***
— Это страшно, — пробормотала его мама в трубку на кухне. — Здесь должно быть безопасно. Изуку лежал в постели, глядя в потолок. Снова было рано. Он надеялся, что сможет использовать выходные, чтобы растянуть, как долго ему удастся избежать столкновения с жизнью (в этом контексте идет с живыми существами. А-ля, с другими людьми, животинкой и тд.) Как и многое в последнее время, его тело пришло в упадок. — Нет, — ответила его мама. — На самом деле, он не говорил об этом, но на нем была другая одежда, чем когда он уезжал. Не знаю, что случилось. Его слух был острым, но недостаточно, чтобы слышать собеседника по телефону. Он представил, что это Мицуки-сан. Вот кому обычно звонила его мама, когда чувствовала неуверенность или беспокойство. У Изуку не было друга, который мог бы сделать то же самое. — Я чувствую, что должна сделать что-то большее. Это второй раз за неделю. Стекло звякнуло в раковине, раскалывая уши в тишине рассвета. — Стрельба — нет. Нет, я бы хотела. Это просто. . . трудно. Она прошла в гостиную, прежде чем устроиться на скрипучей кушетке. — Изуку очень замкнутый. Я не хочу, чтобы он что-то скрывал от меня, потому что он боится того, что я подумаю. Вина пронзила его, как лезвие пилы. Зеленоволосый перевернулся, натянул одеяло на голову и заткнул уши пальцами с такой силой, что было больно.***
— Привет, Мидория-кун. Я — доктор Нара. У терапевта были темные волосы и рога. Вместо гладких и изогнутых костей волонтера, от которого он сбежал, они были маленькими и разветвленными, как олени. Сходство все еще мешало расслабиться. — Я здесь, чтобы послушать и дать совет по поводу того, о чем, по вашему мнению, нельзя просить свою семью. Вы столкнулись с некоторыми неблагоприятными обстоятельствами, и иногда полезно поговорить с третьим лицом. Все это было поставлено очень фактично, очень спокойно. Это сняло бремя желания предотвратить сочувствие. Или жалость. — Есть ли что-нибудь, о чем вы хотели бы поговорить? В горле Изуку пересохло. — Кто-то пытался меня ограбить… Доктор Нара не выказал никакой тревоги. Она склонила голову, и ее темные глаза, казалось, просвечивали его. Изуку проглотил комок тревоги, угрожавший выползти из его живота. Он делал это для своей мамы. — После нападения злодеев я испугался. Я сбежал, и у меня случилась паническая атака в переулке. И этот человек пытался забрать мой кошелек. Изуку покачал головой. — Я не сказал ей. Я ушел. Но меня это напугало. Это действительно напугало меня, — его глаза ужалили, и он потер их. — Просто… как вы могли смотреть на кого-то, когда тот упал, и пользоваться этим? Как ты мог это сделать? — Я бы сказала вам, что это был бы бесплатный сбор. Он ничего не сказал — Трудно чувствовать себя небезопасно. Труднее понять, как и почему с вами могло случиться что-то плохое, — сказалa д-р Нара. Она помолчала, прежде чем спросить: — Вы хотите сообщить об этом в полицию? — Нет, — ответил Изуку прикусил его за щеку. — Я не буду. Ничего не произошло. Все хорошо.» Он разорвал человеку руку и прогрыз до кости. — Я уважаю твой выбор, — ответила она. — Все, что вы здесь говорите, конфиденциально. Изуку знал это. Он не впервые сидел перед терапевтом. Он впервые почувствовал, что ему это нужно. -…Я причинил боль этому человеку. Я не хотел, но сделал. Они потеряли столько крови, что были без сознания. — Вы упомянули, что у вас была паническая атака, когда это произошло? После его кивка она продолжила: — Вы только что пережили очень стрессовое событие. Если кто-то пострадал, когда вы пытались сбежать, это не ваша вина. Может быть, это не его вина, но все равно это были его зубы. После молчания Изуку доктор Нара прекратил разговор. «Ваша мама упомянула об изменении аппетита?» — Да, — Изуку подавил нерешительность. — Мне стало плохо, когда я попытался поесть. Стало лучше, но после вчерашней ночи это. . . вернулось. Когда он пришел в себя, это было не из-за сдержанности или хорошего характера. Это произошло потому, что кто-то услышал крик, пришел посмотреть и начал кричать. Они закричали так громко, что Изуку вскинул голову, лицо было залито кровью, а зубы покраснели от нее… Доктор Нара кивнул и просто посоветовал придерживаться коктейлей, заменяющих еду, пока его аппетит не вернется. — Я знаю, что вы можете почувствовать себя плохо, но все, что вы будете делать, станет шагом к выздоровлению. По какой-то причине он не думал, что это будет правдой для него.***
Он пошел на пляж во второй раз. Окруженный гнилью, ржавчиной и грудой мертвых вещей, Мидория заставил себя думать о горячей крови. Как и у собак Павлова, его пасть была залита слюной, а из позвоночника высыпался плоский хвост. Он нетерпеливо дернулся, и живот Изуку содрогнулся от желания. Он выплевывал чистую желчь в старую микроволновую печь до тех пор, пока не стал сухим.***
Если вы исследуете монстров, поедающих людей, первое, что вы увидите, это вампиры. Вторыми были оборотни, за которыми стояли зомби. Ни один из них не соответствовал его симптомам, но у всех были причуды, названные в их честь. Причуда каннибализма принесла много результатов. Изуку часами просматривал общедоступные каталоги и исследовательские журналы. Все эти причуды требовали проглатывания части цели для достижения эффекта. Ни один из них не ограничивал диеты самостоятельно. Даже чудовищные (в прямом смысле слова) причуды только изменили рацион их владельцев так, как это сделала бы любая причуда-мутация хищника. Виды-людоеды дали ему много ужасающей информации о кроликах, которую он никогда не хотел узнавать. После этого он перестал гуглить. Его мать дала ему коктейли, и он попытался выпить их. После того, как его вырвало, он решил осторожно смыть их в унитаз. Казалось, она купилась на это, и он научился переживать изредка, чтобы сделать это менее очевидным. В школе он не мог обращать внимания. Его консультант сделал все формальные шаги, чтобы заставить его придерживаться плана на будущее. Просто жаль, что Изуку не думал, что у него много будущего. Судя по математике, которую он считал навязчивой, у него было от недели до месяца, прежде чем он снова проголодался. Или достаточно голоден. Он уже был голоден. Он никогда не переставал голодать. Изуку мог пойти в полицию. Эта мысль вызывала у него тошноту каждый раз, когда он возвращался к ней. Он снова напал на кого-то. Он снова скрылся с места преступления. Он скрыл от правительства информацию об изменениях в своей причуде, что было уголовным преступлением. Может быть, одно из этих вещей будет прощено, но не все. Не было прецедента для причуд, которые требовали от пользователя убивать. Разве такое насилие было бы невыгодно с эволюционной точки зрения? Бессмысленно отказываться от всех форм питания, кроме людей. Были ли его органы в тот момент такими же? Или он превратился во что-то другое? — Мидория-кун, — огрызнулся его учитель истории, — я правда такой скучный? Класс рассмеялся, выбив Изуку из его мыслей. Он ошеломленно взглянул вверх и вяло обдумывал вопрос. Да уж. Этот урок был скучным в хороший день. Внезапно хихиканье превратилось в смех. Даже Каччан выглядел удивленным и обрадованным. Учитель был менее удивлен, выражение его лица было кислым. — Тогда во что бы то ни стало, пожалуйста, выйдите. Его учитель часто говорил это предложение всем невнимательным ученикам. Изуку моргнул, а затем почувствовал тупое удивление. Несмотря на все взгляды на него, он не хотел свернуться клубочком. Взгляд его учителя и насмешливая улыбка Каччана не поразили и не укололи. Это не зарегистрировано. Как будто люди вокруг него даже не были настоящими. Как будто весь мир вокруг него был тонким как бумага. — Окей… — Изуку перекинул сумку через плечо. — Хорошего дня. Он вышел из класса и уловил взрыв смеха и звук того, как его учитель вскакивает из-за стола. Изуку посмотрел в окно на ласковое солнце. В это время дня парк был прекрасен. — Мидория-кун-, — позвал его учитель из дверного проема, оправившись от удивления. — Вернись в класс! У него была неделя или около того. Тратить его не было смысла.***
В конце концов ему пришлось с этим разобраться. Его мама не была счастлива, когда он вернулся домой. — Мне назначить еще одну встречу с доктором Нара? Его мама тоже редко злится. Это не было исключением. Она посмотрела на него с беспокойством, от которого в его голове прокатилась волна вины. А потом все пошло под откос. По крайней мере, его мама умела утешать слезы. — Я не знаю, что делаю, — пробормотал он из кокона одеял на диване. Его глаза теперь были сухими, но его голос все еще дрожал. — Я не знаю, что делать. Его мама прислонилась к нему. — Ты молод, Изуку. Тебе не нужно знать. Изуку напрягся, когда его рот наполнился слюной, а затем он уткнулся лицом в одеяло.***
Его хвост примерно такой же длинны, что и он, но в вдое меньше ширины. Изуку сначала не мог осторожно переместить его. Он крутится, как контейнер, наполненный водой, — плещется и дергается, прежде чем от корректироваться. Он достаточно острый, чтобы выдолбить металл, и достаточно пластичный, чтобы свернуться, как штопор. Как только он мог заставить его оставаться неподвижным — настолько неподвижным, насколько это возможно — он наблюдает, как странные, похожие на прожилки структуры перемещаются и распространяются по голубой поверхности. В полумраке он почти светится, как неон на мокром асфальте. Это могло быть из-за выделенной слизи. Это вывело Изуку из себя прежде, чем его любопытство пересилило отвращение. Несмотря на то, что он был вязким, он не оставил пятен, сама жидкость быстро испарялась, и после высыхания, остаток оказался растворимым в воде. Или, по крайней мере, растворим в соленой воде. Поскольку он не думал приносить питьевую воду в уединение скрытого пляжа, у него был только океан, чтобы проверить свои теории. Он подробно изложил свои наблюдения в своем дневнике причуд, несмотря на то, что их чтение заставило его гримасничать. Пока он был поглощен выяснением того, где появляется и уходит лишняя масса в его теле, он мог игнорировать свое будущее в надежде выяснить свое странное настоящее. Или, по крайней мере, мог, пока он не понял, что, хотя его причуда заставляла его тело гореть электричеством с энергией и жизнью, и что он мог двигаться и слышать так, как никогда не мог, когда держал его в спящем состоянии, он также заставлял его голодать каждый раз, когда он его использовал… Это была непостоянная вещь, которая резко поднялась и затихла за те часы, которые Изуку был во сне. Короткие шипы и внезапные падения. Вечные тенденции. И вот как это его поразило. Как он впервые прочитал: у него была причуда мутации хищника, а хвост, выходящий из его позвоночника, был хищным органом. Конечно, его тело ожидало еды, когда он его использовал.***
На бумаге идея выглядела глупо. Изуку каждый раз, когда он думал об этом, это казалось глупым. Но он продолжал думать об этом. Вместо того, чтобы пойти в школу, Изуку обнаружил, что задерживается возле дома Кацуки, чувствуя себя невероятно не на своем месте. Он вздрогнул от криков, исходящих из дома Бакуго, и пересмотрел свой выбор. Крик… — Я не намажусь этим дерьмом! — Я не позволю тебе заболеть раком кожи, засранец! Иди сюда! — выглядел довольно приземленным, но Изуку никогда не заставлял свою маму кричать на него. Он вспотел, и это было не из-за погоды. В конце концов, может быть, лучше просто пойти в школу. Дверь распахнулась прежде, чем Изуку смог сбежать. — Подтяни штаны, проклятый преступник! — Тетя Мицуки увидела его, и ее лицо просветлело. — Изуку! Рада тебя видеть! Кацуки дернулся, его глаза расширились от удивления. Изуку побледнел и неуверенно помахал. — Ах, ты тоже! Выражение лица Каччана сжалось, и он прошел мимо Изуку. Это неудивительно, но Изуку надеялся на лучшее. Он поморщился и повернулся, чтобы догнать. — Веселитесь в школе! Изуку вздрогнул и крикнул: — Вы тоже! — затем его охватил ужас. — Ах, Я имею в виду, спасибо! Мицуки громко и радостно рассмеялась. Он убежал, следуя за Кацуки. Его живот скручивался и скручивался. Каччан оглянулся на него, пока шел. Предыдущий гнев пришел и ушел, сменившись скукой. — Что тебе нужно, Деку? Изуку вспотел. Он был придурком. Он должен был пойти к кому-нибудь другому. — Мне нужен был совет. — Тысяча йен, — сказал Каччан. Он протянул руку, не сбавляя темпа. Изуку моргнул и начал копать свой бумажник. — Ах, я думаю… — Черт побери, — фыркнул Каччан. Он засунул руки в карманы. — Я не беру твои деньги. Ах. Шутка. Да. Изуку неуверенно рассмеялся. Он забыл, что Катсуки может быть почти нейтральным и тихо высокомерным, а не просто придурком. — Но я хочу знать, что залезло в твою задницу и заставило тебя рассказать, — сказал Кацуки. — Чертов неудачник! Все потеряли рассудок после твоего тупого ухода. Это звучало почти как… благодарность?