Зеркало жизни

– Пощади меня! Не убивай! Я сделаю всё, что ты хочешь! Картина валяющегося на каменном полу крупного, сильного мужчины, просящего пощады у надменно глядящей на него молоденькой хрупкой девушки была сюрреалистичной, и в чём-то, садомазоистской... Однако, едва ли кто из БДСМщиков согласился бы отыграть роль саба до конца, до абсолютного конца... даже, при такой прелестной домине. Без лишней скромности могу сказать о себе, что я прелестна: прямые каштановые волосы, даже будучи заплетены в тугую косу – когда ты принцесса-воин, и вышла на дело, тебе ничего не должно мешать, – демонстрировали свой блеск каждой прядью, каждым изгибом в косе... Карие глаза мои всегда безотказно действовали на мужчин. Вот только мужчины... в нашем мире они были зашуганы запретами, а в других мирах… Впрочем, мне не было особой нужды до мужчин из плоти и крови, поскольку у меня был Грон. Мой вечный – с одиннадцати лет – спутник, защитник, наставник и поводырь. Вот и сейчас, сжимая в руке свой лёгкий, но всеразящий меч, уже предвкушая наслаждение от предстоящего погружения-рассечения вражеской плоти, я чувствовала, что этой моей кровожадностью направляет и питается мой демон. Это его прямая пища, без которой он не может жить. Страх, боль жертвы... момент последнего отключения всех процессов жизнедеятельности с отхождением некой энергетической субстанции – души... Подозреваю, что она и составляет главный компонент рациона моего Грона. Он никогда не говорил мне ничего о душе. Из всех тем, эта была наибольшим табу в наших с ним беседах. «Ну что ж ты медлишь?» – услышала я в голове знакомый и родной голос. – «О душе опять задумалась... Маловата ты пока для таких мыслей!» Указание на недостаточный возраст всегда раздражало меня, но когда это говорил Грон, это было наиболее болезненно, пусть его собственный возраст и исчислялся несколькими десятками тысячелетий. Слишком близок он был, слишком… Впрочем, сейчас было не до размышлений. Лезвие меча сверкнуло небольшой дугой... – Нет! Пощади! Не... Дальнейшие мольбы были прерваны отсечением головы от туловища и, как следствие, прекращением подачи воздуха из лёгких к голосовым связкам. Щедро брызжущий тёмно-бурой кровью труп какое-то время ещё судорожно подрыгал связанными невидимой верёвкой руками и ногами и затих, как уснувший младенец. «Обгадившийся младенец» – подумала я, усмехнувшись. «А ты растёшь!» – произнёс в голове сыто-довольный голос. – «Чёрный юмор тебе к лицу!» – Этот телепатический вуайеризм меня порой выбешивает! – вскричала я, на самом деле выйдя из себя. Гулкое эхо разнеслось под сводами пещеры... «Когда ты злишся, ты мне особо мила, крошка,» – прозвучал в моей голове улыбающийся голос, голос самовлюблённого самца. – «А вообще, за эти пять лет, что я с тобой, пора бы привыкнуть!» «Да как-то сложновато, знаешь, привыкнуть к недопроявленному существу, живущему, фиг знает сколько, тысячелетий и ведущему себя, как старшеклассник. «Твоё сравнение меня с гипотетическим старшеклассником, наверно, можно принять за комплимент, но... «недопроявленного» я тебе ещё припомню». Махнув рукой на обидчивого – излишне человечного – демона, – Простит!.. Куда денется с подводной лодки?! – я достала зеркало. Пора было уходить... Ренегат уничтожен – останки пойдут на корм крысам – носатые уже суетливо копошатся по углам, чуя запах крови... – и теперь – лишь в офис, – с необходимым отчётом, – и потом – домой...