Молодой господин проливает кровь

Демон черных вод идет по опустевшим ночным улицам императорской столицы, снег скрипит под его сапогами и оседает на черной накидке и волосах. Он и заметить не успел, как долгая дождливая осень сменилась зимой и выпал первый снег — неделями напролет только и делал, что искал хотя бы след Ши Цинсюаня, но тот, казалось, растворился среди городских улиц сразу после того, как демон оставил его на ступенях храма Мингуана. Если сначала, очнувшись в собственном мертвом теле в чертогах Черных вод, Хэ Сюань был полон решимости немедленно отыскать падшего бога, то спустя время в его голове все чаще и чаще начала биться одна и та же навязчивая мысль: что, если Цинсюаня вообще нет в живых? Неужели тогда все напрасно? Собиратель цветов под кровавым дождем ждал своего принца 800 лет. У Хэ Сюаня нет столько времени: он сам забрал божественную силу Повелителя Ветров, превратив его в обычного смертного, и теперь его тело хрупко, а век недолог. Но пока есть надежда, что он все еще жив, Хэ Сюань будет искать до конца. Сотни личин, раскинутая шпионская сеть от императорского дворца до трущоб столицы, — и, наконец, спустя почти два месяца, до Демона черных вод доходят слухи о том, что к бродягам прибился один странный юноша, которого называют стариной Фэном и который в бреду и горячке твердил, что упал с Небес. Той же ночью Хэ Сюань идет туда, где поселились нищие — к бывшему храму Ветров и Вод, разрушенному, как и сотни других, по его собственной воле. Под ногами скрипит снег, а в руке потрескивает начиненный духовными силами веер Повелителя Ветров. Демон чинил его все то время, когда не блуждал в поисках бывшего бога. Восстановить духовное оружие небожителя — непростая задача, особенно когда тот сам его уничтожил. Но Хэ Сюань бережно и осторожно, щепку за щепкой соединил бамбуковые планки, восстановил изящный инкрустированный узор, склеил бумажное полотно и аккуратно вывел символ “Ветер”. Размашистый, летящий почерк Цинсюаня ему не повторить, и вышло как-то нелепо и искусственно. Хэ Сюань замер с кистью в руке: что он делает? Какое право он имеет? Больше похоже на насмешку. И все же продолжил: нарисовал узоры ветра на обратной стороне, наполнил до краев духовной энергией и вложил всего себя в этот некогда мощнейший божественный артефакт. Вьюга хлещет по ногам, швыряет в лицо холодный колкий ветер, и Хэ Сюань не может не вспоминать того, кто — в его недавней новой жизни — повелевал морозной стихией. “Ты обязательно должен попробовать все исправить, Хэ-сюн”, — мягкий голос подгоняет его ветром в спину, и демон ускоряет шаг. Один из самых богатых и роскошных храмов Ветров и Вод за какие-то несколько месяцев превратился в руины. Сожженный Черноводом и разграбленный мародерами, он представляет собой не более, чем остов с выбитыми дверьми и окнами и разрушенными статуями низверженных небожителей. Хэ Сюань не может поверить, что некогда прекраснейший из богов теперь обитает здесь, среди бродяг. Со счастливой судьбой Хэ Сюаня, со всеми своими знаниями и талантами, с его находчивостью, умом и умением всем нравиться… Как такое могло случиться? Хэ Сюань сжимает кулаки, и острые когти впиваются в кожу, но демон не чувствует боли. Что бы ни случилось… он просто хочет его увидеть. Дальше он не загадывает: будь что будет. Решать не ему. Хэ Сюань собирается дождаться утра у стен храма, а на утро… Утра ждать не приходится. Уже подходя к храму со стороны боковых улиц, он видит фигуру, сидящую на ступенях. Демон черных вод слишком хорошо изучил Цинсюаня, чтобы не узнать его даже издалека и в темноте. Тот сидит, опустив голову и обняв себя за плечи, не обращая внимания на вьюгу и холод. У Хэ Сюаня все внутри сжимается: смотреть на мерзнущего бывшего небожителя просто невыносимо. Демон оказывается за его спиной и опускает на плечи свою накидку: ему все равно, а смертного согреет плотная ткань и широкий меховой воротник. И изрядная часть духовных сил Хэ Сюаня, которые тот в нее вложил. Ши Цинсюань замирает, почувствовав на плечах непривычную тяжесть, теплую и согревающую, и словно перестает дышать. Хэ Сюань так и стоит в тени крыши, на пару ступенек выше, и тоже боится спугнуть. Он запоздало понимает, что даже не накинул личину — так и явился в своем истинном облике водного гуля. Кажется, проходит вечность, прежде чем Ши Цинсюань медленно оборачивается. Грязные, спутанные волосы, кое-как обрезанные по плечи, падают на лицо — исхудавшее и осунувшееся, в огромных бездонных глазах застыл немой вопрос, а обветренные губы приоткрываются, но ничего не говорят. И все же не узнать его — даже в таком виде — невозможно. Хэ Сюаню страшно. Ему никогда не было так страшно, как сейчас, когда он смотрит на своего возлюбленного бога в обносках, в которых еще можно узнать остатки его шелковых одеяний Повелителя Ветров, и видит в его взгляде только ужас. Прежде, чем Хэ Сюань успевает что-то сказать, тот неловко поднимается, опираясь на корявую палку, и глубоко кланяется. Пытается поклониться — левая рука не слушается и висит плетью, поэтому и поклон выходит неуклюжим, неловким. — Что с тобой случилось? — Хэ Сюань не узнает свой голос. Лучше бы это его собственные конечности переломали и скинули на корм рыбам, было бы не так больно внутри. — Простите, — шепчет Ши Цинсюань, глядя на расшитый водными узорами черный подол. — Простите. Демон черных вод сам мечтает о прощении. Его черная накидка сползает с худых плеч бывшего бога, и Хэ Сюань тянется, чтобы в поправить ее. Цинсюань в страхе отшатывается, теряет равновесие и почти падает на ступени, но Хэ Сюаню все же удается его удержать. Еще секунду он держит его за здоровую руку — замерзшую, огрубевшую, в ссадинах и грязи, — и мечтает только о том, чтобы больше никогда не отпускать. — Ты меня боишься, — с горечью констатирует Хэ Сюань. — Думаешь, я тебя убью? — Я мечтаю об этом, — Цинсюань медленно поднимает голову. В его ярких глазах нет слез — все уже выплаканы. Впервые с того злосчастного дня он видит Демона черных вод в его истинном облике, и к страху в его взгляде присоединяется что-то еще, что Хэ Сюань не может даже назвать. Демон черных вод выпускает его руку и отступает. — Извини, этого я дать не могу, — он поднимает упавшую накидку и протягивает: — Надень. Замерзнешь. Цинсюань послушно подчиняется и вновь кланяется. — Цинсюань, не надо, — Хэ Сюаню больно. От того, что стало с его богом, и от того, что он теперь не может даже к нему прикоснуться. Сам же все и разрушил. — Господин Хэ, — звонкий голос Цинсюаня охрип от холода и волнения. И все же он сам первым нарушает молчание и зовет его: — Что я могу для вас сделать? Веер, который Хэ Сюань сжимает в кулаке, пульсирует и искрится от переполняющей его духовной силы — и от узнавания своего истинного хозяина, рвется к нему. — Возьми, — он протягивает бывшему Повелителю Ветров его артефакт. — Он принадлежит тебе. Цинсюань долго смотрит на веер, но так и не решается к нему прикоснуться. — Я не могу, — он с силой кусает нижнюю губу. — Это больше не мое. — Пожалуйста. Это… Я... Хэ Сюань так и стоит с вытянутой рукой, сжимающей веер, и не может найти слов. Все внезапно кажется каким-то пустым и бессмысленным. Цинсюань смотрит на него и, наконец, неуверенно прикасается к рукояти. Переводит взгляд на свои руки, вздыхает и убирает их за спину. — Я испачкаю. — Это неважно. Он твой, делай с ним все, что хочешь. Веер ложится в руку привычно и мягко: за несколько месяцев в смертном мире невозможно забыть многолетнюю привычку. Энергия вспыхивает и успокаивается, чувствуя знакомые прикосновения. А еще он стал тяжелее, и не заметить это невозможно. Цинсюань поднимает голову и вопросительно смотрит на демона: в его золотистых глазах на мгновение вспыхивает и гаснет искра. — Господин Хэ? Что вы сделали? Зачем?.. Он пожимает плечами и повторяет: — Делай с ним, что хочешь, — и, пока тот не успевает ничего сказать, быстро продолжает: — Цинсюань, я не держу на тебя зла. Пожалуйста, если сможешь, прости меня. Демон черных вод замолкает, так и не сказав всего. Хочет ли Цинсюань его слушать? После всего, что случилось с ним и его братом? После жестокого убийства прямо на глазах у младшего Ши? Как Хэ Сюаню вообще взбрело в голову вот так явиться! Но не прийти он тоже не мог. Цинсюань смотрит на него широко распахнутыми глазами и бережно прижимает к груди веер здоровой рукой. Теплая накидка согрела его, и вот на бледных впалых щеках проступает осторожный румянец — почти как раньше. Только ямочек теперь не видно и губы не улыбаются, стоит ему только взглянуть на своего “Мин-сюна”. — Цинсюань, я хочу тебе помочь. — Зачем вам это, господин Черных вод? — наконец, Цинсюань осмеливается задать вопрос, который терзает его с самого начала разговора. “Я люблю тебя и хочу защищать. Хочу сделать счастливым”, — еще недавно эти слова казались… почти возможными. Сейчас, глядя на сломанную фигуру бывшего небожителя, на жалкие обноски некогда великолепных одежд и растерянный взгляд, он понимает, что если Цинсюаня и надо защищать, то только от него — Демона черных вод, его самого страшного кошмара. Он никогда не сможет сделать своего бога счастливым. — Я… Ты… — все слова закончились. Он шестьдесят лет был вторым богом литературы, но сейчас не может сказать самых простых вещей. — Ты всегда был мне дорог. Я сожалею. Очень сожалею. Все не должно было случиться так. — Господин Хэ… Почему вы не убили меня? Почему не забрали назад вашу судьбу? — Ши Цинсюань почти шепчет в начале, но постепенно его голос крепнет, набирает уверенность. — Почему просто отпустили? Я не знаю, что мне теперь делать. — Ты не виноват, — Хэ Сюаню сложно это признать. Он злился на то, что Ши Цинсюань, его любимый, единственный, самый лучший на свете Цинсюань раз за разом выбирал не его, и даже узнав правду, хотел лишь спасти брата — безжалостного убийцу и подонка. — Не виноват, — повторяет Демон черных вод, уже зная, что ему обязательно возразят. — Я не знаю, как мне жить дальше и зачем, — Цинсюань осторожно перебирает планки веера Повелителя Ветров, будто все еще обдумывая, что же с ним делать. — Разве я имею право? — Я же живу, — пожимает плечами Хэ Сюань. — Я хочу искупить свою вину, господин Хэ. Я сделаю все, что вы скажете. — Ты пойдешь со мной, если я попрошу? — голос демона дрожит, и он нерешительно протягивает руку. Лицо Ши Цинсюаня сводит судорогой ужаса: слишком мало времени прошло с тех пор, как его, бессознательного, вернули из чертогов Черных вод в императорскую столицу; слишком остры и болезненны воспоминания. И все же он медленно кивает и делает шаг к Хэ Сюаню, подволакивая сломанную ногу. Конечно, он пойдет, — горько думает Хэ Сюань. Сделает все, что демон ему прикажет, хоть в жерло Тунлу прыгнет. Цинсюань уверен, что его жизнь теперь принадлежит Демону черных вод, только зачем ему его жизнь? Что он будет с ней делать? Ему нужен Цинсюань — живой и здоровый, радостный и счастливый, смеющийся и беззаботный — даже если его, демона из прошлого, в этой жизни больше не будет. — Забудь, — бросает Хэ Сюань и разворачивается. Он придет позже, под чужой личиной, чтобы убедиться, что Цинсюань не мерзнет и не голодает. Принесет деньги, одежду, еду и лекарства, и все, что Цинсюаню только понадобится. Или не придет — если бывший бог все же решит не сохранить подаренный ему веер и уничтожить воспоминания из прошлого вместе с прахом демона. Но забирать его насильно и принуждать идти с ним — этого Хэ Сюань делать не будет. Он ступает в темноту и чувствует, как цепкие пальцы хватают его за край рукава привычным и естественным жестом, будто так и надо. Хэ Сюань недоверчиво оборачивается, и Цинсюань тут же испуганно выпускает ткань. — Господин Хэ, я… Простите, мне и правда очень страшно возвращаться в то место, — он пытается нервным жестом пригладить растрепанные волосы, но те упорно лезут в лицо. — Если вы прикажете, я пойду с вами куда угодно… Но… — он собирается с духом и выпаливает, зажмурившись: — Господин Хэ, если вы хотите, если вам не противно, вы… вы… вы останетесь со мной? Мне нечего вам предложить, кроме моей компании, и жизнь у меня не очень веселая, но… Может быть, попробуем снова? Хэ Сюань чувствует, как его губы неосознанно растягиваются в улыбке. Конечно, он останется с ним. Он будет с ним столько, сколько позволит Цинсюань, и будет благодарен за каждое мгновение рядом со своим богом. — Тебе не страшно? — Очень, очень страшно. Но еще страшнее, что я больше никогда вас не увижу и не узнаю по-настоящему. Вы все, что у меня осталось. — Ты все, что у меня есть, Цинсюань, — он осторожно, почти не касаясь, стряхивает снег с пушистого мехового воротника, и в этот раз бывший Повелитель Ветров не вздрагивает. — Я не хочу тебя потерять. *** Яркий свет бьет в лицо и ослепляет, и Хэ Сюаню приходится прикрыть глаза рукой. Едва привыкнув и осмотревшись, он понимает, что стоит на широком и длинном белокаменном мосту, под которым в чистых водах пруда плещутся рыбки и цветут лотосы. Еще ниже плывут пушистые облака, и как такое вообще может быть, Хэ Сюань решительно не понимает. Он не помнит, как он здесь оказался, где именно — здесь, и что было до этого. Казалось, что его душа зависла, застыла между жизнью и смертью, выброшенная из тела, и вернулась в него только сейчас. От такого осознания кружится голова, и он хватается за поручень, чтобы не потерять равновесие. Хэ Сюань наклоняется к воде, чтобы рассмотреть отражение: нет, это, определенно, все еще он, разве что одежда немного другая. И прическа. И заколка точно не его. В остальном же — ни капли не изменился. Он сжимает виски, пытаясь вспомнить, что же случилось. Вот — он в собственном доме на праздновании сдачи экзамена на третью степень кэцзюй и собирается объявить о дате свадьбы со своей невестой… Вот — яркая вспышка, он ослеплен, его тело будто пронзает молнией, и он летит вверх. А дальше — пустота. Душа отделилась от тела, потерялась среди звезд и не могла найти пути назад, пока ее не притянуло так же резко и внезапно, как и выбило. — Второй бог литературы Сюань! — слышит он звонкий голос, а затем и видит темную точку на другом конце моста, которая быстро приближается, принимая очертания высокого и стройного юноши в темных одеждах. — Второй бог литературы, вот я тебя и нашел! Юноша радостно смеется и машет рукой… ему? Хэ Сюань оборачивается: больше поблизости никого нет, к тому же его назвали по имени. — Второй бог литературы? Кто — я?! — переспрашивает он, уставившись на говорящего. Тот заливисто смеется. — Конечно, кто же еще! Ничего, скоро привыкнешь. Ты меня тоже не помнишь? Ну хорошо, тогда начнем сначала! Меня зовут Ши Цинсюань, и я буду твоим другом, — назвавшийся Цинсюанем кланяется, отчего его распущенные волосы спадают по плечам. Как неприлично! — Мы даже не знакомы, не рановато ли называть себя моим другом? — усмехается Хэ Сюань, разглядывая стоящего перед ним. Молодой юноша, которого можно было бы назвать красивым, если бы не излишняя бледность и острые, точно у покойника, черты лица. Но бледные губы весело улыбаются, а черные глаза ярко блестят на солнце, и на все остальное уже перестаешь обращать внимание. — Значит, познакомимся! — легко отзывается Цинсюань и хмурится, глядя на него. — Ты такой бледный, ты себя хорошо чувствуешь? Хочешь вина? — будто из ниоткуда в его руке материализуется кувшинчик, и Хэ Сюань механически отпивает. В голове и впрямь чуть проясняется. — Спасибо, — вежливо произносит он. — Значит, мы… — На Небесах, — подсказывает его новый знакомый. — В Небесной столице. Ты вознесся как бог литературы, будешь служить во дворце Совершенного Владыки Линвэнь. Впрочем, тут такая штука, — он смущенно наматывает локон на палец, — тебя не было шестьдесят лет, так что кое-что ты пропустил. Например, что тебе уже построили более сотни храмов в Поднебесной, ха-ха-ха! Неплохо, правда? — Могу я поинтересоваться: вы, господин Ши, бог… — Я не бог, я тут по работе, — качает головой Цинсюань. — Но до этого мы еще дойдем, не все сразу. И я “второй господин Ши”, потому что первый — это мой брат. Вот он как раз бог! Впрочем, это тоже другая история. Эх, Хэ-сюн — можно я буду называть тебя Хэ-сюн? — мне нужно столько тебе рассказать! Он хватает второго бога литературы под руку и тащит прочь, в переплетение улиц Небесной столицы, где сияют золотом крыши дворцов небожителей, гуляют павлины, поют птицы луаньняо и журчат радужные фонтаны. Хэ Сюаню никогда не нравилась подобная фривольность, он не любил, когда его трогают малознакомые люди, но сейчас, растерянный и сбитый с толку, он совершенно не возражает против экскурсии с этим странным шумным вторым господином Ши, который “здесь по работе”. Тот улыбается ему так тепло и радостно, будто встретил старого знакомого, и Хэ Сюань думает, что, наверное, на Небесах не так уж и плохо.