***
— Я хочу, чтобы ты начал тренировать меня, — тихо, но твёрдо сказал Коноэ во время утреннего умывания. Асато так и замер с высунутым языком в сантиметре от своей руки. Его глаза вытаращились, и выглядел он при этом столь комично, что светлому коту потребовалась вся его выдержка, чтобы не прыснуть со смеху. — Но, Коноэ, — Асато убрал язык, сглотнув. — Твоя рука… При этих словах юноша машинально сжал обрубок. Синие глаза напротив, видя этот жест, тут же наполнились глубокой виной. Почему-то это и собственная слабость разозлили Коноэ. — Да, рука. Ну и что? Я не хочу становиться обузой… — Коноэ! Ты не… — Асато, прошу тебя! — перебил его Коноэ, недовольно дергая хвостом. — Я знаю, как ты ко мне относишься, что ты ко мне чувствуешь, вижу, что ты делаешь для меня. Но я не хочу видеть жалость и вину в твоих глазах, я не хочу становиться запертым в четырёх стенах овощем. Я хочу заново узнать своё тело, научиться его чувствовать, понимать, знать новые пределы его возможностей. Я же, чёрт возьми, родом из Каро! Мы, как и Кира, поселение воинов! Я хочу жить, а не существовать. Жить и идти по нашему, — сделал он на последнем слове акцент голосом, — пути рука об руку. В волнении Асато поднялся на ноги и заходил туда-сюда по комнате. В нём боролись чувства, всколыхнутые горячей речью любимого, и всё же, он сомневался в готовности Коноэ вернуться в мир, из которого он выпал после падения Ликса и возвращения в Рансен. Страхи за жизнь светлого кота плескались холодными волнами в его груди. Коноэ, чувствуя его сомнения, решительно поднялся следом и подошел вплотную. — Это, — он ткнул обрубленной кистью в солнечное сплетение Асато. — Моё доказательство. Доказательство того, что я готов нести ответственность за свои слова и действия. Помнишь, что я сказал тебе тогда? Что если мне что-то дорого, я сделаю всё, чтобы быть рядом, иначе оно перестанет быть дорогим. Ты спрашивал, останусь ли я с тобой, если ты изменишься, перестанешь быть собой. И я сказал, что останусь. И остался. Я поверил в тебя. И своими глазами увидел, как ты, поглощённый сознанием зверя, вернулся ко мне, и посмотрел на меня так, как смотришь только ты. Но даже сейчас, я вижу в твоих глазах тень скорби и вины. Не надо. Асато, — Коноэ посмотрел в синие глаза настолько серьезно, насколько только мог. — Не вини себя. Если бы… Если бы вдруг можно было всё начать сначала, я бы опять выбрал этот путь. Я бы шел им вновь и вновь, потому что этот путь, путь к тебе. И поэтому сейчас… Я прошу… Тренируй меня, — воздух в лёгких окончательно иссяк, и Коноэ смолк, прерывисто дыша. На лице Асато появилось строгое, не читаемое выражение. Он несколько раз переводил взгляд с упиравшейся в его грудь руки на покрасневшее от эмоционального напряжения лицо Коноэ и обратно. А после, придя внутри себя к решению, мягко обхватил руками увечную кисть и склонился к ней лицом. — Если Коноэ так хочет, — шершавые губы коснулись чувствительной кожи в целомудренном поцелуе. — Я буду тебя тренировать.***
Первое, что заметил Коноэ, это изменение отношения Асато к толпе. Нет, он всё так же не любил её, но держался уже спокойнее, не пытаясь завернуться в плащ с ног до головы. Вторым потрясением стала реакция других котов на Асато. Несколько торговцев, когда они вышли за покупками, весьма приветливо окликнули его, активно маша ему руками в знак приветствия. Чёрный кот в ответ кивал им, несколько неловко улыбаясь. — Кто они? — Коноэ во все глаза смотрел на этих рибика. — Откуда они тебя знают? Асато заложил уши и осторожно коснулся своим хвостом хвоста любимого. — Мне до сих пор стыдно за тот случай с курицей, помнишь? Я запомнил твои слова про деньги, но всё ещё не до конца понимал, что к чему. Мне помог Бардо. — Бардо? — Да. Рассказал, как покупать, продавать, отсчитывать нужную сумму. И поведал, как именно их достают. Я не хотел оставлять тебя в одиночестве надолго, но Бардо не мог дать всё, что могло нам понадобиться. — И ты, — пробормотал Коноэ, осознавая услышанное. — Да, я начал подрабатывать. В груди болезненно кольнуло. Пока он там лелеял свою потерю и переживания, Асато в спешке осваивал новые навыки, лишь бы обеспечить любимого всем необходимым. Коноэ остро ощутил свою бесполезность. Он обещал сам себе вести Асато за руку в этом мире, а в итоге ничего толком и не сделал. Он так расстроился, что пропустил тот момент, когда они свернули с широкой улицы и вошли в одну из лавок. — О, Асато, доброго здоровья тебе! — торговец-кот, при виде посетителей расплылся в доброжелательной улыбке. — Где та вещь, о которой я тебя просил? — Асато кивнул ему в знак приветствия и прошел вглубь помещения. — Там, за шторой, в ящике слева… А ты, должно быть, Коноэ? — старик повернулся к оторопевшему котику. — Я… Э-э-э… — Асато часто упоминал тебя, — усмехнулся кот, сверкнув желтыми глазами. — Всё беспокоился, что с тобой что-то может произойти, пока он здесь. Теперь понятна причина его переживаний. Коноэ почувствовал себя неуютно под цепким взглядом и неловко отвел увечную руку за спину. Что такого рассказал ему Асато, почему этот торговец так внимательно на него смотрит? Уйти бы… — Нашел! Вот, примерь. Не успел Коноэ пикнуть, как его укрыло какой-то тканью, а на уши лёг капюшон. Асато обходил его, поправляя полы плаща, — а это, по ощущениям, был именно он, — разглаживая складки на плечах и спине. Прикосновение его широких ладоней отозвалось теплом в груди и животе, и Коноэ вновь ощутил спокойствие. Торговец снял со стоящего в углу зеркала мешковину и кот подошел ближе, чтобы рассмотреть себя. Простой светло-синий плащ из плотной добротной ткани, с удобно расположенными завязками, которые можно было затянуть, орудуя только одной рукой и зубами, ладно сидел на его фигуре, доставая почти до икр. Он был тёплым и приятным на ощупь, а самое важное — он скрывал ото всех его увечье. — Коноэ, тебе нравится? Я попросил господина Хиро не продавать его до того, как смогу показать тебе. Если не нравится, я поищу другой! Асато смотрел с тревожным ожиданием, пытаясь по лицу любимого понять, устраивает его обновка или нет. — Нравится, — с трудом ответил Коноэ, кивая. В груди, в горле стоял ком. — Хорошо, — Асато облегчённо-радостно заулыбался, дернув черными ушками. Расплатившись за плащ и пообещав торговцу, что поможет с разгрузкой товара на следующей неделе, чёрный кот вывел Коноэ обратно на улицу. — Асато, ты… Ты… Ты невероятный, — тихо произнёс Коноэ, едва они покинули лавку. — Пока я там слонялся из угла в угол или сидел в прострации, ты… тут… Сам… Я чувствую себя таким бесполезным… Отошедший на пару шагов вперед Асато вернулся и мягко коснулся чужой щеки. — Впервые в своей жизни я могу быть с тем, кто мне дорог, могу позаботиться о нём, защитить, — подушечкой большого пальца он медленно провел по скуле. — И я счастлив. Счастлив, что могу сделать это для Коноэ. Пожалуйста, не думай о таких вещах… Короткий, ободряющий поцелуй, — и они вновь идут среди толпы. И Асато крепко сжимает его руку в своей.***
Сидение за стойкой в приемной гостиницы Бардо было не трудной, но несколько занудной работой. Когда Коноэ заикнулся, что тоже хотел бы чем-то заняться, хитрый тигр сразу предложил тому непыльную работёнку у себя. И даже Асато, чёрт синеглазый, поддержал эту идею, не желая оставлять возлюбленного надолго без чьего-либо присмотра. Да и с учётом увечья это было самое то. После недолгих уговоров Коноэ сдался, мысленно пообещав отомстить полосатому. Всё же усадил его на это место, прямо как при первой встрече. Зараза такая. Но желание помочь Асато тянуть финансовую лямку и влиться обратно в поток жизни было сильнее. Там, возле платяной лавки господина Хиро Коноэ понял наконец кое-что очень важное. Асато не нужна нянька, которая будет водить его везде за ручку, как котёнка-несмышлёныша. Да, он нуждается в помощи и наставлениях, но именно в помощи. Ему нужен тот, кто будет идти рядом, кого он будет держать за руку, как равный. Коноэ так привык к искренне-детским и прямым проявлениям, что совсем забыл, что Асато, в общем-то взрослый и самостоятельный кот и что его непосредственность — вина того закрытого общества, которое его отвергало и, тем не менее, вырастило до этих лет. Да, ему надо многое рассказать и пояснить, но не более того. Кое-что он уже осознавал, изучал сам. И это новое — приводило его в восторг. Для Асато самым большим потрясением при общении на короткой дистанции с котами Рансена стало то, что им, в общем-то, глубоко плевать, какое у него прошлое, чей он сын, кем были его родители при жизни; даже то, что он родом из Кира смущало далеко не всех. Окружающих его рибика в первую очередь волновали личностные качества, а поскольку Асато к работе подходил добросовестно, со всей ответственностью, на какую был способен, то и торговцы, в большинстве своём, проникались теплотой к этому угрюмому на первый взгляд парню. И это разительное отличие между Рансеном и Кира волновало и воодушевляло Асато. Оказывается, к нему можно относиться, как к обычному коту! Смотреть на него без ненависти или страха в глазах, не шарахаться, когда он проходит мимо. Ему можно улыбаться, с ним можно шутить, а в чужих голосах не сквозит упрёк в том, что он вообще родился на свет. Коноэ чувствует удивление и радость любимого и на сердце становится теплее. О, нет, он не нянька для Асато. Он гораздо большее. Он его спутник и опора.***
— Коноэ, ты точно уверен? — Да. Мне это нужно. Атакуй. За гостиницей Бардо, чуть левее домика для омовений, находилась хорошо утоптанная площадка. Именно её и выбрали для тренировок Коноэ и Асато. И теперь они стояли друг напротив друга, готовые к схватке. Коноэ сжимал свой старый меч, Асато же в качестве оружия выбрал кинжал. Коноэ чувствовал внутри искристое воодушевление. Всё же он, как и его возлюбленный, был из деревни воинов, и близость пусть и тренировочной битвы приятно волновала его. Только вот правая рука… Асато атаковал молниеносно. Коноэ сам толком не понял, как ему удалось отскочить, избегая удара. Рефлексы тела пока ещё оставались на уровне, а вот рассеянности прибавилась. Следующий удар он поймал на клинок. И хотя Асато едва ли бил в треть силы, предельно контролируя себя, Коноэ пришлось напрячь все мышцы, чтобы сдержать его натиск. Светлый кот и забыл, что его возлюбленный сильный, по-настоящему сильный Тога. Синие глаза напротив стали сосредоточенными и холодными. В них не было жажды победы или наслаждения битвой, только повышенная концентрация. Коноэ сглотнул и прижал к голове уши. Из живота поднялся жаркий импульс. Оскалившись, кот напрыгнул на Асато, привычно вскинул правую руку для удара когтями, но, увы… Взмахнув хвостом, он на мгновение замешкался и почти тут же оказался в крепком захвате с клинком у горла. Горячее дыхание коснулось макушки. — Попался, — в глубоком голосе Асато появились бархатистые нотки, прямо как во время… — Ещё! Коноэ отбросил его руки и отпрыгнул, развернувшись. Карие глаза горели таким восторгом и азартом, что Асато невольно засмотрелся на них. Да, именно эти глаза, этот взгляд заставили его сердце пропустить удар в день их встречи. Облизнув пересохшие губы, Асато снова встал в боевую стойку. На этот раз атаковал Коноэ. Удары выходили слабыми, но светлый кот пытался компенсировать это скоростью. Держать баланс с одной рукой было труднее, но он чувствовал, что сумеет вернуть утраченное проворство на прежний уровень. Асато бился с ним не всерьез, поэтому Коноэ мог чередовать защиту с атакой, то подпуская противника ближе, то отступая, избегая прямого контакта. В какой-то момент он сконцентрировался на своём теле и новых ощущениях, стараясь двигаться не как он привык, а как он теперь может. Чёрный кот тоже вошел во вкус, и их битва всё меньше и меньше напоминала битву. Это танец, где один убегал, дразня, а другой пытался поймать. Смуглая рука в азарте почти схватила чужой хвост за чайный кончик, но мягкая шерсть лишь мазнула по пальцам, а в следующее мгновение остриё изогнутого меча ткнулось в адамово яблоко Асато. — Попался, — прошептал несколько запыхавшийся Коноэ, улыбаясь чуть диковато. От этой улыбки и горящих карих глаз у Асато по всему телу разлилась сладостная, подгибающая колени слабость. Он вновь протянул руку, чтобы объять желанную добычу, но… — Я так понимаю, твоих навыков хватает только на то, чтобы драться с калекой. Коноэ показалось, что он воочию слышит звон, с которым разбилась атмосфера вожделения, окружившая их. Взгляд Асато прояснился, а брови сошлись на переносице. Он обернулся и прожег пришедшего полным неприязни взглядом. Белый одноглазый кот непринуждённо проверял своё обмундирование, делая вид, что чужое недовольство адресовано не ему. — А с равным по силе сразиться не хочешь? — в голосе явственно слышались нотки демонстративного превосходства. — Ты, — Асато прижал к голове уши и зарычал. — Что ты забыл здесь? Рай проигнорировал вопрос. Сняв с плеч плащ и суму с пояса, он медленно вышел в центр импровизированной боевой арены и встал напротив чёрного кота, скрестив руки. В его позе и надменном взгляде единственного глаза сквозил неприкрытый вызов. Коноэ занервничал, поочередно смотря то на одного кота, то на другого. Он не понимал, как атмосфера вокруг них может быть одновременно такой морозящей и такой опасной. И ещё он чувствовал, что схватки не избежать. Подавив вздох и несколько расстроенный тем, что долгожданную тренировку пришлось прервать, Коноэ направился к лежащему на краю площадки бревну, которое успешно заменяло скамейку. — Только не разнесите здесь всё, — произнёс он, усаживаясь. Асато тем временем сменил кинжал на свой привычный меч, белому коту он уступать явно не собирался. Его гладкий чёрный хвост вздыбился и теперь казался больше и пышнее, чем обычно. В льдистом глазу Рая мелькнуло предвкушение, и он отступил на несколько шагов. Коты начали кружить по краю утоптанной зоны. Они двигаются плавно, пружиня, будто звери на лапах. Хвосты напряженно изгибаются, уши прижаты к голове, руки плотно сжимают рукоять оружия. Смотрят друг на друга свирепо, изучающее, не спеша атаковать, ища слабое место. И Коноэ ловит себя на том, что откровенно любуется этими двумя. Взгляд цепляется за отблеск отполированного клинка Рая, и в памяти всплывает их первая встреча. Как же белый кот тогда был хорош! Смертельно хорош. Его движения были такими мастерскими, что Коноэ невольно засмотрелся. Белый кот показался ему гением фехтования, настолько точными и чёткими были его движения. Правда, сейчас, спустя время, смотря на ту битву трезвым взглядом, Коноэ не может не отделаться от мысли, что Рай тогда двигался уж слишком… Ммм… Вызывающе, некоторые движения в бою хоть и были восхитительными, но на деле абсолютно лишними и не несли ничего, кроме демонстрации умений и… самолюбования. Да, Рай знал, что он прекрасен в битве и что ему ничего не стоит впечатлить своими навыками какого-нибудь деревенского простачка. Вроде Коноэ. Звон металла о металл выдернул из воспоминаний. Коты на миг схлестнулись, но почти тут же разошлись, причём первым отступил Асато, чтобы не словить животом удар второго оружия Рая, широкого охотничьего кинжала. Да, белый кот не гнушался подобными методами, победи или будь побеждённым. Отвлекая противника ударом меча, он, не задумываясь, загонит тому под рёбра кинжал при первой же возможности. Коты опять кружили. Рай смотрел надменно и свысока, Асато же наоборот, пригнулся к земле чуть сильнее. Кончик его хвоста опасно дергался. Пожалуй, только одна вещь не давала Коноэ покоя всё это время — это необычная форма полотна меча белого кота. В клинке была сделана выемка неясного назначения. Светлый кот впервые видел лезвие подобной формы. После долгого размышления и наблюдения за Раем в бою, Коноэ остановился на версии, что таким образом достигалось максимальное облегчение веса меча без потери разящих свойств, что и позволяло белому коту так ловко и виртуозно фехтовать. Всё имело своё назначение. Холёный породистый кот, холёный, утончённый клинок. Рай снова теснил чёрного кота к краю площадки, двигаясь играючи, словно ему это не стоит никаких усилий, вынуждая соперника обороняться и следить сразу за обеими руками воина напротив. Меч Асато на фоне клинка Рая выглядел на первый взгляд менее привлекательно и даже грубо и всё же, Коноэ он нравился больше. Хотя бы потому, что, пусть его собственное оружие было совсем иной формы, назначение у них было одно: рубить, терзать, кромсать чужую плоть. Быстро, резко, неотвратимо. Им некогда «танцевать» перед противниками. Словно прочитав мысли возлюбленного, Асато неожиданно пошел в наступление. Его меч был длиннее и тяжелее, Коноэ в своё время брал его в руки, поднять смог, а вот замахнуться… В тот момент он в полной мере осознал, какая сила кроется в смуглых крепких плечах и руках, которые так бережно обнимают его по ночам. И эфес практически отсутствовал, в отличие от клинка Рая. Асато наносил частые, разящие удары, вынуждая белого кота проявить к битве серьезность: тот больше не демонстрировал таланты, направляя все свои умения на то, чтобы противостоять чужому натиску. Сильный и ловкий, Асато не был мастером или виртуозом, но он умел сосредоточиться на цели, не растрачивая силы на красивые, но бесполезные движения. Да, пусть в сравнении с Раем он дрался почти по-варварски, но эта неотвратимая дикость, с которой он наседал на врага, обрушивая град рубящих ударов, была особенно привлекательна. Рай оскалился, уворачиваясь. Теперь и его хвост встал дыбом. Он попытался сделать ложный выпад, но потерпел неудачу и был вынужден в длинном прыжке отскочить вбок, чтобы избежать удара. Меч Асато опустился на чахлый кустик и, смяв его, глубоко вошел острием в землю. Раздраженно цыкнув, чёрный кот выдернул оружие одним слитным движением, так, будто оно застряло в куске оплывшего масла, а не в глиняной почве. Однако, эта заминка стоила ему преимущества в бою. Рай налетел, словно сверкающий серебряный смертоносный вихрь. Теперь уже Асато пришлось отступать, парируя удары. Острие наточенного кинжала всё же достигло своей цели и на смуглом плече, чуть выше узоров племени Кира, огнём запылал свежий шрам. В гортани чёрного кота заклокотало, а зрачки синих глаз превратились в тоненькие нити. Асато ярился и это развеселило Рая. В голубом глазу мелькнуло снисхождение, а узкие губы искривились в надменной ухмылке. Ох, зря он это… Утробно зарычав, словно проклятый дух, чёрный кот рванул вперёд. Коноэ абсолютно перестал понимать, что происходит, так быстро бойцы двигались, но вдруг в воздухе раздался характерный свист и нечто, блеснув в свете явной луны, отлетело в сторону домика для омовений. Присмотревшись, светлый кот с восхищением понял, что это был вошедший почти по самую рукоять в бревенчатую стену кинжал Рая. Теперь Асато уравнял шансы. По лицу белого кота трудно было сказать, о чём он думает, но в единственном глазу плескался такой холод, что у Коноэ шерсть на хвосте стала дыбом, хотя смотрел Рай не на него. Коноэ занервничал. Он никогда всерьез не задумывался о том, что же будет, схлестнись Асато и Рай в бою не на жизнь, а насмерть. В целом, хоть они и использовали разные техники, силы их примерно были равны, как и упрямство в желании одолеть соперника во что бы то ни стало. И сейчас, глядя на них, Коноэ чётко понял, что бейся они до конца, проигравший всё равно унес бы жизнь победителя с собой на тот свет. Почему-то это осознание так взволновало Коноэ, что он прижал здоровую ладонь к солнечному сплетению, стискивая ткань рубахи в горсти, в попытке унять зашедшееся в тревоге сердце. Однако это не помогало, стук в груди не прекращался. Да что же это такое-то… — Эй, кот-идиот, мы же договаривались о равном поединке! А? Это ему? Коноэ удивлённо посмотрел на стоящих на площадке парней. — О чём ты? — Коноэ, — Асато выглядел одновременно смущённым и невероятно счастливым. — Ты запел. А? Кот растерянно уставился на своего Тога и тогда заметил, что того окружает едва видная искристая дымка Песни. Ну как Песни, скорее это был Шепот, но даже такого слабого воздействия хватило для того, чтобы решить исход схватки. Коноэ только сейчас обратил внимание, что Рай стоял полностью безоружный. — Тц. Взмахнув хвостом, белый кот поднял с земли выбитый из рук меч и пошел вытаскивать из стены свой кинжал. На этих двоих он больше не смотрел. Коноэ, чувствуя себя ужасно глупо и жалко, нерешительно приблизился к Асато. — Я совсем не заметил, как запел, — расстроено признался он. Но ему не ответили. Чёрный кот уткнулся своим лбом возлюбленному в плечо, обнимая того свободной рукой за талию, а в следующее мгновение чувствительной шеи коснулся сначала шершавый язык, а после — острые клыки. — А-асато, погоди, — Коноэ смутился, пытаясь оттолкнуть его от себя, но тот был неумолим. Чёрного кота окружал густой запах разгорячённого недавней битвой тела. Он дурманил голову, и попытки высвободиться становились всё слабее. Рай ушел, и Коноэ позволил себе издать слабый стон, чувствуя, как Асато терзает его шею, вылизывая и кусая, то медленно и нежно, то быстро, болезненно. Гибкий упругий чёрный хвост овил его ногу и чувственно начал скользить вверх-вниз, вынуждая несчастного кота дышать через раз, захлёбываясь вздохами. — Ах, как же прекрасна молодость! Голос сверху прозвучал так резко и неожиданно, что Асато сжал челюсти сильнее, чем хотел. Зализав, извиняясь, кровоподтёк на чужой шее, он воззрился на смотрящего на них из окна Бардо. — Ох, не делай такие страшные глаза! Я пришел сказать, что привезли провиант, и мне требуется помощь в разгрузке, так что жду тебя у входа, когда вы тут закончите, — тигр подмигнул чёрному коту и важно удалился, взмахнув хвостом. Хоть Бардо и ушел, момент был безвозвратно упущен. Коноэ мягко высвободился из чужих объятий, машинально касаясь пальцами шеи — свежий укус саднил. — Пойдём, нужно помочь… — Коноэ, — Асато окликнул его, так и продолжая стоять в центре площадки с опущенным мечом в руке. — О чём… О чем ты думал? — А? — Ну… Когда запел сейчас, — синие глаза смотрели пытливо, прямо в душу, и Коноэ подумал, что под этим взглядом не сумел бы соврать даже если очень бы захотел. — О битве… О том, каким бы был исход, если бы бой велся насмерть. Асато несколько мгновений обдумывал услышанное, а после его лицо озарила невероятно светлая и широкая улыбка. — Понятно! Коноэ стало неловко от той всепоглощающей нежности, с которой на него сейчас смотрел любимый кот. Ну подумаешь задумался, представил, проникся, распереживался и запел… В конце-концов, Санга Поёт для того, чтобы дорогой сердцу Тога жил и побеждал, разве нет?..