* * *
Морган был удивительно приземленным и прагматичным. Ценил удобство и комфорт, но больше всего – время, а потому загородному дому предпочитал пентхаус на верхнем этаже одного из небоскребов в центре столицы – в том же квартале, где располагался головной офис его компании. У меня была похожая квартира в соседнем здании, но в последние годы я в ней практически не появлялся, предпочитая полную уединенность и спокойствие загородного жилья. В отличие от меня Морган держал весьма ограниченный круг прислуги. Я не знал точно, сколько, но, судя по тому, что он сам открыл мне дверь, список его слуг был поистине коротким. – Март?.. – Морган был удивлен моему визиту, вероятно, я был последним, кого он ожидал увидеть, открывая дверь: мы крайне редко навещали друг друга. Я был в этой квартире, пожалуй, всего во второй или третий раз. – Извини, что без предупреждения, – я протянул брату руку, и он крепко ее пожал, а я почему-то невольно вспомнил, как Скотт сегодня утром едва не сломал мне пальцы. – Я рад тебя видеть. Проходи, – Морган посторонился и позволил войти в квартиру. Здесь стояла абсолютная тишина, и я не смог не поинтересоваться: – Ты один? – Ты про слуг? – уточнил он. – Обычно я даю им хотя бы один выходной на неделе. – Сразу всем?.. Брат небрежно пожал плечами: – У меня их всего-то двое. И они пара. Так что – да, сразу всем. – Понятно. – Не будем стоять на пороге, – Морган развернулся и направился вглубь квартиры, и я двинулся за ним. Проходя по просторному холлу мимо гостиной, я остановился, потому что сразу, из дверного проема, увидел вторую картину Дара-Джейдена, выставленную им на всеобщее обозрение, ту, что я не успел купить. – Вот она… – я сделал несколько шагов по направлению к картине. – Уже и забыл, как она хороша… – Прекрасно вписалась, ты не находишь? – спросил Морган за моей спиной. Я осмотрелся. Жилье Моргана можно было охарактеризовать одним-единственным словом – «стильное», но можно было добавить еще несколько синонимов: аскетичное, минималистичное, выверенное. Стерильное. Без очевидных признаков того, что здесь вообще кто-то жил. Его можно было хоть сейчас фотографировать для интерьерных журналов, не сомневаясь, что в конце года получишь номинацию «дизайн-проект года». И вторая картина Дара… идеально ему шла. Она стала апофеозом, собравшим и замкнувшим весь интерьер на себе. И я не смог не согласиться: – Думаю, да. Пришлось признать, что к моему интерьеру она бы не подошла, хоть и очень нравилась мне, и я по-прежнему хотел ее себе в коллекцию. – Но автопортрету все же этот интерьер подошел бы больше, как думаешь? – Морган хмыкнул. – М-м-м… – Или самому автору? – он усмехнулся и направился на кухню. Помедлив, я последовал за ним. – Хочешь чего-нибудь? – спросил Морган, подходя к кухонному гарнитуру и включая чайник. – Да нет, спасибо, – отказался я и встал у барной стойки, облокотившись на нее обеими руками. – Совсем?.. А вот я с твоего позволения выпью. Что-то подсказывает мне, что ты не с хорошими новостями ко мне пришел, – догадался Морган, и я невольно погладил пальцами помолвочный браслет на своем левом запястье, который он, стоя ко мне спиной, не мог видеть. – Наверное, твое чересчур скорбное лицо. Я не знал, что на это сказать, так что молча наблюдал за тем, как он достал бутылку виски и вскоре налил его себе в стакан на идеально-прозрачные кусочки льда. Засмотревшись на них, я поймал себя на мысли, что Моргану удивительно подходило слово «идеальный», ведь это было тем, к чему он стремился с самого рождения – к идеалу. К идеальной внешности, идеальному жилью, идеальной работе, идеальному мужу. Вероятно, Дар в самом деле «идеально» бы ему подошел. – Судя по тому, что ты не ответил, я угадал, – Морган пригубил напиток и залпом опустошил стакан. Поставив его на столешницу, он повернулся ко мне: – Что ж, говори. Я убрал руку с браслета, открывая вид на него, Морган скользнул по нему взглядом, поднял глаза к моему лицу, и я сказал: – Я помолвлен. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Оно словно окаменело в один миг. Я понял, что, скорее всего, разбил ему сердце. И почувствовал небывалую скорбь. Не потому, что теперь мы, скорее всего, прекратим любое общение, но потому, что почувствовал его боль как свою. На его месте мог оказаться я. Возможно, на его месте должен был оказаться я. Но мог ли я поступить иначе?.. Определенно, нет. Морган опустил взгляд в пол и невесело усмехнулся: – Вот как… С Джейденом Ноланом?.. Я кивнул, но посчитал нужным уточнить: – С Дарэллом Ньюэллом. Это его настоящее имя. – Дарэлл… – произнес он имя моего жениха, словно на пробу, и почему-то мне не понравилось, как легко и словно привычно у него это вышло, а он тем временем спросил: – Сокращенно – Дар?.. – Да, – ответил я сухо. – Прекрасное имя… Выходит, он все-таки предпочел тебя мне… – Морган поднял глаза на меня. – Почему же?.. Неужели твои сваточные дары оказались так хороши? – Думаю, я хорошо постарался. – Думаешь?.. Это очевидно, разве нет? Как же жаль… То есть… Поздравляю? – интонация была вопросительной, словно он сам сомневался, поздравлять ли меня, и я ответил соответствующе: – Спасибо? Морган словно меня и не услышал. Он не смотрел на меня и о чем-то напряженно думал. – Я покривлю душой, если скажу, что искренне рад… – сказал он в итоге. – И все же прими мои поздравления. Береги его. – Конечно. – Надеюсь, ты сделаешь его счастливым. – Я тоже надеюсь. – «Тоже»… – проговорил Морган, развернувшись и отойдя к окну. Оно было панорамным, как и все окна в этой квартире – от пола до потолка, – и из него открывался потрясающий вид на вечернюю столицу. – Я… обещал не ненавидеть тебя, но, если честно, теперь не уверен, что у меня получится. Воздух словно сгустился. Атмосфера стала столь гнетущей, что в ней стало откровенно некомфортно находиться. Я видел его лицо в отражении – оно было непроницаемым и спокойным: Морган прекрасно владел собой. – Мне уйти? – спросил я. – Полагаю, будет лучше не пересекаться какое-то время, – сказал он. Я видел, как тяжело ему давалась ровная осанка и твердый тон, но ведь он не знал Дара, даже его имя от меня услышал впервые, так откуда был этот излишний драматизм?.. Я этого не понимал и все же решил правильным сказать: – Извини, Мор. Мне жаль, – но тот холодно процедил сквозь зубы: – Не думаю. Я пожал плечами: – На моем месте ты поступил бы так же. – Жаль, что я не на твоем месте. Все, что должен был, я сказал. Все, что нужно было – услышал. Что-либо изменить я уже не мог, что добавить к сказанному – не знал. Да и был ли в этом смысл? Я его не видел. – Провожать не будешь? – Нет. – Тогда я ухожу. Он в самом деле не стал меня провожать: остался на том же месте, на котором стоял. Я вышел из кухни, преодолел холл и, обувшись, вышел за дверь. Спустившись в вестибюль на скоростном лифте, широким шагом направился к выходу, когда краем глаза заметил знакомую фигурку на одном из диванчиков. – Пап?.. – я замедлил шаг и направился к нему. Как он здесь оказался?.. – Вы закончили? – он поднялся на ноги и шагнул ко мне. Его лицо выглядело обеспокоенным, а пальцы нервно подрагивали. – Поругались?.. – Как ты здесь оказался?.. – спросил я, осматриваясь, но не находя отца. – На такси приехал, – сказал папа, и я приподнял левую бровь: – Зачем? – Мне кажется… ему нужна будет моя поддержка? – спросил он неуверенно. Я тепло улыбнулся. Если утром он переживал о том, как пройдет помолвка его старшего сына, то теперь волновался только за младшего. – Думаю, да, – сказал я и поспешил его заверить: – Мы не ругались. Но он больше не хочет меня видеть. – Ох… Ничего… Я думаю… Это же временно? – спросил он с надеждой в голосе. – Надеюсь, что да, – я согласно кивнул и решился спросить: – Скажи, ты… думаешь, что я должен был ему уступить? Как в детстве, когда всегда должен был ему уступать последний кусочек пирога или лучшую машинку?.. – это казалось привычным, но невозможным. – Ох, нет… – папа легко коснулся моих плеч. – Я думаю… – он вдруг тепло улыбнулся. – Я думаю, Дар по-настоящему счастлив, что именно ты стал его женихом. А раз так… То ты все сделал правильно. Я облегченно выдохнул: – Спасибо… Он обнял меня и положил голову мне на плечо. – То, что было в детстве, осталось в детстве. Теперь вы взрослые, и у каждого из вас своя жизнь. Твоя отныне связана с тем омегой, которого ты выбрал. А Моргана – с тем, кого он еще не встретил. Поезжай домой, Мартин. Готовься к свадьбе: тебе предстоит много работы. И накорми Санти чем-нибудь. – Хорошо. Какое-то время мы молчали. Я терзался от чувства вины и в то же время ощущал эгоистичное чувство правильности происходящего. Дар любил меня. Он хотел стать моим мужем. Я поступил верно. Я в этом не сомневался. pov Морган Моралес Мартин ушел. Унес с собой все надежды на счастливое будущее с омегой, в которого я столь отчаянно влюбился, едва взглянув на его автопортрет. Глупо, конечно, нелепо и смешно, но кто мне запретит?.. И кто ответит – почему и как? Я и сам не знал. Что я тогда в нем увидел? Красоту, грациозность, мастерство?.. Нежность. Это определенно была нежность. Нежность, с которой он смотрел со своего полотна, нежность, с которой подошел к работе, нежность, которую обещал своему партнеру. Дарэлл… Я невесело хмыкнул, подумав, что его имя ему удивительно шло. И почему же мне так не повезло?.. Не успел я обдумать последнюю мысль, как в квартире во второй раз за вечер прозвучал звонок домофона. Это было еще более странно, чем услышать первый. Два гостя за один день?.. Или это Мартин вернулся? Но зачем бы? Я направился в сторону холла, когда услышал, что дверь отворилась и без моего участия, а мой порог переступил тот, кого я в этот вечер ждал меньше всего и кому обрадовался больше других. – Пап?.. Он ласково улыбнулся, разулся и шагнул ко мне, чтобы нежно обнять и прижаться, устроив на моем плече свою голову. – Все в порядке?.. – я обнял его в ответ, внутренне напрягшись. – Почему ты один?.. – Мне так жаль, родной. Ты заслуживаешь счастья ничуть не меньше. Но, видимо, с другим омегой. Я с облегчением выдохнул. Папа пришел поддержать меня. Он беспокоился обо мне, волновался, наверное, даже жалел. – Все нормально, – решил я его успокоить. – Не переживай. Ты расстроился за меня больше, чем я сам. Я заварю тебе чай, хочешь? – Не откажусь, – он согласно кивнул. – Правда, мне всегда казалось, что ты не особо любишь чай?.. Или что-то изменилось? – Нет, – я покачал головой. Мы прошли на кухню, и я достал из шкафчика коробку с чайными листьями, привезенными из последней командировки. – Мой друг любит чай. Он приходит иногда, вот и покупаю для него. – Что за друг? – спросил папа с интересом. – Альфа, бета, омега? – я обернулся к нему, и он хитро улыбнулся: – Симпатичный? – Я же сказал «друг», а не «любовник»? – я хмыкнул и засыпал чайные листья в заварочный чайник, после чего залил их водой и накрыл крышкой. – Извини. Просто я очень хочу, чтобы у тебя все сложилось, Морган, – папа подошел ко мне и встал рядом, чтобы изучить упаковку. – Хороший чай. Ты его очень ценишь. Я пожал плечами: не то чтобы он был совсем уж неправ. Полчаса спустя мы сидели перед зажженным камином, опершись спинами о кресла, и пили чай. Потрескивание дров, жар от огня, мягкий ковер, родное плечо сбоку – все это делало атмосферу максимально уютной, такой, какая бывала в этой квартире крайне редко. Большую часть времени здесь буквально все кричало о том, что мне катастрофически не хватало омеги. – Я встретился с Мартином внизу, – сказал папа, вдруг нарушив устоявшуюся и такую приятную тишину. – Он сказал, ты не желаешь его видеть. – Да, так я ему и сказал, – подтвердил я. Говорить не хотелось, о Мартине – тем более. – Ты ведь понимаешь… что выбор делал Дар? – спросил папа осторожно, слегка повернувшись ко мне. – Да, конечно, – я кивнул, не отрывая взгляда от огня. – И все равно винишь Мартина? – Не Дара же мне винить… Папа помолчал какое-то время и сказал: – В том, что Дар выбрал Мартина, а не тебя, не нужно винить никого, Морган. Никто не виноват, просто так сложилось. – Я понимаю, – я снова кивнул. – Просто это уже не в первый раз. Омеги часто выбирают не меня. В школе, в университете, сейчас… Я давно не влюблялся, наверное, поэтому мне тяжелее сейчас принять это после затянувшегося перерыва. Я знаю, что это пройдет, всегда проходило, только… Почему-то в этот раз мне казалось, что я нашел его. Почувствовал… что он создан для меня. Не знаю, как объяснить. Папа вытянул руку и сжал мою ладонь. – Ты ведь его даже не видел, – мягко сказал он. – Да, и что с того?.. – я небрежно повел плечами. – Я его… почувствовал. Не знаю, как описать это словами. Наверное, не стоило сидеть в стороне, надо было отправить ему свой сваточный дар, чтобы у него был выбор. – И что бы ты отправил? – спросил папа с интересом. – Не знаю. Наверное, все лучшее, что у меня есть. А что Мартин ему подарил? – спросил я, наконец повернув к нему голову. Огонь красиво подсвечивал его лицо и волосы, отражался в глазах. Папа был очень хорош собой, неудивительно, что отец еще в молодости потерял от него голову и ни на одного другого омегу больше не взглянул. – Первым сваточным даром был… – сказав это, папа едва не засмеялся, – Мартин назвал его «набором юного художника». Как я понял, это были различные художественные принадлежности. Дар это оценил. Конечно, оценил, Дар ведь был художником. – А вторым? – Мастер-класс по украшению тортов у Кевина Кастильо. Я напряг память, вспоминая, кто это, и недоверчиво проговорил: – Кевин Кастильо не проводит мастер-классы. – Верно, – папа кивнул. – Обычно не проводит, но в этот раз сделал исключение. И он подарил Дару торт. Я вспомнил, как недавно был удивлен новому для молодого художника сюжету: – Я видел картину с тортом в его блоге. Подумал, это не свойственно ему. Видимо, ему понравилось. Что еще? – Симфонический концерт, – сказал папа, и я заключил: – Он любит музыку. – Он музыкант. Я вспомнил некоторые его эскизы и этюды в блоге и с пониманием кивнул: – Скрипач… – Я точно не знаю. – Неплохо вышло, – был вынужден я признать. – Не знаю даже, смог бы предложить что-то лучше или нет… – почему-то казалось, что нет: Мартин задал высокую планку. – И как все прошло? Я имею в виду сегодня, на помолвке? – М-м-м… – папа вновь улыбнулся. – Волшебно, я думаю. Ты ведь никогда не был на помолвке? – Никогда. – Тогда ты вряд ли поймешь. На помолвке царит особенная атмосфера. Ее ни с чем не сравнить. И словами не передать. – Словами… – повторил я. – А фотографии есть? – Есть немного. – Покажешь? – Покажу, – папа достал свой смартфон, открыл галерею и повернул ко мне. Я взял телефон из его рук и принялся листать снимки, приближая лицо Дара, чтобы рассмотреть получше. Фотография – не картина, особенно если необработанная: ничего не спрячешь, не утаишь, не приукрасишь. И все же… На фотографиях он выглядел еще более прекрасным. А еще… – …таким счастливым… – проговорил я. – М?.. – Он выглядит таким счастливым… Словно это лучший день в его жизни… – папа не успел ответить, а я едва не выронил телефон, потому что на очередной фотографии… Дар Мартина… целовал. Альфу, которого впервые увидел. – На помолвке?.. Они ведь впервые увиделись?.. – Д-да, – проговорил папа негромко, и меня осенила ужасная догадка: – Он любит его… – Да, – папа кивнул. – Но как?.. – я обернулся к нему, заглядывая в глаза. – Знаю только, что уже довольно давно, – ответил он. – Мартин знал? – Да. – Почему мне не сказал? Выходит, у меня и шанса не было. Папа неуверенно улыбнулся: – Наверное, поэтому и не сказал. – Если так… – я погасил экран и вернул телефон родителю. – Хорошо, что он посватался к нему. Дар действительно выглядит по-настоящему счастливым. Он очень красивый. Мартину очень повезло. – Не злись на него, – папа ободряюще погладил меня по плечу. – И не расстраивайся сильно. Дар ведь не единственный омега в этом мире. Я тут вспомнил… Ты ведь обращался к услугам профессиональных свахов? – Да, но когда увидел его автопортрет, приостановил все. Видимо, теперь придется возобновить. – Я уверен, ты найдешь себе хорошего партнера, Морган. – Найти кого-то лучше Дара будет довольно проблематично… – сказал я задумчиво, и он спросил: – А тебе непременно нужен кто-то лучше? Я бросил на него удивленный взгляд и покачал головой: – Вообще-то, нет… Честно говоря, не знаю, кто мне нужен. У меня нет особых требований, – сказал я и признался: – Я понятия не имел, что писать в анкете. Даже возраст выбрать не мог. Помладше, постарше… какая разница? Цвет волос? Не все ли равно? Рост, вес… да какое это имеет значение? Наличие высшего образования? Я и с кандидатами не всегда знаю, о чем говорить. Предпочтения в кино, литературе? Я подстроюсь. В музыке? Я меломан. Понимаешь? – А свахи тебе кого-то предлагали? Встречался с кем-то? – Пробовал. Безрезультатно. – Сколько раз? – Пару-тройку? – Попробуй еще. Ты молод, Морган, ты обязательно найдешь его. Даже если… – папа не договорил, когда в квартире раздался третий звонок. – Ты кого-то ждал?.. Я бросил взгляд на часы – был уже двенадцатый час, и заявиться ко мне на порог в такое время без приглашения мог только один человек. – Я сегодня вообще никого не ждал, – я хмыкнул и, побоявшись, что родитель мог меня неправильно понять, мягко коснулся его руки: – Но тебе я очень рад. Извини меня, я пойду открою. Папа кивнул, а я прошел к входной двери и вывел на экран изображение с камеры в коридоре. Как и ожидалось, за дверью оказался Мишель. Он слегка покачивался на месте и что-то напевал себе под нос, словно был в ночном клубе. Я открыл дверь и встретился с его расфокусированным взглядом, который он тут же перевел на меня и широко улыбнулся: – Привет! Ничего, что я без предупреждения? – спросив это и не озаботившись ответом, Мишель привычно ввалился в квартиру. – Я просто мимо проходил, – он вручил мне полупустую бутылку, которую, судя по всему, успел вылакать в одиночку: держался он не очень ровно, а в поисках тапочек едва не промахнулся мимо ручки на обувнице. – Один? – уточнил я, закрывая за ним дверь. – В такое время?.. – Ну а что?.. Я свободен, могу себе позволить… – Мишель переобулся и выпрямился, слегка при этом покачнувшись и схватившись за меня, чтобы удержаться на ногах. – Еще вчера ты был занят… – напомнил я, догадавшись, что он, вероятно, в очередной раз расстался со своим парнем: другой причины для одиночной выпивки и столь позднего визита было трудно представить. – Ну а сегодня освободился, чего ты пристал?.. У меня хорошее настроение, зачем ты его портишь? – сказал он недовольно, ткнув мне в грудь пальцем. За спиной послышалось деликатное покашливание: это папа вышел из гостиной и не без интереса оглядывал незваного гостя. – Ой, ты не один?.. – Мишель, казалось, даже протрезвел на мгновение. Он отпрянул от меня и неловко улыбнулся: – Извините, если помешал. Я правда просто проходил мимо. Могу уйти. – Куда ты собрался в таком состоянии?.. – вздохнул я, ставя бутылку на ближайший столик. – Пап, это мой друг, о котором я недавно говорил. Его зовут Мишель. Мишель, это мой папа, Сильвио Моралес. Он редко в столице, тебе повезло с ним встретиться. – О-о-о, здравствуйте, мистер Моралес! – Мишель и впрямь обрадовался и понесся к нему, на ходу протягивая папе руку и – что было весьма ожидаемо – запинаясь по пути о собственные длинные ноги. Не грохнуться на пол и не разбить лицо о глянцевый керамогранит ему не дала только отточенная годами папина реакция – вырастивший двух сыновей-альф он выучился и не такому. Оказавшись в его объятиях, Мишель улыбнулся шире, демонстрируя слегка выдающиеся клыки: – Извините, мистер Моралес, я немного пьяный. Папа мягко засмеялся: – Да уж, я заметил, Шэлл. – О, вы меня знаете? Мне очень приятно, – устроившись в надежных руках, Мишель даже не подумал от них освобождаться: так и висел на папе, пьяно улыбаясь. – Налить тебе чаю? – спросил папа, словно и не испытывал никаких затруднений от свалившейся на него ноши. – Морган как раз заварил великолепный сбор, купленный специально для тебя. – Правда? Спасибо, буду очень признателен. Папа кивнул мне, и я подошел, чтобы перенять чужое безвольное тело и, придерживая за плечи, отвести друга в гостиную. Мишель не сопротивлялся. Он напевал какую-то популярную песенку, а, добредя до дивана, с удовольствием плюхнулся на него. – Как у вас здесь уютно! – оценил он зажженный камин. – А я даже не знал, что он настоящий! Давно уже надо было проверить! – Как ты до меня добрался? – спросил я с интересом. – На такси, – ответил он легко. – Ты же просто «мимо проходил»? – я хмыкнул. – Кто сказал? – Ты сказал. – Когда? Я махнул рукой: что с пьяного возьмешь? – Вот, держи, Мишель, – папа принес чашку чая и вручил ее гостю. Поблагодарив его, тот с удовольствием присосался к чашке, а папа обернулся ко мне: – Морган, вызовешь для меня такси? – Поедешь к Мартину? – удивился я: в такое позднее время ему стоило бы остаться на ночь у меня. – Я думал составить тебе компанию, но теперь вижу, что у тебя найдется компания и без меня, – сказал он мягко. – Тебе необязательно уезжать. Уже через пять-десять минут он уснет и проспит до завтрашнего обеда. Это уже не в первый раз. – Да у меня сна ни в одном тазу! – Мишель решил вставить свои пять копеек, и папа едва сдержался, чтобы не рассмеяться. Вместо этого он легко тронул меня за руку, и мы вышли в холл, чтобы друг нас не слышал. – Так или иначе, он пришел к тебе за поддержкой, – сказал папа. – И, возможно, ему поддержка нужна даже больше, чем тебе. Ты хотя бы еще не пьяный. Я был вынужден согласиться: – Ладно. Вызову водителя, – никакому такси я бы его в такое время не доверил. Через полчаса водитель приехал. Мы спустились на парковку, и он, поздоровавшись с нами обоими, услужливо открыл для папы дверь. Прежде чем сесть, тот обернулся ко мне: – Он очень красивый… Жаль, что бета. Я пожал плечами: – Мы друзья. Папа мягко улыбнулся, обнял меня, ласково поцеловал в щеку и, пожелав доброй ночи, сел в машину. Захлопнув дверцу, я вернулся домой и прошел в гостиную, где совершенно не удивился, обнаружив Мишеля спящим. К его огромному счастью, пустая чашка стояла на блюдце на полу и он ничего не разлил, хотя заснул, казалось, сидя: его ноги остались на полу, а сам он лежал на диване максимально неудобно. – Почему ты всегда засыпаешь здесь и никогда не идешь в комнату?.. – я подошел к нему, потряс за плечо и, не получив в ответ никакой реакции, привычно поднял на руки, мгновенно запутавшись в длинных распущенных волосах. Мишель был высоким – совсем немного ниже меня – и по долгу профессии подтянутым, а потому весил немало, но к его весу я, к счастью, уже успел привыкнуть. Отнеся его в гостевую комнату, которую уже давно про себя прозвал его комнатой, и уложив безвольное тело на кровать, я протянул к нему руки и принялся расстегивать пуговицы на рубашке из последней коллекции одного из самых именитых дизайнеров столицы: – Я помогу тебе раздеться, – предупредил я, но он вдруг зацокал: – Ты же в курсе, что это неприлично? – и придержал меня за руки. – Я тебе этого не позволял. – Если ты справишься сам, мне же легче, – я пожал плечами и поднялся на ноги, чтобы уйти, но уже почти что в дверях услышал: – Почему мне так не везет, Мор?.. – А мне? – отозвался я, и тут же пожалел: жаловаться – тем более пьяному – совершенно не входило в мои планы. – Похоже, мы с тобой просто неудачники, – заключил Мишель. – Если хочешь уйти от него – уходи, – сказал я в очередной раз. – Только хватит каждый раз возвращаться. Он перевернулся на бок и обхватил подушку обеими руками. – Я боюсь одиночества, Морган. Уже не помню, каково это – не встречаться ни с кем. Мне страшно. Что, если, кроме него, меня никто не полюбит никогда?.. – Ты себя в зеркало видел?.. – А ты – мой характер?.. Характер у Мишеля и в самом деле был не подарок, так что пришлось признаться: – Не буду спорить, что здесь тебе есть над чем поработать. – Че-е-го?! – он приподнялся на постели и схватил свободную подушку: – Да как ты мог?! Видеть тебя не хочу, уходи! – и запустил в меня подушкой. Я поймал ее и бросил обратно на кровать: – Не швыряйся подушками, что за детский сад? – Я сказал тебе: уходи! – он схватил другую подушку и снова запустил в меня. Я решил, что воевать с ним глупо, так что вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь. Прошел в гостиную, где в закрытой топке камина все еще подрагивали робкие язычки пламени, перекрыл подачу воздуха, прибрался и ушел спать.* * *
Новый день и новое утро начались точно так же, как и накануне, за тем лишь исключением, что в квартире снова были слуги, а ближе к одиннадцати – времени моего второго завтрака – в столовую очень тихо, едва ли не на цыпочках, заявился отоспавшийся Мишель. Несмотря на веселый вечер в компании высокоградусного алкоголя, выглядел он превосходно: был одет как с иголочки – в его комнате стоял шкаф, который он за время нашего знакомства уже успел основательно заполнить, – волосы выглядели как после салона, а лицо было свежим, без отеков и каких-либо других признаков похмелья. Негромко поздоровавшись со мной и Риком, одним из слуг, который в этот момент что-то делал на кухне, он подошел к столу, за которым я сидел, и осторожно опустился на стул, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Правда, недолго: – Голова болит, – пожаловался он привычно. – Неудивительно, – я хмыкнул, а Рик так же привычно молча поставил перед ним стакан воды и положил таблетки. – Спасибо, – друг поблагодарил слугу и принял таблетки, не забыв осушить стакан до дна. – Ощущение, что я вчера вел себя как идиот… Я хмыкнул, но не стал это комментировать. – И такое впечатление, что я что-то забыл. – Ты расстался с Адрианом, – напомнил я на всякий случай. – Это я помню, – он отмахнулся. – Нет, это произошло позже, уже у тебя. Ты был не один, когда я пришел. Здесь был омега. Кстати, очень красивый. Правда, старше тебя раза в два, – он как-то гадко улыбнулся, демонстрируя белоснежные зубы. – Это был мой папа, – сказал я, и улыбка испарилась с его лица, словно ее и не было. – Вы познакомились, но ты был настолько пьян, что вместо того, чтобы пожать ему руку, запнулся и практически упал на него. – Бо-о-оги! – он схватился за голову. – Ты что, серьезно?.. Вот это позорище! Знал бы, что у тебя папа дома, ни за что бы не пришел! – И куда пошел бы?.. – спросил я скептически. – Да хоть бы в отеле переночевал! Я сильно пьяный был, да? – спросил он отчаянно, а я не стал его жалеть: – Ты бросался в меня подушками. – Боги, Морган, прости меня. Вот я кретин. – Все нормально, – я пожал плечами. – Тебе нужно на работу? – Нет, сегодня выходной. Я бы не пил, если бы мне нужно было на работу, ты же знаешь, – сказал он и с интересом осмотрел стол, после чего подцепил принесенной Риком вилкой кусочек сыра с ближайшей тарелки и отправил его в рот. – Это не Бри де Романди, – заявил он поморщившись. – По-моему, это было очевидно?.. – хмыкнул я, имея в виду отсутствие характерной для этого сорта сыра белой корочки по краям сырной дольки. – А где бри? – капризно поинтересовался друг, а я небрежно ответил: – Наверное, в холодильнике. – Ну так распорядись его подать, что ли. Я же у тебя в гостях. – Никто не ждал тебя к столу так рано, – сказал я и кивнул Рику, чтобы он поставил перед Мишелем тарелку с его любимым сыром. Когда услужливый бета исполнил поручение, Мишель мгновенно переменился в лице: – О, вот это я понимаю – гостеприимство. Благодарю, – он послал Рику теплую улыбку и отправил кусочек бри в рот. – Посмотрите-ка, какой вежливый, – прокомментировал я, но Мишель не поддался на провокацию: – Я всегда такой. Я не стал спорить, вместо этого поинтересовался: – Как твоя голова? – Уже в порядке, спасибо. – Ничего рассказать не хочешь? – Ты же уже все знаешь, – Мишель слопал добрую половину нарезанного сыра и с интересом посмотрел на то, что еще было подано на стол. – Вы опять расстались, это я понял. Подробности будут? – спросил я, пододвигая к нему тарелку со свежими круассанами. – М-м-м… – судя по всему, настроение его несколько улучшилось, и он не стал ничего скрывать: – Мы опять повздорили. Я опять сказал, что ухожу. Он опять начал меня уговаривать остаться. Мы опять поругались. Кажется, я опять что-то разбил… Говорю же – вел себя как кретин, – сказав это, он откусил от круассана немаленький кусок и принялся с аппетитом его пережевывать. – А потом? – А потом я пошел в ближайший бар и выпил. Потом еще выпил. Потом еще… А потом поехал к тебе. – Тебе не кажется, что ты слишком часто пьешь из-за него? – спросил я хмуро. Отношения Мишеля с Адрианом длились все то время, сколько мы с ним в принципе были знакомы, и хорошими их назвать можно было лишь с большой натяжкой: сколько я помнил, они регулярно расставались и сходились. Расставались по решению Мишеля, сходились – после уговоров Адриана. – Обещаю, это было в последний раз, – сказал Мишель, чем заслужил очередной скептический взгляд. – Не смотри на меня так. – Ты вчера сказал, что боишься одиночества, – напомнил я ему. – А кто – нет? – отозвался он, отправляя в рот последний кусочек круассана. – Ты ведь не думаешь в самом деле, что он может оказаться единственным человеком, который полюбит тебя? – Откуда мне знать?.. – Мишель пожал плечами и схватил с тарелки оставшийся круассан. – Любой альфа, бета да даже омега будет счастлив разделить с тобой свою жизнь, – сказал я, глядя, как он откусывает от него уже не такой большой кусочек, а после – облизывает губы. Даже такой – с крошками слоеного теста на губах – он был невообразимо красив: с идеальной сияющей кожей, пронзительным взглядом из-под пушистых ресниц, с чувственными губами, гордой осанкой и просто бесконечными иссиня-черными волосами, сегодня заплетенными в пушистую косу. Влюбиться в него было катастрофически легко, мне повезло избежать этой участи лишь потому, что в момент нашего знакомства несколько лет назад я уже состоял в отношениях, и четко определил его для себя исключительно в качестве друга. – Омега и бета? – переспросил Мишель. – Да ты смеешься надо мной. – Может, стоит рассмотреть все варианты? – предложил я. – Так шансов встретить старость в одиночестве станет значительно меньше. – Вот ты и рассматривай, – он засмеялся. – И бет, и альф тоже не забудь. А я на тебя посмотрю. – Альфа и альфа даже звучит кошмарно, – не сдержался я. Нет, я не был гомофобом, но… но сам никогда бы на такие отношения не пошел. – Омега и омега – тоже, – Мишель хмыкнул. – А вот бета и бета – совершенно нормально, – сказал я. – Альфа и бета – тоже, – подхватил Мишель и усмехнулся: – Если, конечно, бета способен выдержать напор альфы. – Бета и омега? – предположил я. – Уже хуже, – друг фыркнул. – Разве бета сможет удовлетворить омегу в постели? Особенно в течку? – Думаю, все зависит от омеги. Может, ему не так уж и много надо. Мишель недоверчиво передернул плечами: – И что, много в твоем послужном списке было нетребовательных омег? Я задумался, но очень быстро ответил: – Не очень. – О чем и речь, – сказал он назидательно. – Омеги очень жадные. И, кстати, альфам это в них и нравится, скажешь, нет? – Не сказал бы, что только это. – Да ладно тебе, – Мишель откинулся на спинку стула. Круассан он доел и, судя по всему, этим успел утолить утренний голод. – Давай поговорим открыто? Скажи мне, что тебе так нравится в омегах? Я пожал плечами и ответил первое, что пришло в голову: – Омеги нежные. – Ах, вот оно что. Нежные, – Мишель засмеялся. – Честно говоря, я боялся, что ты скажешь «красивые». – Это не главное. – Тут я с тобой согласен. Хотя… Если вспомнить тебя же, не из-за красоты ли ты влюбился не так давно? – решил он меня подловить. – В автопортрет? Тот омежка на картине очень даже хорош собой, ты не можешь с этим спорить. Я поджал губы, вспомнив, что Дар уже никогда не станет моим, и не ответил. Заметив, что что-то не так, Мишель поинтересовался: – Ты чего?.. – Мартин сделал ему предложение, – сказал я неохотно, и Мишель округлил глаза. – И он согласился. – Что?.. О… О боги… – выдохнул он. – Боги, Морган, ты серьезно?.. Мне так жаль, – он слез со стула и, обойдя стол и приблизившись ко мне, обнял меня за плечи, наклонившись. – Вот я осел, вместо поддержки приперся к тебе за утешением… Тебе очень плохо? Что я могу для тебя сделать?.. – он слегка отстранился от меня и обеспокоенно заглянул мне в глаза. – Все нормально, Мишель, – я благодарно улыбнулся. – Я переживу. Он опустился передо мной на колени и обхватил ладонями мое лицо. – Что ж нам с тобой так не везет?.. – Не поверишь, – я хмыкнул. – Вчера мы успели это обсудить. – И к чему пришли?.. – Что мы неудачники? – Ну уж нет! – Мишель раздраженно передернул плечами, поднялся на ноги и перекинул косу через плечо. – Я не согласен с этим тихо-мирно смириться. Я слишком красив, чтобы быть неудачником, а ты – слишком богат. – Ты тоже не бедствуешь, – напомнил я. – Одно другому не мешает, – небрежно сказал он и вернулся на свое место. – Нам просто нужно сосредоточиться на наших главных целях. Тебе – найти жениха, мне… окончательно расстаться с Адрианом. Я боюсь, что вновь растаю, если обнаружу дома корзину с цветами и бутылку Шато Шеваль Блан. – Пожалуйста, давай без этого. Он очень мило улыбнулся, что обычно было для него не свойственно: – Ну я постараюсь. Я лишь вздохнул. – Что ж… Думаю, я у тебя засиделся, – друг решительно встал из-за стола. – Проводишь? – Конечно, – я прошел следом за ним до двери. Мишель переобулся и как-то неловко произнес, отведя взгляд: – Мне ужасно стыдно перед твоим папой. И перед тобой тоже. Спасибо, что приютил меня, – сказал он и добавил: – Снова. – Мне вдруг стало любопытно, – начал я, и он посмотрел на меня, – а почему, напившись, ты приходишь ко мне? – спросил я. – У тебя же много друзей: ты – не я. Он пожал плечами: – С тобой я чувствую себя в безопасности. Если бы я пошел к Джилу, Дьюку или к кому-то другому, все почти наверняка закончилось бы сексом, а мне бы этого не хотелось. Мне не нужны лишние слухи и сплетни. Моя репутация стоит очень дорого. Достаточно и того, что о нас с Адрианом болтают на каждом углу, а я чуть ли не каждый день молюсь всем богам о том, чтобы никто не решил, будто я изменяю ему с тобой. – Никому и в голову не придет, что я могу встречаться с бетой. – Ну а я очень хорош собой, разве нет? Взял и соблазнил одного очень богатого натурала. Думаешь, для этого много надо? – он с вызовом взглянул на меня, призывно улыбнувшись – так, как он, вероятно, улыбался только Адриану, и далеко не каждый день, и не передо всякой близостью. Я сглотнул и на мгновение подумал, что он был не так уж и далек от истины – если бы действительно захотел, соблазнил бы: и меня, и кого угодно, свободного или же состоящего в крепком браке, просто потому, что у него это было в крови. Решив не развивать эту тему, я сменил ее: – А омег-друзей у тебя нет?.. Тех, кто на тебя бы не полез? – На кого полез бы я? – он засмеялся, сверкнув глазными зубами. – Нет, с омегами как-то не срослось. Но обещаю, что начну работать в этом направлении. Вдруг для тебя кого найду? – он подмигнул мне, и я улыбнулся: – Ты уж постарайся. – Ладно, пока, Морган, я пошел, – он открыл дверь и решительно переступил через порог. – Пока, Мишель, – я махнул ему на прощание и закрыл за ним дверь.