Планета на двоих

Как там говорил Коран? Пока ты дышишь, Четвëртый, всё ещё можно исправить.Тогда, в их более спокойные, если можно так выразиться, времена, Кит был вполне с этим согласен. Был. Сейчас он уже не уверен. Тяжело сказать наверняка, но Киту кажется, что он пролежал так целую вечность, уткнувшись лицом в шею Космо и медленно вдыхая затхлый, прелый запах сырости. Вот он, тот самый момент, когда ему как никогда нужен Широ, который всегда находил выход из самой глубокой задницы. Не его вина, что в последний раз все скатилось под гору. Причём во всех смыслах. Киту следовало быть внимательнее, а не строить воздушные замки, и смотреть себе под ноги. Он всё ещё не знает, что вообще произошло, и как глубоко он провалился. А ещё он не знает, не сломал ли себе ещё чего-нибудь, пока падал: холод действует как анестетик, и Кит с уверенностью может сказать, что пальцев рук и ног он точно уже не чувствует. А вокруг по-прежнему темно. До них — до дна? — не достаëт даже слабый свет, и это очень и очень странно, потому что, ну, наверху должен быть день. Всё, что он может разглядеть — это Космо, лежащий рядом с ним. Шуточки про радиоактивного волка, светящегося в темноте, поначалу дико бесили, но потом Кит сообразил, что ему проще просто не обращать внимания на разошедшихся Лэнса и Пидж, чем пытаться их угомонить. Кит слегка ворочается и переворачивается с живота на бок, а затем на спину. Одной рукой он крепко держится за Космо, а вторую опускает к бедру. Штаны холодные и влажные, но вокруг раны уже, похоже, высохли: когда Кит касается ноги, он с непривычки будто обжигается. Похоже, с удачей у них временный перерыв в отношениях, а? Он с открытой, мать её, раной только что искупался в каком-то подземном озере, и вряд ли он может быть уверен, что вода здесь такая уж чистая. Космо не шевелится, Кит тоже. Он просто лежит и думает, не остаться ли им здесь. То есть, рано или поздно их же должны найти, верно? Они, по меркам планеты, не так уж и далеко ушли от места крушения. Ребята наверняка разделятся, пройдут пару километров от гор, найдут дыру, в которую он свалился, и дальше всё будет в полном ажуре. Может, вот-вот сейчас сверху спустится длинная верёвка, по которой соскользнëт Широ, аки крутой киношный мен, за ним спрыгнет мама, она обнимет его, поцелует в макушку и скажет, что теперь всё хорошо… … или нет. Кит запоздало ловит себя на том, что таращится в темноту прямо перед собой. Глупо? Возможно. И при всём при этом, он даже не знает, всё ли с ними в порядке. Последним, что он слышал от Лэнса, было чередой таких ругательств, что ещё чуть-чуть, и у него самого бы уши в трубочку свернулись. Так что это хороший знак. Широ велел Ханку и Пидж прикрыть Красного Паладина, как раз перед тем, как Кит выбыл из игры. Ему очень хочется верить, что у них всё получилось. С другой стороны, Кит не представляет, сколько ещë они могут здесь оставаться. В том смысле, что он абсолютно ничего не знает об этом месте. Не поднимется ли уровень воды? Может, из этого колодца есть какие-то другие выходы? Если да, то это хорошо. Но отсюда вытекает другой вопрос: что, если эти выходы затоплены? Размеры шахты также неизвестны, ни высота, ни ширина, ни глубина, и по сути, они зависли посреди пустоты на маленьком клочке твëрдой поверхности. Ему нужно выяснить, как далеко до противоположной стены, но сначала… Кит садится, морщась от боли в затылке, и немного подтягивает себя вверх по плите, перевернувшись на колени. Одной рукой он ощупывает камень перед собой, а вторую вытянул вперёд. Космо внимательно наблюдает за ним, и Кит так рад, что волк такой прям сказочный и светится. Меньше всего ему сейчас хотелось бы оказаться в полнейшей тьме. Есть. Его пальцы натыкаются на преграду. Кит подползает ближе и опускает на нее уже всю ладонь. Он облегчëнно выдыхает, свободно ведëт вверх и в стороны, выписывая круги по шероховатой земле. Их плита вплотную примыкает к стене. Может, Коран всё-таки был прав? Кит похлопывает себя по бокам и пугается на секунду, когда не обнаруживает на привычном месте ножен, но потом находит их — ремень просто съехал ниже на бëдра; наверное, когда он тут ползал. Боже храни того, кто делал пояс и карабин. Кит на пробу шкрябает кинжалом по стене, пытается всадить его как можно глубже; лезвие входит туже, чем он предполагал. Похоже, почва здесь такая же, как в горах — каменистая, плотная, и это хорошо. Появилась кро-ошечная вероятность того, что он сможет взобраться наверх. Но только вот есть одна маленькая загвоздка… Кит снова смотрит туда, где, по идее, должно видеться небо. Ни малейшего намëка на хоть какое-нибудь отверстие. Теперь, когда он задумывается над этим, он догадывается, что там, должно быть, есть какой-то прогиб или что-то вроде этого: скорее всего, снизу дыру перекрывает большой выступ, и поэтому она не видна. Что ж, это… не самые лучшие новости. Забраться обратно он теоретически может, но какой в этом смысл? Если сюда не попадает даже рассеянный свет, то, стало быть, тот карниз довольно широкий, а стены рано или поздно начнут брать уклон вовнутрь, что вряд ли упростит подъëм. Итак, наверх — точно нет. Вниз, как можно догадаться, тоже. Остаться здесь и поддаться нарастающей тоске? Заманчиво, но… Пожалуй, это пока можно отложить. У него есть, конечно, ещё один вариант, но Кит до последнего ищет любой другой выход. В смысле, это ведь типа подземное озеро? И оно должно было откуда-то взяться. Конечно, подземные воды и осадки никто не исключал, но что если удастся найти свод с более пологим наклоном или боковой тоннель, выходящий отсюда? Пусть он будет вести в тупик, но это было бы куда лучше, чем сидеть тут и слушать, как вода плещется о ноги. Только бы он был хоть на пару метров выше её уровня. Кит мнëтся какое-то время, но потом понимает, что больше идей у него нет. Ты хотел воды, парень? На, подавись. Он едва ли стал чувствовать себя лучше после этой ледяной ванны. Теперь у него саднит горло, щëки горят от озноба и жара одновременно, и в окружающей черноте он не может понять, в какую сторону у него кружится голова. Сейчас самое подходящее время двигать. Кит уверен, что ещё пара часов, и его снова начнëт клонить в сон; ему нужно хотя бы понять, есть ли у него шансы убраться подальше от воды. Он подползает к краю, убирает кинжал и очень, очень осторожно соскальзывает с плиты. Кит почти надеется, что шок от такого купания взбодрит его. От холода мгновенно сводит всё что можно и нельзя, и Кит вцепляется в кромку камня. Космо тут же оказывается рядом и прикусывает его предплечье, пока он пытается заставить мышцы работать. — Ты остаëшься здесь. Будешь маяком. Космо недовольно скулит, но отпускает его. Кит делает глубокий вдох и отталкивается от плиты вбок. Ему приходится приложить немало усилий, чтобы сделать первые несколько гребков — тело всё ещё плохо слушается, но Киту удаëтся держать голову над водой. Он медленно двигается вперëд, одной рукой водя перед собой и вокруг. Главное — ни на что не напороться. Космо не сводит с него янтарных глаз, готовый в любую секунду сорваться с места. Наконец, Кит касается стены; он обогнул платформу и теперь плывëт от неё, отмечая с мрачной радостью, что не чувствует боли в рëбрах. Он вообще не чувствует почти ничего ниже груди. Время как-будто останавливается. Кит сосредотачивает всё своё внимание на дыхании и кончиках пальцев, ощупывающих поверхность. Он определённо точно может сказать, что обогнул уже добрую половину колодца. — Ты бы хоть поговорил со мной, что ли, — громко говорит он. Эхо его голоса прыгает по стенам. Космо тявкает и встаëт, проходит туда-сюда по краю платформы и снова садится. Кит ухмыляется в темноту. — А-а, да ты не умеешь, — он открывает рот, чтобы продолжить беседу с самим собой, но резко закрывает, когда его ладонь смыкается на чём-то. Кит останавливается, желая удостовериться. Он ведëт по предмету рукой. Это металл, покоробленный, местами покрытый ржавчиной, и с него что-то сыпется — облезшая краска? Металлический прут тянется вверх по стене. Кит тянется дальше, обшаривает сырую землю и в конце концов находит то, от чего сердце делает кувырок. Перекладины. Это лестница.