(Не)Чистый

      pov Мартин Моралес       На нашу свадьбу его отец был согласен еще четыре года назад, когда мы только встретились, но заупрямился его папа. Это было понятно: Миру тогда было всего тринадцать, и он, наверное, был еще не готов к браку с альфой. Мне пришлось уступить, согласившись подождать, пока он подрастет. Вот только никто не уточнил, сколько именно мне придется ждать: год, два? До его совершеннолетия?..       Я приходил в их дом почти четыре года едва ли не каждый день, чтобы увидеть омегу, которого собирался однажды сделать по-настоящему своим, и, тем не менее… с каждым днем мы только отдалялись друг от друга, а пропасть, и без того зиявшая между нами в связи с разницей в возрасте, все увеличивалась.       Нам не особо удавалось найти хоть какие-нибудь точки соприкосновения – на вопросы о школе он отвечал неохотно, делами моей компании не интересовался, музыкальные вкусы у нас различались, предпочтения в кинематографе были прямо противоположными. В такой ситуации я не очень понимал, о чем с ним говорить, он же… и вовсе не старался.       Я пытался водить его на свидания, но каждое оборачивалось каким-то провалом. Мы ходили в театр на разные постановки, но на вопрос, понравилось ли ему, он лишь небрежно пожимал плечами. В опере ему было скучно: он едва досиживал до конца первого акта, на втором откровенно клевал носом, после третьего мы уходили, не дождавшись конца. В дельфинарии или зоопарке он без конца твердил, что ему «их жалко», в ресторане – что «папа готовит лучше». На приглашение сходить в Диснейленд он обиделся. В музеях или на различных выставках без конца утыкался в телефон.       Я старался найти к нему подход, как мог и умел, но все было зря: подарки стали восприниматься как нечто должное, цветы – как что-то банальное, пригласительные билеты – бесполезное, разговоры – бестолковое. Каждый шаг вперед с моей стороны вызывал два шага назад с его. Наши отношения зашли в тупик, и я не имел ни малейшего представления, что с этим делать. Отчаявшись, я начал просить советов у Вэла и Лиама. Омега предлагал разные варианты для свиданий, Вэл обычно сводил все к сексу: «Да уложи ты его в койку, в конце концов!», и если Лиама я всегда слушался, то Вэла посылал далеко и надолго: какой уж тут секс, когда между нами до сих пор не установились хоть сколько-нибудь доверительные отношения?.. Как я мог хотя бы поцеловать его, если он от меня нос воротил?.. И никогда не проявлял никаких признаков, по которым можно было бы понять, что он хотел сблизиться.       Мир всегда был холоден, даже когда улыбался. Каждый раз я чувствовал, что это неискренне, словно его заставили. Его глаза были холодными и совершенно безразличными, я не отражался в них. Я словно был лишним, назойливой помехой в его жизни.       Это убивало меня. Выжигало во мне все теплое и светлое, что я должен был испытывать к нему по определению. Мы ведь были истинной парой, но при таком отношении не были даже просто парой, даже если ходили куда-то и проводили время вдвоем. Наверное, он даже не догадывался, какой мукой это было для меня: быть рядом, чувствовать его запах, наполнять им свои легкие и не иметь возможности пометить его, оставить на нем свой запах, чтобы все знали: он мой, и он не может быть ничьим другим.       Рядом с ним мои клыки постоянно ныли, а тело то и дело охватывал жар. Контролировать себя было крайне тяжело, и с каждым днем это было все сложнее. Я сдерживался как мог. Старался не переходить границ. Не позволял себе его касаться, проявлять хоть сколько-нибудь свое желание. Не хотел его «портить», не хотел делать что-то против его воли. Хотел, чтобы он понимал, как я ценил его. Но с каждым днем мне все больше казалось, что ему это было безразлично.       Это удивляло меня, заставляло недоумевать. Омеги вешались на меня еще с подросткового возраста, я редко оставался один и почти никогда надолго: желающих занять вакантное место моего парня было хоть отбавляй. Я мог позволить себе организовать свой собственный гарем, не уступавший по численности монаршему. Я устал раз за разом отказывать альфам, предлагавшим мне своих детей в мужья. И при всем этом своей же собственной истинной паре я был безразличен!       Размышляя над этим, я чувствовал дичайшее раздражение. Я злился: на себя, на Мира, на его родителей. Даже на Вэла с Лиамом: они, хоть и пытались, но так и не могли мне ничем помочь. Да и никто не мог.       Мы были в тупике. Единственным логическим продолжением наших отношений был брак, в котором мне раз за разом отказывали. Лоуэлл отказывал. На него, наверное, я злился больше всего. И сегодня в очередной раз собирался просить его пересмотреть свое решение. Миру было почти семнадцать, он закончил школу, получил аттестат и отпраздновал выпускной. Он находился на перепутье, выбирая, чем заняться дальше: куда поступать учиться и делать ли это вообще. Это было идеальное время, чтобы взять его в мужья и направить на верный путь – рождение своих маленьких альф и омег. Идиллическая картина семейного счастья весьма ярко стояла у меня перед глазами благодаря образцовой семейной паре друзей, но на пути к ней стоял омега, который то и дело говорил мне «нет».       Лоуэлл Нивен, папа Мира и по совместительству омега, портивший мне жизнь самым прямым образом, дежурно улыбнулся, встретив меня на пороге своего дома и разрешив пройти внутрь. Он был красив: длинные светлые волосы, заплетенные в тугую косу, нежная гладкая кожа, бледно-голубые глаза, стройная фигура. Мир был практически полной его копией, и от отца, казалось, не унаследовал совершенно ничего. Я, правда, подозревал, что именно от него он получил далеко не самый мягкий характер, но меня это не особо беспокоило: я был весьма терпелив.       – Он еще не спускался, – оповестил меня Лоуэлл, провожая в гостиную. – Я скажу, что ты пришел.       Я кивнул:       – Спасибо.       Омега оставил меня одного, уйдя наверх – туда, откуда тонкой струйкой лился запах, от которого становилось трудно даже дышать: сосуды мгновенно расширялись, и кровь ускоряла бег по телу.       Я опустился на диван и сделал несколько коротких вдохов, пытаясь привыкнуть к его запаху и не сходить с ума в его присутствии, не позволить себе хоть чем-то себя выдать.       – Прости за ожидание, – занятый самоконтролем я не заметил, как Лоуэлл спустя какое-то время вернулся в комнату и остановился неподалеку от меня. – Он скоро подойдет. Чай или кофе?       – Кофе, если вас не затруднит, – проговорил я. Кофе являлся единственным известным мне запахом, который мог хоть немного перебить лезущий в нос аромат омеги.       Лоуэлл снова вышел, а когда вернулся, принес поднос с двумя чашками кофе.       – Как твои родители, Мартин? – спросил он, ставя передо мной чашку с кофе и усаживаясь на кресло, стоявшее под прямым углом к дивану. – Я слышал про цунами, – сказал он осторожно.       – Спасибо, все хорошо, – я протянул руку к кружке и, поднеся ее к лицу, с удовольствием втянул в нос кофейный аромат. – Я разговаривал с ними утром: их город не пострадал.       – Слава богам.       – Слава богам, – я кивнул.       Цунами обрушилось на южное побережье страны прошлой ночью. Родители жили в городе на небольшой возвышенности и, как Лоуэлл справедливо отметил, божьей милостью остались целы. Они планировали организовать благотворительную акцию по восстановлению поврежденных участков побережья, а я озадачил своих помощников просчитать возможные схемы материальной поддержки пострадавшего населения.       Кофе был вкусным: крепким, с приятным послевкусием. Помог привести мысли в порядок и прийти в себя.       – Спасибо, – поблагодарил я Лоуэлла, отставляя пустую чашку на блюдце.       – Мартин… – начал он неуверенно. – Не подумай, что я не верю тебе или сомневаюсь в твоих словах, но… – омега замялся, подбирая слова. Я перевел на него взгляд, чувствуя, что мне не понравится вопрос. – Вы действительно истинная пара?.. – Лоуэлл вскинул на меня глаза, и я увидел в его взгляде искреннюю надежду на то, что я отвечу: «Нет».       Я молча смотрел на него, испытывая неподдельное и такое же искреннее раздражение. Он правда считал своего сына настолько особенным, что человек моего уровня стал бы отираться у входа в его дом на протяжении четырех лет просто потому, что был отчаянно влюблен?..       – Лоуэлл, как вы думаете, сколько в этом городе омег? – поинтересовался я в итоге.       – Около двадцати миллионов?.. – он пожал плечами. Более или менее, он был приблизительно прав, и я не стал его поправлять, вместо этого продолжил:       – Исключая тех, что состоят в официальном браке или значительно старше или младше меня, мы получим около семи миллионов свободных омег, любой или почти любой из которых с удовольствием стал бы моим мужем, многие из них согласились бы и на роль второго-третьего и так далее до бесконечности, и вы думаете, что из всех этих омег я выбрал вашего сына потому, что у него чудесный мягкий характер, он кроткий, скромный, изумительно готовит и красиво вышивает крестиком?.. – спросил я.       Мир не обладал ни одним из тех качеств, что я перечислил. Его характер был вздорным, он не терпел то, что ему не нравилось, у него был острый язык и он редко держал его за зубами. Он не умел готовить и не собирался учиться, о чем неоднократно ставил меня в известность. Он не вышивал, не вязал, не рисовал, не писал, не пел, не танцевал и вообще никаким образом не привносил в этот мир красоту. Мир был красив сам – этого было не отнять. Но он был таким не один. Лиам, например, был настолько же прекрасен, если не больше. И на мой личный взгляд внешняя красота Мира совершенно не соответствовала его внутренней… испорченности.       – И для того, чтобы заполучить его, ложно называю нас истинной парой? – закончил я свою мысль.       Лоуэлл стыдливо отвел глаза.       – Или, может быть, он чистый? – добавил я. Чистые омеги действительно ценились в обществе. И Мир к ним, естественно, никоим образом не относился. – Лоуэлл, я буду с вами предельно откровенен. Мне предлагали взять в мужья чистого омегу, чей приготовленный бифштекс до сих пор стоит у меня перед глазами. Я не видел его самого, но не задумываясь взял бы его в мужья, если бы не встретил Мира до этого. И, чтобы у вас не было повода сказать, что я не был с вами честен до конца, скажу, как есть: если бы Мир не был моей истинной парой, я бы в его сторону и не посмотрел.       Лоуэлл недовольно поджал губы. Я переборщил, и мы оба это понимали. Но мне надоело, просто надоело уже прогибаться под него и послушно вилять хвостом, словно собака, выпрашивающая вкусняшку. Его сын, не будь он моей истинной парой, не представлял бы для меня абсолютно никакого интереса. Это было правдой, и ему следовало это уяснить.       – Ты не любишь его, – проговорил омега негромко.       Еще год-два назад я бы твердо сказал: «Это не так!»       Увы, теперь уже я не мог быть столь же непоколебимым в своем ответе.       Я не ненавидел его, но и искренней любви тоже не чувствовал.       – Это не совсем так, – сказал я после недолгого молчания. – Трудно объяснить это словами. Я чувствую свою истинную пару в нем. Я не ошибся, это чувство не прошло за все эти годы. Я хочу защищать его, хочу заботиться о нем, хочу сделать его счастливым. Но совсем не понимаю, как, – сказал я и добавил: – Прошу, помогите.       – Просишь помочь тебе после того, что ты сказал?.. – в голосе Лоуэлла проскользнуло совсем не скрываемое презрение.       – Я прошу помочь не мне, а нам, – сделал я ударение на последнем слове. Он совсем не понимал этого? Неужели так сложно было принять тот факт, что мы истинная пара, что только в нашем союзе можно достичь максимально возможного счастья?.. Обоюдного счастья, к которому все так стремились. Неужели так трудно было осознать то, что достичь его в одиночку невозможно?.. Мне нужен был Мир, ему нужен был я, и только вместе, делая шаги навстречу друг другу, мы могли обрести его. Но вместо того, чтобы идти ко мне, Мир от меня уходил.       – Мир идет, – наверху послышались шаги, а заполняющий легкие сладкий запах усилился. – Оставлю вас, – Лоуэлл составил чашки на поднос и, подняв его, удалился на кухню.       Мир сбежал по лестнице, и я поднялся на ноги, приветствуя его. Хотелось вместо привычного и ставшего таким обыденным «Привет, Мартин» получить хотя бы поцелуй в щеку, но нет, ничего в этом мире не менялось: Мир был все так же далек от меня.       Когда он приблизился, я, наконец, понял, почему его запах сегодня практически душил меня и отключал мозг, разжижая его и срывая тормоза: у Мира приближалась течка, очередная течка, которую он собирался провести без меня.       Он привычно улыбался, но его улыбка была настолько неискренней, что я в очередной раз задумался, что же сделал не так и в чем так сильно ошибся, что теперь он меня практически ненавидел. Разговаривал сквозь зубы, то и дело поглядывая на часы, отсчитывая время до моего ухода, на меня почти не смотрел, слушал в пол-уха, кивал невпопад, а мыслями находился где-то очень далеко.       Мне до зубного скрежета хотелось хоть раз увидеть, как он смотрел бы на меня, а не сквозь меня, как улыбался бы мне, а не потому, что так сказали. И тем тяжелее было видеть, как он, открыв телефон, тренькнувший о полученном сообщении, просто расцвел, голубые глаза заискрились радостью, губы изогнулись в улыбке. И он, уже не видя меня, умчался в прихожую. Оставил меня одного в своем доме, не поговорив дольше пары минут, в течение которых мы успели только поссориться.       В груди начала расцветать злость и заклокотала ревность. Неужели у него кто-то появился? Кто-то, кто был важнее меня, кто-то, кто заставил так сиять, едва увидев пришедшее сообщение? Я опоздал?..       Сжав зубы и постаравшись дышать глубоко, чтобы успокоиться, я проводил его взглядом через окно, наблюдая, как он выбежал за ворота и скрылся за забором. Куда он так спешил?.. К кому?..       – Мартин... – услышал я за спиной голос Лоуэлла и медленно обернулся:       – У него скоро течка, – голос мой был на удивление спокойным, не выдал того раздражения, что я испытывал. – Это будет последняя течка, которую мы проведем по отдельности.       Лоуэлл молчал, обдумывая смысл моих слов.       – Наши законы позволяют заключать браки с момента первой течки, я понимаю, что вам сложно отпустить его, но я и без того ждал слишком долго, и теперь собираюсь забрать его в свой дом, – сказал я решительно. «Пока это не сделал кто-то другой», – добавил мысленно, но озвучивать не стал.       – Мне все же кажется, ты немного спешишь... – проговорил Лоуэлл. – Он еще не готов... Не лучше было бы еще немного подождать?.. – он неуверенно замялся, отводя взгляд.       – Сколько еще?! – ответил я резко, намного резче, чем следовало, и настолько, что омега, не ожидавший подобного, даже вздрогнул. Этими «немного подождать» он кормил меня уже почти четыре года, и Мир, возможно, вот-вот собирался променять меня на кого-то другого, и терпеть это дольше я был не намерен. – Скажите мне, Лоуэлл, сколько еще мне придется ждать? – спросил я более спокойно. – Год? Два? Вечность? Я не могу больше ждать. Следующую течку он проведет со мной.       Спасибо, что хватило ума не сказать: «Хотите вы того или нет». Я и без того позволил себе слишком много сегодня. Но ничего не мог с собой поделать – одна только мысль о том, что у Мира был кто-то важнее меня, выводила меня из себя.       Омега молчал, что-то обдумывая. Я терпеливо ждал его решения. Все-таки, это был его сын, и я не мог просто так, наплевав на его решение, забрать Мира к себе. Это в принципе было невозможно.       – Хорошо... – сдался он. – Тогда назначим помолвку на воскресенье, думаю, мы успеем все подготовить, – Лоуэлл опустил глаза, словно признавая поражение, и я почувствовал невероятную радость от победы. Наконец-то! Этот маленький несносный омежка станет моим!       – Простите, Лоуэлл, я немного перегнул палку, – произнес я. – Но вы должны меня понять.       – Я не понимаю, Мартин, очень много чего не понимаю, – ответил он, смотря куда-то в сторону. – Но я дал тебе свое согласие и не стану брать слово назад. Увидимся в воскресенье.       Он очень мягко намекнул на то, что мне пора было уйти, но его отношение ко мне уже не имело значения – я получил, что хотел, и был ужасно доволен, а потому, поспешно попрощавшись, покинул их дом и сел в машину.       – Постой пока, – бросил я водителю, и, достав телефон и нажав на иконку быстрого набора Вэла, принялся ждать, когда друг возьмет трубку.       – Привет, Мартин, – донесся из динамика его голос, а на заднем фоне послышались детские голоса: «Отдай, я хотел!» – «Нет, я!». Похоже, кто-то из детишек Вэла хотел ответить на звонок вместо него. Губы непроизвольно расползлись в улыбке. Скоро в моем доме тоже будут бегать несколько мелких карапузов и драться за телефон.       – Я приеду? – спросил я, отодвинув телефон от уха, чтобы не слышать возню и детские крики на том конце.       – Ты как знал, – усмехнулся Вэл в трубку, видимо, сбежав от детей в другую комнату: стало заметно тише. – Лиам как раз готовит твое любимое блюдо.       – Сегодня мой день, – улыбнулся я и пообещал подъехать в течение часа, отдавая водителю распоряжение ехать к ним домой.

*      *      *

      День действительно был мой: проделав почти весь путь по чистой дороге без пробок и заехав за тортом и вином, я подъехал к дому друзей даже раньше, чем планировал.       Оставив водителя, я направился по мощеной дорожке к крыльцу. Дверь открылась еще до того, как я поднес руку к звонку, вызвав в груди приятное тепло – здесь меня всегда ждали и я всегда был желанным гостем.       – Привет, – я улыбнулся, смотря на открывшего мне омегу – домашнего, радостного, с задорными искорками в теплых янтарных глазах.       – Привет! – Лиам протянул ко мне руки, предлагая обнять и поцеловать в подставленную щеку. Поставив пакет с вином и торт на стоявшую рядом с дверью скамейку, я подошел к нему ближе и обнял, прижимая к себе. Кожа у Лиама была мягкая и нежная, и касаться ее было чертовски приятно. Я уже достаточно долгое время страдал вынужденным одиночеством и целовать подставленную щеку друга было настоящей отрадой для души, как и чувствовать его крепкие объятия. И не только: его запах, знакомый мне с самого детства, слегка изменившийся после свадьбы с Вэлом, теперь вновь благоухал новыми оттенками: беременные омеги пахнут по-особенному хорошо.       – Да я смотрю, вы время зря не теряете, ты что, опять ждешь ребенка? – я улыбнулся, почувствовав его слегка округлившийся животик, и неохотно отстранился, чтобы осмотреть его сверху донизу.       – Тс-с, – улыбаясь, Лиам приложил палец к губам. – Этот дурак до сих пор ничего не заметил, – кивнул омега в сторону гостиной, пропуская меня в дом и закрывая за нами дверь. – Кажется, считает, что я просто поправился. И ему до сих пор не пришло в голову, что с последней течки прошло уже три с половиной месяца, а новая так и не началась.       – Ты что, серьезно? – я даже не попытался подавить смешок. – Вот он болван. Хотя, я почему-то не удивлен, Вэл ужасно невнимательный. Почему ты вообще за него вышел?.. – задал я любимый вопрос, разуваясь и надевая предложенные тапочки.       – Стоило выбрать тебя? – омега подмигнул мне, отшучиваясь, как и всегда: я, вероятно, лучше всех знал, как сильно он был счастлив в браке с Вэлом.       – Ты так вкусно готовишь, так что, если бы ты предложил, я бы не устоял.       – Врунишка, – омега засмеялся, прекрасно понимая, что все, что я сказал, сказал не всерьез. Ну, отчасти.       – Не соблазняй моего омегу, он занят, – в прихожей появился Вэл и протянул мне руку для рукопожатия.       – И не собирался, – крепкое дружеское рукопожатие, и мне все же позволили пройти дальше прихожей. Лиам уже умчался на кухню, Вэл тащился рядом со мной, расспрашивая о работе, на что я лишь отмахивался – о работе говорить совершенно не хотелось. В доме было тепло и умиротворяюще-уютно.       Стол был еще не накрыт, ведь я приехал раньше, чем обещал. Я прошел на свое любимое место, удобно располагаясь на стуле. Снял пиджак и бросил его на спинку соседнего стула, приспустил галстук, расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке, закатал рукава. Только в их обществе я мог чувствовать себя настолько свободным. Если, конечно, не говорить о доме родителей, но он был далеко.       – Я с утра ужасно перепугался, когда смотрел новости, – сказал омега, раскладывая на столе приборы.       – Ага, – подтвердил Вэл. – Прибежал в спальню, разбудил ни свет ни заря, сунул в руки телефон, требуя звонить тебе и спрашивать, как твои родители. Я полчаса пытался добиться от него, почему вообще должен что-то спрашивать, а он только и делал, что совал мне в руки телефон и орал: «Звони! Я не могу сам, звони!» Потом вообще принялся реветь без остановки, еле успокоил.       Я улыбнулся, почувствовав тепло в груди. Вэл и Лиам позвонили мне еще до рассвета. Я уже успел поговорить с родителями и убедиться, что с ними все хорошо, а потому поспешил заверить переживавших друзей, что все обошлось.       – Все ты врешь, – Лиам покраснел до корней волос и зарядил супругу нехилый щелбан. Тот охнул, принявшись тереть пострадавшее место. – Сам бегал тут в панике, собираясь вызванивать пилота и самолет, – сказал он, разливая домашний лимонад по стаканам.       Моя улыбка стала еще шире. Вэл мог переборщить с описанием, но в словах Лиама можно было не сомневаться ни на секунду: личный самолет в их распоряжении действительно имелся, так что я не удивился бы, если бы Вэл в самом деле уже собирался вызванивать летчиков и лететь спасать моих родителей. Подобная забота со стороны друзей приятно грела меня изнутри и заставляла забыть о том, что Мир даже не удосужился спросить о моих родных. Хотя, конечно, он мог просто ничего не знать.       Лиам принялся накладывать в мою тарелку разные салатики, Вэл расспрашивал его, что в них. Я с улыбкой наблюдал за любящей парой, невольно примеряя их поведение на нас с Миром.       Лиам очень вкусно готовил, еще со школы. Мы все жили по соседству и дружили с самого детства. Лиам часто бывал у нас дома и вечно торчал на кухне с моим папой, каждый раз учась чему-то новому, пока мы с Вэлом гоняли мяч во дворе. Я скучал по готовке папы и с удовольствием поедал мясо в горшочках, приготовленное другом по его рецепту. Мясо было изумительным и просто таяло на языке.       – А где Сэм и Ньют? – спросил я с интересом, почувствовав, что чего-то не хватает.       – В детской с нянем, – ответил Лиам. – Они уже поели.       – Вы наняли няня? – я удивленно приподнял левую бровь.       – Устал один бегать за ними по всему дому: Сэм и секунды на месте усидеть не может, а Вэл вечно на работе пропадает, – пожаловался омега.       – Я зарабатываю нам денежки, – улыбнулся Вэл.       – И мы тратим их на няня, – ответил ему Лиам.       Мои губы непроизвольно расползлись в улыбке: он выглядел очень мило, когда показательно дулся.       – У тебя сегодня на удивление хорошее настроение, – заметил омега мое глупо-радостное лицо.       – Может, у меня случилось что-то хорошее, – желание рассказать друзьям о помолвке так и зудело, но нельзя же было делать это с наскоку, пусть бы помучались немного в неведении для начала.       – Дай угадаю! – потер руки Вэл. – Выиграл тендер!       – Точно, – я улыбнулся, кивая. Альфа хлопнул в ладоши:       – Так и знал! Поздравляю!       – Спасибо, – принял я поздравления. – Только это еще на прошлой неделе случилось, ты немного опоздал.       – Тогда…       – О, я знаю! – перебил супруга Лиам. – Тебя номинировали на звание «Мистер альфа»?       – Боги, нет, – я засмеялся. Вот уж чему я не стал бы так радоваться.       – Да это точно связано с работой, – непреклонно заявил Вэл. – О нет, только не говори, что ты уломал Фишера продать тебе контрольный пакет «Фишер и Фишер»?.. Он же всем отказывает.       – Нет, пока нет, – я развел руки в стороны и заметил, как в столовую вошел старший из сыновей моих друзей. – Привет, Сэм.       Мальчик недовольно посмотрел на меня и, проигнорировав, направился к Лиаму, так и не ответив.       – Это неприлично вообще-то, – заметил я беззлобно.       – Это из-за того, что ты альфа, – улыбнулся омега, усаживая сына себе на колени. – Сэмми начал проявлять характер, теперь все посторонние альфы ему поперек горла.       Сэм согласно кивнул и принялся выпрашивать у папы торт.       – Не думал, что сущность альф проявляется так рано, – проговорил я задумчиво. Себя в его пятилетнем возрасте я, конечно, не помнил.       – Омег еще раньше, – кивнул Лиам, указывая куда-то вбок от меня. Я перевел туда взгляд и заметил, что рядом стоял их второй ребенок, с интересом поглядывавший на меня и касавшийся пальцами моего пиджака. Я улыбнулся и протянул руки, чтобы усадить маленького омежку себе на колени.       – Ньютти, хочешь клубничку? – я протянул ему ягоду из пиалы. Омега кивнул, беря из моей руки клубнику и принимаясь ее посасывать. – Сколько тебе лет?       Не то, чтобы я не знал: я ведь был третьим, кто его увидел, когда он родился, но общаться с детишками Лиама и получать от них отклик мне всегда нравилось, даже если это был показательный игнор со стороны Сэма или в который раз растопыренные пальчики Ньюта.       – Из тебя выйдет отличный папочка, – усмехнулся Вэл.       – Придется подождать лет десять, тогда и узнаем, – я широко улыбнулся, кормя омежку второй ягодой. Возможно, Лиам бы не понял, что я имел в виду, но Вэл раскусил меня в один миг:       – Я не позволю своему сыну стать твоим мужем! – гневно воскликнул он.       – Почему? – поинтересовался я, поднимая на него глаза.       – Ты уже нашел своего омегу, с ним и живи всю жизнь! – хмуро добавил друг.       – Одно другому не мешает... – я улыбался, наслаждаясь моментом. – Ньютти, ты станешь моим мужем, когда вырастешь? – спросил я омежку.       – Да, – тот кивнул, и я расплылся в довольной улыбке: действительно отличный день. Получив еще несколько ягод, малыш заерзал на моих коленях, и я отпустил его, возвращая на пол, и он поспешил обратно в детскую. Выклянчивший у папы кусок торта Сэмми прошмыгнул за ним.       – Это… это… Нет, ты слышал?.. – Вэл перевел озадаченный взгляд на мужа. Тот неуверенно улыбнулся:       – Когда Мартин возьмет Мира в мужья, он об остальных омегах и думать забудет.       – Боги, да такими темпами они никогда не сойдутся, – выразил свои сомнения альфа.       – Кстати об этом, – вклинился я в их разговор. – Лоуэлл, наконец-то, дал свое согласие.       – Что?.. – озадаченное лицо альфы даже повеселило.       – О боги, наконец-то! – радостно воскликнул Лиам. – Поздравляю! Когда помолвка?!       – Нас пригласишь, я надеюсь?.. – спросил Вэл, с трудом приходя в себя.       – Конечно, для того и пришел. Лоуэлл назначил помолвку на это воскресенье.       – Но это совсем скоро, и почти не осталось времени, – забеспокоился омега. – Твои родители же не успеют приехать!       – Я ждал четыре года, и поэтому, когда он согласился, не подумал об этом. Ничего не поделаешь, приедут сразу на свадьбу, – пришлось пожать плечами, ведь я в самом деле не подумал о том, что дату Лоуэлл выбрал не очень удачно.       – Ты же знаешь, что это плохая примета… – продолжил Лиам, но Вэл его перебил:       – Да ерунда все это. Не может же он позвонить Лоуэллу и сказать, мол: «Давай все-таки еще через недельку. Теперь я не готов», – я хмыкнул, и Лиам все же согласно кивнул.       – Что ты ему подаришь? Браслеты уже выбрал? – посыпались новые вопросы.       – Нет, конечно, – сказал я. – Еще нет.       – Это ведь твой первый омега, стоит подойти к этому серьезно, – в не свойственной ему манере умничать произнес Вэл.       – Я надеялся, что ты мне поможешь, Лиам, – обратился я к омеге, и тот охотно закивал:       – Конечно, Мартин, все, что захочешь. Я так рад за тебя! – друг действительно был ужасно рад, даже щедро отрезал мне еще один кусок торта.       – Честно говоря, я уже не надеялся, что этот день наступит, – проговорил Вэл, для которого, кажется, мое заявление прозвучало как гром среди ясного неба.       – Я тоже... – я усмехнулся. – Вообще-то, я до сих пор чувствую какой-то подвох. Странно это все. Слишком просто он согласился. Четыре года это было твердое «нет», и вдруг согласие?.. Я уже думал, мне придется ждать еще лет пять.       – Он же омега, – пожал плечами Вэл, не заметив, как Лиам обернулся к нему, с интересом слушая продолжение. – Черт знает, что у него в голове перемкнуло, они все такие… – добавил он, поднеся палец к виску и, не успев покрутить им, получил новый подзатыльник от мужа. – Ай... Все, кроме тебя, конечно…       – Что тебя беспокоит, Мартин? – спросил омега, вернувшись к разговору.       – Мир меня беспокоит… – честно ответил я. – Ведь он даже не подозревает ни о чем. Что если он откажется? – высказал я свои опасения.       – Ни один омега не откажет на помолвке, – произнес Лиам без сомнений.       – Почему? – Вэл заинтересованно обернулся к нему, мне тоже было интересно узнать причину.       Лиам пожал плечами:       – Вы же знаете, омегам никто не рассказывает о помолвке, по сути, это своего рода сюрприз, кто может отказать, когда альфа проделал столько работы?       – Но альфы на самом деле ничего не делают, все готовят родители омеги, – вставил Вэл свои пять копеек.       – Но ведь получить согласие родителей тоже непросто, – сказал Лиам. – Мартин отличный тому пример. Да и ты мне не нравился совсем, и родителям моим тоже. Но умудрился как-то убедить их, и когда я пришел домой и увидел, сколько всего было для меня сделано, понял, что ты готов ради меня на многое, и что твои слова не пустая болтовня, и уже не мог отказать. С Миром, я уверен, будет так же, – сказал он, обернувшись ко мне. – Тем более, что он твоя пара.       – Он же не знает, – проговорил я негромко.       – Вот и зря. Говорил тебе, что нужно сказать, сейчас бы не мучился, – добавил ложку дегтя в бочку меда Вэл.       – В самом деле, Мартин, зачем было скрывать? Если бы Вэл сказал мне, что я его истинная пара, уверен, что согласился бы раньше.       – Вот как? – я недоверчиво приподнял левую бровь. – И ты бы поверил? Поверил, что он твоя пара, а не просто болтает, чтобы затащить красивого омегу в постель?       Лиам задумался.       – Я об этом как-то не подумал... – изрек он.       – Я хочу, чтобы Мир сказал мне «да» не потому, что я его пара, а просто потому, что это я, а не кто-то еще, – я пожал плечами.       – Мартин, все будет хорошо, вот увидишь, – Лиам ободряюще улыбнулся. – Мир обязательно станет твоим омегой. Вот если бы помолвку устраивали и для второго омеги, и Вэл пришел бы ко мне, как ко второму, я бы его послал. Я и сейчас его пошлю, если он притащит кого-то домой, – строго сказал он, повернувшись к супругу.       – Я не стану, не смотри на меня так, – сказал тот, опасаясь за свой затылок и прикрывая его ладонью.       – Хорошо, – улыбнулся омега. – Больно? – протянул он руку к его голове, осторожно касаясь пострадавшего места.       – Да, – кивнул Вэл.       – И будет больнее, если появится кто-то еще, понял? – сказано это было с такой милой улыбкой и при этом таким холодным голосом, что на месте Вэла я бы и ответить в себе силы не нашел. Он, кстати, тоже не находил.       – Ясно, у кого в вашей семье самые крепкие яйца, – я усмехнулся, откидываясь на спинку стула.       – Да я сейчас тебе твои собственные яйца оторву! – вспыхнул альфа.       – Пожалей меня, я ими уже почти четыре года не пользовался, – я засмеялся. Лиам почему-то густо покраснел.       – Что ж. Предлагаю выпить за то, чтобы после свадьбы у тебя и твоих яиц наступил настоящий праздник! – предложил Вэл, кивая на непочатую бутылку вина, которую я принес.       – Пей, – я усмехнулся, напоминая ему, что не пил.       – Ага, пей, только один, – Лиам тонко улыбнулся.       – Не понял?.. – Вэл перевел непонимающий взгляд на мужа.       – Что ты не понял? – у Лиама искрились глаза, и только кретин не догадался бы, что он имел в виду. Вэл открыл рот и закрыл его. Потом снова открыл:       – Ты… А почему ты… Так ты…       – Я не поправился, – улыбался омега. – Я беременный.       Альфа открывал и закрывал рот, Лиам мило улыбался, смотря на своего супруга до невозможного влюбленными глазами.       – Это правда?..       – Ну конечно.       – Боги, – Вэл потянулся к омеге, поднимая его на руки, – я люблю тебя, – произнес, принимаясь кружить его по комнате.       Я лишь улыбался, смотря на эту семейную идиллию. Скоро. Совсем скоро я тоже буду кружить по комнате своего беременного омегу.