Я расскажу вам необыкновенную историю совершенно обыкновенного человека… Звучит как начало сказки, правда? Только вот не имеет к ней никакого отношения. Знаете, Судьба — невероятно странная штука. Играет с нами, как с марионетками, заставляет испытывать радость и горе, счастье и страдания, которые, порой, заставляют задаться одним-единственным вопросом: «За что?». Мой рассказ о том, как неожиданно может перемениться жизнь человека за одно неуловимое мгновение. Что мы можем успеть за это время? Да много чего, если подумать — вздохнуть, сделать шаг, принять важное решение, сказать слово… даже пару слов, спасти чью-то жизнь… Нужно просто решиться, а что будет дальше — воля Судьбы.
***
Лиам — русый парень двадцати трёх лет от роду. Он такой же, как и все, но… при этом совсем не такой как другие. Глубоко несчастный взгляд его серых глаз может заставить содрогнуться любую чересчур впечатлительную особу, рукава его толстовки и штанины чёрных джинс скрывают бесчисленное количество шрамов и свежих рубцов на худощавом теле. За свою недолгую жизнь Лиам пережил столько боли, сколько трудно вообразить любому счастливому человеку. История его жизни весьма печальна: ещё в детстве (мальчику было всего 6 лет), авария унесла жизнь его горячо любимой матери, что погибла буквально на руках мальчика, который чудом уцелел в тот страшный день, отделавшись парой сильных ушибов и лёгким сотрясением мозга. Уже позже бренный мир покинул и отец Лиама, оставив одиннадцатилетнего сына и шестилетнюю дочь на попечение тётки, которая особо-то и не интересовалась детьми своего братца.
Так и вышло, что пока другие дети играли во дворе, мальчик искал возможность заработать денег, чтобы его маленькая сестрёнка ни в чём не нуждалась. Ася (так звали крошку) была единственной причиной, что держала парня на этом свете и не давала покончить жизнь самоубийством. Лиам совершенно забросил учёбу и каникулы проводил, работая за гроши, чтобы его любимая малышка пошла в школу с красивым портфелем, а не с пакетом, в котором обычно носят продукты из магазина. К и без того тяжелой жизни, упавшей на детские плечи, огромным камнем прибавлялись бесконечные придирки тётки и побои, что оставляла она на теле мальчика всякий раз, когда возвращалась домой
бухая в нетрезвом виде. Ещё и одноклассники вечно дразнили его то за внешний вид (он всегда носил потертые брюки и рубашку, что осталась ему от отца и была явно не по размеру), то за его тихий нрав, а учителя лишь качали головой, когда вновь не замечали «проблемного парня» на своем уроке. Несколько раз Лиама даже жестоко избивали, после чего он ещё долго лежал где-нибудь на задворках, тихо плача. Он поднимал глаза в небо и спрашивал вслух (всё равно никто бы его не услышал): «За что мне эти страдания? Что столь ужасного я совершил?». Он сам не знал, кого спрашивал об этом и какого ожидал ответа — лишь поднимался, сплёвывая кровь и брёл домой, продолжая размышлять о том, в чём он провинился.
Он раз за разом падал и поднимался, раз за разом сплёвывал кровь и шёл напролом к своей цели, что бы его ни ожидало на пути, потому что знал, что дома его ждёт человек, ради которого он всё это делает. Человек, ради которого он живёт… Он всегда возвращался в ненавистную квартиру лишь потому что знал, что там его ждёт Ася. Знал, что он придёт, а она выбежит из их комнаты с радостными криками, что оставит лёгкий поцелуй на его щеке и прижмётся к его груди крепко-крепко, напоминая ему о том, что жизнь прекрасна несмотря ни на что. Никакими словами нельзя было описать ту привязанность, что царила между братом и сестрой. Они чувствовали друг друга на самом глубинном уровне и никогда не могли скрыть ни единой своей эмоции, даже если очень того хотели. Они делили горе и радость, помогали друг другу… Лиаму частенько казалось, что когда сестрёнка в очередной раз перевязывала его руку или обрабатывала новую ссадину, полученную во время «борьбы» с тёткой, она будто забирала часть его боли, смягчала её.
Шли годы, брат с сестрой росли и их любовь лишь крепла. Лиам с горем пополам закончил школу и поступил в институт, Ася же ещё усердно училась в школе, быстро покоряя новые и новые высоты. Лиам с гордостью смотрел на свою уже не маленькую, но от того не менее обожаемую сестрёнку, а та рада была стараться, давая ему понять, что все его старания ради неё были не зря. Тётка их скоро спилась и умерла, оставив племянникам свою квартиру и какой-то домишко за городом, который вовсе их не интересовал.
Следующие года два прошли довольно спокойно — пока старший брат работал и «взялся за ум», постигая науки и успел даже влюбиться в одну миловидную однокурсницу, его сестра училась и занималась домашними делами. Лиам и не догадывался даже, что всё счастье и спокойствие, окружившее его — лишь затишье перед страшнейшим потрясением в его жизни.
Пятое августа — день рождения Аси. День, когда жизнь Лиама рухнула, как карточный домик от порыва ветра. День, когда у девушки обнаружили рак мозга. Всё началось с простого головокружения и сильной головной боли, а завершилось больничной палатой и противно пикающими аппаратами. У Лиама до последнего была надежда на лучшее, он верил, искренне верил в то, что его сестрёнка поправится. Он был готов продать всё свое имущество, чтобы выплатить любую цену, что ему назовут, лишь бы Асечка, его солнышко, его любимая сестрёнка была жива… Но его надежды разбились вдребезги — у девушки диагностировали третью степень опухоли и несколько вспыхнувших метастазов, что означало лишь одно — её не спасти. На его вопрос о том, как такое возможно, врачи лишь пожимали плечами, отвечая: «Во-первых, пациентка явно игнорировала симптомы, проявившиеся по нашим скромным рассчетам примерно около месяца назад, а во-вторых… у неё в раннем детстве уже была опухоль, но её удалось быстро устранить и вылечить, но никогда нет уверенности в том, что рак не вернётся спустя время…». Лиаму ясно дали понять — Ася обречена.
Распорядившись о том, чтобы ей не говорили об этом, парень каждый день приходил к сестре, принося ей небольшие подарки и часами сидел рядом, разговаривая с ней.
— Скоро тебе станет легче… — с улыбкой шептал он сестре, а у самого сердце разрывалось на кусочки. Он не мог потерять её. Он готов был отдать собственную жизнь, лишь бы она осталась жива, лишь бы ей вправду стало легче… Лиам начал курить.
— Конечно станет, — отвечала девушка, сверкая озорными глазами, хотя сама прекрасно знала, что это не так. Она замечала каждый печальный взгляд, что украдкой бросал на неё брат, слышала обречённые нотки в его голосе, но не говорила ему об этом. Даже если бы Ася не отличалась редкой наблюдательностью, она бы всё равно знала о том, что обречена, ведь обезболивающие вскоре перестали спасать от невыносимой боли, её стали мучить галлюцинации и приступы эпилепсии.
Легче не становилось
Девушка «сгорела» за несколько месяцев. С каждым днём она слабела прямо на глазах у собственного брата. Под конец Ася и вовсе перестала его узнавать, забыла его имя. Лиам всё равно продолжал приходить к сестре, ночевал в больнице, совершенно забросил учёбу и вытягивал лишь за счёт знаний, полученных за прошлые годы обучения. Он просто приходил в палату, смотрел в пустые небесно-голубые глаза сестры и плакал. Парень не понимал, откуда в нём берётся столько слёз.
Ася умерла. Она ушла тихо, во сне, тёмной декабрьской ночью, когда за окном бушевала метель. Просто в один момент аппарат, обозначающий пульс девушки отрывистым пищанием, вдруг протяжно «взвыл» (именно воем показался Лиаму тогда этот звук), а после затих, знаменуя одновременно две смерти. В этот день умерла не только одна их тысяч пациенток с раком, но и её брат. Нет, физически он был в полном здравии, да вот только сердце его погибло, будто поражённое одновременно доброй сотней пуль. Всё для него было как в тумане: медсёстры сновали вокруг бездыханного тела его сестры, отключая аппараты, подошёл «лечащий» Асю врач, говорил что-то про соболезнования, надежду… или отсутствие надежды, письмо… Стоп, какое ещё письмо? Убитый горем Лиам поднял тогда вопросительный взгляд на мужчину в белом халате и забрал протянутый ему конверт, подписанный аккуратным, до боли знакомым почерком. Парень благодарно кивнул и дрожащими пальцами достал листок, исписанный словами, что поплыли перед глазами от застеливших их слёз.
Мой милый Лиам, если ты сейчас читаешь это письмо, значит я оказалась права и меня уже нет в живых. Ты так упорно старался скрыть от меня правду в надежде заставить поверить в возможность моего выздоровления, что совершенно забыл о том, что я тебя насквозь всего вижу. Я благодарна тебе за заботу, что ты дарил мне всю мою сознательную жизнь, благодарна за всё, что ты делал для меня, жертвуя собой и своим благополучием, а потому единственное, о чём я жалею, осознавая неизбежность собственного ухода — это та боль, которую ты испытаешь от моей потери. Я уверена, что не сумела выразить тебе свою огромную благодарность и любовь, а главное — не смогла попросить тебя о последней услуге. Думаю, не стоить писать тебе невероятных размеров полотно о моей безграничной любви к тебе (хотя я прекрасно знаю, что ты был бы очень даже не против), а потому перейду сразу к главному. Ты всегда делал всё для того, чтобы я была счастлива и, думаю, не против был бы продолжить делать это, поэтому прошу тебя… нет, я тебя умоляю не горевать долго о моей смерти и тем более не пытаться наложить на себя руки. Я хочу, чтобы ты был счастлив в этом мире.
«Скоро станет легче» — ты всегда говорил мне эти слова, когда мне было тяжело или когда я заболевала… Теперь их говорю пишу тебе я. Потерпи немного и я уверена, что тебе действительно станет легче. Помни, что я всегда рядом и всё-всё вижу.
Люблю тебя, мой ласковый котёнок. Спасибо за все.
Через два с лишкóм месяца наступила весна. Лиам действительно старался исполнить последнюю просьбу любимой сестры, но единственное, что ему действительно удавалось — это не наложить на себя руки… И то лишь в смысле совершения самоубийства. Если же смотреть с иной стороны, то он и этой просьбы не исполнил — всë его тело вдоль и поперёк было «раскрашено» полосками старых, заживших шрамов и совсем новых рубцов. В остальном он тоже с треском провалился. Учёба отошла на
второй десятый план, общение с кем-либо парень совершенно прекратил, лишь Аля, девушка, в которую он был давно влюблён, время от времени вызывала в нём прежнее участие, которым он отличался ещё при жизни сестры. Сигареты и энергетики полностью вытеснили здоровую пищу из рациона юноши. Он заметно похудел, если не сказать истощал, стал нелюдимым и крайне раздражительным, потерял работу из-за того, что мог попросту не приходить на неё несколько дней и совершенно забыл о том, что такое жизнь без наушников, позволяющих хоть немного абстрагироваться от внешних раздражителей в виде одногруппников и просто незнакомых людей на улице, и от душевной боли, что без остановки, словно каждый раз впервые, разрывала бедное сердце на кусочки.
Непонятно, каким чудом, но Лиаму всё-таки удалось закрыть сессию и на вечеринке в честь окончания очередного учебного года, он решился признаться Але в своих чувствах, надеясь тем самым начать свою жизнь с чистого листа, но ему вновь не повезло — девушка, хоть и очень тактично, но от того не менее ясно дала понять, что парень для неё — просто друг и не более того. Будучи совершенно разбитым и лишённым последнего смысла жить, Лиам собрал вещи и поехал за город в тот самый дом, что оставила ему с сестрой тётка, желая совершенно «отключиться» от мира, из последних сил сдерживаясь от самоубийства.
