Пролог
Добро пожаловать в ад, Ви
Всё тело превратилось в один гребаный сгусток боли. Будто она сидела в обнимку с мешком, наполненным иглами. Мисти утешительно коснулась её плеча и улыбнулась, хотя её глаза не скрывали всего того отчаяния, в которое она погрузилась. Доброта – это одно из самых отвратных чувств, когда ты умираешь. — Тебе следует отдохнуть, дорогая. Заскрипели колесики коляски, и оглушительно закрылась дверь, оставляя Ви один на один с чёртовой болью в голове, в теле, в сердце. В душе. Да, у неё ещё была душа, но она была обречена на разрушение. Тяжесть окружающего мира свалилась на её напряжённые плечи, придавив к постели. Потолок перед глазами размывался — или это уже глазные импланты барахлили. Она заставила себя сделать вдох, выдох, бессильно стараясь сжать ладонью простынь. Силы тлели, а вместе с ними отступала реальность. Темнота и блаженная пустота — спасение для обречённого. Ничего не чувствовать, не видеть, не знать… Ви хотела бы задержаться в этом «ничто» подольше, забыться и спрятаться от скорби и страха, ненависти и ярости, рвущегося наружу крика отчаяния и боли. Но нечто ожившее где-то глубоко в её прокажённом сознании двинулось, проснулось и вцепилось зубами в её мозг, в то, чем она являлась. Оно вырвало её из пьянящих пучин небытия. — Я выберусь отсюда, ты поняла? Но она держалась стальной хваткой за островок пустоты, не желая знать, кто это, блять, такой припёрся к стенам её разума и начал чиркать напильником, выискивая слабые места. — Я убью любого, кто встанет на моём пути... Тьма рассеивалась, возвращая окружающий мир в её голову. Ви моргнула один раз, другой, не веря своим глазам: у стены стоял человек с железной рукой. Выработанные годами навыки взывали к ней, лихорадочно выискивая пути устранения неизвестного, но тело — дырявая простынка, раскинувшаяся на кровати. Горло — тёрка для затхлого сыра. Жизнь — помойка, в которой она захлебнулась. В одно мгновение мужчина растворился в пикселях, в синем искажении и возник над ней, полный гнева и ненависти. Правда, как же ей было начхать. — И тебя тоже, мерзкая корпоратка! — резкий, грубый голос бил в уши, заставляя вяло морщиться. Реальность снова потушила свет. Ви очнулась, чувствуя, как тело собирается по кусочкам, а душа свистит как приоткрытое окно: то место, где некогда были Джеки и Ти-Баг, навсегда останется дырой, через которую будет сочиться яд. Яд, который однажды разрушит и убьёт её никчемную, прогнившую личность. Сопя от ломоты в костях и скрипа имплантов, девушка поднялась с постели и застыла, встретившись взглядом с человеком, которого, думала, видела в бреду. Не надо к гадалке ходить, чтобы понять, кто всей своей неописуемой персоной предстал перед ней, девчонкой-корпораткой, Ви. Ирония судьбы потешила бы её, если бы не мировая усталость и тупость, возникшая подобно заслону между головой и чувствами. — Мне надо покурить. Где у тебя курево? Снова голос, подобно молотку по гвоздям её гроба, отчеканил по её слуховым имплантам, скрип систем и треск кодов ударили в глаза. Она невольно отмахнулась от него, посылая к чёрту, отворачиваясь, но... Сильный удар уложил на лопатки, сперев дыхание. Боевая поза, полное сосредоточение мышц и боль суставов – и девушка, как загнанный зверь, зарычала на мужчину, подобно зеркалу отразившему её движения. Материю вспороли синими ножницами, оставляя борозды на полотне. — На кого ты работаешь? Говори! — Какого хуя, чувак?! Ви видела, как их руки синхронно двигались, и чувствовала, как её мозг режут, словно праздничный торт. — Ебаный чип… — он коснулся затылка, выплёвывая фразу. — Я его своими руками выдеру! — Нет! Стой!.. Картинка вспыхнула и потухла, утаскивая наемницу в пучину бессознательного. Навсегда ли? Нет. Жизнь склизкими пальцами вцепилась в неё, шипя: она не все долги уплатила, не всем дерьмом обмазалась и в планах на вторник стоит нечто поистине грандиозное, отчего сам Сабуро, мать его, Арасака в гробу перевернётся. Тошнота подступила к горлу, сковав его терновым венком, пока Ви, подавляя дрожь во всём теле и руках, поднималась. Лёд окна — якорь её плывущего, расходящегося по швам, как дряхлый новогодний свитер 20-х годов, — остановил карусель сознания. — Я получу контроль! Это было невыносимо. Голоса в голове раздваивались, троились. Они просто сводили с ума, оглушали. Какой из них был её? Может все, а может – ни один? Или это всё – лишь его голос? Удар. Физическая боль отрезвила на краткий миг — блаженство. — Я найду как! Тело ломало изнутри, будто привычные его цепи с личностью обливали кислотой, потом пилили, рвали, взрывали, расстреливали из автомата ради того, чтобы обрушить её энграмму. Удар. Кровь потекла по лицу, заливая глаза. — Ты меня слышишь? Катись в ад, блядский призрак! Последняя волна боли затопила сознание, отключая мир. Однако бой ещё не кончился. Биочип силился разрушить хозяина тела, а Ви не готова так просто уступить паразиту, вырываясь из мрака с яростным криком. В её руке зажата банка таблеток, но ни одна из них не успевает попасть в рот, потому что голограмма выбивает их из руки, хватает за волосы. — Лучше вставь себе ствол в рот и застрелись, ха, — и силой толкает её. Ноги подкашиваются. Боль как физическая, так и психическая прессовала мощнее любых побоев. Ви шипела и рычала, готовая выдрать ему глотку, не будь паразит – лишь проекцией. Он бубнил, ходил, матерился, пинал всё и разбивал её имущество. Шум шагов бил наковальней. Скрежет процессоров в голове двоился, разбивал картинку и уничтожал что-то глубоко внутри. Омега-блокаторы. — Хрена с два, террорист... — задыхаясь, плевалась наёмница, медленно подтягивая себя к банке. — Я вырежу.. тебя.. как опухоль, сукин.. сын.. Тело била дрожь, кровь пылала под кожей, все системы сбоили и импланты выдавали ошибки. Но девушка не была простой кочевницей или мусорщицей, она прошла немало дерьма и искупалась в море, нет, блядском океане крови, вырывала жизни из глоток ради своей и втаптывала предателей в землю железными сапогами с подбивкой, её рука не дрожала на курке. Она была Ви — известной наёмницей Найт-Сити, обокравшей саму Арасаку. Пусть же горит она в адском пламени, а Сабуро крутится на вертеле, как шашлык под заправкой «Душегуба»! И плевать она хотела на желания бывшего ударившегося головой рокера-террориста, засевшего в её голове, где зачастую ей одной-то не хватало места. — Отъебись от меня! Выметайся из моей башки! И ещё мгновение — банка почти в ладони. Капсула во рту. Последнее, что она видела перед тем, как погрузиться в тишину — это фигуру Джонни Сильверхенда, медленно склоняющуюся над ней с горящими ненавистью глазами. В отражении очков она видела свой убогий вид: на помятом лице победная улыбка, перепачканная кровью. — Ад пуст. Все дьяволы здесь. Холод железного пальца обжёг её лоб. — И я буду главным из них.