Планета на двоих

Кит ведь не собирался засыпать. Проходит какое-то время, пока у него в мозгу что-то не кликает, и он понимает, что уснул. Это как какой-то момент просветления посреди сна о гонках на летающих бегемотах, когда мозг говорит тебе: «Ты спишь. Просыпайся, придурок.» А у него снова кошмар, но на этот раз там нет ни падений, ни обрывов, ни Космо. Там нет ничего, даже треклятых гор. Кит один. Он хочет позвать кого-нибудь, хоть кого-то, но голос пропадает, и он только тихо хрипит, а потом заходится в рвущем горло кашле. У него тут же начинает кружиться голова, он оседает на колени, сгибается почти вдвое и кашляет, кашляет, кашляет, а песок забивается ему в рот и ноздри, и дышать становится совсем невозможно. Кит крупно вздрагивает и просыпается. Он лежит на боку, а вместо песка в рот лезут собственные растрëпанные волосы. Он тут же проводит рукой по лицу, смахивая чёлку, и да, ему опять нужно несколько секунд, чтобы мир вернулся хоть к какой-нибудь ясности. Космо передвинулся во сне. На самом деле, они оба сдвинулись — они полулежали, свернувшись калачиком и опираясь на стену, а теперь они вытянулись на остывшей земле, а у Кита, скорее всего, добавилось синяков. Ночью голова Космо покоилась у него на коленях, а сейчас он свернулся кольцом вокруг него, накрыв хвостом, словно одеялом. Кит чувствует себя немного лучше, даже несмотря на то, что его мышцы как будто вырезали и заменили осколками битого стекла. И подташнивает. И голова болит. А так он в полном порядке. Видимо, во время падения его приложило сильнее, чем казалось. Космо, заметив, что Кит проснулся, тычется носом ему в ухо. Холодным и мокрым носом, и Кит тут же расслабляется. — Ты меня напугал вчера, — или сегодня, не важно. Кит начинает вставать, стараясь при этом не тревожить рёбра, которые, кажется, только-только перестали болеть, но как только выпрямляется, то чувствует, как мир кренится со своей оси; его резко ведëт в сторону, перед глазами всё на мгновение смазывается, и Кит, не удержавшись на ногах, падает. Сначала он пугается, что это их платформа обрушивается или типа того, но за те секунды, что он пытается понять, где небо, где земля, всё, вроде как, остаëтся на своих местах. Он стонет и хватается за голову, когда виски насквозь прошивает острая вспышка боли. Это длится совсем недолго, а когда проходит, то Кит ещё какое-то время просто лежит, пытаясь понять, что это, блин, вообще было. Голова кружится даже с закрытыми глазами. Ох. У Кита нехорошее предчувствие, и ему как-то очень не хочется находить ему подтверждение. Он задирает рукав, оголяя запястье, и касается им своего лба. Вот дерьмо. Кажется, у него температура. Ещё не жар, конечно, но кожа всё равно теплее, чем должна быть, и это настолько некстати, что Кит цветасто ругается. А ведь мама только-только отучивать начала. Он осторожно садится и подтягивает к себе ногу. Зря он вчера не обратил внимания на дискомфорт. Ногу жгло ещё вечером, но, вопреки его глупым надеждам, он, похоже, не просто ободрался. Кит проводит ладонью вдоль мышц на ноге. Он чувствует пальцами порез в верхней части бедра, но рана узкая и, вроде бы, неглубокая, хотя и длинная — продолжается до колена и чуть ниже. И кровотечения уже нет. Должно быть, он поранился как раз перед тем, как добрая половина площадки отправилась в свободное падение. Штанина немного липкая, и даже через ткань понятно, что плоть вокруг раны горячая. Так, ладно, без паники. Люди могут двигаться и с температурой, так что всё по-прежнему не так плохо, ага? Он всё ещё нормально функционирует, и его голова достаточно ясна, чтобы он мог сложить два и два. Прошло уже… сколько? Можно прикинуть, что с момента крушения прошло, самое большее, часов двенадцать, включая сколько-то там часов сна. У Кита и раньше бывало такое, что воспалялись раны… но это всегда происходило спустя пару дней после заражения, и даже тогда всё, что надо было сделать — это очистить порез и хорошенько его забинтовать, пока всё не пройдёт. Интересно, насколько быстрее начнётся заражение при таких далёких от первоначальных условиях? Значит, предположительно, они куковали на горе часа три, потом в пещере примерно столько же и уже здесь проспали часов шесть, если принимать во внимание их усталость. Максимум восемь. Значит, возможно, вся эта фигня с температурой только недавно началась. Это хорошо. У него есть время, чтобы найти что-то, чем можно хотя бы промыть, но для этого нужно как можно скорее спуститься с последнего уровня гряды. Здесь, наверху, он всё равно не может ничего сделать. Пытаться очистить рану сейчас, без чистой воды, просто бесполезно. Нужно двигаться, пока есть хоть какие-то силы. Кит прочно цепляется за мысль, что внизу, в долине, всё обязательно станет лучше. Возможно, ему даже удастся перехватить ребят по пути — бой с галра вряд ли бы затянулся настолько. А даже если и так, у Кита довольно богатый опыт в плане не помереть. А ещё он самый живучий из обитателей Замка. Ну, после Широ, конечно же. В этом ему равных нет. Кит без слов протягивает руку Космо, послушно сидящему возле него, и тот осторожно хватается за рукав. Кит слегка спотыкается, когда волк тянет его, и изо всех сил старается не обращать на это внимания. _________ Степь слишком однообразна. Слишком, Кит давно уже перестал смотреть по сторонам. С тех пор, как Космо спустил их с кряжа, прошло навскидку часа полтора. Сначала была мысль, чтобы Космо перенëс их сразу через неё, к лесу, но Кит почти сразу передумал. Во-первых, далековато. Во-вторых, чтобы куда-то переместиться, надо хотя бы примерно знать, что там находится. Им совсем не улыбалось вляпаться в какие-нибудь зыбучие пески или что ещё здесь может быть. Кит никогда не был мастером продумывания наперëд, это Широ у них весь такой из себя Мистер Стратег, и сейчас Кит особенно остро жалел о том, что его нет рядом. Это даже как-то забавно. Кит ведь всегда так жаждал уединения, а сейчас что? Сейчас он многое бы отдал, чтобы увидеть рядом с собой даже хотя бы Лотора. Ну идиотизм чистой воды. Но если так подумать, Кит всегда был привязан к чему-то. Даже тот год, что он жил один. И этой привязанностью был не только Широ. Он был зависимым от независимости. Как-то это глупо, Боже, как же глупо. Но Кит продолжал. Продолжал убеждать себя в том, что ему нравится быть одному и продолжал понимать, что ему, на самом деле, не хочется. У него просто не было выбора, вот и всё. А когда нет выбора, самое верное решение — это смириться. Потому что изменить ты всё равно не можешь ничего, и зачем тогда впустую травить душу? Кит с силой протирает глаза, прогоняя из головы все лишние мысли, а заодно и возвращая зрению былую чëткость. Сейчас у него есть более насущные проблемы. Итак, крыс потревожил не сбитый корабль, это он уже понял; скорее всего, они даже не почувствовали толчка извне. Они спасались от куда большей опасности, поднимающейся из недр, а Кит просто настолько везучий, что опять оказался в нужном месте в нужное время. Ну не молодец ли он. Из-за землетрясения горы стали чересчур неустойчивыми, и Кит ещё ни разу не пожалел о том, что они смылись оттуда. Значит, назад хода точно нет. Им остаётся только надеяться на то, что эти твари не направятся туда же, куда и они, иначе им полный привет. Кит был раздражëн. Даже нет — он был откровенно зол. На собственную беспомощность, на головокружение, на боль, на проклятущие горы, на ситуацию в целом. Подумать только, не справиться с управлением! Симуляторы в Гарнизоне, Красная, потом Чëрная, корабли сопротивления — неужели, всё это было напрасно? Кит ненавидел оправдывать кого-то, ещё больше — оправдывать себя, но на этот раз он не мог не признать, что выложился на все сто десять из ста. Просто это явно не его деньки. Кит всё ещё чувствует себя неважно. У него волнами идёт горизонт, он хочет пить, есть, спать, снова пить, а ещё у него стойкое ощущение, что под веки ему щедро насыпали наждачной пыли. Нога начинает болеть с новой силой. Очень выручает Космо, на которого он может временами опереться, чтобы перевести дух — остановки они себе позволить не могут, а полоса леса приближаться не очень-то спешит. Им нужно добраться до неё к ночи. Они просто обязаны, потому что всё, что они могут рассматривать как кров — огромные, странной формы нагромождения песчанника, доверия ну вообще не внушающие. Космо вдруг останавливается как вкопанный, глядя на землю перед собой, но Кит, слишком занятый усмирением разыгравшейся головной боли, не сразу замечает это и по инерции делает ещё несколько шагов вперëд. Космо не успевает среагировать, когда в том месте, где должна быть прочная песчанистая почва, нога Кита ступает в пустоту. Кит не успевает даже вскрикнуть. Он больно проезжается по чему-то всем телом, ровно вверх по позвоночнику — от ног и до затылка, окунается в невесомость, как во время прыжка в червоточину, и с такой силой ударяется о ледяную воду, что в шоке чуть не вдыхает её. Или всё-таки вдыхает — лëгкие и ноздри обжигает, а ещё он без понятия, где верх, а где низ. Совладать с паникой удаëтся не сразу, в голове слайдами начинает мелькать всё, что он только успел вспомнить: выдохнуть, совсем немного, чтобы пузырьки воздуха поднялись наверх, и следовать за ними. Кит действует на автомате. Он выныривает на поверхность и судорожно вдыхает, закашливаясь, но тут его снова окатывает волной брызг. Совсем рядом раздаëтся громкий всплеск, и это очень пугает его, потому что, во-первых, ему вот вообще не надо, чтобы на голову сейчас что-нибудь свалилось, а во-вторых, здесь слишком темно. Но здесь не должно быть так темно. Что-то, похожее на водоросли, касается его руки, и Кит сначала рыпается, но только потом до него доходит, что какие, к Заркону, водоросли, и он выбрасывает в темноту руку, почти сразу же хватаясь за мокрую шерсть. Он полностью доверяется Космо, когда тот зигзагами плывëт куда-то. Киту в шею упирается что-то твëрдое, и он инстинктивно пытается удержаться на плаву. Его пальцы царапают по чему-то ровному, сперва по самой кромке, затем всё дальше и дальше. Кит едва не смеëтся от облегчения. Это большая каменная плита, один край которой утоплен в воде, но лежит достаточно покато, чтобы он смог всползти на неë и втащить скользящего Космо. А потом Кит пытается поглубже вдохнуть и снова начинает кашлять; он буквально чувствует, как у него из груди рвëтся вода. Космо не издаёт ни звука, пока Кит сотрясается в одном приступе за другим. Постепенно кашель стихает. Кит лежит, распростëршись на стылом камне, и даже не думает шевелиться. Кошмар какой-то. Неужели с них ещё не хватило? Космо ëрзает где-то рядом, и Кит просто притягивает его поближе, обнимая обеими руками, пытаясь согреться и поделиться своим теплом. Сейчас это всë, на что он способен.