About love

      Поворот за угол — десять шагов в темноту.       Минхо отмеряет расстояние, уверенно ступая дальше по переулку, и разворачивается корпусом к едва виднеющейся двери. Он проскальзывает внутрь и теряется во мраке.       Глаза ничего не видят, а тело двигается само, следуя привычному маршруту. Когда Минхо спускается к ещё одной двери, над которой слабым светом горела лампочка, он хватается за ручку и тянет дверь на себя. В глаза сразу же бьёт мягкий свет, и ему приходится щуриться первое время.       Минхо подпрыгивает на месте, поправляя тем самым висящий на одном плече рюкзак, и разворачивается к кровати после того, как плотно запирает дверь.       Лежащий на кровати человек по-прежнему выглядит чересчур бледно, но в целом светлая кожа только придаёт мужчине шарма.       Когда Минхо делает несколько шагов вперёд, глаза лежащего мгновенно распахиваются. Он поворачивает голову к Ли и мягко улыбается, пытаясь придать своему лицу более здоровый вид. Минхо на это недовольно мотает головой и медленно подходит ближе. Он кладёт руку на прохладную щёку мужчины и гладит большим пальцем его скулу. Тот закрывает глаза и расслабляет своё тело.       Взгляд Минхо падает на прикроватную тумбочку. Он мгновенно хмурится.       — Ты обещал съесть всё.       Мужчина открывает глаза и ведёт рукой к ладони Минхо на своей щеке, после первого же прикосновения к которой её резко выдёргивают.       — Не обижайся, Минхо. Я не смог это сделать.       — Ты никогда не сдерживаешь обещания, Чан, — горько говорит Минхо, пуская шпильку мужчине.       Лицо Чана разглаживается в смирении и скрытой горечи. Теперь на бледном лице сильнее виднеются мимические морщины, и вид его становится уставшим.       — Мы много раз говорили об этом, Минхо. Я не мог поступить иначе.       Минхо поджимает губы и отворачивается, игнорируя слова Чана и начиная копаться в своём рюкзаке. Он молча раскладывает ёмкости с домашней едой на всё той же тумбочке и убирает еду, которую Чан так и не соизволил съесть.       Чан берёт его за руку, останавливая чужие нервные движения и вызывая ещё больше раздражения у Минхо. Он снова выдергивает руку, гневно всматриваясь в глаза любимого человека.       Практически человека.       — Не смотри на меня так, дорогой. Мы уже ничего не можем сделать.       — Ты говорил, что тебе уже лучше! Но ты снова соврал мне, прямо как тогда! — взрывается Минхо, — Ты ничего не ешь, и тебе не становится лучше. И ты хочешь, чтобы я перестал нервничать?! Ты эгоист, Чан! Эгоист!       Минхо бьёт Чана по груди ладонью и хватает его за рубашку.       — Ты не даёшь мне помочь и врёшь мне в глаза. Подумай обо мне хоть раз. В твоей голове была одна лишь работа, — выплевывает ненавистное слово, — и я с трудом мирился с этим. Теперь она исчезла, а ты все ещё держишь меня на расстоянии. Где здесь справедливость, Чан? — кричит Минхо.       Чан хмурится, с печалью смотря на Минхо. Он тянет руку к его лицу и, несмотря на сопротивление, прижимает его к своей груди. Минхо легко мог вырваться снова, но печальное осознание того, что теперь он не слышит привычное быстрое биение сердца любимого, заставляет его сжаться.       — Минхо, я люблю… Любил свою работу, но это не значит что я никогда не любил тебя, — Чан гладит Минхо по голове и сразу же продолжает, когда слышит недовольно фырканье, — Ты знаешь, что моя работа опасна, и я всеми силами пытался защитить тебя от неё, — проговаривает Чан, — Потерю работы я пережить бы смог, а вот с твоей смертью я бы никогда не смирился.       — Тогда надо было уволиться раньше.       Чан хрипло смеётся, а потом начинает кашлять, травмируя раздражённое горло ещё сильнее. Минхо резво поднимается с груди мужчины и подаёт ему воду. Он с большим трудом делает несколько глотков и устало падает на подушку.       — Укуси меня, — шепчет Минхо. Чан поднимает на него глаза, и Ли повторяет, но уже увереннее, — Укуси меня.       — Не говори глупостей, Минхо. Я никогда этого не сделаю.       — Перестань быть упёртым бараном и просто сделай это, — терпение Минхо на исходе, и он уже сам снимает с себя толстовку, — Ты не можешь есть много человеческой еды, организм слабеет. Хочешь не хочешь, но у тебя нет выбора. Тебе нельзя больше находиться на грани: ты либо человек, либо… Либо вампир, Чан.       — Я могу не сдержаться, — выражением лица умоляя одуматься, говорит Чан, — Я не хочу рисковать тобой.       Слеза катится по его щеке и ловко смахивается Минхо.       — Я уже рискую, покрывая незаконно рожденного вампира. Хуже стать не может.       Минхо наклоняется к Чану, помогая ему сесть и перекидывая одну ногу через него. Он поворачивает голову и открывает обзор на пульсирующую вену.       — Обещай мне, что оттолкнешь меня, если что-то пойдёт не так.       — Обещаю даже дополнительно треснуть тебя по голове.       Чан слабо и нервно улыбается и наклоняется к Минхо. Краем глаза Ли видит отросшие клыки, из-за роста которых у Чана два дня назад была крайне высокая температура и судороги по всему телу.       Минхо страшно, но он самоотверженно терпит и ждёт того, что с ним должно случиться с минуты на минуту. Чан нежными поцелуями извиняется перед парнем, оставляет несколько засосов, а потом отстраняется на секунду. Влажную кожу обдаёт холодом, и Минхо замирает.       Клыки впиваются в его шею, раздирая кожу и пуская кровь. Чан пьёт её, слизывает и громко глотает. Вкус его первой крови — это вкус его любимого человека. Он сжимает бёдра Минхо, прижимает его к себе и с каждой секундой всё сильнее отдаётся процессу. Минхо гладит его по голове, пропуская через пальцы каштановые локоны, и обнимает Чана за плечи.       В данный момент его возлюбленный превращается в настоящего вампира, впервые пробуя чужую кровь.       Минхо прижимает его к себе и позволяет Чану досыта наедаться, восполняя силы после двух недель мучений. Когда в его ногах появляется слабость и холодный озноб, он начинает пытаться отстранить от себя Чана. Но тот крепко держит его за талию и не позволяет оттянуть себя за волосы.       Минхо начинает возиться, мешая ему есть, и тогда его кожу кусают ещё сильнее и глубже. Он вскрикивает от резкой боли и зажмуривается. Он понимает, что ситуация начинает выходить из-под контроля, поэтому, пока у него есть силы, бьёт Чана коленкой по рёбрам. Это выбивает из него воздух и разжимает его рот. Тогда Минхо снова тянет его за волосы и смотрит на его лицо.       Глаза Чана покраснели, приобрели алый оттенок красного; абсолютно блаженное лицо смотрит словно сквозь него, а размазанная по всему подбородку кровь стекает густым каплями вниз. Минхо с непонятным ему волнением смотрит на него, всё ещё держа пучок его волос на затылке.       Постепенно к Чану возвращается сознание. Радужка его глаз хоть и перестаёт быть алой, но всё ещё краснеет рядом со зрачком. Он обеспокоенно осматривает Минхо и с ужасом замечает рваную, кровавую рану на шее.       — Можешь слизать, — хрипит Минхо.       Чан принимается за дело, не имея возражений, и аккуратно слизывает размазанную по плечу Минхо кровь. В это время Ли крепко держит его за волосы, следя за тем, чтобы Чан не прокусил его кожу снова.       Когда он заканчивает, Минхо отстраняет его от себя. Они оба дышат тяжело и прерывисто и смотрят друг другу в глаза. Спустя время Минхо разрывает тишину.       — Нам нужно будет придумать план, как зарегистрировать тебя в базе.       Минхо обнимает Чана, размышляя над возможными вариантами решения проблемы. Главное, чтобы бывшие коллеги Чана не помешали им этого сделать. Иначе это будет концом для них обоих. Чана убьют, как не санкционированного вампира, а Минхо посадят за его покрывательство. Тяжёлые мысли облаком висят над ним, и он досадно вздыхает.       — Мы что-нибудь придумаем, Минхо. Не переживай, — говорит Чан, всё ещё не до конца придя в себя, но чутко чувствуя повисшее давление, — А пока давай мы тебя умоем.       Минхо кивает.       — Тебя тоже умыть не помешает. Похож на серийного убийцу, — указывает на его лицо Ли.       — Серийного убийцу полиция поймала, а я таким никогда не стану, — говорит Чан, мрачнея.       — Я знаю, — говорит Минхо, — И ты заплатил высокую цену за это.