Topaz and Cornflower

Геральт замер — потребовалось некоторое время, чтобы осознать вопрос Лютика. — Ты хочешь… поцеловать меня? Лютик кивнул. Он снова разволновался. — Если ты не против, к-конечно. Я это имел в виду. Я бы никогда… Я знаю, каково это, когда… — Нет, стой, — поспешно прервал его Геральт. — Дело не в этом, — он сглотнул. — Просто… ты серьёзно? Лютик прикусил губу, глядя на Геральта своими завораживающими глазами. Его тёмные ресницы были ещё влажными и блестящими от слёз, а взгляд сосредоточен на лице ведьмака. — Я… ну да? Да. Серьёзно. На самом деле он не хочет, подумалось Геральту. Лютик пережил столько ужасных вещей, он просто перенервничал. Ты ведьмак, Геральт. Неужели ты правда думаешь, что он тебя хочет? Нужно притормозить. Убедиться, что Лютик не в шоке или типа того. Вдруг Лютик коснулся лица Геральта рукой. Мизинец омеги нашёл впадинку за челюстью Геральта, а его большой палец тепло лёг на его губы. Пальцы омеги прошлись по линии подбородка Геральта, опустились ниже, а большой палец мягко потянул нижнюю губу ведьмака вниз. — Скажи «да», — тихо попросил он. Пошло оно всё! Негромкий, но переполненный надежды шёпот сорвался с губ Геральта прежде, чем он успел взять себя в руки: — Да. Лютик слабо улыбнулся. Он наклонился вперёд, всё ещё осторожно придерживая Клару между ними. Его губы были мягкими, с привкусом соли и полевых цветов. Целуя Геральта, он наклонил голову, а ведьмак прикрыл глаза, переполненный внутренним трепетом. Поцелуй не был требовательным. Он не требовал продолжения, в то же время в нём не было ни намёка на отчаяние. Лютик явно осознавал, что он делает, и в этот момент, тянувшийся, будто сладкие волокна сахарной ваты, между ними не существовало ничего, кроме желания. От тёплого, взбудораженного запаха Лютика у Геральта закружилась голова, будто он был пьян или вот-вот упадёт в обморок. Когда Лютик отстранился, Геральт приоткрыл глаза и заметил, что глаза омеги по-прежнему закрыты. Лютик медленно вдохнул и выдохнул, и Геральт увидел, как напряжение постепенно покидает его плечи. Геральт коснулся своих губ, всё ещё ощущая головокружение. Его никогда раньше не целовали так. — Что… мм, — он моргнул. — Что это было? Лютик открыл глаза. Его лицо светилось радостью. — Поцелуй, Геральт. — Это я понял, — ведьмак почувствовал, как его щёки теплеют. Ещё одно непривычное ощущение. — Но… Он растерялся. Если бы он умел подбирать слова, то смог бы описать свои чувства. Не сексуально, не напористо. Не похоже ни на один из поцелуев, за который ему приходилось платить в борделе или из тех, что доставались ему от партнёров на одну ночь. Это была не похоть. Это было… что-то другое. Как солнечный свет. Как бесконечное небо, потрескивающий огонь. Тепло, которое Геральт никогда раньше не ощущал. — Не знаю, — неуверенно произнёс он. Лютик поправил Клару Репейку у себя на руках. Он по-прежнему сидел на коленях на полу — растрёпанный, слишком худой для своего синего свитера, но когда он наклонил голову и улыбнулся Геральту, то у ведьмака перехватило дыхание. — Я не уверен, когда именно мне впервые захотелось это сделать, — тихо произнёс он. Клара сонно зашевелилась, и омега убрал волосы с её личика. — Поцеловать тебя. — То есть… это было обдуманно? Лютик закатил глаза. — Геральт, не то, чтобы я начинаю в панике целовать людей! Особенно, если они альфы. — Просто ты недавно… — Знаю, — он вздохнул, поднялся на ноги и подошёл к колыбельке Клары. Лютик двигался немного скованно, и Геральт про себя сделал пометку проверить потом, не открылись ли у омеги раны. По крайней мере, коленям Лютика явно не пришлась по вкусу резкая встреча с полом, когда тот соскочил с кровати. — Это не связано. Никак, — он опустил Клару в колыбельку, легко поцеловал её в лоб, распрямился и обхватил себя руками. — Просто… ты такой. — Такой? — Да. Ты удивлён? — Лютик присел на край кровати и опустил руки на колени. — Это мне стоит удивляться. Геральт бросил на него растерянный взгляд. Омега выдохнул. — Я имею в виду… — Лютик колебался. — Ты замешкался. Когда я спросил про поцелуй. — Хотел убедиться, что ты в порядке. Что ты правда этого хотел. Лютик задумчиво кивнул: — Но ты ведь хотел согласиться, когда я спросил? — Хмм, — Геральт всё ещё чувствовал вкус Лютика на губах. Он не мог отрицать, что ему хотелось большего. Ещё одно прикосновение. — Хотел. Лютик рассеянно потёр колени: — Но заколебался. Потому что хотел убедиться, что я в порядке. Ты воспринимаешь меня, как личность. — Само собой, — ответил Геральт. Прозвучало довольно прямолинейно, но как ещё реагировать на подобные слова? — Как ещё тебя воспринимать? — Ну, знаешь, есть кое-что, — Лютик постучал пальцами по коленям. — Если бы ты видел меня только как… объект, тебе было бы всё равно, что я чувствую, да? Со мной всегда так обращались, — Лютик покачал головой и поспешно продолжил. — Но ты воспринимаешь меня, как личность. Значит, ты понимаешь. Меня, — он указал на себя, отводя глаза. — Перед тобой омега, которого поимели такое количество людей, что он даже не помнит их имена; с ребёнком на руках, который не от тебя, и с ребёнком в животе, который тоже не от тебя. Омега с огромным количеством уродливых шрамов и с паническими атаками, которые происходят время от времени и во время которых он тебя даже не узнаёт. И ты по-прежнему хочешь поцеловать меня. И медлишь только для того, чтобы убедиться, что я тоже этого хочу, — он вдохнул, поднимая плечи. Его взгляд, до этого сосредоточенный на руках, поднялся к Геральту. — Я должен быть удивлён, Геральт, — он выдохнул. — Но я не удивлён. Потому что ты такой. Геральт медленно приблизился к краю кровати, на которой сидел Лютик, сложив руки на коленях. — Я должен сказать тебе, — тихо проговорил ведьмак. — что, хм, быть принятым, как личность — очень низкая планка. Лютик вздохнул, махнув рукой: — Я знаю. Это очень важный аспект, но я знаю. Тогда… — Лютик повернулся к нему, его глаза заблестели. — Дело не только в этом, Геральт, — в его голосе звучало лёгкое разочарование. — Это… чёрт. Ты так ласково говоришь с Плотвой. И то, какими выверенными привычными движениями ты точишь мечи, не задумываясь об этом. И… и то, как ты хмыкаешь, когда не знаешь, что сказать, и то, что ты, вроде… ты как будто не всегда знаешь, что сказать, но всегда говоришь то, что нужно, — его голос звучал приглушённо, но сквозь мягкость всё равно слышались скрытые эмоции, — Каждый раз, когда ты называешь меня «Лю». И когда у тебя появляется небольшая складка прямо на кончике носа, когда ты задумываешься. И то… — его голос дрогнул. В комнате стало совсем тихо. — То, как настороженно ты относишься к окружающему миру, но смотришь на меня так, будто… я красивый. Геральт потерял дар речи. Он не мог даже хмыкнуть. Никто никогда раньше ему ничего подобного не говорил. Никогда. — Так что, да, — кротко подытожил Лютик. — Просто ты такой.