***
Изуку простоял под этим мостом целых пять минут, прежде чем чудовищность того, что случилось поразила его. — У меня есть причуда… Его глаза расширились. Он повернул голову, словно хотел посмотреть, не услышал ли кто-нибудь. Из его груди вырвался короткий испуганный смех. — У меня есть причуда! Он повернулся, пытаясь увидеть хоть какие-то признаки той странной конечности, которая была его причудой, однако единственным признаком этого была его изорванная рубашка. Это указывает на странную мутацию причуды, но она может быть невидимой при большинстве обстоятельств. Теперь, когда он сосредоточился, он почувствовал что-то под кожей. Он пузырился и шевелился синхронно с его учащенным пульсом, но как бы он ни сосредоточился, Изуку не мог вызвать его вперед. Тогда адреналин? Или, может быть, ограничение по времени: создание массы, вероятно, потребует много энергии. Однако в этом не было смысла, потому что он не был истощен. Изуку просто чувствовал себя живым. Он был так близок к смерти, и теперь все, что он чувствует, — это электричество — у него была причуда и он встретил Всемогущего. И он встретил Всемогущего! Всемогущий увидел его причуду, назвал его храбрым и подписал свой журнал анализа причуд! Этого достаточно, чтобы его голова снова взорвалась. Изуку собрал свои неистовые мысли вокруг одной точки сплочения — ему нужно было немедленно это проверить. Его спальня не работает. Его новая причуда оставила в бетоне выбоины. Он порезал этого злодея из слизи. Нить вины омрачила его счастье, прежде чем он ее прогнал. В любом случае это не помогло. Даже без вспышки вины его безумные мысли утихли с этим отрезвляющим напоминанием. Его причуда могла быть опасной. Он не мог безопасно опробовать это внутри. Имея это в виду, он перебирает список мест, куда никто не подумает смотреть, где люди намеренно отводят взгляд. И потом он побежал туда. Изуку мог бы обойтись без груд вонючего мусора на пляже Дагоба, но его первый и второй варианты были слишком многолюдными. Изуку подпрыгнул, его радость восстановилась после бега. Это заставило его тяжело дышать, но он был слишком взволнован, чтобы сделать что-то большее, чем ухмылка. Несмотря на запах, это лучший выбор. Всем будет все равно на то, что он уничтожит.***
И это оказалось совершенно точным, хотя бы потому, что Изуку не уничтожил, не выдолбил, не поцарапал и даже не сдвинул ни одной вещи. На него нахлынуло разочарование и он плюхнулся на песок. — Что происходит? — пробормотал он про себя. — Почему это не сработает? Он отказывался верить, что это была случайность или лихорадочный сон. Он это чувствовал. Он видел доказательства. Тогда почему это не сработало? Изуку укусил себя за щеку. Небо над головой потемнело на угрожающий цвет индиго, что означало, что время когда он мог гулять вышло. Его мама будет волноваться. Обратный путь был долгим, и ему больше не хотелось бежать. Изуку подавил свое разочарование и поднялся с земли. Он смахнул песок со своей одежды и стал обходить груды мусора, пока не оказался на противонагонной дамбе. Запах ржавчины, рассола и гниющей ткани прилип к его одежде — последнее оскорбление плохого дня. Он упустил шанс поговорить со Всемогущим. Его причуда отказывалась проявляться. От него пахло мертвой рыбой. Изуку открыл свой дневник, пока шел домой, и уставился на последнюю страницу: Моя причуда!= Все, что ниже, было пусто, и это было похоже на последнее унижение долгого дня.***
Его мать колебалась, когда он вернулся домой. — Тебе действительно нужно дать мне знать, когда ты не будешь так поздно, Изуку, — она посмотрела на него, словно желая убедиться, что все по-прежнему на своих местах, а затем попыталась сгладить дикий страх. — Я волнуюсь. Изуку наклонил голову. Брови его мамы имели собственную причуду, вызывающую чувство вины. — Мне жаль. Я просто потерял счет времени. Мама покачала головой. — Напиши мне. Ты растешь, а это значит, что можешь идти, куда хочешь, но дай мне знать в следующий раз, хорошо? — она обняла его, и это прогнало запах гнили и соли. Изуку открыл рот, чтобы объяснить, почему его так долго не было, но затем закрыл его. Он просто закинул подбородок на плечо матери и позволил досаде и разочарованию, тушившимся в его груди, вытечь из него. Может быть, он больше не был странным, но все еще бесполезным. Он вернулся на круги своя. По крайней мере, когда он отпустил, это не было похоже на такой смертный приговор. — Сегодня на меня напал злодей. Его мама застыла в тревоге, и Изуку поспешно выдал: — Но я в порядке! Всемогущий спас меня! Мама остановила его на диване и принесла ему воды. Потребовалось несколько попыток удержать ее от ненужного получения аптечки первой помощи. В конце концов она села обратно, и Изуку пришлось переварить, как он был напуган. Как беспомощный. Как вдруг он перестал. На несколько минут он был почти как все. Он сказал несколько слов, потому что было хуже не говорить их. Но по какой-то причине он не мог об этом говорить. — Я так рада, что ты в безопасности, — сказала его мама, ее глаза слезились. — На самом деле я не разговаривал со Всемогущим, потому что…- «Моя причуда. Я был слишком сбит с толку своей причудой» думал он. — Я был в шоке. Мне не удалось его поблагодарить. — Я уверена, он знает, — успокаивающе сказала мама. — Я тоже хочу его поблагодарить. Я так рада, что ты дома в безопасности. Ее голос сорвался посередине, но она улыбнулась ему. Изуку не мог заставить себя все усложнять. Он не хотел отвечать на все неизбежные вопросы, которые возникнут, если он полностью расскажет о своем дне. Поэтому он натянуто улыбнулся и сказал: — Я тоже. Он рано лег спать. Несмотря на всю свою беготню, он не был голоден.***
Изуку проснулся от резкого запаха завариваемого кофе. Он заполнил весь дом, как одеяло, успокаивая, несмотря на то, насколько он был подавляющим. Его часы дали понять, что он проснулся раньше, чем обычно. Он хотел поспать еще на несколько минут, но редко просыпался, не чувствуя себя сонным. Он проснулся, чтобы собраться, пробормотав тихое доброе утро своей маме, проходя мимо нее в холле. Между принятием душа (о, почему он не сделал это немедленно, теперь его простыни пахли рыбой) и чисткой зубов Изуку пришел к выводу, что он назвал это слишком быстрым. — У тебя не было этой причуды десять лет, — строго сказал он своему отражению. — Ты не можете ожидать, что она сработает идеально с первого раза. Для Изуку все далось нелегко, и сейчас нет причин менять это. Он работал в школе и часами исследовал героев. Каччан обладал легким блеском, но Изуку знал, что не стоит ожидать того же от самого себя. Желание того, чего вы не можете иметь, ведет к безумию. Поэтому ему нужно было делать то, что он всегда делал: опускать голову и работать. Было больно, что его тело отказывалось работать на него, но для Изуку это была давняя боль. Он превратил это разочарование в преданность делу. К концу дня даже его учителя заметили, что Изуку не обращает внимания на их инструкции. Каччан несколько раз крикнул ему, чтобы он не бормотал. Один из них был во время теста, который Изуку едва прочитал, прежде чем сдаться. К обеду Изуку не добился никакого прогресса. Из-за неудачи у его бенто появился привкус клея, и он оставил его несъеденным. Странно, но в тот вечер вся его еда была ужасной на вкус. Достаточно ужасно, что ему пришлось выплюнуть это, когда его мама не смотрела. К следующему дню, когда он все еще не мог съесть кусок еды, Изуку перестал думать, что его отсутствие аппетита было психосоматическим. Сидение в школьной столовой обычно вызывает постоянную слабую тошноту. Сегодня было еще хуже. — Это просто еда. Это свинина. Я люблю свинину. Изуку смотрел на свой обед, его желудок упрямо отказывался от идеи сотрудничества. Чем дольше он смотрел, тем меньше казалось, что спорить — хорошая идея. Может, оно было недоварено. Пары, исходящие от риса, жгли ему горло, словно он вдохнул отбеливатель. Он кричал «плохая идея». — Я не голоден… — Черт возьми, Деку, перестань играть со своей едой, — рявкнул Каччан, бросая на него взгляд. Каччан всегда сердито смотрел, когда судьба сажала их двоих за один стол, но шел дождь, и их кафетерий был слишком переполнен, чтобы он мог сесть где-нибудь еще. — От тебя меня тошнит. Значит, их двое. Изуку еще некоторое время смотрел на свой обед, прежде чем пробормотать извинения и выбросить его. Он ненавидел расточительство, но если он ел хоть какую-нибудь еду, его рвало. Он ушел в библиотеку. Если Каччан смотрел на него уходя, что еще было нового?***
Причуды, связанные с подавлением аппетита, действительно существовали. Обычно они были просто способностью подавлять болезненные реакции голода и потенциально увеличивать количество времени, необходимое до того, как тело начнет терять мышечную массу. Ни одна из этих идей не совпадала с его первоначальным впечатлением от его причуды. Создание дополнительной массы требовало больше энергии, а не меньше. Изуку поставил точку в этой идее, поскольку на самом деле у него не было возможности доказать или опровергнуть ее. По прошествии недели он делал вид, что ест, когда мама смотрела. В школе он погрузился в *теоретизирование. Иногда возникали причуды физиологии растений, которые позволяли людям фотосинтезировать свою энергию. Изуку часами рассматривал свою кожу в поисках слабого намека на хлорофилл. Он был бледнее обычного, но это было все. Чтобы опровергнуть его волосы, потребовалось больше времени, поскольку они уже были зелеными, но ему удалось получить доступ к микроскопам научного класса. Его волосы были из простого кератина, такого же, как у всех. Поскольку намеренное избегание солнечного света не повлияло на его энергию, несмотря на неоднократные испытания, Изуку был вынужден отложить и эту идею. После того, как он преодолел первоначальный шок от невозможности насладиться едой своей мамы, все было не так уж плохо. Самым трудным было провести выходные, уклоняясь от попыток мамы заставить его поесть. Он не мог объяснить, что с ним все в порядке, не говоря о своей причуде, и у него не было возможности доказать, что эта причуда существует. Мысль о том, чтобы прямо сейчас попытаться убедить других людей, приводила его в бешенство. Его сверстники уже считали его странным и безнадежным. Если он попытается изменить свой документ причуды, не имея ничего, что можно было бы показать, тогда, когда его учителя неизбежно прокомментировали эти изменения, ему пришлось бы столкнуться со всеми. Они добавили бы бред к списку вещей, которые сделали Мудорию Изуку «запретной для полетов зоной». Он не нуждался во внимании. Ему действительно не нужно было внимание.***
-Ха! Читайте и плачьте, неудачники, — безмятежно злорадствовал Каччан во время математики. Он помахал своими 98 процентами перед носом друга. Некоторые из них стонали, некоторые просто пожимали плечами и поздравляли его. Изуку поздравил бы его, если бы это не означало отводить взгляд от теории гетероморфных причуд. А пока он узнает о скрытых органах, и это действительно для него намного важнее, чем тест по математике. — Мидория-кун, — вторично крикнул его учитель. — Пожалуйста, подойди и возьми свои результаты. Изуку закончил слушать свой приговор, и, по-видимому, эта задержка была достаточной, чтобы зажечь Каччана, чтобы схватить его результаты самому. — Ах, Каччан, тебе не нужно было… — Боже, Деку, просто пытаюсь быть чертовски вежливым, — он закатил глаза, лениво просматривая тест Изуку, пока шел к нему. — Ох, тут много красного, придурок… Затем Каччан замер, пристально глядя на последнюю страницу. Изуку нерешительно встал и протянул руку. — Спасибо… — Это шутка? Изуку моргнул, и лицо Каччана исказилось в ярости. Он швырнул кусок бумаги на стол зеленоволосого, и на него уставились кровавые «54%» и маленькое «пожалуйста, увидимся после школы». — Ты вообще, блядь, пытался? — Каччан сердито посмотрел на него, его губы сжались в раздраженную линию. Учитывая, что одним из ответов Изуку был рисунок Всемогущего, на этот вопрос не нужно было отвечать. Изуку заерзал, не зная, что делать. Когда дело доходило до тестов, Каччан был двух видов: взволнованный или расстроенный. Это первый раз, когда Изуку видел его расстроенным из-за победы. — Ага… Поздравляю с полученным результатом. Это был тяжёлый, да? — Изуку проглотил ком в горле, внезапно осознав, что не понимает, что происходит. Глаза Каччана сузились. — Отвали, Деку. Он развернулся и вернулся к столу. Изуку смотрел ему вслед, широко раскрыв глаза. — Хорошо? Еще через секунду он сел. Он слышал хихиканье детей позади него. Это зажужжало у него в ушах, и его поразило неприятное осознание того, что он был так сосредоточен на своей причуде, о котором он забыл. Все находили его веселым. В конце концов, Мидория Изуку был большой шуткой. Изуку прикусил щеку изнутри, чтобы не хмуриться, и вернулся к чтению. Он не был так сосредоточен, как раньше. Теперь он был настороже, настроен на шумы вокруг него, и ему очень хотелось, чтобы это было не так. К концу дня он так и не закончил свою страницу. Изуку вздохнул, услышав последний звонок, и собрал чемоданы. Он должен был поговорить со своим учителем перед уходом, и теперь зуд от этой неудачи начал бить его по животу. В конечном итоге он столкнулся с потоком движения, окруженный запахом пота и душистым чувством духов, дезинфицирующих средств для рук и чистящих растворов. Это было достаточно острое сочетание, чтобы его тошнило. А может, это был просто этот разговор. — Мидория-кун, — сказал его учитель, озабоченно подняв брови. — Ты лучше этого. Что случилось? Изуку отвернулся. — Это был тяжёлый тест. — Может быть, для других студентов, но не для тебя. Ты весь год получал высшие оценки в моем классе и отлично справился с подготовительными экзаменами, — учитель внимательно посмотрел на него. — Дома что-нибудь происходит? — Нет. Все его проблемы исходили из-за пределов его дома. Кроме того, что в его теле. Но никакой учитель не мог с этим помочь. Их никогда не было. — Я просто не был готов, — тупо сказал Изуку. — Если ты уверен… Изуку был уверен. Его учитель пытался надавить, но Мидория практиковался. Он не обращал внимания на предложения о помощи в учебе и уклонялся даже от мысли о встрече с консультантом. Ему не нужно помогать и он не хотел здесь стоять. Он просто хотел вернуться к своей причуде, потому что… Просто. Чем дольше он не видел знака, тем больше начинал думать, что это он выдумал. И когда он попрощался, это было бы концом. — Йо, Деку. Было бы. Изуку подпрыгнул и развернулся. Каччан наклонился к стене, скрестил руки, и выглядел так, как будто он должен быть там, где хотел. Какая сила. Никогда не чувствовать себя не в своей тарелке. Почему это не может быть его? — Не игнорируй меня, засранец, — отрезал Каччан. Изуку моргнул и понял, что смотрел. — А… я, эм, прости. Каччан закатил глаза, и серьезный блеск его взгляда уменьшился. — Сохрани это. Слушай, — сказал он, выражение его лица снова стало резким. — Ты вернешься туда и скажешь этому тупице, что хочешь пересдать. — Я…? — спросил Изуку, его голос повысился. — Да. Иди. Изуку хотел открыть рот, но сразу же его закрыл. — Каччан, наш учитель не разрешит… Каччан усмехнулся, выпячивая подбородок. — Хватит нести эту хрень! Что у тебя такого высокого и могущественного, что можешь сделать этот тест на половину, когда это единственное соревнование, которое ты можешь предложить? Его ладони взрывались и пузырились. — Ничего! — Изуку защищался. Только соревнование? Правда, по математике они обычно были равны. Иногда Мидория учился допоздна только потому, что знал, что Каччан злился за второе место. Но только иногда. Деку тоже хорошо учился на других занятиях. В некоторых даже лучше. …Уроки, которыми он пренебрегал большую часть недели. Пока он был отвлечен, Каччан схватил его за плечо, и его взял шок. Катсуки направил его обратно к двери, несмотря на отчаянные попытки зеленоглазого остановиться. — Тогда возвращайся туда и докажи это. Я не выигрываю по дефолту, потому что ты был чертовски ленив! — Бакуго распахнул дверь и толкнул его. Затем он захлопнул дверь, прежде чем Изуку смог сбежать. Изуку со страхом уставился на дверную ручку. Тяжелая тяжесть молчания учителя гудела в его ушах. Медленно он обернулся и обнаружил, что его учитель выглядит таким же ошеломленным, как и он сам. Изуку восстановил способность говорить первым. Это не означало, что он был красноречив. — Так, э., есть ли шанс, что я могу… э, попробовать еще раз? Но, пожалуйста, откажитесь! Я знаю вашу политику и я, ээээ… Его учитель недоверчиво моргнул. Он кивнул. — Да. Это то, что я пытался предложить раньше, Мидория-кун. Черт.***
На следующий день Каччан украл его повторный тест, и Изуку наблюдал за тем, как острое ожидание в его красных глазах превратилось в горячее раздражение после того, как увидел весёлые 98% украшающих его страницу. Он всегда ненавидел ничью даже больше, чем проигрыш.***
Моя причуда! Имя: Способности: Обострение чувств, особенно обоняния. К концу недели Изуку добавил в свой журнал по крайней мере одну вещь. Он мог только сидеть, дыша ртом, пока не понял, что больше никто не может почувствовать запах отбеливателя и плесени и чего-то очень, очень хорошего. Но после того, как он понял это, его прогулка домой стала немного ярче. Он почувствовал запах кофе за милю. Он также чувствовал запах гниющих вещей и крови, но Мидория, как правило, сосредотачивался на кофе, так как чаще всего он избегал живописного пути. И его уши стали лучше, чем когда-либо. Хотя это было гораздо более полезно для потенциальной геройской работы, Изуку не оценил это точно так же. Это отвлекало его до тех пор, пока он не мог сосредоточиться на перемешивании сердцебиений и дыхания. Или хуже, он слышал людей, когда они произносили его имя, а потом было невозможно не слушать. Тем не менее, прогресс был прогрессом, и повторные испытания показали, что обоняние Изуку было сильнее. Доказательство было спасением. Он был настолько одержим, что пренебрегал всем остальным в своей жизни. Теперь, когда он знал и мог доказать, что что-то произошло, избавиться от стресса стало немного легче. — Ты вернешься к 9:30? У тебя есть телефон? Изуку кивнул, успокаивая свою маму. — Объявление и товар падают в восемь, но я буду первым в очереди. Древесный Камуи наконец-то получил свой официальный товарный дебют. Агентство пыталось сделать это сюрпризом, но несколько утечек на более глубокие форумы героев означали, что Изуку точно знал, когда и куда идти. Геройские рынки были временным зрелищем, но они всегда привлекали самых преданных поклонников. Показ длился всего несколько часов, прежде чем исчезнуть. Там всё должно было быть ограниченным тиражом, и Идзуку был в восторге. Его мама тепло и радостно улыбнулась. — Я рада, что тебе стало лучше. Я беспокоилась. Изуку тоже забеспокоился. Он все еще не ел, хотя иногда вставал и заглядывал в холодильник. Но он научился притворяться. Было больно, что он не мог есть вместе с мамой, но он исследовал причуды, которые требовали альтернативных диет, и, похоже, это очень хорошо соответствовало его симптомам. Теперь все, что оставалось сделать, это найти то, что ему можно поесть. Скоро ему придется это сделать, потому что он… Честно говоря, он был немного напуган. Но он определенно чувствовал себя лучше, и ему нужно было пойти на мероприятие, поэтому он улыбнулся в ответ. — Да уж! Я заеду как обычно, — Изуку проверил свои карманы и время, довольный первым и ужаснувшийся вторым. — Ааа, мне пора! Увидимся! Он побежал, чтобы успеть на поезд, но это было очень близко. Он также был слишком переполнен, чтобы найти место, и Изуку оказался раздавлен между несколькими людьми. Даже рев скоростного поезда не мог заглушить перекрывающийся ритм нескольких дюжин сердцебиений. На полжелудка его начали выворачивать в ожидании, и Идзуку пришлось подтянуть немного чтения на свой телефон, чтобы избежать прыжков на месте. Дебаты, за которыми он следил на форуме « Восходящих звезд», набирали обороты. Обычно моды были хороши в том, чтобы держать вещи под контролем, но некоторые кадры на недавнем Спортивном Фестивале UA держали людей на руках и жаждали крови. Изуку с интересом наблюдал за матчем, наблюдая, как один студент стреляет и вытягивает щупальца из рук. Он избегал смотреть это событие в этом году. Чем старше он становился, тем меньше казалось, что он когда-либо будет соревноваться. Изуку дернулся, его накатила надежда. Теперь у него появился шанс. Теперь у него было гораздо больше шансов, чем раньше. Теперь Изуку вцепился в свои сумки, плакаты и телефон, пока завыли сирены и кричали люди. Дым и страх пропитали воздух, и десятки тел плотно прижались к нему. Люди хлынули на улицу, прочь от огня, боевых действий и тревог, и Изуку затопил поток. Его пульс грохотал в ушах, а кишечник скрутился от электрической паники. — Привет слушателям! — Сущий Мик ревел со своего места на сцене, схватившись за руку с высокой женщиной с гранитными шипами, проткнувшими ее кожу. Он безмолвно завыл, отбросив ее на несколько метров, достаточно далеко, чтобы Древесный Камуи привязал ее к колоннам, усеивающим импровизированную сцену. — ПОЖАЛУЙСТА, НАЧИНАЙТЕ СПОКОЙНО ВХОДЯЩЕМУ…- герой оборвал себя, резко обернувшись, чтобы кричать на другого нападающего. Изуку закрыл руками уши, но этого было недостаточно. Взрыв на временном рынке сорвал любую попытку осторожно передвигаться, и люди врезались в него, пока он не начал спотыкаться вместе с остальной толпой. Его сердце попыталось забраться в горло, и сквозь весь дым Изуку почувствовал запах чего-то, от которого его уколол голод. Что-то, что заставляло его чувствовать себя таким пустым, что он мог умереть. У входа в парк вспыхнули синие и красные сирены, и полиция направила мирных жителей через дорогу подальше от места боевых действий. Парамедики суетились на импровизированной станции досмотра, оттаскивая раненых. Изуку оказался перед одним из них. Она посветила ему в глаза. — Шок», — крикнула она, осматривая его на предмет других ран. Она обернула его плечи жестяным одеялом, а затем внезапно толкнула его в ожидающие руки добровольца. — Бернс! От второй до третьей степени мне нужно… И Изуку как-то отключил ее потому, что больше, чем он мог слышать, он внезапно почувствовал запах — горячий и теплый, что-то вроде масла и комфорта. Его рот наполнился слюной, и, несмотря на настойчивую руку на плечах, он оглянулся. Под опекой фельдшера находился мужчина, у которого по бокам текла кровь, его рубашка и кожа были обугленными и покрытыми волдырями. Его остекленевшие глаза трепетали в мерцающем свете, сажа размазывалась по его липкой коже. Изуку замер, его глаза прикованы к крови, к мышцам, находящимся на открытом воздухе. Ужас ударил его, как кувалдой. Но до этого, прежде чем он узнал что-то более человечное, чем страх, он знал нужду. Он знал, как его зубы впиваются в кожу и как ломаются кости под руками. Затем мир ускользнул из-под него, и доброволец с силой повел его к месту отдыха. — Не смотри на это, — сказала она дрожащим голосом. — Теперь ты в безопасности. У тебя есть родители или друзья? У него все еще текли слезы. Он мог почувствовать пульс через руку на плече, как кролик. Теплый воздух был пропитан этим пикантным ароматом, и Изуку бездумно схватил его за руку и повернулся. — Кто-нибудь с тобой? Ты можешь кому-нибудь позвонить? Она была выше его, с острыми рогами, торчащими из темных волос, и большими озабоченными глазами. Ссадины на ее руках и коленях были пропитаны дезинфицирующим средством. Внезапно она наклонилась, оказавшись на уровне его глаз. — Пожалуйста, не плачь. Теперь ты в безопасности. Изуку моргнул, и единственное, что заставило его отказаться от шага ближе и вонзиться зубами в ее плечо, была праздная, случайная мысль, которая пришла ему в голову: Ты не. Изуку взвизгнул и дернулся, высвободив хватку, как будто он был обожжен. Он пошатнулся назад, его мозг гудел от статики. — Подожди, нет… Изуку сбежал, сорвав тротуар и бросившись в переулок с мертвой хваткой на сумке. За ним последовали топот ног и резкое дыхание, но Изуку столкнулся с человеком, и он убежал, уклонившись от незнакомых задних проходов. Он перепрыгнул через забор, верх цепи разорвал его джинсы, и он не останавливался, пока не покинул шаткую полицейскую баррикаду и толпу, подкрадывающуюся к ее краю, далеко позади. Он присел рядом с мусорным баком, как самое тихое место, которое он мог найти в городе, находящемся в состоянии повышенной готовности, выдыхая шум и гнилостный воздух, чтобы изгнать пустую, пустую нужду из его горла. Он потер глаза, и они оказались мокрыми от соли, и это вызвало еще больше рыданий. Он услышал шаги. — Видишь, чувак? Сказал, что это будет бесплатный сбор. Изуку опустил голову, но он точно знал, насколько они близки, а это было слишком близко. Его живот скрутило, и все же он был как вкопанный. — Пожалуйста, — прошептал он. — Пожалуйста, оставьте меня в покое. — Повеселился на большом шоу? — спросил мужчина, подходя ближе. Слишком близко. Достаточно близко, чтобы почувствовать запах алкоголя и пикантный аромат пота. — Там много дорогих вещей. Это все, что мы с другом хотим. — Чувак, — нерешительно сказал другой мальчик. — Должны ли мы действительно… — Кошелек и сумка. Брось их сюда. Изуку насквозь, его сердце вырывалось из горла. — Я… — Не так уж и сложно. Не должно занять трех секунд. Я даже пересчитаю для тебя, -Мужчина щелкнул пальцами, и оранжевое пламя покрыло его руку. Изуку не мог оторвать глаз. Мужчина был старше его, но ненамного. Может, еще учиться в старшей школе. Но его глаза были ровными, блестящими и многообещающими, от чего Изуку похолодел. — Танака, успокойся. Мужчина проигнорировал его. — Один. Он сжал кулак и шагнул вперед. Изуку еще сильнее прижался к стене, его конечности тряслись, как будто он собирался разлететься по швам. — Два. Изуку вздрогнул, уронил сумку и отчаянно похлопал по карманам. — П-погоди, — пробормотал он. Другой мальчик провел рукой по своим волосам, выругавшись себе под нос, но больше ничего не сделал. Парень коротко рассмеялся. — Три. Затем он пнул сумку Мидории и отправил ее по переулку, таща Изуку за толстовку дрожащей рукой. Изуку тревожно вскрикнул, его лицо омыло жаром, но его отбросило обратно к стене. — Ой, успокойся. Он потянулся к карманам Изуку. Паника охватила его голову. Со всей прилежностью сустава, который встал на место, что-то вылилось из его позвоночника. Он подтолкнул Изуку на шаг вперед, а затем хлестнул вперед и врезался в нападавшего. Он полетел обратно, тревога заставила огонь в его кулаке погаснуть. Теперь то, что освещало переулок, было сияющим, переливающимся красно-голубым светом, исходящим от причуды Изуку. При виде этого у него перехватило дыхание. Она дергалась и тряслась, когда он пытался ее сдвинуть, теряя равновесие, несмотря на то, насколько она тонкая — похожая на кнут, плоская, плавная и красивая. Секунду спустя кто-то убежал. В следующий раз оранжевая вспышка огня вернулась с удвоенной силой. Изуку возвращается к реальности. Кровь текла по лицу человека, его глаза горели гневом, когда пламя начало подниматься по его рукам. — Если ты так хочешь попробовать. Он поднял руку, и тепло устремилось к Изуку, развевая его волосы и одежду, прежде чем он смог убежать с дороги. Вес, привязанный к позвоночнику, вывел его из равновесия, и он рухнул на бетон. Он почти не заметил. — Подожди, — прохрипел Изуку, поднимаясь на ноги с помощью стены. Он просто хотел уйти. Деньги этого не стоили. — Вы можете получить это, просто подождите. Он возился с застежкой-молнией на куртке. Его бумажник находился во внутреннем кармане. Это того не стоило. Не стоило хватки на его шее, которая хотела, чтобы он прыгнул вперед, опустился и укусил. Изуку вскрикнул, его мозг закрутил. Ему нужно было уйти. Но стены переулка были достаточно близко, чтобы задохнуться, и нападавший стоял между ним и ближайшим выходом. Мужчина ударил его ногой. Это почти не заметно. Изуку откинул ногу назад и врезался ею в колено нападающего. Он выругался и дернулся назад, и Изуку воспользовался этим пространством. Он с трудом поднялся на ноги — другой человек ушел отсюда, но Мидория придется рискнуть. Он вырвался из боя, пошатываясь. Вдали от жара и привкуса крови, впивавшейся в его череп. Укол голода пронзил его живот. Изуку вздрогнул и подавил рыдания, укусив его за руку. Подергивающаяся часть его причуды свернулась калачиком внутрь, прежде чем внезапно прекратилась. Потеря ощущалась как пропавший зуб. Потеря заставила его упасть на стену, его конечности были свинцовыми, а голова была ошеломлена. Обжигающие руки схватили его за куртку, приподняли и прижали к влажному кирпичу. Мужчина внезапно выругался, и огонь, облизывающий его руки, погас, оставив его кожу горячей, багрово-красной. Он оскалился, зловеще удовлетворенный. — Похоже, ты тоже выдохся, — сказал он, отдернув кулак. Запах обугленной куртки Изуку не мог скрыть желания, которое закипало в его горле. Как будто он делал это десяток раз, зеленоволосый схватил его за запястье, все еще прижимая его к стене, наклонился вперед на цыпочках и вонзился зубами в плоть руки мужчины. Если бы он попытался сравнить это с чем-нибудь, он бы нашел нужные слова. Но в этот момент его мозг устремился, как пульс крови, крик цикады и жужжание проводов, а он не думал словами. Он преследовал и нырял, его рот пел, как будто он укусил фольгу, и когда его жертва отпрянула и закричала… он рванулся вперед.