О событиях пятого августа говорили ещё долгие недели, и будут говорить не один год. Не было ни одного канала, где бы ни обсуждали террористическую атаку на Арасака-тауэр и подрыв Сети — поля, к которому было подключено множество сознаний, где хранились буквально все мысли человечества. Допустив это, «Дозор» в очередной раз показал свою несостоятельность, и его исполнительность поставили под вопрос. Корпорации потеряли доверие людей, поддержку крупных стран, ещё держащихся на плаву и сохранявших независимость. Жестокая шутка, ставшая приговором для многих. Шум и беспорядки невозможно было урегулировать даже двумя-тремя группами военных, да и их вмешательство лишь пуще прежнего распаляло уже полыхающий костер недоверия.
Тишина — новое слово современности. Не известно, когда Сеть снова поднимут, наладят и восстановят утерянное, однако теперь люди будто бы освободились, выбрались из стальной хватки их правителей, непрекращающегося потока информации и чужих мыслей. Головы, как говорится, почувствовали свежий воздух, мягкость и напряжение, к которому приходишь после длительной трудной работы. Ощущение эфемерной легкости окружило людей, хотя их сердца ещё не оправились от будоражащих кровь событий — однажды вылезая из раковины, очень сложно вернутся в её скудные пределы.
Хаос на улицах дал возможность небольшим бандам заручиться поддержкой и обеспечить себе постоянный приток новых членов. Это может привести в будущем к новым дележкам территорий, но пока короли улиц: «Тигриные когти», «Шельмы», «Валентино» и другие, — всё ещё держали в своих стальных рукавицах мелкие шайки. Пятое августа подарило «Шельмам» месть, о которой они мечтали, территории, за которые боролись, и общественную огласку. «Когти» же в свою очередь удачно и вовремя сменили флаг, отчего массовые репрессии почти чудом обошли их стороной, когда в Арасаке началась охота на ведьм. Никто точно не мог сказать, как же пару точных советов Вакако Окадо смогли убедить главарей банды пойти на попятную и сыграть новые роли на улицах в злополучную ночь.
В итоге тот день не подарил миру победителей и новых королей. Каждый, правда, получил кроху желаемого и в целом, конечно, каждого можно было назвать победителем, королем своего часа. Однако равновесие всё-таки было нарушено, а значит корпорации превратятся — уже превратились — в потревоженные ульи. «Арасака» пошатнулась, потеряв множество бойцов, главу компании, однако спустя несколько дней выжившая при нападении Ханако Арасака заявила, что под её командованием корпорация возместит убытки, причиненные пятого августа. В её речах не было ни слова о тех, кто напал на Башню, на чьих плечах лежит вина за смерть её брата — Ёринобу Арасаки и падение Сети. Напротив, женщина заявила, что некогда давно её семьёй было создано чудовище, которое отец похоронил под обломками старой империи, однако упрятанные на цепь демоны с годами растут и крепнут, питаясь душевной тьмой, и однажды они вырываются из плена и пожирают своих создателей. Таким образом, корпорация «Арасака» не выдвигает обвинения, но также и не занимает какую-либо сторону в возникшем вопросе.
Музыканты же, что устроили концерт, который как-то, вероятно, связан со всеми событиями, исчезли с лица Земли. Или же они хотели, чтобы все так думали. Тем не менее карьера Керри Евродина взлетела с новой силой. С чего бы?
Кланы кочевников обратились легендой Пустоши: где они, кто они и существовали ли когда-либо?
Но пока мир пытался исцелиться и понять, как ему жить дальше, были те, для кого не существовало политики, общественного резонанса и революций. Не всем нужны подвиги, чтобы чувствовать себя живым, а некоторым их уже выпала предостаточно.
Ви скрестила руки, отбивая ногой ритм и испепеляя дверь взглядом. Она стучалась уже минут пять, но ответа не было. Терпение таяло как лед по весне и приближало её к выносу двери собственными руками. Но решив попытать счастье в последний раз, наёмница занесла кулак и остановила его прямо перед возникшей Джуди, наконец, соизволившей открыть дверь. Выглядела она сонной: растрепанные розово-зелёные волосы, помятая пижама и заспанные глаза. На часах было два часа дня.
— Неужели? Я-то думала, ты съехала и ничего не сказала, — Ви окинула подругу взглядом. — Ты не против, если я?..
— Заходи, — техник отступила, пропуская девушку внутрь.
Квартира ни капли не изменилась. Прошло уже столько времени с её последнего визита, что казалось, здесь должно было всё встать с ног на голову, однако микромир Альварес существовал независимо от наёмницы. Это и радовало, и печалило.
Пройдя за барную стойку, Ви уселась на стул и наблюдала за плавными движениями Джуди, заваривающей кофе.
— Я не знала, что ты вернулась, — она с деланным интересом наблюдала за кипением чайника.
Подсветка забавно раскрашивала воду в разные оттенки. — Ну, как там в, южной Калифорнии?
— Южно, — коротко ответила наёмница, отстукивая пальцами по столу. — Так, слушай, Джуди, нам нужно обсудить то, что...
Техник вздохнула и повернулась к девушке. На её бледном вытянутом лице отобразилась несильная улыбка, брови слегка поднялись.
— Нам нечего объяснять друг другу, Ви. Я всё поняла ещё тогда, на озере.
От смысла этих слов Ви слегка поёжилась, пытаясь подобрать более удобное расположение на очень жестком стуле. Чувство неловкости сковало мысли, и она опустила взгляд на свои окрашенные в бело-алый лак ногти со знакомым лейблем на среднем пальце.
— Подруга из меня хуже, чем балерина из Вектора, — фыркнула она, зацепляя ногтем что-то прилипшее к поверхности светло-голубого стола.
Джуди пожала плечами, наливая себе и гостье кофе. Стаканы тихо звякнули, когда она поставила один перед Ви, а другой перед собой и села на стул. Техник молчала какое-то время, явно обдумывая сложившуюся между ними ситуацию после «спасительно-убийственной операции» — Стив был мастаком соединять дико несовместимые понятия.
— Помнишь, я рассказывала, почему занимаюсь брейндансами?
Ви кивнула.
— Я ценю искренность чувств больше, чем слов и доводов рассудка. И поэтому если я скажу, что мне было легко принять твой выбор, то не смогу потом смотреть в собственное отражение, — её палец водил по краю кружки. — Ты мне нравилась. Так сильно, что дышать становилось просто невыносимо лишь от одной мысли о твоих глазах и улыбке.
— И я...
— И да, ты не виновата, что влюбилась в запальчивого рок-музыканта. Я сама себе навязала эти эфемерные чувства, но ты никогда не давала мне реального повода, не игралась с эмоциями — Ви, ты была собой и никогда не скрывала своих истинных чувств. Любовь — не строчки в системе, ею нельзя управлять.
Слышать, что кто-то так явно понимал всю суть её положения, было невыносимо. Ви хмурилась то ли на себя, то ли на прямолинейность Джуди. Смущение готово было раздавить её своей тяжестью. Может она когда-нибудь сможет говорить о своих чувствах без ощущения ванили на языке? Или просто застрелится.
— Так что я должна была тебе сказать это ещё в тот вечер, в Альдекальдо, но видя тебя вместе с ним... В целом, это было выше моих сил, но я была правда рада, что у нас всё вышло. Что весь этот безумный план сработал, — Джуди улыбнулась и мягко коснулась ладонью стукающих пальцев Ви. Девушка подняла взгляд, в котором всё ещё читалось непреодолимое смущение и сожаление. — И что ты жива.
Улыбка Альварес была доброй, мягкой и полной искреннего тепла. Во взгляде темных глаз больше не сквозила отрешенность, закрытость перед девушкой напротив — он изменился, но сохранил знакомые нотки искорок проницательности.
— Да, я была гребаной эгоисткой, требуя от тебя невозможного. Прости меня, Джу.
Она покачала головой.
— Извинятся за своё счастье — это то же, что просить прощения за свою жизнь — не имеет смысла. Несмотря на то, что у тебя отвратительный вкус в мужчинах, я останусь твоей подругой, Ви.
— Да, какая ты милосердная, чёрт!
Их смех был дружным, полным чувств и приобретенного понимания. В день, когда Ви вернулась в лагерь, Джуди была сдержанной, хотя наёмница видела, как сильно той хотелось поговорить с ней, остаться наедине в то время, как Альварес понимала, почему та не могла дать ей желаемого. Какое-то время они обе чувствовали, что у каждой есть, что сказать другой, но страх лишь сильнее отгораживал их друг от друга. Они откладывали разговор, боясь услышать ответы на их вопросы, и в итоге Ви просто уехала из Найт-Сити вместе с рокером, чтобы на улицах не привлекать излишнего внимания пока суматоха не уляжется. Никто из них не обещал вернуться, но спустя несколько месяцев Джуди проснулась под ритмичный громкий стук в дверь — блудная подруга вернулась и решилась сделать первый шаг.
— И чем ты занималась всё это время?
Джуди отвела взгляд, скользя им по просторной гостиной и разбросанным вещам и инструментам, отпила кофе и как-то многозначительно ответила:
— Искала кое-кого.
— Расскажешь или это тайна государственной важности?
— Это не моя тайна, чтобы я могла ею делиться, — одним движением руки она убрала пряди волос за ухо. — Могу сказать лишь, что обрушение Сети усложнило работу.
Упоминание Сети неприятно отозвалось в душе Ви, и она механически коснулась цепочки с жетонами на груди. Покой, что царил у неё в голове после обрушения цифрового пространства, в какой-то мере латал глубокую брешь в сознании. Возможно, должно пройти больше времени, чтобы по ночам она перестала просыпаться от ужасов, коршунами клюющих её разум.
По возвращении в мир долгие ночи Ви просто не могла заставить себя уснуть, вздрагивая перед наступающей тьмой и шуршащими на краю подсознания воспоминаниями. Но усталость в итоге всегда брала вверх, и когда приходил сон, пробуждались страхи. Перед ней расстилалась реальность, сотканная умелыми жестокими пальцами Альт, из которой она вырывалась с криками, когда до восхода солнца было ещё далеко. Дрожащая, почти не способная отличить явь от кошмара, погруженная в ночную тьму, она задыхалась, преисполненная страха и злости, и тогда крепкие руки сжимали её в непробиваемых объятиях. Чужое тепло пробиралось под ледяную кожу, знакомое дыхание пробуждало запутавшийся разум. Взбесившееся сердце успокаивалось, словно чувствуя ответные удары его сердца.
— Расскажешь?
Его голос был спасительным кругом в потоке шума в голове, созданного шепотом демона. Ви хваталась за это и вытаскивала себя из пучины, в которую погружалась — она никогда не сдастся, и однажды власть кошмаров ослабнет. И путь к этой победе девушка прокладывала не одна: шепотом она рассказывала об мучивших её воспоминаниях, и тогда они блекли. Проговаривая в слух события, творившиеся в пределах её головы, она будто бы покрывала чрезмерно яркую краску картины белым грунтом.
В конце Ви всегда мрачно улыбалась, слушая ритм сердца Джонни, водя пальцами по его рукам, контурам мышц и всё больше ощущая себя в безопасности. Граница между реальностями утолщалась. Тяжесть сна отступала, менялась, превращалась в мягкую и сковывающую пелену, накрывающую сознание.
И за прошедшие месяцы кошмары почти оставили истерзанную голову, сдающие перед укрепляющимся осознанием, что она больше никогда не будет одна. Холод почти полностью покинул её лёгкие, душу, заменяясь теплом, жизнью. Страх ослаб, почти исчезнув. Медленно, но Ви исцелялась, несмотря на то, что душа её была больше похожа на исполосованный когтями флаг.
— Земля вызывает Ви, — Джуди щелкала пальцами перед девушкой. — Ты всё ещё тут?
Она моргнула и улыбнулась.
— Где мне ещё быть?
— Надеюсь, не в своих откровенных фантазиях. Этого я точно не переживу.
Ви многозначительно пожала плечами.
— Зачем фантазии, если есть реальность?
Джуди изобразила наигранное отвращение, отмахиваясь от неё. Какое-то время они общались, бросая друг в друга колкости как снежки зимой, но за всем этим фарсом скрывалось облегчение. Равновесие между ними, наконец, установилось.
— Кстати, о делах... — наёмница покопалась в карманах черной куртки и вытащила щепку. Небольшой квадратик лег на ладонь техника. — Это для твоей новой подружки.
В ответ на реплику Альварес подавилась кофе. А Ви лишь победно улыбнулась.
— Мне не обязательно быть в Найт-Сити, чтобы знать, что здесь происходит и что происходит с тобой, Джуди. На щепке код, который был частью сделки Джонни с Паучихой.
— Я думала, после Альт ничего...
— Эта сука всегда будет здесь, — бурчала наёмница, поднимаясь со стула. — Она так отчаянно извращалась над моей личностью, что наследила, дай бог. У меня получилось выудить парочку цифровых строк. Не знаю, хватит ли Мёрфи этого, но больше нам нечем отплатить.
Джуди кивнула, убирая щепку в карман шорт. Она протерла глаза и поднялась следом за подругой.
— Это теперь навсегда?
— Что именно? — Ви остановилась у порога.
— Ну, знаешь, — девушка провела взглядом по фигуре и лицу наёмницы, скрещивая руки на груди и облокачиваясь о стену прихожей. На её бледном лице отражалась улыбка. — Твоё «наше».
Ви наклонила голову. Но прежде, чем Джуди успела что-либо добавить, с улицы донесся требовательный сигнал машины. Порывистое, но легкое движение, с которым подруга коснулась ручки двери, не могло укрыться от её взгляда. И ответ на вопрос был дан красноречивой любых слов: их «наше» будет вплоть до конца гребаного мира.
— Тебе пора, — её объятия были крепкими и краткими.
Проулок, в котором находилась квартира шельмы, погрузился в послеполуденную тишину. Дверь открылась, и Ви наигранно медленно и нехотя начала спускаться по лестнице. Джуди закатила глаза, следя за театром, и почему-то то, как наблюдал за наемницей мужчина, подпирающий боковину Porshe в тени соседнего дома, и то, как по-волчьи улыбался, приподнимая бровь, вызывало будоражащую радость за Ви, непринужденно разглядывающую почтовый ящик. Она делала вид, что совершенно не желает тут же броситься к нему, что в нём, мол, нет ничего особенного, однако каждый, взглянув на этих двоих, сразу бы их раскусил. Но играли они не для кого-то, а лишь для себя — словно дети с их беззаботностью.
— Даже знать не хочу, что вы там делали целый час.
— Ужасно неприличные вещи, — усмехнулась Ви, пиная по пути банку из-под неколы. Она остановилась прямо перед рокером.
Джонни кивнул.
— Хочешь взыграть во мне сопернический дух?
Ви сначала положила одну ладонь на его плечо, чувствуя, как прохлада с кожаной поверхности куртки перетекает в пальцы, потом — вторую, и с точностью знающей проводит пальцами по сгибам плеч, сцепляя их за шеей. Её взгляд таил искорку хитрости и чего-то более пылкого. Широкая теплая ладонь легла ей на талию, забравшись под распахнутую куртку. Температура на улице значительно упала за последние дни — для Северной Калифорнии рекордный показатель. Но Ви совершенно не чувствовала укусы легкого морозца, игриво колыхая пальцем убранные в забавный хвостик волосы рокера.
— Ты сам говорил, что я не в твоём вкусе.
— Опоздала с претензией почти на год, дорогуша, — пальцы скользнули по изгибу тела, едва зацепляя ткань футболки. Сердце Ви дрогнуло. — Но если уж ты подняла эту тему, это был пиздеж.
— Я знаю, — она наклонилась и, не торопясь, коснулась его губ своими.
С ней что-то стало за проведенные с ним месяцы. Целостность — вот, что она чувствовала теперь. Несмотря на то, что над ними больше не нависал рок неизбежной потери и гибели, никто не пытался их убить (за исключением случаев, когда они оба влазили в какие-то стычки), и жизнь лежала в их руках, каждый день ощущался как последний, яркий, бурный и не способный насытить их. Покой и буря. Защищенность и рискованность. Мир и война. Вот, на что они были похожи. Их отношения — лёд и пламень. Невозможное стало возможным. Одно без другого не имеет смысла, теряет краски, обесценивается.
Каждой клеточкой тела она ощущала его присутствие, и даже больше: её душа уже много месяцев назад нашла приют в нем, как и он нашёл в ней.
Джонни потянулся к Ви и с улыбкой поцеловал, разрушая крохотное расстояние между ними движением рук. Ненормально так растворятся в другом человеке, но это то, что они оба делали, оказываясь наедине, на публике – плевать. Ничего, кроме их реальности не существовало. Как раньше, так и сейчас для них было открыто то, что для других — нет. Их никто не понимал: безумие — синоним их чувств.
Нечто холодное куснуло щеку Ви и тут же расплылось по коже. Большим пальцем рокер стер след от погибшей снежинки. Девушка подняла взгляд и обомлела: над ними кружились белые звезды, танцуя и падая на руки, плечи, волосы, покрывая дороги и крыши зданий. Существующие, пока их не коснется человеческая рука. Знакомое чувство сожаления колыхнулось в груди, и наёмница судорожно выдохнула.
— Надо выпить, — вдруг бросил рокер, выпуская Ви из рук. — По лицу твоему видно, сегодня ты до неприличия трезва.
— Предлагаешь напиться?
Джонни открыл дверцу машины, несильно хлопая по её ребру.
— Предлагаю
упиться до отказа мозга.
Спорить она не стала: предложение Джонни оказалось как нельзя кстати. Ви плюхнулась на пассажирское сиденье и оперлась ногами о бардачок. Жетоны на её груди согласно звякнули.
— Повезло тебе, что я люблю твою упертую задницу больше своей тачки, — Джонни скользнул по ней взглядом, закрывая дверцу.
— Ворчишь как дед, — хмыкнула она, когда мужчина завёл Porshe. — А... точно!
— Уймись.
Повеяло дымом от сигареты, подожженной зажигалкой.
— Иначе?.. — Ви загадочно закусила губу.
Рокер повернулся к ней, кладя руку на руль с зажатой пальцами сигарой.
— Иначе мы застрянем здесь, и потом Джуди натравит на меня своих кровожадных кукол за разврат под окнами.
Смех её был приятной мелодией для ушей.
***
Любимый и ненавистный город простирался за окном. Он изменился почти до неузнаваемости, но в то же время остался таким же, как и раньше. Ви никак не могла понять, с чем связаны вызванные в ней противоречивые чувства, однако большая её часть рада всё-таки была вернуться домой, в место, с котором связано слишком много воспоминаний и людей, чтобы так просто от него отмахнуться. А также... Она повернула голову, наблюдая из-под прикрытых ресниц за мужчиной, курившим сигарету и по-хозяйски сжимавшем железной рукой руль. Хоть теперь их не связывал биочип, Ви казалось, она всё ещё понимает все те эмоции и чувства, рождающиеся в нём. Сейчас он словно освободился от тяжести, бременем лежавшей многие годы, свободнее стали движения, мягче выражения, но в целом Джонни остался Джонни Сильверхендом — диким, эгоистичным музыкантом-анархистом. Просто теперь в его жизни была она, разбавляя своим не менее «чудесным» характером его поведение. Обычно видя такую пару, люди говорят своим детям: «Прогнившие до мозга костей, и если не будешь слушаться, падешь так же низко». Но Ви была только рада, ведь не важно, кто ты и что из себя представляешь, когда рядом есть тот, кто принимает всё это. И он часть этого.
Валивший за окнами машины снег, бурчание из радио и успокаивающий шум мотора умиротворяли, загоняли в состояние сонливости, приносили фоном мысли. Пару лет назад, когда она только начинала свою увлекательную стезю в роли Соло, в похожий день, когда также выпал первый снег, вызвав тем массовое удивление, Ви напивалась в «Посмертии» с Джеки после какого-то глупого задания. Ничего особенного не произошло: они веселились, гоняли по городу, пробираемые морозом до костей, а затем Мисти целую неделю выхаживала Уэллса после их выходки. Ви же отделалась лёгкой болью в горле и ворчанием Вектора, капающим ей на мозг. И сейчас погрузившись в океан своего неожиданного счастья, она уже было решила, что крохотная тоска по другу прошла, что она смирилась, и встреча в её внутреннем мире с его двойником что-то изменила. Но пошёл снег, и она вспомнила так отчетливо, что хотелось вырвать скорбь из груди. Как ноющая на плохую погоду рана. Ви знала, что Джонни испытывает нечто похожее насчет Бестии. Рокер редко делился чем-то личным, хоть наёмница и так знала почти всё о его жизни, но, как было сказано, даже без слов она замечала детали, рисующие ясную картину: клуб «Посмертие» стал местом, которое он обходил за многие километры, музыка старых песен, некогда написанная для погибшей, вдруг просто исчезла из стопки приобретенных Ви дисков. Была незначительная разница между их скорбью, однако и Джонни, и Ви потеряли самого близкого для них человека, хотя и обрели кого-то ещё ближе.
Её ладонь не навязчиво легла на тыльную сторону ладони рокера, замершей на рычаге передач. Кончики пальцев чувствовали гладкие и местами рельефные контуры перстней. Почему-то, даже сейчас её кожа была холоднее его. Ви слабо улыбнулась. Пусть так оно и будет.
Привёз Джонни их в какой-то странный небольшой-немаленький центр, где вроде бы никто не ходил, а вроде постоянно было полно людей. Несмотря на его отсутствие длинной в полвека, мужчина знал такие места в Найт-Сити, о которых Ви, прожив в городе всю свою жизнь, даже не слышала.
— И зачем мы здесь? Я думала, в планах: упиться.
— Так сначала нужно найти, чем упиться, — усмехнулся рокер, заглушая двигатель. — А здесь есть кое-что ахуенное.
Ви без особо энтузиазма выползла из теплой машины на промозглый ветер, запахиваясь курткой. Поездка успела её разморить, и ходьба по магазину среди людей ей не прельщала да и рокер не особо светился жаждой появления на публике, тем не менее, какие-то механизмы в его голове пришли в движение, и теперь он не отстанет.
— Не знаю, что ебнуло тебя по голове, — ворчала наёмница, проходя в торговый центр и следуя за рокером по направлению к отделу с алкоголем и продуктами. — Но!..
Джонни остановился, наблюдая за ней со взглядом: «Ты серьёзно?» Однако наёмница уже сделала то, что планировала — забралась в тележку у входа и развалилась, вытянув за бортик ноги.
— Бля... Ви, двадцать девять годиков, — прокомментировал рокер, облокачиваясь на ручку тележки.
— Вот ты водитель, ну, так води тележку тоже, — задрав голову, бросила она, наблюдая за эмоциями на его лице. — Я всё равно не понимаю, зачем мы здесь.
Без лишних слов мужчина повез тележку, в которой победоносно разместилась девушка, скалясь на особо любопытных посетителей магазина. Сказать, что они привлекали внимание, ничего не сказать, но время, которое рокер и наёмница провели вне города, чуть сбавила спесь с ярых верующих в воскрешение рок-звезды. Были, конечно, кто верил в слухи, но всё больше становилось тех, кто утверждал, что случай пятого августа — хорошо спланированная ложь. Но... как быть с тем, что Сильверхэнд просто разгуливает по улицам и всяким забегаловкам, барам и прочим злачным местам вместе с девчонкой-наёмницей, о которой не знал лишь самый ленивый в Найт-Сити? Легко. Зачастую, когда созданная нами картина чьей-то личности, да ещё и обладающей мировой известностью, вдруг встречается со своим отражением, что оказывается в корне отличным от той самой картины, шок, неверие и так естественное для человека чувство, возникающее каждый раз, когда его правоту ставят под сомнение, становятся пеленой, отгораживающей факт того, что Джонни Сильверхенд жив и прогуливается по торговому центру с девчонкой в тележке, и поэтому этот факт просто не достигает разума, где тот же Джонни Сильверхенд — гроза корпоратов, террорист и мудак. Сами того не понимая, такие люди просто отказывались видеть в этом парне ту самую звезду.
Ви вытянула руку и стащила с полки пачку чипсов, открыла. Шуршание пакета приятно радовало слух, а гладкая, блестящая упаковка щекотала какие-то нервные окончания. Однажды побывав на грани смерти, начинаешь ценить мелочи пребывания в мире.
— Ты явно что-то задумал, — качая ногой, заявила Ви.
— С чего вдруг такое заявление? — он слабо улыбнулся, рассматривая витрины с алкоголем.
Хрум. Следующая чипсина прилетела в рокера.
— Даже если ты вдруг станешь послушным, я не отдам Террориста Стиву. Этот пушистый мужчина навсегда останется в моём сердце, понял?
— Он лысый — это, во-первых.
Джонни перехватил её руку прежде, чем Ви отправила в полёт ещё одну чипсину, и наклонился. Девушка медленно развернулась, вставая на колени и скалясь во все тридцать два.
— А, во-вторых, не много ли тех, кто поселился в твоём сердце?
— Ревнуешь?
— Нет.
— Пиздишь?
— Да.
Было кое-что, отчего она просто не могла отказаться: дразнить его. Хмурый и заносчивый, грубый и резкий, но в такие моменты Ви упивалась той властью, которой обладала теперь — всегда, но поняла она это не так давно. Однако... это была палка о двух концах.
Мурашки прошлись по телу от затылка до пят, пробивая легкой электрической дрожью мышцы и нервы, когда он посмотрел так... Сердце почти остановилось, а потом понеслось галопом, словно на аттракционе с десятью смертельных петлей. Взгляд темнеющих карих глаз с ленивой грацией, полный чувства превосходства, въевшегося в саму суть Сильверхенда, буквально коснулся каждого миллиметра её лица, оголенной шеи, ладоней, задравшегося края футболки... Мог ли взгляд быть осязаемым? Определенно. Подобно ожогам, он оставлял следы на женской коже. Губы вдруг пересохли.
Хруст. Несчастная чипсинка переломилась, когда Джонни откусил часть. У Ви закружилась голова, и девушка рыкнула, легко смахивая пару крошек с бороды:
— Издеваешься?
Но музыкант лишь усмехнулся, толкая тележку дальше по проходу.
— Никогда. Просто доказываю кое-что.
Фитиль уже подожгли. Наёмница то ли злилась, то ли расстраивалась.
— Ну и?
Ответ потонул в громогласном шуме взрыва где-то на этаже в соседних отделах. Джонни одним движением подтолкнул Ви, и та с легкостью кошки приземлилась на пол и присела за полками со множеством разнообразной выпивки. Бутылки протестующе звякнули под град выстрелов и криков. Вероятно, какая-то банда пришла предъявить свои права на территорию и сделала это не вовремя. Влазить в разборки между шайками не хотелось, но кровь кипела, и адреналин требовал выхода. А в качестве ещё одного повода — смс от Ривера, где он просит урегулировать беспорядки в этом квартале.
Ви бросила взгляд на рокера, уже перезарядившего ствол, и кивнула. Они разошлись в разные стороны, скрытые от посторонних глаз лабиринтами шкафов. Где-то в холле творилась бойня, но вместе с общей потасовкой были и отбившиеся от стаи — те полегли первые от её пуль. Где-то на периферии сознания наёмница будто бы узнавала знакомые выстрелы, но большая часть разума была поглощена сражением: знакомым и будоражащим. В центральной части магазина девушка уже не применила использовать холодное оружие, и наперебой с возникшим хаосом, Ви избавилась от большей части шайки кибер-психов. Вот кто это были: обезумевшие от имплантов монстры. Раньше они не сбивались в стаи, но теперь это походило на нашествие. Однако хоть несколько пуль всё-таки полоснули по коже, оставив не серьёзные раны, Ви расправилась с ними быстро. И замерла, выставив дуло пистолета в сторону оставшегося нашпигованного механикой мужчины. Его пробивали конвульсии, он то смеялся, то хныкал, сжимая в руках дробовик.
— Бам!
Один короткий миг — и кто-то погиб.
Несчастный рухнул замертво с пробитой насквозь головой. За ним стоял Джонни, опускающий оружие и вытирающий дуло о штанину: кровь забрызгала оружие. Ви тяжело дышала, вымотанная бегом и боем, да и мужчина перед ней был покрыт чужой кровью, и плечи его — напряжены.
Партнёр. Друг. Любовь. Семья.
— Ну так что доказывал-то? — задыхаясь, подошла Ви и поморщилась от жалящей боли в плече от недавнего ранения.
Он одним поворотом откупорил банку текилы, которую приволок с собой откуда-то, отпил и протянул ей. Знакомая этикетка виднелась из-под его ладони. Хесус де Абахо — основатель «Сенцон», и бутылку текилы которого Ви некогда нашла в гараже Джеки в виде талисмана. Она приняла её и сделала большой глоток.
— Что ты моя.
Ви подавилась, а мужчина хмыкнул, легко отбивая ритм по её лопаткам.
— Сученыш.
— Засранка.
Удар её был не сильным, но показательным.
— Ладно, дельтуем. Скоро здесь будет не продохнуть.
***
Как Джонни и предложил, они пили всю ночь, то тут, то там, и закончили в старой квартире наёмницы, и на утро Ви не могла точно сказать, что вообще происходило всё то время, пока солнце скрывалось где-то за горизонтом. Алкоголь, рок, курево, секс — ядерный взрыв сознания. Она и не хотела вспоминать, главное отупение от скорби постепенно рассеялось, и реальность снова взяла бразды правления жизнью, сегодняшним днем.
Новый день начался с настырного шершавого языка кота, который всячески пытался пробудить свою хозяйку после разгульной ночи. Он шипел то на неё, то на мужчину, на спине которого она спала. Наглыми острыми лапами прошелся по её оголённым плечами и лопаткам, и Ви, полная негодования, ответила ему что-то нечленораздельное. Провела ладонью по простыне и ненароком скинула несколько бутылок на пол, ещё пару пустых пачек из-под сигарет, пистолет и что-то ещё громко бухнуло и разбилось – рокер зашипел, просыпаясь. Наёмница подняла тяжелую как свинец голову и с большим трудом разлепила глаза.
— Блядь, ты, сука, точно террорист моего сна, — она перекатилась на спину, чувствуя как мир плывет, превращаясь во что-то тошнотворное. — Бля, я щас сдохну.. Текила с.. что это было, черт возьми?.. Ладно, похуй...
Кот мяукал.
— Я выброшу его в окно сейчас, — бурчал Джонни, утыкаясь лицом в подушку.
— И полетишь следом, — усмехнулась она, заставляя себя сесть и тут же вернувшись обратно в горизонтальное положение. — Хотя нет...
Спихивая кота ногой с развороченной и забросанной последствиями ночи кровати, Ви пододвинулась ближе к мужчине и обняла его. Сон легко укутывал её разум.
Но Террорист не был бы собой, если бы отступил так просто. Буквально через несколько минут он остервенело сражался с ними за нечто напоминающее тонкое одеяло, кусал за пальцы, бил лапой по щеке, но получал лишь поток мата и несильные пинки хозяйки.
Шуршание. Дневной свет что-то перекрыло. Ви, не открывая глаза, подняла руку к лицу и нащупала... конверт? Маленький — такой можно подсунуть даже под дверь, как у неё в квартире.
Ви села, едва контролируя содержимое своего желудка, и с легкостью вскрыла конверт под пристальным взглядом кота — осуждающим. Но девушка, протирающая глаза и перечитывающая снова и снова краткую строчку на безупречной бумаге, не замечала ничего, кроме черных выверенных букв:
«Наша семья не терпит долгов.
— Х.»
На колени из остатков конверта выпал квадратик. Щелчок.
— Джонни... — её голос дрожал. Пальцы едва сгибались, пока она толкала рокера в плечо. — Джонни, вставай! Блядь, она... он...
— Кого мне убить, чтобы поспать, наконец?
Но, несмотря на его недовольство, Сильверхенд открыл глаза, рассматривая ещё нечеткий силуэт девушки. Она повернулась, а щеки её были залиты слезами. Тогда всё похмелье словно рукой сняло — почти, тем не менее, он тут же сел, беря её лицо ладонями.
— А теперь серьёзно, кого надо убить?
Она мотнула головой, поднимая то, что лежало в конверте.
— Нет, Джонни... Он... Джеки жив!
— Биочип, — понимающе закончил рокер, вытирая её щеки.
Так и начался день после долгой бессонной ночи в память о погибшем друге — жизнь преподнесла ещё один подарок маленькой девочке, которую она же некогда лишила всего. Теперь же Ви будто бы стала её любимицей, а любимых принято одаривать подарками.
Наёмница крепко обняла Джонни, утыкаясь в его грудь. Её плечи дрожали от плача, но слёзы не были грустными, напротив, они полны счастья.
Тишина — правда, которую открыла для себя девочка из Найт-Сити. Тишина собственной совести, своих демонов и непростительного прошлого.
Любовь — жизнь, подарившая им то, во что они верили. Друг друга. Семью. Будущее. Счастье.
И солнечный свет, накрывший их, был тому подтверждением.
