Планета на двоих

В общем, Кит довольно неплохо справляется со всем этим. Вроде того. Это было бы даже смешно, если бы не было так до глупости горько. Кит не сразу понимает, где находится — он всё ещё видит перед собой высокие окна и полукруглый диван, а на груди клеймом выжигаются отпечатки маленьких ладоней. Его как будто перенесло недалеко назад, в тот миг, когда земля под его ногами так доброжелательно опрокинулась кверху дном. В первый раз. Он абсолютно так же дезориентирован, не понимает, что происходит, и куда шарахаться, чтобы не расколоть себе череп. Сознание — в этом случае. Так плохо. Кит прикусывает костяшки пальцев, чтобы не завыть от разочарования. Почему Замок, ну почему, что угодно, но только не это. Это слишком даже для него. Космо изворачивается под рукой и смотрит своими монстрячными глазищами; Кит бы испугался, если бы так не любил их. — Всё хорошо, я здесь, я не уйду, ты никуда не пропадëшь, — голос хриплый после сна, слушается плохо, но Кит шепчет это, как заведëнный. Страшно. Космо послушно позволяет обнимать себя столько, сколько нужно Киту, чтобы прийти в себя. Тут не перед кем кичиться, не перед кем корчить из себя незнамо кого. Можно просто побояться своих монстров под кроватью. Какое же омерзительное чувство. Внутри поднимается, клокоча, такая обида, что Киту кажется, будто ещё немного, и он разревëтся, как пятилетний мальчишка. Космо укладывает голову ему на плечо и терпеливо ждёт, когда выровняется дыхание. Кит убеждает себя, что это был кошмар, только и всего. Подсознание, все дела. Не мог же он поехать крышей в темноте и одиночестве так быстро, да ведь? Он целый год провёл в полнейшем одиночестве и не потерял форму, а сейчас размагнитился за какие-то жалкие пару суток? Вот уж дудки. Кит зло трясёт головой. Ему сейчас так не хватает мамы и ребят — он хочет их увидеть, хочет, чтобы они помогли, и чтобы Пидж сделала что-нибудь с его грудью и ногой — и опять же, он не знает, как они там, выбрались ли. Если да, разве не должны были уже их найти? Они блуждают тут уже целую вечность. Может, он ошибся, и им стоило остаться на горе, на уступе. Может… Космо тычется мокрым носом в шею, отвлекая. Пусть они и сидят в луже грязи на холодном бетоне, но волк всё равно намного теплее. Кит точно уверен, что он хочет его успокоить таким образом. Но всё, о чём он может думать сейчас, это о том, насколько у него высокая температура, и о том, когда он дойдет до своего предела и не сможет продолжать двигаться. И что делать тогда? Он с силой трëт глаза. Думай, Когане. Лестница. Всего лишь ветка, отвод, начинающийся нигде и ведущий в никуда. Это даëт надежду, что где-то там может быть выход наверх, так? Кит сейчас соображает немного медленнее, чем обычно. Итак, скорее всего, этот коридор был частью осушительной системы. Те листья, которые были у люка, они не рассыпались в труху, когда он коснулся их, соответственно, и лежат они там не года. Хотелось бы. Если брать в расчëт уклон тоннеля, выходит, что шахта, из которой они выбрались — сливная… Кит знает, что там впереди. Коллектор. И там должны быть отводники. Не факт, что они смогут ими воспользоваться, но проверить надо. Либо придётся поворачивать назад. Попытаться найти какой-то другой выход, может, ещё одну лестницу. Это займёт довольно много времени, а ещё велика вероятность, что ни к чему не приведëт… Это напрягает ещё больше. Киту приходится приложить немало усилий, чтобы заставить свой голос звучать твëрдо. Хотя бы для Космо. — Я думаю, там можно подняться наверх. Может, у нас получится, — он никогда не допускал даже мысли, что разговоры, даже с самим собой, могут так успокаивать. Раньше было как-то проще. Это всё ребята, точно они. Космо умный, он всё понимает без слов. Пригибается, чтобы Кит опëрся на него, и осторожно поднимается, ловит ушами каждый рваный вздох. И они продолжают идти. Время от времени встречаются пороги, после преодоления которых приходится делать перерывы. Кит не возражает. Каждый уровень — шаг к поверхности. На преграду сначала натыкается его нога — ботинок упираются во что-то осклизлое, и Кит отшатывается назад, вытягивая перед собой свободную руку. Тоннель пересекают деревянные доски, они все сгнили, расселись и воняют чёрт знает чем. На ощупь они кажутся очень старыми — может, торчат тут уже не одно десятилетие. Кит дёргает за одну из них, и она практически рассыпается в его руке. Вот и славно, на одну проблему меньше. Этот барьер не рассчитан на то, чтобы закрывать путь воде. Не канализация? Ладно. За годы на нижних досках скопилось столько мусора и прочей неопределяемой ерунды, что нижняя половина тоннеля оказалась полностью закупорена. Так что её трогать бессмысленно. Кит начинает отрывать подгнившие доски с верхней части. Его немного беспокоит тот факт, что этот тоннель вообще зачем-то перегородили — это означает, что его намеренно перекрыли много лет назад, а это, в свою очередь, может значить, что они направляются куда-то, куда направляться не стоило бы. Из чего следует, что передвигаться они будут очень и очень осторожно. Как только позволяет размер выломанной дыры, Кит как можно медленнее и аккуратнее протискивается через неё. Ему очень не хотелось бы разбирать завал целиком, но приходится отодрать ещё несколько досок, чтобы следом мог пролезть Космо, что занимает гораздо больше времени. Теперь, когда Кит на пару секунд потерял опору, чтобы перекинуть ногу, он чувствует — у него определённо проблемы с удержанием равновесия. По другую сторону преграды уровень воды выше, но совсем немного — она едва плещется у подошв. Тоненький ручеëк сочится сквозь доски, больше его ничто не задерживает. Кит идёт чуть позади Космо, положив одну руку ему на холку, а пальцами другой ощупывает стену. Она в неважном состоянии — кирпичи лежат неровно, и порой Кит ощущает дыры там, где кладка обвалилась. Похоже, это самая однообразная часть их пути. Они идут, постепенно поднимаясь порогами. Останавливаются перевести дыхание. Иногда натыкаются на целую кучу обломков, через которые приходится перебираться — вот это невесело. Время идёт. В какой-то момент Кит задумывается, а сколько сейчас на самом деле… они вылетели из Замка где-то как раз перед полуночью. Теперь точное время никак не выяснить. Они находят парочку ответвлений от их коридора, и каждый раз задерживаются, потому что лучшее, что они могут сделать — это попытаться угадать, куда идти. Каждый из тоннелей замурован, и Кит старается особенно не размышлять над тем, для чего. Он надеется, что Космо хотя бы приблизительно ощущает общее направление, хотя он и всё чаще и чаще останавливается и принюхивается, так что может и нет. Но Кит верит, что да. Периодически он спрашивает, как у Космо дела. Кроме этого он почти ничего не произносит — в горле пересохло и скребëтся, а ещё он прямо жуть как завидует Лэнсу, который может часами напролëт трепаться обо всём на свете и не прерываться даже на дыхание. Он бы тоже сейчас не против с кем-нибудь поговорить, чтобы отвлечься от тишины, темноты, боли… Кит снова останавливается, прогоняя одышку. — Ну что? — он поглаживает Космо по голове. — Не устал? Космо подставляется под ласку, а потом, когда Кит собирается идти дальше, перегораживает ему путь. — Ты чего это? — чуть громче спрашивает Кит и тут же замолкает: эхо разлетается шире, чем до этого. Они добрались до коллектора. — Что бы я без тебя делал. Он мало-помалу, по сантиметру продвигается вперёд, пока ногой не нащупывает перед собой пустоту. Наверное, такие шахты можно найти повсюду в ливнëвках и канализациях, обычно их создают, чтобы собирать дождевую или использованную воду в бассейн внизу… Коллектор обрывается вниз, но, если Кита не очень подводит представление о здешней планировке, он также должен продолжаться наверх. Вплоть до соединения с другими отводными тоннелями. Для чего тогда их тоннель? Вода в него не прошла бы — он находится посередине, судя по звуку, из него тоже, из-за наклона… Отлично, опять стопор. Кит отступает назад, подальше от края, и находит рукой Космо. — Стенку найдëшь? На ум кстати или не очень приходит сравнение с собакой-повадырëм, и ему становится стыдно и смешно одновременно, только не надолго. — Дальше некуда. Боюсь, придётся идти назад. Кит сам некоторое время обдумывает то, что сказал. Ему абсолютно точно не нравится эта идея, но, по крайней мере, рассмотреть её нужно. К концу размышлений у него уже кружится голова — кажется, что он плывет в полутора метрах под водой — так что надо понимать, что правильней будет отдохнуть и подождать, когда станет полегче… Нет, останавливаться сейчас нельзя — не двинется больше. Один, всего один подъëм, неужели это так много? Кит снова подбирается к краю и прижимается к стене, вытягивая руку, чтобы нащупать что-нибудь. Он знает, что шансы на то, что здесь есть какая-нибудь лестница или просто что-нибудь свисает сверху в пределах досягаемости, крайне малы, но проверить всё же надо. Лестница сделала бы всё намного проще. Сказать по правде, до сих пор им отчаянно везло, несмотря на его рёбра и ногу, и все эти часы потерянных блужданий. Они довольно далеко забрались, при этом в полной темноте. Он очень надеется, что удача не оставит их и дальше, потому что если закон равновесия плохого и хорошего решит шваркнуть их по головам, у них появятся бо-ольшие проблемы. А ещё здесь что-то занятное со светом. Словно какая-то его часть просачивается сверху, потому что теперь Кит может разглядеть очертания своей руки, если держать её перед лицом. Наверное, свет исходит от какого-нибудь сигнального фонаря там… Маловероятно, поэтому, скорее всего, над ними есть ещё один проход, а в нём светло… Кит даже прижмуривается от этой мысли. В любом случае, он достаточно высоко и далеко, так что больше это ничего не даëт. Но для него всё равно большое облегчение, что вокруг уже не полная темнота, и даже то, что он понял это только сейчас из-за проклятого жара, не омрачает воодушевления — он всё равно не может разглядеть колодец, но зато теперь различает хоть какие-то силуэты. Ткань на спине натягивается, Кит поворачивается и видит тëмное пятнышко-Космо, который придерживает его за костюм. Интересно, он знает, что Кит его видит? По другую сторону тоже не обнаруживается ничего, что помогло бы подняться. Киту остаётся только отойти обратно в тоннель и прислониться к стене, чтобы отдышаться. — Удобного пути наверх нет, — говорит он. — Значит, будем искать другие. В голове и голосом Широ эта фраза звучит немного более обнадëживающе. Сколько-то минут он ещё просто стоит, слушая, как Космо ходит где-то рядом, а потом отлипает от кирпичей и начинает осторожно шаркать к противоположному своду. — Братец. Космо тут же подскакивает к Киту. Тот уже стоит с поднятой вверх рукой, второй держится за стену. Удача улыбнулась им на этот раз как-то кособоко. Лестница — лестница! — нашлась, но метрах в двух от пола, поэтому подняться по ней самостоятельно Кит не в состоянии. В голове проскальзывают мысли о том, как бы всё развернулось, будь с ним хоть кто-нибудь. Вот Широ. Он крупнее Кита, да и вообще в его глазах медленно, но верно превращается в какого-то терминатора, в которого стреляй — отрикошетит. Он смог бы достать до нижней перекладины и подтянуться на ней, а потом помочь ему и Космо. Пидж — наоборот. Кит поднял бы её на плечах, а там она придумала бы, как поднять уже их. С мамой вообще хоть к центру планеты. Самому никак... Кит отмахивается от совсем невовремя возникших образов. Нужно делать всё быстро, чтобы не успеть передумать. Он дожидается, когда Космо твëрдо встанет вплотную к стене, и с разбега, но мягко запрыгивает ему на спину, рывком вздëргивая себя сразу на вторую жердь. Это адски больно. Кит выдыхает сквозь стиснутые зубы, но он помнит про «не передумать» поэтому не даëт себе лишних секунд на отдых и сразу начинает движение. Он сейчас не в самой лучшей своей форме даже для такого элементарного задания, и плюс тут всё ещё темно, но кто, если не он? Он давно поставил перед собой цель: вытащить их с Космо отсюда, чего бы ему это не стоило. Волк только кажется опасным межгалактическим хищником, который сожрëт и не подавится, а на деле он просто большой плюшевый мишка, который боится спать один и дуется за диваном, если думает, что его разлюбили. И Кит собирается полностью возместить себе недостаток пушистости за все восемнадцать лет. — Ты как там? — разговор и правда успокаивает. Так он может концентрироваться на чём-то другом, не касающемся подъëма по невидимой отвесной стенке. Космо бесшумно встаëт точно под ним. Кит не видит, но может с уверенностью сказать, что волк смотрит на него, а ещё что он сказал бы, если б мог. Кит ухмыляется. — Я буду осторожен. Со мной всё будет хорошо, — говорит человек с температурой. Когда коленка подламывается на очередной ступени, Кит невольно задумывается, насколько всё плохо с его ногой. Раз он всё ещё вполне может на неё наступать, то лучше, чем было во сне. Его передëргивает от одного только воспоминания. Космо тревожно скулит где-то внизу, видимо, услышав заминку. — Требуется больше, чем один день, чтобы простое воспаление перешло в гангрену, — терпеливо говорит Кит. — Ты знаешь, что температура поднимается, когда организм пытается выжечь инфекцию? Обычно это срабатывает. Так что перестань беспокоиться. Космо недовольно фырчит. Ладно, пожалуй, побеспокоиться есть о чём: за всё это время он прополз от силы метра два. Ну, три. Руки трясутся от напряжения. Поверхность стены слегка осыпается, когда Кит берëтся за следующую перекладину, что означает, что ему приходится очень тщательно выбирать, как распределить вес. Ему совсем не улыбается, чтобы стена рухнула, пусть и в тоннель, а не в шахту, и он вместе с ней. — Твои доводы всё равно звучат неубедительно, — сообщает он. Хотелось бы, чтобы сейчас это уже не имело значения. Возможно, всего через полчаса они доберутся до самого верхнего уровня. А оттуда всё будет гораздо проще, даже если они так и не встретятся с ребятами. Хотя Кит как-то очень хочет надеяться, что всё же встретятся, и скоро. Было бы так здорово добраться до верха как раз в тот момент, как там появится Ханк и протянет ему руку… Кит расчитывал на два дня максимум, а ещё даже первый не прошел. Наверное… Кит продолжает взбираться вверх. Надежда — это хорошо, но здравый смысл прав. Они должны сами позаботиться о себе. Что его сильно беспокоит, так эта мысль на задворках сознания, что, возможно, они вообще не добрались до Замка… Нет, с ними должно быть все в порядке. Какой-то хлам выбирает как раз этот момент, чтобы проскрести по плечу, и Кит вздрагивает, прижимаясь к лестнице как можно дальше от помехи. Это что-то твёрдое, и оно не движется. Он не может это рассмотреть, в чём вся и проблема — слишком темно. Начинает конкретно раздражать. Но он ничего не слышит. Должно быть, это какая-нибудь балка или что-то, что застряло в стене коридора. Кит поднимается чуть выше и пытается протянуть ногу, чтобы потрогать предмет, и под стопой ощущает, скорее всего, деревянную поверхность, твёрдую и прочную. Ага. Он был прав. Это упавшая балка, или кто-то специально воткнул её сюда. Если бы он карабкался немного правее, он бы, наверное, врезался в неё головой. Если здесь есть одна такая штука, надо задуматься, не накидано ли сюда ещё чего. Это бы объяснило, почему коридор к шахте оказался заблокирован: она старая, быть может, что неиспользуемая, да ещё и полная мусора. Кит возобновляет подъëм, зафиксировав для себя примерное расположение балки, но почти сразу же останавливается, потому что уже во второй раз наталкивается на что-то твёрдое, на этот раз головой. Да что же это… Он издаëт полузадушенный вскрик, судорожно цепляется за стену, крепко зажмурившись, и ждëт, когда хоть чуть-чуть отпустит внезапная боль. Такое чувство, что потолки в этих катакомбах сговорились против него. — Я здесь! — говорит он на ворчание внизу и ждёт, когда перестанут слезиться глаза. — Извини, налетел на что-то. Космо тявкает и прыгает передними лапами на стену. — Нет, не обязательно потолок, — Киту наконец-то удается поднять руку и потрогать преграду над головой. Наощупь вроде стена, но… здесь где-то должен быть путь наверх. Иначе ему не удалось бы увидеть вообще ничего. Он как можно дальше вытягивает руку, и его пальцы скользят по кромке. Там проём, просто он шириной чуть больше лестницы. Ох, какое облегчение… Ну, или нет, потому что пальцы внезапно нашаривают в темноте металлический прут. Прочные толстые прутья, переплетённые друг с другом. Проём забран решеткой. Вот же чёрт. Им следовало подумать о такой возможности задолго до того, как он взберëтся наверх. Все эти пути требуют регулярного осмотра и ухода, никто не стал бы оставлять незаделанную дыру в полу, чтобы в неё кто-нибудь провалился. С другой стороны, это необязательно означает конец всем надеждам. Решётка может быть не прикручена. Вопрос только в том, где взять упор, чтобы толкнуть её и проверить — лестница тут ещё хуже, чем предыдущая, и возлагать на неё большие надежды не хочется. Сейчас у него только один вариант действий, но Кит сильно сомневается, что если он повиснет на решётке, держась за нее двумя руками, она откроется. Ох, не радует его то, что придётся делать… Но там есть свет! Он обязан попытаться. — Так, братец, — он осторожно возвращает руку на лестницу и начинает спускаться обратно. — Дай мне несколько минут проверить кое-что. Если что — лови. Кит спускается очень медленно: вниз ползти всегда труднее, чем наверх. Но он хочет спуститься только до того уровня, где нащупал деревянную балку. Он вытягивает ногу вниз и в сторону и пихает её. Она не сдвигается ни на сантиметр, хотя и издает негромкий скрип. Затаив дыхание, он перераспределяет свой вес. — Хорошо… Поехали. И спрыгивает с лестницы на заклиненную доску. Ну что ж, она не переломилась пополам, послав его в непрекрасное далёко. Это радует. Но Кит всё же слышит, как что-то крошится и осыпается вниз. Он просто не знает, что именно. Так что он на секунду замирает в неподвижности, готовясь в мгновение ока запрыгнуть обратно на лестницу. Больше ничего не происходит. Кит ищет место, где бы ему подняться на ноги. Он встаëт, балансируя, на самой близкой к стене точке балки и медленно вытягивает руки вверх. Он испытывает такое облегчение, когда пальцами прикасается к решётке. — Эй, я молодец! — надо будет рассказать об этом маме. Пусть знает, что её сын достоин её. Даже такой помятый. С этого места он может толкнуть решëтку вверх. Он пытается её сдвинуть, приподнять, ещё хоть как-то пошевелить. — Ладно, подожди ещё чуть… Кит оглядывается вниз, чтобы проверить, всё ли в порядке. Из темноты коридора на него смотрит четыре пары глаз. Три из которых Космо точно не принадлежат.