рики практически бормочет, уткнувшись взглядом куда-то в стол, и пристыженно кусает рыбью голову, игнорируя всколыхнувшийся жар в щеках. Сону тоже отводит взгляд в сторону – то ли от чужих слов, то ли упомянутой диеты, но лицо его, склонное к покраснениям, настойчиво алеет вплоть до шеи. Он нервно хватает стоящую бутылку и в несколько глотков опустошает её. – Ты говоришь мне это, лишь бы только сдобрить. Не хочешь правильно питаться, так и скажи! – А вот и неправда! – Опять повышает голос японец. – И правда! Неправда и правда, вот и гадай, к чему это всё относится! – Прекратите, – Стонет Чонвон, прикрывая уши руками. – Как дети ведёте себя. Давайте поговорим о чём-то другом. Что нового в интернете, хён? Сону чуть запоздало возвращается к своему потемневшему экрану смартфона, излишне внимательно вглядываясь в открытую ранее статью. Он пальцем перематывает её в самое начало, экраном тыча в лицо Яна. Чонвону требуется время, чтобы вглядеться в крупный жирный шрифт заголовка. Новость об увольнении Сонхуна красовалась на всех передовых – Чонвон думает, что Пак не покидал этих самых передовых с того самого момента, как новость об отношениях всколыхнула собой всё медийное пространство. Теперь фотография модели с какой-то прошедшей съёмки вызывающе пестрила заголовками, излишне грязными и гадкими. Ян осторожно перенимает телефон из рук старшего, быстренько пролистывая всё содержание небольшой статейки мелкого таблоида. Сонхуна ожидаемо полощут как только можно, но, к приятному удивлению Чонвона, агентство упоминают лишь дважды. Первый раз, упоминая медленную реакцию и тормознутого главу (на что Ян вскидывается, успокаиваемый жестом руки Сону), а второй раз – хваля, хоть и запоздалую, но реакцию. Что бы ни сказал людям Хисын, это убедило тех в справедливом наказании Пака. Чонвон отдаёт телефон обратно, всматриваясь в реакцию хёна. Плохо разбирающийся во всех сплетнях и жёлтых статейках, Ян доверяет Сону в этом, как самому себе в любых других вопросах. Но, к его собственному удивлению, первым голос за их столиком подаёт Нишимура. Говорит: – Нарратив схож во всех статьях. Сонхун -хён может попрощаться со своей репутацией окончательно, но, кажется, Хисын -хён справился. – Так ему и надо. – Бросает Сону холодно. – Это ему за всё, что он сделал. – Не думаю, что Сонхуну есть до этого дело. – Неуверенно вбрасывает Чонвон, поглядывая за реакцией старшего. А затем вновь меняет тему: – Вы же слышали разговоры сегодня в кабинете у Хисына -хёна. Рики вопросительно приподнимает брови, складывая руки на столе. – Про увольняющихся людей. – Ерунда. – В один голос говорят оба, игнорируя факт сказанного единогласно. – Нуна же сказала, что найдёт таких же в два раза больше. – Нуна разбирается в кадрах и вакансиях, я бы поверил ей на твоём месте. – Дополняет последнюю фразу Нишимуры Сону. – Я не против верить в лучшее, – Настаивает на своём Чонвон. – но потеря людей восполняется со временем. Их нужно учить, в них нужно вкладываться. Есть ли у них время на это? – Тебя не должно это касаться, хён. Как бы грубо это не прозвучало, но ты должен заниматься тем, что у тебя получается лучше всего. И дать людям заниматься тем же. – Ключевые кадры агентства на месте. – Рики пытается смягчить сказанное Сону, откусывая от рыбки второй кусок, игнорируя потемневший взгляд напротив. – По крайней мере, я так думаю. Самое главное, что у вас остался я. Где бы ещё вы смогли откопать такого же гения, реши я сбежать к конкурентам? – Бред несёшь. – Высокомерно произносит Сону, движением руки убирая упавшие на лицо волосы. – Сам знаешь, что никто не отпустил бы тебя, да и с чего вообще тебе уходить из агентства? Рики прячет смущённую улыбку в очередной укус, вызывая у Чонвона практически отцовские чувства. Глаза японца постепенно превращаются в едва различимые полумесяцы, лицо его напоминает сплошное хлебобулочное изделие. Переводя взгляд на Сону, Ян задаётся вопросом – испытывает ли хён те же самые чувства, что и он сам, разглядывая Нишимуру. Лицо старшего и его выражение остаются загадкой для всех сидящих за столом. – И ещё, я хотел спросить. – Отвлекается Чонвон, решив сменить тему на нечто абсолютно бессмысленное. Просто мысль, проскользнувшая в его голове, пока они стояли и слушали речи Хисына. – Как люди становятся моделями в нашем агентстве? – Через кастинг. – Мгновенно отзывается Рики, с трудом пережевывая булочку. – Мне приводят кандидаток, мы работаем с ними около десяти минут, я выявляю их рабочие ракурсы. – Иногда сразу же отсылаешь домой, – Едко вклинивается Сону. – Иногда приходится и отсылать. – Поддакивает японец. – А с теми, кто остался, мы подписываем контракты. До сих пор девочки работают с нами для разных фотосессий каждую неделю. – Дженни ушла после новостей о хёне. – Делится Сону со всеми, будто каждый из них должен знать Дженни. Впрочем, Нишимура не показывает ни капли удивления или расстройства в ответ на эту новость. Он заинтересованно переводит свой взгляд на Чонвона. – А что? Ян замолкает, смущённо потупив взгляд. Это просто мысль, обиженно проносится в его голове идея, хоть и не озвученная вслух. Бесконечное упоминание ухода Сонхуна только сейчас сыграло свою роль – и в каком-то диком бреду (он же всё это не серьёзно, правда?) он думает о том, что нет ничего страшного в том, чтобы попробовать себя в чём-то ещё. В вещах, которые, возможно, принесут ему успех, или в вещах, в которых ему не дано быть успешным. Но он завис в своей должности – в той, в которой он плох даже сейчас. И если на всё требуется время, и удача приходит только стараниями – почему бы не попробовать себя в чём-то более перспективном? Лишь ещё один ход, который принёс бы ему больше денег и признания. А вдруг всё получится? Он смог бы закрыть все долги бабули несколькими заключёнными контрактами. – Ты хочешь попробовать? – Предполагает Сону, когда Ян отмалчивается на чужой вопрос. К собственному удивлению Чонвона, старший не звучит насмешливо или едко. Его глаза полны искреннего интереса, он наклоняется ближе, ожидая ответа. Чонвон закрывает глаза и считает до десяти, силясь выровнять сбитое дыхание, силясь успокоить навязчивые мысли о том, что всё это закончится очередными насмешками. – Нет, – Выдыхает Ян. – поймите меня правильно. Я ценю свою нынешнюю работу, ценю все усилия, которые я вложил в неё… – Не нуди, – Отрезает Рики холодным тоном. И он тоже не выглядит насмешливым. Если быть точнее, взгляд его остаётся скучающим даже сейчас. – Хочешь или нет? Наён приходила на кастинг около месяца назад, но я отказал ей, потому что она не чувствует камеру. Она не чувствует место, не чувствует время, а я не могу работать с людьми без призвания. – Смотри корону не урони, – Фыркает Сону без особого интереса. – Мистер Нишимура Рики, мастер, которого боятся все новенькие. Не стыдно запугивать приходящих новичков своим высокомерием? – Кто бы говорил о высокомерии? – Ответный удар прилетает моментально. – Да тебя новенькие не боятся лишь потому, что ты им разговорами надоедаешь быстрее, чем они о тебе мнение сложат! – Да как ты… – Я бы хотел попробовать. – Нервно вклинивается Чонвон, пряча вспотевшие ладони под стол. – Хорошо. – Бросает Рики, не сводя раздражённого взгляда с Сону. – Попробуй, хён. Приходи ко мне в конце рабочего дня, если тебе удобно. Мы поработаем наедине, без лишних глаз. Только не обижайся, но если что-то пойдёт не так, я скажу тебе об этом прямо. – Я тоже подойду. – Добавляет с вызовом Сону, а затем объясняет смущённому Яну: – Я давно смотрю на твои глаза и теперь хочу попробовать сделать с ними что-то. Даже если этот грубиян отошлёт тебя, мне бы хотелось побыть частью этого. По старой дружбе. Чонвон кивает, словно болванчик, боясь поднять на друзей свой взгляд. Всё нормально, убеждает себя он. Нет ничего страшного в том, чтобы попробовать себя в новом. Особенно, когда другие так просто реагируют на разговоры об этом. Может быть, проблема только в нём самом и его боязни выходить из зоны комфорта? Рики скажет ему, если он будет плох, а Сону попробует на нём свои идеи макияжа и успокоится – и сам он вернётся к своей старой работе. Всё будет хорошо, осталось лишь дождаться вечера.***
Дверь открывается с лёгким скрипом, являя в проходе освещённого дневным светом кабинета возвышающуюся фигуру. Хисын сидит за рабочим столом, нахмурив лицо и нервно закусив нижнюю губу. Пальцы его маниакально пролистывают заголовки статей – и на обложке каждой из них красивое, но грустное лицо Сонхуна. Сил и выдержки хватило лишь на то, чтобы открыть парочку наиболее влиятельных изданий – на всех других дыхание перехватывало, а грудь сжимало. Повисшее чувство недосказанности давило на плечи, и он не мог не чувствовать неуверенность в правильности принятого решения. Выставить Сонхуна козлом отпущения казалось жестоким, даже с учётом всех неприятностей, которые Пак принёс агентству. С другой стороны… Хисын шумно выдыхает, откидываясь на спинку кресла. Взгляд его перемещается на человека в дверном проёме. В одной руке Кей держит пакет, другой же, флиртуя, придерживает косяк, чуть на него навалившись. Шарф, намотанный на шею, скрывает большую часть его лица, но обтягивающие светлые джинсы выгодно подчёркивают подтянутые бёдра – и Ли взглядом проходится по ним, не в силах увести внимание от фигуры японца. Прождав ещё немного, Кей уверенно проходит в кабинет, без каких-либо смущений закрывая за собой дверь на замок. – Как дела, Бэмби? – Улыбается он белоснежной улыбкой, распутывая широкий шарф. – У всех перерыв, поэтому я забежал, пока никто не видит. Выглядишь уставшим. – Не называй меня так, – Бурчит Ли, отводя взгляд от смущения в сторону. – Хотя бы ни когда я работаю. Кей шумно валится на кресло напротив – то прогибается, чтобы вновь принять форму сидящего на нём. Потягиваясь, японец ставит на стол пакет – с глухим звуком от содержимого. Хисын, не сводя взгляда со старшего, осторожно тянется к ручке пакета, относясь к столь неожиданному гостю с небольшой опаской. Содержимое в нём оказывается тяжёлым – Ли приподнимается, чтобы заглянуть внутрь. – А что не так? – Хохочет Кей, наблюдая за реакцией Хисына. – Боишься, что твои подчинённые узнают твоё истинное оленье лицо? В пакете оказываются два контейнера – один с полноценным питанием, другой – покупной контейнер с фруктами. Помимо этого, два билета на выставку так же покоились там. Хисын достаёт еду, рассматривая японца хмурым взглядом без понимания. Кей закидывает ногу на ногу, расслабленно подмечая реакцию младшего. – Зачем? – Спрашивает Ли. – Ты забыл взять с собой еду перед уходом сегодня. – Объясняет японец. – Уж извини, но ты не выглядишь человеком, что заказал бы себе еду доставкой. Поэтому я купил тебе фруктов и приготовил полноценный обед… Хисын смотрит на него таким тяжёлым взглядом, что Кей тушуется. – Хорошо, обед я тоже купил. Я просто хотел увидеть тебя, Бэмби. – Не называй меня так, – Выдавливает из себя Ли, складывая контейнеры на стол. – Спасибо, что пришёл. Теперь можешь идти. Кей непонимающе оглядывает его с ног до головы после брошенных слов. Складывая руки на своей груди, он выглядит упрямым и готовым бороться за своё до конца. – Не хочу. Дай мне время побыть с тобою вместе. – Юдай, – На одном дыхании выпаливает Хисын, и Кей напрягается от произнесённого вслух родного имени. – мы проведём время вместе, когда я вернусь домой. Здесь много людей, не хочу, чтобы они распускали ненужные слухи. Я только выступил перед ними сегодня. Возвращайся обратно. – И как? – Спрашивает японец, игнорируя всю остальную часть сказанного. Ли смотрит на него, нахмурившись, и он поясняет. – Твоя речь перед людьми, как оно? – Я слил информацию о Сонхуне твоему человеку. – Нервно выговаривает Хисын, суя под нос Кею телефон. – Весь интернет уже пестрит этим. Кей вскидывает руки в восторге. Лицо его радостно светлеет, когда он просматривает различные заголовки. Знакомое идеальное лицо смотрит на него в упор на каждом из них. – Сонхуни! – Тянет он без капли сожаления, и Ли внимательно всматривается в малейшие изменения на лице старшего. – Недооценил я его выстроенную репутацию. Правда говорят, чем выше взлетаешь, тем больнее падать! Хисына, ты посмотри, здесь сотни заголовков! Хисын грубо выхватывает из чужих рук телефон, отворачиваясь спиной. Тяжёлая повисшая тишина отрезвляет их обоих – отчётливое шумное дыхание японца чуть срывается из-за реакции Ли. Хисын закрывает свои глаза, крепко сжимает кулаки. – Я не понимаю, – Безобидно произносит Кей в чужую спину. – это то, чего мы добивались. Разве нет? – Я… не знаю. – Едва различимо произносится. – Я не хотел, чтобы его карьера разрушилась вот так. Я просто… – Ты просто хотел, чтобы агентство выжило. – Подсказывает японец. – Сонхуну наплевать на карьеру, он уже ушёл. Тем более, для него уже всё было кончено, когда в свет вышла та самая статья Джейка. Его поломал не ты, Хисына, его поломал другой человек. Кей поднимается практически бесшумно – разительная разница с тем, как именно он зашёл в кабинет. Лёгким шагом он пересекает расстояние до одинокой и какой-то жалкой фигуры Хисына, руками обвивая в плен талию младшего. Подбородок привычно кладётся на чужое плечо, Кей смотрит в ту же самую точку пространства, что и задумчивый Ли. Замок пальцев сильнее сковывает хватку, японец губами касается шеи, скрытой водолазкой, и на лице его расплывается самодовольная улыбка. – Не подскажешь, что именно ты там скрываешь? – Отпусти, – Просит Хисын, чувствуя ком в горле. – мне нужно время, чтобы всё обдумать. Просто немного личного пространства. Кей тянет младшего на кресло – сначала усаживаясь сам, затем на колени сажая Ли лицом к себе. Не в силах сопротивляться, Хисын смотрит на японца своим тёмным взглядом, слегка поджимая собственные губы. Нервный вид его заставляет старшего самому испытывать тяжесть в груди и тревогу, и Кей склоняет голову, внимательным взглядом прожигая в Ли всё существо. – Даже не подумаю. – Длинными пальцами он откидывает полы пиджака в стороны, обхватывая бока младшего крепкой хваткой и притягивая к себе ближе. Губами касается живота, не прекращая ни на миг прижимать к себе всё крепче и крепче. – У тебя будет время обдумать всё, когда я уйду. Я не останусь с тобой здесь навсегда, Бэмби. Вот тогда и надумаешься. А затем, обдумав все возможности, выпаливает на одном дыхании ещё: – Только знаешь, ты прав. Ты идиот и не умеешь думать о себе, но ты увёл целое агентство – огромное множество людей с семьями, Бэмби – от неминуемой гибели. Ты молодец, и тебе потребуется время и десятки тысяч чужих слов, чтобы осознать это. Но ты всё сделал правильно, тупица. Хисын руками обнимает его за плечи, подбородком уткнувшись в чужую уложенную макушку, а затем губами мягко касается её же. Тяжёлое чувство неопределённости никуда не уходит, но трусливо прячется перед присутствием японца. В руках Кея он чувствует себя спокойно – и это чувство для него новое. Впервые в жизни мысли покидают его хотя бы на недолгое время, оставляя вместо себя приятную тишину.