***
Информации было не много. Количество предполагаемых врагов варьировалось от трех до десяти, но чаще всего звучали цифры пять и шесть. Что именно из себя представляли эти демоны, сказать никто толком не мог. Если опустить все ужасы в виде огня из зева и глаз, сотрясающий горы рёв и нереальную быстроту передвижения, то выходило, что эти твари передвигались на четырех, похожих на спички, лапах, из их пасти торчали клыки, а воняли они так, что некоторые теряли сознание только от смрада демонического дыхания. — Так, где конкретно были нападения, можете показать? Бардо разложил на столе карту Щисы, и присутствующие склонились над пожелтевшей бумагой. Изображение местности напомнило Коноэ кровеносную систему, где лесные массивы — мышцы и плоть, а извилистые дороги — вены с капиллярами. С узлами-поселениями и сердцем, Рансеном. Северный тракт тянулся широкой артерией от столицы вглубь лесов. От него расходились тропки поменьше, оканчиваясь деревнями, сёлами или маленькими городками. — Нападения совершались вот тут, в этом промежутке. Самый старший из пришедших торговцев уверенно ткнул толстым пальцем в изображение на карте. — Здесь, сразу за землями деревни Мидория начинается дикая местность, протяженностью километров примерно двадцать-двадцать пять до следующего населённого пункта. Именно здесь пропадали коты. Асато и Коноэ внимательно смотрели, как Бардо карандашом пометил примерный отрезок дороги — их будущую цель. — Набеги на путников всегда случались в сумерках, чаще на закате, реже — на рассвете, — хмуро добавил уже другой торговец. — Есть выжившие среди тех, кто видел этих тварей? — Да, когда демоны нападали на все караваны, без разбору, некоторым рибика удавалось бежать, но в последнее время эти существа стали… Хм… Как будто умнее и осмотрительнее. Отряды больше десяти котов они не трогают. А у маленьких групп и одиноких путников нет и шанса против них. — Говорят, местные пытались делать облавы, но тщетно. Эти твари и правда умны, ни один житель из окружающих деревень не пострадал, жрут только чужаков. Коноэ, Асато и Бардо переглянулись. Грядущая охота выглядела всё менее привлекательно. По лицу тигра было ясно, что он бы туда не пошел ни за какие деньги, Коноэ ощущал легкую нервозность, которую усугубляла исходящая от других котов тревога. И только глаза Асато светились предвкушением, — мирная жизнь Рансена уже успела ему изрядно наскучить. — Так что, — самый высокий торговец вышел вперед, несдержанно помахивая блекло-серым хвостом. — Вы согласны убить этих тварей? Гарантирую, платить мы будем щедро. На стол упал тяжелый кошель, до краёв наполненный деньгами. Бардо присвистнул. — На это можно почти год жить безбедно! — Это аванс. Если вам повезет, и вы вернётесь живыми, с головами демонов, разумеется, получите ещё два таких мешка. — Всё ясно. Мы идём.***
К предстоящему походу Асато готовился особенно тщательно. Первым делом, на полученные деньги он приобрёл кусок камня наждака, несколько мотков пеньковой верёвки разной толщины и длины, походный топорик и набор метательных ножей. Последние он выбирал особенно придирчиво, обошел вместе с Коноэ трёх кузнецов, прежде чем нашел оружие приемлемого качества. Светлый кот не совсем понимал такой дотошности, на его взгляд, сталь в Рансене была высшего сорта, и совсем не обязательно таскаться по всему городу, в поисках чего-то особенного. Асато на тихое ворчливое недоумение подёргивал кончиком смоляного хвоста, коротко поясняя, что искал клинки, способные выдержать особый метод заточки, который используют коты Кира. — Она позволяет сделать лезвие очень острым, но само оружие быстро приходит в негодность. Я искал ножи, которые можно будет заточить более двух раз. Коноэ оставалось лишь удивлённо воззриться на своего спутника, гадая, сколько ещё тайн сокрыто внутри деревни Кира. Действительно, в искусстве порчи организмов других рибика, эти коты преуспели больше всего. Неудивительно, что метательные иглы Кагари обладали такой невероятной остротой, благодаря которой даже в деревянные стены дома входили точно в подтаявший кусок масла. Оставив подбор оружия более опытному Асато, Коноэ самолично возложил на себя ответственность за приобретение лекарственных мазей и снадобий — в Щиса стояли переменчивые весенние деньки и далеко не все травы успели набрать силу. Готовые целебные препараты были как нельзя кстати. Накануне дня отбытия Бардо сомневающимся тоном предложил им всё же попробовать дождаться Рая и пойти на охоту втроём. Коноэ почти согласился, но упрямый взгляд синих глаз и поджатые губы Асато давали понять, что подобная перспектива ему совсем не по душе. — Нет, пожалуй, мы всё же сами… — Ну, как знаете. Я скажу ему, куда вы направились, пусть сам решает, нагонять или нет.***
Рансен покинули на рассвете. Столица только-только отходила ото сна, сонно жмурясь на первые лучи явной луны и ей совсем не было дела до двух путников, идущих в опасное путешествие. Хотя теперь, после битвы с Ликсом и жизни в окружении яда Пустоты привычные опасности Щисы казались лёгким баловством, не больше. Северный тракт был широкой, хорошо утоптанной дорой, уверенно ведущей путешественников и торговые караваны в лес, в сторону северных селений. И даже в столь ранний час по ней к Рансену брело несколько котов, да около обочины стояла тройка телег с грузом, возле которых суетились рибика-рабочие. Кажется, у замыкающей телеги была какая-то проблема с колёсами. Коноэ на мгновение обернулся, бросая взгляд на покидаемый ими город и невольно замер. Окутанный утренней дымкой, сквозь которую прорывались золотистые лучи расплавленного небесного золота, Рансен казался по-особому красивым. На губах появилась улыбка, а в голове зародилась идея попробовать как-нибудь вместе с Асато посмотреть с холмов на вечернюю столицу. Коноэ был уверен, что в закатных лучах она не менее прекрасна… Путь до деревни Мидория занял четыре дня. И чем ближе они подходили к селению, тем реже им попадались обозы с товаром и другие путники. Коноэ постоянно сверялся с картой, ища наилучший вариант пути, в обход деревни. Матушка-природа явно посмеялась над ним, лишив чувства направления, но дав взамен способность неплохо читать карты. Асато, к примеру, их вообще не понимал, хотя ему с его интуицией и ориентированием на местности это было не нужно. Один раз их окликнула группа охотников, предлагая объединиться для перехода опасного участка. Получив отказ, коты лишь с сожалением поцокали языками, предостерегая, но не более того. Покидая их временный привал у обочины, Коноэ напоследок ещё раз внимательно осмотрел группу, прежде чем последовать за Асато. Высокий худощавый кот, держащийся всё это время в тени, источал странную смутно-знакомую ауру. Похоже, это был Санга. Если этот довольно-таки сплоченный отряд опытных бойцов даже при поддержке Исполнителя боялся ступить в опасные земли и искал, с кем бы объединиться, то что уж говорить о них. Асато, конечно, был котом Кира и даже без благословения Санги в равных условиях мог бы одолеть этот отряд в одиночку, но они и не с рибика идут драться. Коноэ охватило сильнейшее сомнение. Не совершают ли они ошибку? Может, ещё не поздно вернуться назад?.. Лес встретил их прохладой, тенью и терпким запахом мха. Позапрошлой ночью в этих местах прошел весенний дождь, и почва ещё не везде успела просохнуть. Их стопы мягко погружались в наполненные влагой травы и мхи, отчего шаги звучали совсем глухо. Свежие травяные и древесные ароматы будоражили чуткий нос Коноэ. Он дышал полной грудью, чуть прикрыв глаза и распушив хвост. Трудно представить, что такое прекрасное место скрывало в себе смертельную опасность. Асато шел впереди и, в отличие от Коноэ, был внимателен и собран. Он ступал мягко, пружинисто, его уши чутко реагировали на малейшие звуки, разворачиваясь в сторону источника. Но пока что всё было мирно. Они углубились достаточно сильно, когда чёрный кот неожиданно сделал жест рукой, призывая остановиться. Коноэ тут же замер, напряженно вслушиваясь и всматриваясь в окружающее их пространство. Вроде, ничего примечательного… — Асато? Асато дернул ушами и указал на стоявший левее высокий старый бук, обросший у корней мхом и лишайником. Коноэ, нахмурившись, быстро забегал взглядом по стволу, пытаясь понять, что именно привлекло внимание его спутника. — Асато, я не… Ох… Он заметил. В одном месте светло-зелёный покров был взрыт, словно… кто-то цеплялся в него когтями. Коты склонились над находкой, внимательно изучая. Повреждённая древесная мякоть успела потемнеть, как и содранные части лишайника. Полосы шли неровно, практически вдоль лесного настила, а не как обычно, параллельно росту дерева. Оставивший следы кот явно не заточкой когтей занимался. — Его тащили по земле, — тихо произнёс Асато, прощупывая подушечками пальцев борозды. — Такие глубокие… Он сопротивлялся до последнего… Погоди-ка. Кот вытащил нож и осторожно извлёк застрявший в коре обломанный коготь. От его вида у Коноэ волосы на затылке зашевелились. Асато же казался спокойным, внимательно рассматривая находку. — Похож на твои, — пробормотал он. Светлый котик зябко поёжился. Значит, жертвой был рибика, либо его возраста, либо телосложения. А может, и то, и другое вместе. Каким же ужасным был его конец! Коноэ ещё раз с сомнение посмотрел на лежавший в ладони Асато коготь. — Слушай, может, я коснусь его и увижу воспоминания этого кота? — осторожно предложил он. — Нет, — ответ прозвучал неожиданно твёрдо. Коноэ удивленно поднял карие глаза. — Не стоит, — добавил Асато чуть мягче. — Этот кот страшно мучился перед смертью. Ничего хорошего ты не увидишь. И, словно боясь, что его не послушают, он поспешно закинул коготь подальше в кусты. — Всё, что нам нужно, я могу узнать и так, — закончил Асато. Повернувшись обратно к дереву, он вновь занялся изучением следов. — Его волокли примерно туда, — Указал рукой кот в сторону северо-запада. Похоже, та тварь уносила свою добычу дальше в глушь, прочь от тянущегося к северу, словно стрелка компаса, тракта. Асато опять медленно осмотрелся. Чуть ниже, на толстом выступающем из земли корне он нашел ещё один след от когтей, но уже не такой глубокий, чуть дальше обнаружился сильно раскуроченный куст можжевельника и обломанное деревце бузины. — Здесь кот ещё боролся, — хрипло произнес Асато, казалось, он читает едва заметные следы, как открытую книгу. — Но уже слабее. Смотри, земля взрыта. Возможно, демон прикончил кота тут. Старые следы. Им дней пятнадцать-двадцать. Очень старые… Асато присел возле бузины, пальцами осторожно прошелся по потемневшим щепам и выудил несколько застрявших шерстинок. Они были чёрными, длинными и жесткими. — Шерсть демона. Коноэ, затаив дыхание, внимательно следил за чёрным котом. Такого Асато он не знал, точнее, видел мельком всего несколько раз со времени их знакомства. В Рансене Асато напоминал лишнюю шестерню часового механизма, вроде визуально подходит, но на деле некуда приткнуть, некуда вставить. Кот из Кира с трудом принимал порядки столицы, а столице, в свою очередь, было наплевать на него и его проблемы. И хотя со временем Асато сумел приспособиться и играть по правилам большого города, полноценным городским котом, как Бардо или Токино, он так и не стал. Впрочем, это была ещё одна вещь, объединяющая их с Коноэ. И сейчас котик с волнением осознавал, что впервые видит Асато в его родной стихии — в лесу. Нет-нет, конечно, они выходили под сень деревьев и ранее, но в то время его ум и душу занимали переживания о проклятии, кознях Ликса и грядущей кончине мира. После же, когда кошмарные дни стали лишь воспоминанием, они, если им требовалось что-то добыть за пределами городской черты, никогда особо далеко не уходили. Это были походы, не требующие особых навыков выживания. Сейчас же Асато в полной мере демонстрировал, что такое настоящий кот Кира. Это не только первоклассные боевые качества, сила, смертоносность и безжалостность в бою, но и навыки сбора информации, позволяющие просчитать действия врага, изучить его как бы заранее. И теперь Асато во всю демонстрировал умения своего племени, буквально по крупицам воссоздавая последовательность случившихся здесь ужасных событий. И сейчас Коноэ испытывал нечто сродни смущённому замешательству. Он так привык к «городскому» Асато, что его «лесная» вариация казалась чуждой, незнакомой и… волнующей. — Коноэ? — Асато посмотрел на своего спутника, и в его серьезных синих глазах мелькнула знакомая, родная эмоция нежного беспокойства. — Всё хорошо? — Да, нормально, — светлый котик кивнул и мягко улыбнулся. — Просто… Ты так всё рассказываешь подробно, будто сам там был… — Кагари научила, — Асато сказал это с ровным видом, похоже, сам он свои навыки чем-то особенным не считал. — Пойдём, — чёрный кот поднялся на ноги и протянул руку возлюбленному, помогая встать. — Тело поволокли в ту сторону, скорее всего в логово. Они продолжили двигаться на северо-запад. Пару раз Асато несущественно корректировал направление, ориентируясь по ему одному ведомым приметам. Вторая зловещая улика была обнаружена спустя почти семьсот метров от первой. В траве, под ольхой лежал почти высохший череп. На нем практически не осталось мышечной ткани, только кое-где кожа, да выцветшие поредевшие волосы. Эту находку Асато также долго изучал. — Это тоже жертва демона, — подытожил он. — Вот, глянь сюда. Остриём ножа он перевернул череп и указал на остатки шейных позвонков. — Видишь? Голову отхватили одним укусом. У этой твари сильные челюсти и острые зубы. И это было только начало. Чем дальше они продвигались, тем чаще им попадались останки жертв неведомого монстра. Кости рук, ног, части хребта, таза, рёбра, черепа и то, что заставило Коноэ испытать дурноту, искорёженные, полулысые остатки хвостов. Все находки имели разную степень разложения, было несколько костей, явно принадлежавших совсем ещё юным рибика. Котов не покидало ощущение, что они идут по настоящей дороге смерти. Асато был собран и строг, Коноэ напряжен и взволнован. Только вид укрытой плащом спины крадущегося впереди кота немного успокаивал и вселял уверенность. Вскоре меж деревьев появился просвет, и они вышли на лесную прогалину, поросшую более молодыми и низкорослыми деревцами и кустарниками. Золотые лучи явной луны выхватили сразу несколько остовов, оставшихся от тел рибика. Особенно выделялся один труп. От него исходил тошнотворный смрад, и роились мухи. Тело относительно свежее. Асато плавно скользнул к нему, даже омерзительная вонь, отдалённо напоминающая запах сыра, не могла отвратить его. Чёрный кот присел над жертвой и, орудуя ножом, принялся осматривать остатки трапезы демонов. Коноэ встал чуть поодаль, с наветренной стороны, отрешенно думая о том, что сыр он сможет вновь есть ещё не скоро. Труп был достаточно сильно раскурочен, одна рука валялась оторванной и находилась совсем рядом. Светлый кот, плотно стиснув зубы, вытянулся немного вперёд, рассматривая её. Когти на посеревших пальцах торчали, словно шипы, похоже, кота убили, когда он их выпустил. На безымянном когтя не хватало. Значит… Коноэ мотнул головой и отвернулся. Где-то внутри, между лопаток, появилось липкое, неприятное ощущение. Пытаясь прогнать его, кот заскользил рассеянным взглядом по земле. Сочная молодая трава, корни, сухая хвоя под стоявшей рядом елью, еловые сухие ветви и… след. Чётко отпечатанный довольно свежий след во влажной почве. — Асато! Коноэ не понравилось, как сипло прозвучал его голос, и он искренне надеялся, что чёрный кот не различит в нём тревожных оттенков. Асато сразу же приблизился и, проследив в указанном направлении, склонился к ещё одной улике, но почти тут же развернулся опять. — Коноэ, ты такой бледный. Всё в порядке? — Да, всё хорошо, — честно соврал Коноэ, стараясь взять себя в руки. — Если ты чувствуешь себя плохо, мы можем вернуться… — Эй! Я же сказал, что всё хорошо! — Светлый кот нахмурился, добавив твёрдости в свой голос. — Лучше скажи, чей это след. Никогда такого не видел. — Я тоже, — Асато с сомнением перевел глаза себе под ноги. — С одной стороны закруглены, с другой острые и раздваиваются… — Может, оно двупалое? — Коноэ присел на корточки и провел пальцами по углублениям в почве. — Или это копыто… Помнишь, прошлым летом рядом с Рансеном коз перегоняли? Их след немного похож на этот. Вдруг его грудь пронзила острая боль. Чувства, чужие чувства прошили её, словно стрелы. Ярость, ненависть и жажда убийства стремительно наполняли его существо. Коноэ схватился за солнечное сплетение, пытался вдохнуть воздух и не мог — так сильно сдавило. Одновременно с этим в кустах что-то зашумело. Асато метнул нож наугад, но судя по звуку, тот попал в ствол дерева. — Коноэ?! Чёрный кот пытался одновременно поддержать Коноэ и не выпустить неведомого противника из поля зрения. Внезапно кусты раздвинулись, и на прогалину вышло нечто, завернутое в грязное тряпьё. Рибика. Это явно был рибика. Он подслеповато прищурился на них и, словно испугавшись выставленного клинка чёрного кота, неожиданно плюхнулся на землю, прикрывая голову костлявыми, покрытыми пигментными пятнами, руками. В воздухе взметнулся непонятного цвета полулысый тонкий хвост. — А-а-а, не надо! Не убивайте Шагга! Шагг хороший, Шагг ничего не сделал! А-а-а! — заверещал старый кот, принимаясь кататься по траве. Асато в растерянности немного опустил меч, смотря на странного рибика во все глаза. Коноэ, сидя подле него, утирал проступившие слёзы. Дыхание выровнялось, но шерсть оставалась вздыбленной — кто бы ни был хозяином этих эмоций, он всё ещё где-то рядом. А может, эти эмоции испытывал этот странный чужак? — Откуда он вообще здесь? — пробормотал Асато, недовольно дёргая хвостом. Его нервировало странное поведение кота, а визги, всхлипы и причитания неприятно воздействовали на и так взвинченные нервы. Асато казалось, будто его гладят против шерсти. Вдруг старческая фигура замерла. Кот принял сидячее положение и тупо уставился на сложенные на коленях узловатые руки. Тряпка, ранее обматывавшая его голову, теперь сбилась, являя чужому взору испещренное шрамами морщинистое лицо. На левом зрачке белело бельмо, практически беззубый рот напоминал прорезь, из подбородка клоками торчала жиденькая бородёнка. Единственный зрячий глаз в безумии выпучился на них и почти тут же начал блуждать по верхам, смотря на древесные кроны. Корявые губы зашлёпали, и до котов долетели обрывки песни. Это была колыбельная. Самая обыкновенная колыбельная, которую кошки обычно пели своим котятам. — Люли-люли, — шепеляво напевал старик, раскачиваясь из стороны в сторону. — Люли-люли… Он смолк так же резко, как и начал. Утеряв к происходящему вокруг, казалось, всякий интерес, чудной кот принялся ползать по полянке, беспорядочно выдирая траву и цветы. — Шагг хороший, Шагг нарвет салат и сварит суп. Шагг лучше всех умеет варить суп! Кто же отведает его супа? Хе-хе-хе… — Коноэ, — тихо позвал Асато, неотрывно наблюдая за ползающим на четвереньках чудаком. — Этот кот… Его душа и разум, они ведь повреждены, да? — Повреждены? — Коноэ непонимающе нахмурился, но тут его осенило: — Хочешь сказать, он сумасшедший? Ему коротко кивнули. А ведь и правда. Пустота и Шикку на всех повлияли по-разному и некоторые, особенно те, кто потерял много родных, словно убегая от свалившихся несчастий, тронулись умом. В Каро жил один такой, он, правда, песни не пел и по земле не ползал, но постоянно с кем-то разговаривал. С кем-то невидимым. И это жутко пугало, особенно когда тот кот начинал громко смеяться или браниться. Но он был добрым, никогда никого не обижал и не конфликтовал. И он был единственным, кто скорбел вместе с Коноэ по его матери, но не как по «ещё одной репродуктивной кошки Каро», а просто как по хорошей и доброй женщине. Хоронить помогал тоже он. И первой жертвой на съедение тоже выбрали его. Коноэ содрогнулся, вспомнив те жуткие крики сумасшедшего кота о том, что он жаждет жить и не хочет умирать… Зажмурившись, Коноэ уткнулся лбом в плечо Асато, насильно выгоняя из сознания непрошеные воспоминания. Нет, нельзя, не сейчас, когда они в стане демона и в любой момент может совершиться атака. — Коноэ? — Всё… Всё нормально. Просто вспомнил кое-что. Асато хотел ещё что-то спросить, но обезумевший старик вдруг поднялся на ноги и принялся странно танцевать прихлопывая в ладони. — Шагг прожил долгую жизнь, ла-ла, — опять запел он. — У Шагга было три жены, ла-ла! Одну забрала Пустота, ла-ла! Вторую Шикка отняла, ла-ла! Третью демоны задрали, ла-ла! Но Шагг не один, ха-ха! Ла-ла-ла! Боги подарили Шаггу новую супругу! Ла-ла! Она бли-изко! Она идё-от! Ла-ла-ла! От гнева её ничто не спасёт! Ла-ла-ла-а! — Что он вообще несёт? — Асато оскалился и оттолкнул Коноэ себе за спину, к толстому стволу дуба, прикрывая таким образом их тылы. Атмосфера на прогалине изменилась, шерсть сама собой вздыбилась, появилось липкое ощущение опасности. А потом до их острых ушей донесся звук, как будто что-то, или кто-то продирается сквозь чащобу, безжалостно сминая и ломая кусты и юные деревца. Безумец тоже услышал этот шум и перестал танцевать. Вдруг он бросил на пару котов совершенно осмысленный взгляд и ощерил свой щербатый рот в кровожадной ухмылке. — Она голодна и хочет кушать. Меж стволов деревьев замелькали массивные тени. Одна была заметно выше даже Асато, две другие же на треть ниже первой. Заросли лещины раздвинулись, и в золотистое пятно дневного света ступило существо. От его вида внутри Коноэ всё похолодело, а хвост вздыбился так, что по уровню пушистости вполне мог теперь тягаться с хвостом Рая. Демонический зверь был ужасен в своей пугающей несуразности. Казалось, тот кто его создал, обладал весьма изощрённым чувством юмора. Огромными и массивными у демона были только голова и горбатый загривок, зад же оказался неожиданно миниатюрным, даже где-то изящным. Это тело каким-то образом поддерживали относительно стройные, точёные ножки, казавшиеся слишком тонкими для такого тяжелого верха. И как они только не ломались?.. Но этот вопрос сразу перестал волновать, когда тварь широко раскрыла свою вытянутую пасть, полную кривых желтоватых зубов. Клыки, изгибаясь, торчали наружу, вызывая своей формой и остротой первобытный ужас, а смрад звериного дыхания оказался столь силен, что котов обдало тошнотворной вонью даже с расстояния двадцати метров. Издав хриплый рёв, существо уставилось на чужаков маленькими свирепыми глазками. Асато инстинктивно отозвался на рёв глухим рычанием, прижав к голове уши. Кот-старик, заметив выражение его лица, лишь ухмыльнулся и демонстративно повернулся к чудовищу. Коноэ, затаив дыхание, наблюдал, как узловатые пальцы почти любовно пробежались по щетинистому загривку, почесали за ухом и нежно прошлись по вытянутой морде. Свирепый огонёк в маленьких черных глазках потух, и существо, тихо всхрипывая, ткнулось носом в морщинистую ладонь. Два меньших демона, нескладная копия большой твари, обступили кота и принялись тыркать его мордами под локти и в бока, будто требующие ласки котята. Холодок пробежал по хребту Коноэ, когда он в полной мере осознал смысл происходящего. — Самка… Асато, это самка! Самка с детёнышами! Не смотря на то, что демоны испокон веков рыскали в лесах Щисы, никто не знал, из чего состоит цикл их жизни, делятся ли они на самок и самцов, выводят ли детёнышей или это просто выходцы из других измерений, призванные только сеять хаос и жрать всё, что попадётся на глаза. Теперь же коты воочию видели подтверждение того, что демоны не только плодятся, но ещё и заботятся о своём потомстве. Во всяком случае, самки. Асато и Коноэ, замерев, во все глаза смотрели, как чудаковатый кот, оставив самку, принялся гладить и чесать детёнышей, которые от восторга крутили хвостами. Безумец вел себя с ними так, будто это — его семья, а не дикие чудовища из чащобы. От этого зрелища внутри Коноэ что-то шевельнулось. Слабая тоска разлилась под сердцем. Если… Если бы тогда, после боя с Ликсом, Асато не стал собой, им бы тоже пришлось уйти в леса, подальше от чужих глаз и охотников за головами. И тогда, для рибика Асато тоже бы казался страшным уродливым монстром, достойным только смерти… Коноэ стиснул пальцы здоровой руки, сжимая предплечье чёрного кота, за которое хватался всё это время. — Коноэ? Асато в тревоге обернулся, внимательно всматриваясь в лицо возлюбленного, отмечая, насколько оно бледное. — Всё хорошо, Асато, всё хорошо. Я справлюсь, — слабо отозвался Коноэ, кивая. Нет, сейчас не время поддаваться эмоциям. Если он пустит в своё сердце сомнение, то тогда не сможет Петь, и они с Асато проиграют. На глаза попался облепленный мухами полусгнивший труп. Его вид отрезвил, как пощёчина. Кем бы ни были друг для друга этот странный кот и демониха, они творили бесчинства, охотились на мирных путников, убивая всех без разбора, даже котят. Это была не самооборона, а осознанное, намеренное злодейство. Такое нельзя оставлять безнаказанным. Ощутив эмоциональный подъем и прилив сил, Коноэ снова посмотрел на противоположную сторону прогалины. Теперь в карих глазах не было и тени сомнения, только твёрдость и решимость идти до конца и защитить своего Тога. Один из детенышей, тот, что постоянно оборачивался на чужаков, всхрюкнул и сделал пару шагов вперед. С его пасти упало несколько капель густой мутной слюны. Похоже, он был особенно голоден. Не привыкший к сопротивлению будущих обедов, демон, взрыв тонкими копытами землю, рванул прямо на Асато, в лобовую атаку, метя в голову. Но чёрный кот не терял бдительности. В левый глаз беспечного демона по самую рукоять вошел метательный нож. Зверь заверещал от боли, вскидывая вверх, насколько позволяли мышцы задних ног, своё тело, чем воспользовался Асато. В резком точном выпаде он вогнал на треть свой меч в уязвимое место на шее, под горлом. Вопль боли резко оборвался. Кровь с омерзительным хлюпаньем толчками выходила из свежей раны, орошая всё вокруг. Демон дернулся и опустился на колени передних конечностей, почти тут же заваливаясь и затихая. Всё произошло так быстро, что стоявшим на прогалине существам потребовалось несколько мгновений для осознания. — Не-ет! Мой сынок! Старый кот упал на колени, заламывая костлявые руки. Его замотанное тряпьём тельце вздрагивало, словно от рыданий. Демониха же оставалась относительно спокойной. Похоже, смерть отпрыска её волновала мало, тупое создание больше интересовали незнакомые коты. — Вы заплатите за это своими жизнями! А ты! — Кривой палец ткнул в стоящего в боевой позе Асато. — Шагг станцует на твоих потрохах, а из кости выточит себе новую флейту! Да! Сунув руку за пазуху, кот вытащил нечто белое и продолговатое, после чего приставил один из концов к губам. Из инструмента полилась мелодия. О, какой отвратительной она была! И какой знакомой. — Санга мейги, — едва слышно прорычал Асато, пытаясь не поддаваться пагубному влиянию отравляющей Песни. Словно желая подтвердить его догадку, Шагг отнял флейту от губ. — Господин Ликс обещал нам новую жизнь. Возомнил себя богом! Он пал, ведь выше головы не прыгнешь! Но Шагг умный, Шагг ему не верил, поэтому Шагг жив! А они? Где они, все те, кто смеялся и колотил Шагга?! Мертвы! А-ха-ха! Они мертвы! И вы тоже умрёте… Кот снова заиграл и зеленый свет начал охватывать могучие тела демонов. Самка удовлетворённо взревела, в её маленьких тупых глазках плескалась жажда крови. Коноэ глубоко вдохнул и прикрыл глаза. Глупо ждать, когда их начнут атаковать. — Коноэ? Светлый кот не ответил. Прежде ему помогало Петь присутствие менестреля, который незримо направлял его. Теперь же Санга черпал силы в другом месте. В голове возникли воспоминания, от которых приятно стянуло в груди. Асато. Его тепло, его глаза, его любовь. Его неловкие прикосновения, забота, его тревоги и улыбки. Даже его печаль. Он любит Асато. Он хочет защищать Асато. И он не допустит непоправимого. Когда Коноэ вновь размежил веки, тело его возлюбленного уже оплетали знакомые тяжи сияющего света, которые особенно сконцентрировались в лезвии поднятого наизготовку меча. Асато, его дыхание, ток его крови, напряжение в мышцах, — Коноэ ощутил их, как свои. Чёрный кот мельком одарил своего Санга ободряющей широкой улыбкой и вновь развернулся к врагам, вскинув вздыбившийся смоляной хвост. Весь его вид говорил о том, что проигрывать он не собирается. Кот-безумец такому повороту событий совсем не удивился. Лишь прокричал пару проклятий и заиграл свою Песню более интенсивно. Демоница взревела и пошла полукругом по направлению к новоявленным наёмникам. Под копытами неприятно хрустнул чей-то череп. Оставшийся детёныш повторил её манёвр с другой стороны, таким образом вынуждая Асато следить сразу за ними обоими. Двоё на одного, не самый лучший расклад. Чайно-белый хвост нервно задергался. — Не волнуйся, — шёпот Асато едва долетал до Коноэ. — Я защищу тебя. Не думай. Пой. И Коноэ расслабился. Он верил Асато. Верил в него. Песня Жизни зазвучала громче и ровнее. Демонице эти звуки не нравились. Она прижала короткие уши к голове, недобро смотря на Коноэ. Но, чтобы добраться до раздражителя, сначала надо разделаться с этим, чернявым. Определившись с порядком жертв, тварь сделала пробную атаку. Она не была столь беспечна, как её детёныш. Метательный нож просвистел в пяти сантиметрах от её морды. Самка отступила, расставляя свои несуразные конечности и свирепо рыча. Тем временем Коноэ внимательно следил за вторым детёнышем, давая таким образом возможность Асато сосредоточиться на более опасном хищнике. Детёныш повёл себя… странно. Как оказалось, он крался к ним не для того, чтобы помочь матери, а лишь затем, чтобы вонзить свои кривые клыки в плоть умерщвлённого брата. Коноэ с легким отвращением смотрел, как тот, утеряв всякий интерес к битве, увлеченно пытается отделить от трупа заднюю ногу. Кем бы ни были эти существа, разумом они не обладали. Пока меньший демон утолял голод, его мамаша остервенело атаковала Асато, пытаясь поддеть того своими клыками. Кот по сравнению с ней был мелкой вертлявой мухой. Песня Коноэ сделала его не только прытким и ловким, но и невероятно быстрым. Демониха злобно ревела, вертясь вокруг своей оси, пока Асато наносил рубящие удары, превращая её покрытые плотной кожей бока и спину в кровавое месиво. Чем дольше это продолжалось, тем сильнее тварь ярилась. Комья земли разлетались из-под её копыт, а маленькие глазки налились кровью. Шагг, видя, что его спутнице приходится тяжко, немного изменил тональность мелодии. Под влиянием этой Песни, казавшаяся до этого неповоротливой махина задвигалась с неожиданным проворством. — Черт! Асато едва успел отскочить на безопасное расстояние. Одновременно с этим Коноэ ощутил жжение в левой лопатке. Всё же тварь задела его Тога. Превозмогая отголосок боли, Коноэ изо всех сил старался не сбиться с ритма. Он не может дать слабину сейчас, когда его возлюбленный противостоит подобному врагу. Опершись на свой клинок, Асато присел на одно колено, утирая тыльной стороной руки рот. Свирепые синие глаза прямо смотрели на самку. Она не нападала, словно ожидая чего-то. Рана на спине начала сочиться кровью и это почему-то раздражало чёрного кота. Он знал, что Коноэ тоже испытывает эту боль. Санга и Тога связаны. А значит… Они вновь рванули друг к другу. Бой шел ещё ожесточённее, даже утоляющий свой голод детеныш на несколько мгновений поднял уродливую морду и уставился бессмысленным взглядом на бойцов. Его мать напирала на мушку-кота яростно и неотвратимо, а кот… Кот уклонялся и выжидал. Меч в его руках сиял сейчас особенно ярко. — Давай же! Добей его! Добей! — завопил в неистовом безумии Шагг, его глаза вылезли из орбит от напряжения и нетерпения. Мелодия флейты прервалась. Вот оно. Оттолкнувшись ногами от ствола поваленного дерева, Асато высоко подпрыгнул и с силой, подаренной Песней Коноэ, обрушил меч на голову демонихи, в то место, где череп сочленяется с шеей. Коноэ скорее почувствовал, чем услышал, как хрустнули позвонки. Шагг взвыл так, что детеныш-демон присел, вжимаясь в землю. Мейги упал ничком, обхватив руками свой затылок, и принялся кататься по земле, рыдая от боли. Демониха лежала у ног Асато бесформенной грудой мяса и плоти. Её остекленевшие глаза были широко раскрыты, а пасть всё ещё скалила внушительные клыки. Перестав скулить и биться в конвульсиях, Шагг на коленях подполз к туше. Обхватив её костлявыми руками, он уткнулся лицом в черную, напитанную кровью шерсть демона и зарыдал, перестав обращать внимание на всё вокруг. Коноэ не сразу понял, что забыл дышать. Его Песня всё ещё звучала, но слабее, чем раньше. Асато бросил на него тревожный взгляд, в котором ещё угадывалась безжалостная тень убийцы из деревни Кира. Взгляд был странным, как будто извиняющимся. Светлый кот понял его значение, только когда широкий меч завис над рыдающим стариком. Коноэ отвернулся за миг до того, как клинок опустился.***
Коноэ сидел в корнях деревьев и невидяще смотрел на пляску языков пламени. Он не любил огонь, но иногда вид его помогал привести в порядок мысли. Старого мейги упокоили в овраге, под валежником. Оставшийся демонёнок пытался бежать, но Асато не дал ему такой возможности. Было решено в качестве доказательства принести в Рансен голову самки и хвосты детёнышей. И теперь отрубленная, нанизанная на кол часть тела зловеще возвышалась поодаль от импровизированного лагеря. Асато хотел, чтобы с неё стекло как можно больше крови до того, как она отправится в мешок. Близость этого «натюрморта» нервировала. Коноэ то и дело бросал взгляд на щерящуюся в небо в предсмертном оскале морду, и чувствовал, как по рукам и лопаткам проходится неприятный холодок. Кончик чайного хвоста беспрестанно дергался, выражая недовольство своего хозяина. Поняв, что оставаться одному тут более невыносимо, Коноэ несколько неуклюже поднялся на ноги и отправился на поиски запропастившегося Асато, который уже минут пятнадцать как ушел за водой. Как и ожидалось, чёрный кот обнаружился возле лесного ручья. Он сидел боком к вышедшему из-за лещины Коноэ, обнаженный по пояс, и, максимально извернувшись, пытался тряпкой обтереть от запёкшийся крови рану на спине. Услышав тихие шаги, Асато обернулся. — Коноэ! — Его губы растянулись в светлой улыбке, которая, однако, тут же померкла, едва кот взглянул в лицо пришедшему. — Я же просил позвать меня для обработки раны, — Коноэ говорил тихо, но в его голосе звенели с трудом сдерживаемые эмоции обиды и гнева. — Просил, — Асато опустил уши и виновато отвёл взгляд. — Но я решил, что справлюсь сам, это не стоит твоего беспокойства… Светлый кот закрыл глаза и медленно вдохнул. Потом выдохнул. Вспыхнувший огонь в его груди развеялся пеплом, уступив место чему-то мягкому, тёплому и понимающему. Коноэ медленно подошел к Асато и опустился рядом с ним на колени. Несколько секунд он просто смотрел на виноватое лицо возлюбленного, а после, устало вздохнув, подался вперёд и вжался носом тому в плечо. — К-коноэ! — растерянно воскликнул чёрный кот, неуверенно обхватывая рукой чужую спину. — Это не честно, — глухо пробубнил Коноэ, не отнимая лица. — Ты всегда заботишься обо мне, беспокоишься о моём благополучии, помогаешь, ухаживаешь. А я? Я тоже хочу позаботиться о тебе. Да, у меня нет руки, но это… Это же не повод. Я всё ещё способен Петь тебе и зализывать твои раны. Позволь мне сделать это… — Коноэ… Асато сглотнул и обнял возлюбленного крепче. Конечно. Конечно, он позволит! Разве можно отказать тому, кто так искренне просит? Просто… Просто сам Асато всё ещё не привык принимать чужую заботу, ему проще заботиться о ком-то самому. И Коноэ понимал это. Мягкими движениями пальцев он вытащил тряпку из руки Асато, намотал её на протез и, ухватив флягу с чистой водой, твердо посмотрел в синие глаза. — Разворачивайся, я промою рану. Асато, неуверенно дёрнув ухом, повиновался. Свежий шрам от демона шел почти параллельно тому, который некогда оставили коты Кира. Демониха задела плечо только самым остриём клыка, но даже это оставило на теле кота ощутимое повреждение. Во всяком случае, крови было много. Осторожно действуя отжатым комком ткани, Коноэ старательно очищал смуглую кожу от кровавых разводов и демонической слюны. В какой-то момент, мысленно сетуя на своё увечье, младший кот принялся прочищать рану собственным языком. Чужие плечи на мгновение напряглись, когда чувствительного края повреждённой плоти коснулось влажное и теплое прикосновение. Асато смутился, но под мягким напором расслабился и даже начал негромко урчать. Убедившись, что шрам достаточно очищен и кровь больше не сочится, Коноэ снова встал на ноги. — Пойдем к костру, нужно заложить мазь и перевязать. В своей походной суме светлый кот рылся не долго. Выудив мазь на основе сока лапчатки, он занялся обработкой повреждения. Вообще-то, это средство обычно использовалось для уже гноящихся ран, но Коноэ посчитал, что лучше не рисковать, ведь слюна хищников опасна сама по себе. Закончив с обработкой и перевязкой в три руки, Коноэ позволил себе выдохнуть. — Надеюсь, мазь поможет, и рана затянется, — тихо произнёс он, машинально поглаживая пальцами грубоватую ткань импровизированных бинтов. — Спасибо. В голосе Асато сквозила застенчивая радость. Он прижал к себе возлюбленного и зарылся носом в его светлые волосы, совсем рядом с левым ухом. Коноэ ощутил, как его грудь медленно начало наполнять тепло чужой нежности. Он доверчиво приник к чёрному коту, замурчав. Как же быстро он сделался падким и отзывчивым на ласку! Надышавшись таким знакомым и таким родным запахом русых волос, Асато мягко отстранился и принялся покрывать расслабленное лицо Коноэ короткими поцелуями, которые очень быстро стали жаркими, порывистыми и перешли на шею и плечи. Окутанный негой Коноэ на его порывы отозвался тихим стоном. У Асато хищность и нетерпение всегда шли рука об руку с нежностью и сдержанностью. — М-м, Асато, — слабо позвал Коноэ, когда чужие пальцы занялись поясом его штанов. — Тебе не нравится? Мне прекратить? — Синие глаза мерцали. На дне их плескалось плохо сдерживаемое желание, и было ясно, что выдержки чёрного кота надолго не хватит. — Нет, просто… Коноэ смешался и, чтобы хоть как-то скрыть смущение, решительно приник к обветренным губам своего возлюбленного в поцелуе. Светлому коту казалось странным и немного диким делать это почти сразу после тяжелой битвы, обработки ран, в месте, где воздух напитан тонким запахом свежей крови, а поодаль высится кол с нанизанной на него головой чудовища. Всё это походило на какой-то дикий ритуал, который могли бы совершать кто-то, вроде котов Мейги. Но Асато, казалось, такие мелочи не беспокоили. Не разрывая поцелуй, он бережно уложил Коноэ на спину, стягивая грубую ткань с его ягодиц и бёдер. В лопатку сразу же упёрся торчащий из земли корень, и Коноэ вспомнил их удобную постель в номере гостиницы Бардо. Всё же придаваться любви он предпочитал в более комфортной обстановке. Поёрзав немного и приняв более удобную позу, Коноэ закинул обе руки на смуглые плечи, обхватив пальцами здоровой кисть протеза. Асато что-то неразборчиво пробормотал, мазнул губами по светлой скуле, прикусил линию подбородка и ткнулся носом в шею светого кота, наслаждаясь дрожью его тела. Коноэ тихо всхлипнул, ощутив, как нетерпеливые пальцы Асато принялись настойчиво разминать сжатое колечко мышц. Чёрный кот честно пытался действовать мягко, но растущее возбуждение гнало его вперёд. Нестерпимо хотелось войти в Коноэ, ощутить жар его тела, сопротивление плоти, укусы, услышать стоны и всхлипы. Из груди чёрного кота родилось глухое рычание, и он несдержанно прикусил кожу возле ключицы возлюбленного. — А! Коноэ выгнулся, расцепляя руки и откидываясь назад. Дыхание стало поверхностным, прерывистым. Асато растягивал его всё более беспорядочно, двигая пальцами то медленно, то быстро, порывисто, вызывая дискомфорт. На его лице застыло странное, почти яростное выражение, верхняя губа чуть приподнялась, обнажая кончики острых клыков. Это одновременно манило и пугало. В голове, против воли, опять всплыли образы демонического «Я» Асато, его огромное, покрытое жесткой чёрной шерстью тело, несуразные лапы, тянущиеся из челюсти выросты и маленькие свирепые агатовые глаза. Глаза, лишенные тени разума. Фантом развеял ещё один поцелуй, гораздо более мягкий, чем Коноэ мог ожидать. Мысль о том, что Асато всё же отдает отчет своим действиям, немного успокоила. Чёрный кот ослабил ремни на своих штанах и, подхватив левую ногу возлюбленного под колено, плавно толкнулся в жаркое нутро. Коноэ, стиснув челюсть, тихо зашипел, жмурясь. Видя это, Асато тут же принялся покрывать его щеки и скулы легкими поцелуями, иногда касаясь теплой кожи языком. Свободной рукой он ласково зарылся в русые пряди, чуть сжимая их и пробегаясь пальцами по горячему треугольному ушку. — Коноэ, — голос звучал жарко и чуть хрипло. — Сегодня, когда ты пел… Твоя Песня изменилась. Это не та, которая звучала во время боя с Ликсом. Что это за Песня? Коноэ медленно размежил веки и взглянул расфокусированным взглядом на нависшего над ним кота. — Та Песня… Её мой отец сочинил для Ликса. Она отражает все, что он испытывал к своему другу. Это не моя Песня, это не мои чувства и эмоции. Ведь… я люблю тебя, а не Ликса. И хочу петь тебе именно о своей любви… — Твоя Песня была такой красивой, — Асато, не скрывая эмоций, зарылся носом в шею возлюбленного, громко урча. — Мне кажется, я до сих пор слышу мелодию и чувствую её тепло. Мягко улыбнувшись, Коноэ овил своим хвостом чужой, смоляной. Да, новая Песня не была настолько могущественной, как творение Шуи, но она создана самим Коноэ и в ней говорилось о его любви к Асато. И теперь он будет петь любимому только её, и с каждым прожитым днём, каждым прикосновением, каждым взглядом и поцелуем, она будет становиться сильнее. Как и узы, связывающие его и Асато. Коноэ, охваченный нежностью момента, закрыл глаза и расслабился, обнимая возлюбленного за крепкие плечи. Из груди заструилось живое тепло. Тонкие белые нити Песни овили их сплетённые тела, смыкаясь вокруг полупрозрачным сияющим коконом. Чёрный кот, замерев, с нескрываемым удивлением уставился на парня под собой. — Коноэ? — Знаешь, моя эмпатия позволяет мне чувствовать тебя, а Песня поможет тебе почувствовать меня, — заалевшие от поцелуев губы растянулись в улыбке. — Асато, я люблю тебя. Асато с готовностью поддался этой новой игре. Коротко поцеловал Коноэ, он резко двинул бедрами, входя полностью, и почти тут же задохнулся от ощущений. Нет, Асато не чувствовал непосредственно то, что испытывал сейчас Коноэ, он скорее слышал отголоски испытываемого им удовольствия, то, как на его тело влияют действия чёрного кота. От этих новых ощущений шерсть на хвосте и теле становилась дыбом. Коноэ и правда хорошо с ним, Коноэ нравятся его прикосновения, его жар. Светлый кот, замычав, откинулся назад, открывая свою шею для поцелуев. Его кожа едва заметно сияла, наполненная силой Песни. И Асато не видел причин отказывать себе в том, чтобы терзать её в своё удовольствие. Лизнуть, прикусить, зажать и оттянуть, снова лизнуть и зацеловать расцветающую алым отметку. А потом повторить всё с начала. Так соблазнительно… …Коноэ казалось, что он тонет. Медленно погружается под толщу эмоций своего возлюбленного. Песня сделала его восприимчивым, как никогда. Коту чудилось, будто он падает на самое дно души Асато, куда-то туда, куда тот сам не всегда заглядывает. Вдруг движение прекратилось. Тьма вокруг сгустилась, и его нагое тело казалось единственным источником света. Коноэ извернулся в этой тьме, вытянул вперед руку и замер, оцепенев. Исходящий от его кисти свет выхватил из черноты силуэт. Знакомый, пугающий. Вытянутая морда, чёрная жесткая шерсть, очертания тянущихся белых выростов из пасти и… блестящие глаза. Коноэ замер, ощутив комок липкого ужаса в животе, и внимательнее всмотрелся в морду зверя. Глаза… Эти глаза отливали глубокой синевой, такой родной и знакомой. — Асато… Демон, прóклятая часть души и сознания Асато, издал тихое ворчание и слегка подался вперед. Но совсем немного. Его синие глаза смотрели с таким выражением, что у Коноэ сжалось сердце. Помедлив, он протянул свою руку чуть дальше и накрыл ею переносицу зверя. Из могучей груди вырвался вздох и демоническое «Я» Асато в блаженстве сомкнуло веки. Коноэ стало стыдно. Пусть он ежедневно убеждал себя в обратном, но в глубине его души всё ещё жил страх, что Асато вновь станет неразумным монстром. Пустой страх, глупый страх. Асато, все его существо, любая его ипостась — всё обращено на то, чтобы любить его, Коноэ, защищать и оберегать. Пальцы мягко огладили морду, веки, надбровные дуги, скользнули по костяным выростам и снова зарылись в жесткую шерсть в нежном прикосновении. Демон утробно заурчал и, склонившись к зависшему в толще тьмы телу, ткнулся носом в сведенные колени, словно пытаясь этим жестом сказать: «Я принадлежу тебе. Только тебе». Легкая дрожь прошила внутренности светлого кота и он, согнувшись, обнял большую голову зверя. И ему казалось, что сейчас он обхватывает его всего. Ни одна часть души Асато не должна быть брошенной, отвергнутой. Он любим, он принят. Коноэ порывисто прижался губами к морде демона, с удивлением отмечая, что она покрыта совсем короткой, бархатной шерсткой, тёплой и приятной на ощупь. — Я принадлежу тебе, Асато, — вернул он ему признание, с твердостью смотря в яркую синеву любимых глаз. — А я — принадлежу Коноэ. Коноэ часто заморгал, сгоняя морок. Он снова в лесу, а перед ним снова Асато-кот, который так бережно и крепко обнимает его. Пришедшее с Песней наваждение оставило сознание и развеяло последние отголоски притаившегося в душе страха…***
— Подумать только, оказывается, ты не так уж и безнадёжен. Смутно знакомый голос прогнал остатки сна. Коноэ медленно поднял веки и почти тут же рефлекторно закрыл их опять: настолько резко Асато подорвался с места, на котором спал. — Ты?! Что ты забыл здесь?! — Бардо умолял меня пойти за вами, тч, — последовал раздраженный ответ. — Должен же был хоть кто-то вас похоронить. Асато издал раздраженное рычание, и Коноэ опять предпринял попытку открыть глаза. По ту сторону потухшего костра находился ни кто иной, как Рай собственной персоной. Он стоял чуть боком и с интересом рассматривал голову демонихи. — Нам не нужна твоя помощь! Можешь возвращаться обратно, — чёрный кот, привстав, с яростью смотрел на своего заклятого соперника. Рай, закончив изучение трофея, скользнул по дыбящемуся парню равнодушным взглядом и коротко бросил: — Штаны надень. Асато взвыл, готовый броситься в атаку прямо так, но от неразумного поступка его удержала узкая ладошка Коноэ. — Не стоит, — тихо произнёс котик, пытаясь подавить зевоту. — И тебе утра доброго, Рай. Одноглазый кот фыркнул и, развернувшись, удалился, давая парням возможность привести себя в порядок. Впереди их ждало весёленькое возвращение в Рансен.***
Клонящаяся к горизонту явная луна опаляла столицу Щисы закатными лучами, высвечивая низенькие постройки и крася в бронзовый стелящуюся по низине дымку. Тянущаяся сбоку река казалась расплавленным золотисто-алым потоком меди. Даже оставшиеся после Двутростниковых серые строения стали отдавать тёплой рыжиной. Как и предполагал Коноэ, Рансен на закате был так же прекрасен, как и на рассвете. С легкой улыбкой он откинул голову на плечо Асато и прикрыл глаза. — Это то, для чего мы пришли сюда? — тихо раздалось возле уха. — Угу, — говорить совсем не хотелось. — Так красиво, — Асато сжал полулежащего на нём котика и притиснул к себе чуть сильнее. — Похоже на цветы с того поля… Коноэ лениво кивнул, но вдруг, будто что-то вспомнив, раскрыл глаза и немного приподнялся. — Асато, помнишь, что я тебе говорил во время нашей первой встречи? — Что у меня красивый хвост? — невинность на лице кота была такой натуральной, что Коноэ почти готов был поверить, только вот на дне синих глаз плясали до ужаса озорные искры. — Не только, — котик шутливо пихнул любимого плечом. — Я о том, что мир большой и что его обязательно нужно увидеть… Асато, мы в Рансене уже больше года, но ведь на столице Щиса не заканчивается. — Ты хочешь, чтобы мы отправились в путешествие? — догадался чёрный кот, взволнованно помахивая хвостом. — Да, но если тебе эта идея не нравится или… — Мне нравится, — Асато с силой стиснул возлюбленного и зарылся носом в его волосы. — Я хочу увидеть земли Щисы вместе с Коноэ… Коноэ в ответ смущенно заурчал. В конце концов, все переживания о том, согласится ли Асато, оказались напрасными. Да и в итоге, не важно, где они находятся сейчас или куда отправятся в будущем. Важно, что они будут вместе. Не так ли?