***
В доме Кощея, тем временем, было далеко не до отдыха. Сергей Сергеевич нашел еще несколько адресов членов Верховной Магической Комиссии, и его прям распирало в ожидании момента, когда друг начнет оглашать последовательность, в которой он будет расправляться с ними. — Что ж, Волчанский, ты просто умница, — задумчиво проговорил Константин Константинович, пробегая глазами по листку с адресами. — Кость, ну, не тяни ты кота за яйца! Говори уже, к кому первому заявишься? — Ну, очевидно, что к Боровичковскому. — Матерь Божья, я-то думал, что он уже как несколько недель отдал Богу душу благодаря твоим стараниям. — Да какой там! — Константин Константинович встал из-за письменного стола и подошел к окну. — Старый хрыщ явно чувствует, что я за ним охочусь. — Кощей поглядел сквозь стекло на хмурое осеннее небо. — Два раза заявлялся к нему, но его дома не было. Да и судя по затхлости и тонне пыли он не живет там уже. — А вот тут ты ошибаешься, — возразил за спиной Волчанский. — Мои парни — профессионалы, так что с адресом они точно не ошиблись. — Что ж, — он повернулся к другу, который, развалившись в кресле, с удовольствием поедал бутерброд с красной икрой, — значит, сегодня пойдешь со мной в качестве ищейки. Может, твой волчий нюх поможет мне его, наконец, найти. — Не, Кость, сегодня никак. Олеся утку будет запекать, мама ее приезжает в гости. Так что давай завтра. Я в любом случае планировал слинять из дома под каким-нибудь предлогом — дольше одного дня в компании тещи я не выдерживаю, сам знаешь. — Хорошо. Но чтобы завтра был, как штык! Я с понедельника буду с внуком в Греции, не хотелось бы уезжать с недоделанными делами. — Я так понимаю, следующая в списке Дриада? — Кощей кивнул. — Ну, ты, конечно, стратег, Кощеев. Все так удачно подстроил, чтобы два раза в Грецию не мотаться! — восхитился Сергей Сергеевич. — Ничего я не подстраивал. Филипп сам сказал, что они летят на Крит. Я же просто убью одним выстрелом двух зайцев. — У меня только один вопрос: зачем тебе убивать Боровичковского? Он же не член Комиссии, а всего лишь судья. Как говорится, лишние телодвижения нам ни к чему. — Затем, что для обряда нужно тринадцать убийств. Должно умереть тринадцать человек, приложивших руку к тому событию. Ты же не думал, что я убью Наину? — Да Боже упаси!***
Под днищем вишневой семерки показались огни автомагистрали, и Фил начал снижение. На МКАДе в столь поздний час практически не было машин, и Волков, не сбавляя скорости, понесся по трассе. Алиса, как только колеса коснулись родной земли, тут же схватила телефон и набрала родителей. Девушка хотела сделать им сюрприз, и ее просто колбасило от предвкушения встречи с родителями. Фил же, наоборот, хотел оттянуть этот момент. И нет, это не значило, что он не соскучился по ним. Просто только по пути в Россию он понял, что совсем не знает, как объяснить им то, что он пропал с радаров на несколько месяцев. Алиса хоть и пересказала ему в подробностях диалог с его родителями и посоветовала искренне поверить в свое же вранье, и на тот момент версия показалась Волкову правдивой, но сейчас все в корне изменилось. Во-первых, какая такая может быть занятость на практике, что он не нашел за все это время возможности позвонить или отправить письмо? Во-вторых, ну, какой нахрен аврорат? Мама прекрасно знает его отношение к людям в погонах. К ним бы он добровольно даже на пушечный выстрел не подошел. В-третьих, самым ужасным и самым тупейшим проколом в этой версии было то, что у него не было никаких доказательств того, что он проходил практику. Даже фотки в форме! Хотя, можно же… — … соврать, что я работал в архивах! — осенило Волкова. — Что, прости? — Алиса оторвалась от экрана. — Короче, я скажу предкам, что работал в архивах, которые находятся где-то в подвалах Министерства Магии. Телефон у меня забрали, так как боялись, что я могу сделать снимки каких-нибудь документов и слить их в сеть. Мол, выдали только по окончанию практики, и я сразу позвонил маме. — А сов тебе тоже не выдавали? — Слушай, я вообще-то пытаюсь твою версию спасти! Могла бы и придумать что-то более логичное, — разозленно бросил Фил. — Ну, знаешь, времени на то, чтобы придумать версию получше у меня не было! Главное, что на тот момент они поверили. — Ну да, а теперь придется врать, как в последний раз. — Если хочешь, то можешь переночевать у меня. А утром придешь к ним. На свежую голову явно получше врать получится. — В гараже переночую, — буркнул Волков. Отвечать девушка не стала. Она прекрасно понимала его состояние, поэтому остаток пути до ее дома решила молчать. Когда они остановились напротив ее подъезда, Алиса поцеловала друга в щечку и, поблагодарив его, вышла из машины. Дождавшись, пока подруга скроется за дверью подъезда, Волков закурил и решил, что перед тем, как отправиться спать, он немного поколесит по району. Катаясь от места к месту, он погрузился в ностальгические воспоминания о временах, когда, как принято говорить, все было «хорошо». Конечно, все познается в сравнении, и спустя время тогдашние проблемы сейчас кажутся просто мелкими неприятностями. Проезжая по Есенинской, он слегка притормозил между 27 и 29 домом. Между этими домами года три назад он впервые попробовал траву. Честно признаться, ему тогда не очень понравилось, но потом как-то распробовал. Тогда он даже представить себе не мог, что всерьез займется разработкой собственных наркотиков. Он усмехнулся и медленно свернул за угол на Буковую аллею. За ней начинался парк, в котором они часто собирались с друзьями на вечерние посиделки под гитару. Чем дольше он катался, тем глубже он погружался в воспоминания. Вот спортивная площадка, на которой он впервые поцеловался. Кажется, это было после какой-то школьной дискотеки. Там же, спустя два года, он успокаивал Алису, которая только что узнала, что ее дедушка погиб. По телу прошелся морозец. Наверное, он никогда не видел такой истерики. Жители соседних домов даже вызвали полицию, думая, что кого-то убивают. Вот тут они играли в баскетбол; в подъезде того дома зимой бухали; на крыше того дома они с Алисой пили вино и горланили песни ЛСП. Это было недели за три до того, как они получили письма из Хогвартса. А вон в том переулке он в первый раз подрался. Ну, как подрался… Ребята из 213 школы отметелили его так, что он час не мог встать на ноги. Благо, мимо проходила какая-то женщина и вызвала скорую. Он потом еще месяца два носил ей цветы с шоколадками. Наверное, если бы не она, то он бы так и пролежал до утра с пробитой башкой. На удивление сотряса не было, но две недели того лета он провел в кровати. Тогда отец пытался выяснить, кто и за что его покалечил, заставлял написать заявление в полицию. Но Фил сказал, что они просто перепутали его с кем-то. Только через несколько месяцев после того разговора до него дошло, что батя не поверил ни единому его слову. Да и не смог он признаться отцу, что отпиздили его за длинный язык. Так как знал, что отхватит от отца не меньше. Но был и плюс. После той ситуации Фил понял, что раз есть смелость выебываться одному на пятерых, то надо и иметь силу за себя постоять. Найти одного из тех, кто бил его в тот вечер, большого труда не составило. Стоило ему выйти из подъезда, как ожидавший его Ваня тут же предостерег его, чтобы он не совался в северную часть района. — …В 213 обитают просто отбитые, Фил! Стоит тебе показаться на их территории, как тебя тут же отпиздят без разговоров! — Я уже все решил. Мне надо поговорить с ними. — Волков, тебе жить надоело? — Скорее, я не хочу больше получать по ебалу. — Раз не хочешь, то нахера мы туда идем?! — Ты можешь не идти, — отмахнулся от обеспокоенного друга Фил. — Бля, ну, я же не могу тебя бросить, дружище… Как только они появились на «Севере», к ним тут же подскочили несколько ребят и доходчиво объяснили, что им бы лучше свалить. Из разговора с одним из них Волков понял, что его прозвали «Выжившим», и Гена очень зол. На вопрос «кто такой Гена и где его найти» ребята издали сиплые смешки и сказали, что давно не видели такого сочетания глупости и отваги. Заявив, что «они должны это видеть», парни повели Фила с Ваней в какие-то дебри «Севера». Увидев сидящих на ступеньках ребят под покосившейся надписью «Спорткомплекс «Северный», Волков сразу понял, кто из них Гена. Это был крупный парень с бритой башкой в синей олимпийке. Он сидел выше всех и крутил в руке перочинный ножик. — Я пришел поговорить! — сходу начал Фил, подняв руки вверх. — Сразу пизды дадим или послушаем клоуна? — подал голос тот, что сидел правее. — Погоди, Илюх, мне интересно, что он нам скажет. — Во-первых, я бы хотел извиниться. Получил за длинный язык, у меня к вам претензий нет. Заявление я писать отказался. Иметь дело с ментами — самая позорная хуйня. — Окей, они приняты. Дальше что? — Сказал Гена. — Во-вторых, у меня есть просьба лично к тебе. — Сидевшие рядом пацаны заржали. — А ну, заткнитесь, — шикнул Гена. — Я тебя внимательно. — Научи меня драться. Пиздеть и выебываться я вряд ли перестану, так что хочу научиться в случае чего давать отпор. — Слушай, как тебя там… — Фил, — отозвался Волков. — Слушай, Фил. Ты реально тупой или как? Тебя должны были предупредить, чтобы ты не совался на «Север». Так ты мало того, что приперся сюда, так еще и просишь меня научить тебя драться. Неужели ты не понял, что твое место — это тот, кого бьют? — Считай, что не понял. Считай, что я бросаю тебе вызов. Фил не знал, откуда в тот момент у него взялось столько смелости. Также он не знал, почему Гена согласился. Но, что удивительно, их тренировки в заброшенном спорткомплексе «Северный» положили начало хорошей дружбы. На какой-то из тусовок в гараже Гена, будучи под хорошим градусом, признался ему, что в тот момент довольно сильно испугался. Только человек с титановыми яйцами смог бы прийти к нему с такой просьбой. — Я тогда подумал, что если не соглашусь, то ты начнешь мстить. Для того, чтобы отпиздить кого-нибудь, много мозгов не надо, а вот для того, чтобы уметь договориться и найти подход, они нужны. Я же дерусь только потому, что красиво заливать не умею, убеждать и прочее дерьмо. — Да не стал бы я тебе мстить, Ген. — Это ты сейчас так говоришь. Я прям по глазам в тот день видел, как в тебе закипает все. Отвечаю, если бы я отказал, ты бы на меня кинулся. В ответ Фил рассмеялся и предложил другу пойти выпить. Признаваться в том, что это из-за ебашущего адреналина Гена подумал, что он готов начать драку, парень не стал. На самом деле, тогда он чуть сознание не потерял от страха. Проезжая мимо спорткомплекса «Северный», он решил заглянуть внутрь. История этого спортзала была довольно печальной. Раньше в этом зале была местная библиотека, но после пожара в девяносто первом году его выкупил какой-то местный бандосик и для отвода глаз открыл несколько спортивных секций. Днем там тренировались дети и подростки, а ночью, в подвальном помещении, происходили разного рода… неприятные вещи. В девяносто шестом году бандосика грохнули, но секции продолжали действовать еще в течении года, а потом без должного финансирования все загнулось. Постепенно здание начало разваливаться, а мародеры растащили все, что сочли более-менее ценным. Администрация района даже хотела снести здание и построить на его месте какой-то универмаг, но жители были против и попросили вернуть детям спорт, но были посланы куда подальше. «Северный» так бы и продолжил разрушаться в одиночестве, пока Гена с компанией не решили сделать в заброшенном спортзале свою «базу». В какой-то момент бить остатки окон и кидать гантели в стену им надоело, и Гена предложил начать использовать их по назначению. С момента, когда Фил тут был в последний раз, с вывески окончательно отвалились «с» и «р». Теперь его приветствовала надпись «.по.ткомплекс «Северный». В целом, это название подходило данному «заведению» куда больше. Зайдя внутрь, Волков оглядел помещение. Все тут выглядело довольно удручающе, хотя и появился «новый» спортинвентарь. Штукатурка в углу довольно сильно обвалилась, запах пота, который годами впитывался в стены, стал только сильнее. Отопления, как и света, тут не было. К первым зимним тренировкам Волков предложил ребятам скинуться на генератор, и те согласились. Кто-то даже притащил старый электрообогреватель. Алиса же предложила нарисовать на одной из стен героев из фильма «Бойцовский клуб». Гена хоть и был рад тому, что его обитель начала понемногу преображаться, но на каждой тренировке он говорил, что закалка характера происходит только в спартанских условиях. Подойдя к одной из груш, которая была перемотана скотчем, он пару раз ударил по ней. Цепь, на которую была подвешена груша, они с Геной спилили с какого-то ограждения в центре. Волков до сих пор удивлялся, как их и не поймали за этим занятием. Когда «добыча» была доставлена в зал, и они с ребятами закончили вешать грушу на потолочный крюк, Гена в красках рассказал им, что спит и видит, как выкупит это здание и откроет тут настоящий «Бойцовский клуб». Еще раз зарядив по груше, Фил дал себе обещание, что возобновит занятия спортом, как только вернется в Хогвартс, и покинул «Северный». Добравшись до гаража и зайдя внутрь, он увидел кучу каких-то коробов. Открыв один из них, Фил обнаружил в нем аккуратно сложенные, одна к одной, коробочки с наушниками. Решив, что он разберется с этим завтра, отправился спать.***
— Да не шуми ты так, разбудишь Фила! — донесся снизу шепот, а затем сразу резкий грохот, от которого парень окончательно проснулся. — Ну, молодчина, Артем! — Я и так уже проснулся, — отозвался Волков и слез с дивана. Взяв в руки телефон, он обнаружил, что тот разрядился. — Который час, Вань? — Половина седьмого, — ответил дредастый, поднимаясь по лестнице. — Утра или вечера? — Фил пожал руку другу. — Вечера, конечно! — хохотнул парень. — Я в субботу в такую рань не встаю, ты же знаешь! Кстати, скажи спасибо Ржевской, что написала мне о том, что вы прилетели, — он протянул Филу пухлый конверт. — Мы с Темычем в Сергиев-Посад товар везем, так что если бы не она, то летел бы за бабками туда, — он улыбнулся. — Спасибо, Вань, — Волков обнял друга. — В коробках, надеюсь, наушники, а не наркота? — Наушники и еще куча разной мелкой техники. Я теперь плотненько на Вазгена работаю, а с тем дерьмом я завязал. Твоего черного друга тоже подтянули, Вазген его главным менеджером по продажам сделал, — ухмыльнулся Ваня. — Так что не переживай, никаких наркотиков в гараже нет. Все чисто. — То есть, на районе вообще никто не торгует? — Слушай, народ берет откуда-то, но лично поставщиков я не знаю. Все наши отошли от этого. Говорят, какой-то тип в Чертаново теперь этим занимается, но у него не всегда удается чистый товар достать. Вообще, в последнее время все плохо стало. Раньше, говорят, семьдесят процентов экспорта из Лондона шла, но там чет все накрылось, хрен знает, может санкции… А чувак из Чертаново работает с Казахстаном, но возят, понятное дело, только травку и не в том объеме, который наши поставщики из Лондона получали. — Ну, из Лондона у меня новостей по этому поводу нет, — ответил Фил, но про себя подумал, что если речь о поставках от Малфоя-старшего, то дела у него реально идут не очень, раз он решил не только с лондонского рынка уйти, но и прикрыть продажи в других странах. — Ладно, брат, мы полетели, — Ваня похлопал друга по плечу. — Фотками с пляжа особо не спамьте, мы народ рабочий, можем и зло завидовать в комментариях! — крикнул он, устремляясь к лестнице. — За Алису ничего обещать не буду, — хохотнул Фил и начал одеваться. Ржевская оказалась права насчет того, что к родителям лучше идти со свежей головой. Да и волнение перед предстоящим разговором чуть поубавилось. Машину Фил решил не брать. После вчерашнего колесения по району ноги так и требовали пройтись пешком хотя бы до дома и подышать родным воздухом. Также по пути он планировал заглянуть в банкомат и закинуть деньги на карту. Затем в супермаркете он купил им с отцом бутылку виски, а маме — ее любимое вино. Наконец, в цветочном, который находился в соседнем доме от его, он приобрел огромный букет из, кажется, всех представленных в магазине цветов. Он оказался таким тяжелым, что парень сто раз пожалел, что не взял машину, пока тащил его. Добравшись до подъезда, он, положив букет цветов и пакет из магазина на лавочку, решил перевести дух. Закурив, он задрал голову и нашел глазами окно кухни. Отойдя на несколько шагов назад, Волков заметил мелькающую тень — наверное, мама готовит ужин. На губах расцвела улыбка: она еще не знает, что он появится на пороге через какие-то три минуты. Затушив окурок, он достал ключи и, взяв покупки, поднялся по ступенькам и приложил ключ к домофону.***
Боровичковский, по данным Волчанского, жил в небольшой подмосковной деревушке. Когда Кощей впервые пришел по указанному адресу, он даже не поверил, что именно тут живет судья Верховной Магической Комиссии. Старик хоть и славился своей неподкупностью и честностью, но Константин Константинович все равно не мог поверить, что небольшой одноэтажный деревенский домик с парочкой плодовых деревьев и сосной — это все, на что дед сумел заработать за всю свою жизнь. Вот и коротал он в нем свою одинокую старость: жена его умерла лет десять назад, а детей они с ней так и не нажили. По сведениям того же Волчанского, они с ней всю жизнь помогали детским домам и прочим обделенным по жизни. Судя по финансовым отчетам, на добрые делишки уходила большая часть их зарплат. — Вот скажи мне, Сергей Сергеич, — произнес Кощей, оглядывая участок из-за низенького заборчика, — ты бы мог тратить большую часть своего дохода на помощь детям? — Я — нет, а вот Олеська постоянно в подобной добродетели участвует, — буркнул Волчанский. — Плохо разве? Глядишь, когда на ковер ко мне попадете, воздастся. — Ой, Кость, я в своей жизни столько всего совершил, что в Ад я войду, как пример для подражания! И, зная Олеську, она со мной и после смерти будет, даже если ей сто тысяч раев предложат. И помяни мое слово: она и в той душегубне какую-нибудь благотворительность придумает! — Кстати о душегубстве, готов? — Одну минутку, дружище. Пока Волчанский обращался волком, Кощей пытался разглядеть сквозь темные окна хоть что-то, что дало бы понять, что в доме кто-то есть. Отворив калитку, они с Сергеем Сергеевичем под скрывающими чарами медленно двигались в сторону входной двери. Взмахнув рукой, Кощей отворил входную дверь и вошел внутрь. В доме, как и в прошлый его приход, было также пыльно и без каких-либо признаков человеческого присутствия. Он, кивнув Сергеичу, чтобы тот начал вынюхивать, пошел делать обход, но кроме шишек на подоконнике у открытого окна в гостиной, за которым росла сосна, ничего не нашел. — Сергей Сергеич, — позвал он, щелкнув пальцами, снимая скрывающие чары, — тут никого нет. — Не думаю, Кость, — отозвался Волчанский с кухни и, судя по звуку шагов, направился к нему, — в холодильнике молоко с сегодняшней датой. Так что старый пень думает, что он умнее всех! — уже громче крикнул он. — Давай, старичок-Боровичок, выходи! Я знаю, что ты тут! — Святая ты простота, Волчанский! Раз Борис Вячеславович так хочет, чтобы его не нашли, то вряд ли выйдет к тебе добровольно. Наложи чары, блокирующие трансгрессию, — с этими словами Кощей начал читать древнее обнаруживающее заклинание. Чары спали. Перед ними на подоконнике, поджав колени, сидел очень старый человек с аккуратной, белой, как снег, бородой. — Ну, привет, Борис Вячеславович, — поздоровался Кощей, наблюдая за тем, как старик с трудом слезает с подоконника. — Добрый вечер, господа, — наконец, оказавшись на полу, произнес Боровичковский. — Да, Кощеев, стоит признать, ты действительно очень сильный маг — заклятье-то мое было не из простых. Жаль, что силу свою не там применяешь, — он вздохнул и направился в сторону кухни. Кощей с Волчанским, переглянувшись, последовали за ним. — Я не ждал гостей, — тихо произнес он, доставая еще две стопки. Волчанский, тем временем, осматривался: дом не особо преобразился после снятия чар Боровичковского, но вот все же кое-что новое он заметил — на обеденном столе стояла фотография женщины, в углу которой была черная ленточка. — Сегодня ровно десять лет, как Танечки не стало… — произнес старик, заметив, что Сергей Сергеевич разглядывает фотографию. — Приди ты завтра, Кость, я бы встретил тебя, как старого друга. И принял смерть достойно. Просто пойми меня, десять лет… Я хотел помянуть ее. — Что ж, давайте помянем, — произнес Кощей и разлил водку по стопкам. — Вы даже представить себе не можете, какой была Танечка. Мы с четырнадцати лет были вместе. Я, как только ее увидел, пообещал себе, что мы будем вместе до гробовой доски. А оно вон как получилось… Десять лет уже молю Бога о смерти. Он залпом осушил стопку. Волчанский с Кощеем последовали его примеру. — Что ж, сегодня твои мольбы будут услышаны, — с горечью произнес Константин Константинович. — У меня только будет одна единственная просьба — похороните меня рядом с Танечкой. Я там отложил кое-какие деньжата на гроб и совместный памятник. Фото и конверт в нижнем ящике моей тумбочки… — он вздохнул и взглянул на фотографию жены. — Скоро увидимся, Танечка, — по его щеке скатилась слеза. — Не переживай, Борис Вячеславович. Я обещаю, что выполню твою просьбу. Готов к встрече? — Вот уже десять лет как… — он повернулся к Кощею и закрыл глаза. — Еще увидимся, Борис Вячеславович, — старик улыбнулся. — Авада Кедавра!***
Выйдя на своем этаже, Фил пригладил волосы и, собравшись с духом, нажал на дверной звонок. Из-за двери квартиры раздалось переливистое пение птичек. А секунд через двадцать звук шагов и затем щелчок замка. Парень натянул улыбку, ожидая, что мама крепко обнимет его, но в открывшемся проеме он не увидел и намека в ее лице на то, что она была рада его видеть. — Привет, мам, — произнес Фил, протягивая букет. — Могу зайти? — Заходи, — устало произнесла она, пропуская сына внутрь. — Папа дома? — спросил парень, снимая кроссовки. — Дома. Разувайся и мой руки. Ужин стынет. Она, придерживая тяжеленный букет руками, еле-еле поплелась в сторону кухни. Фил пошел за ней следом, чувствуя, что с каждым шагом его уверенность куда-то исчезает. Дойдя до пересечения кухни и ванной комнаты, он поздоровался с отцом, сидящем на своем любимом месте, но в ответ лишь получил тяжелый взгляд исподлобья. — Блять, — шепнул Фил, открыв воду. Он, конечно, готовился к чему-то подобному, но в воображении было все не так страшно, как в реальности. — Вась, ты только держи себя в руках, — донеслось до него, когда он закрыл кран. «Да уж, бать. Постарайся». — Бать, — натянув улыбку, сказал Фил, выходя из ванной, — я тебе тут купил бутылку виски, а тебе, мам, твое любимое вино, — он подцепил пакет, оставленный около двери ванной. — Сел на свое место и рассказал мне, где пропадал пол-лета, — глухо прорычал отец. — Пусть поест сначала, он же с дороги, — шепнула мама. — О нет, я прилетел сегодня ночью, мам. Остался у друга. Не хотел вас беспокоить так поздно. — И что тебя заставило прилететь домой в разгар учебного года? Опять отчислили? — Нет, пап, с чего ты взял? Я в прошлом году победил в соревновании школьном, мне дали неплохой денежный приз и возможность пройти стажировку у волшебных полицейских, — начал свой спектакль Фил. — Ну, нам с матерью ты ничего не сказал про стажировку, — отец сцепил пальцы в замок и облокотился на стол. — Ну, — начал парень, но отец перебил его. — Хватит врать, Филипп. Где тебя носило? — от тона отца парень почувствовал, как внутренности сжались в плотный комок. Собравшись с духом, он успокоил себя тем, что в случае чего сможет использовать магию и выиграть себе время, если батя решит пойти на него с кулаками, услышав правду. — Что ж, — от добродушного тона не осталось и следа, — я расскажу вам, где меня носило. Только прошу заметить, что я пытался вас от этого оградить, — он посмотрел на мать, которая прижала ладонь ко рту, и перевел взгляд на батю. — Я отсидел в магической тюрьме, — глядя ему прямо в глаза, процедил Фил. — За подозрение в убийстве, — мать ахнула. — Как видите, меня оправдали. А теперь… — А теперь пошел вон, — процедил отец. — Ты нам больше не сын. Я же, черт возьми, знал, что ты до этого докатишься! — он с силой хлопнул ладонью по столу. — Что ж, ты был прав, — улыбнулся парень, поднимаясь с места. — Просто живите теперь с тем, что я в ваших глазах мог быть хорошим человеком. Но вы сами захотели услышать правду. — Мне достаточно того, что по факту ты уголовник, которого я вырастила собственными руками, — с болью в голосе произнесла мама. — Ладно, это моя вина. Мало бил его. Видимо, дури в нем куда больше, чем я думал. — О, бать, как раз об этом, — оскалился Фил. — Благодаря тебе я с малых лет ненавижу людей в форме. Потому что каждый из вас — больной на голову ублюдок, который получает животное удовольствие от того, что самоутверждается за счет того, что применяет силу к тем, кто слабее, — прорычал Фил, вложив в тон голоса всю свою ненависть. За каждую секунду боли, что он получил от отца за свою жизнь. Отец вскочил с места. В его глазах парень увидел намерение избить его так, как не бил никогда в жизни. — Что ж, давай, въеби мне! — Фил с грохотом отодвинул стул. — Ты же всегда так делал! — Отец оцепенел. — Давай! Чего ты встал?! — крикнул парень. — Отхуярь меня до полусмерти, давай! Я даже защищаться не буду, — прошипел он. — Дам тебе возможность насладиться напоследок, — переходя на рык, выцедил Фил. — Вася, сядь! — тоном, которого он никогда не слышал от матери, произнесла женщина. — Уходи, Филипп. Взяв из пакета бутылку вискаря, он направился прочь из кухни. Наспех, даже не завязывая кроссовки, парень вылетел из квартиры, громко хлопнув напоследок дверью. Внутри все бушевало. Он так быстро бежал по лестнице, что один кроссовок чуть не слетел с ноги. Остановившись, кажется, между третьим и вторым этажом, он, наконец, завязал шнурки и вдруг почувствовал, что шрам на груди начал излучать какое-то приятное тепло. Будто подсказывая, что все было сделано правильно, как будто оправдывая его за все сказанное. Откупорив бутылку, Волков вывалился на улицу. Он решил не оглядываться на дом, в который больше никогда не вернется, но просто нутром чувствовал, что мать смотрит ему в след. И что-то в области солнечного сплетения сжалось. Сжалось так сильно, что даже заглушило приятное ощущение в шраме. Фил брел по району, не особо разбирая дороги. Память подкинула ему воспоминание, как в детстве каждый раз после очередной стычки с отцом он, лежа в кровати, с головой накрывшись одеялом и тихо ноя от боли, пытался оправдать его тем, что он просто хотел вырастить из Фила нормального человека. Но годы шли, методы наказания, как и сила, с которой он его бил, росли прямо пропорционально ненависти. Став старше, после особо тяжких стычек, Фил начал сбегать из дома и прятался в гараже. Обычно на утро к нему приходила мама и просила вернуться домой, мол, отец остыл и ему больше нечего бояться. Где-то за полгода до его поступления в Хогвартс он, получив от отца люлей, не понесся сломя голову в гараж, чтобы зализать раны, а пошел бродить по району, разглядывая окна многоэтажек. Яркие квадратики спального района издевательски излучали уют и теплоту семейного очага. За разными расцветками штор кипела жизнь. Кто-то ужинал в семейном кругу, кто-то укладывал детей спать, кто-то всей семьей смотрел какой-нибудь фильм. Там, в тех ярких желтых окнах, отмечались дни рождения, плакали, смеялись и любили. У него же всего этого не было. Дома ему было хорошо только тогда, когда не было отца. Он не раз думал о том, что было бы здорово уйти из дома и оставить их с мамой жить душа в душу. Ибо нормальным отец был только с ней. И вот сегодня он получил то, чего так долго хотел. Но той радости, что он испытывал, размышляя об этом, он почему-то уже не ощущал. Неприятные отголоски мыслей в голове без умолку нашептывали ему о том, что теперь в этом мире он никому не нужен, что его бросили, выкинули. Избавились только потому, что он не подошел под стандарты родителей. Не вписался в идеальную картинку их жизни. Что это его лишили дома, где была мама, которая любила и всегда ждала, а не он ушел по собственной воле. Ноги сами привели его в «Северный». На фоне многоэтажек это здание выглядело таким одиноким и печальным, что лучше места для того, чтобы спрятаться от всей этой какофонии радости и счастья просто и придумать нельзя. Включив фонарик на телефоне и положив экраном вниз, чтобы свет, отражаясь от потолка, рассеивался, давая минимальное освещение, с размаху нанес удар по груше. Фил не знал, сколько мутузил ее, пока его не окликнули. Он испуганно обернулся и увидел в дверях Гену. — Привет, извини, что я без приглашения, — тяжело дыша, проговорил Волков. — Да не парься. Это место для того и существует, чтобы приходить сюда, когда погано. — Ну, а тебя что сюда привело? — Одиночество, — грустно хмыкнул Гена. Фил удивился, но виду не подал. Они никогда не разговаривали друг с другом по душам, но в ходе разговора Волков понял, что за крупными габаритами Гены скрывается довольно тонкая и романтичная натура. — … И прикинь, все там парочками гуляют, целуются, а я даже цветов никогда девочкам не дарил… — он отпил из бутылки. — Вот я и прихожу сюда, когда становится совсем дерьмово. — Ну, я думаю, что рано или поздно ты ее встретишь. Просто пока время не пришло, — попытался утешить его Волков. — Ладно, дружище, не надо меня утешать, — он хлопнул Фила по плечу. — Мне просто нужно было выговориться. Ребятам я такое рассказать не могу, сам понимаешь, авторитет, — они поржали. — Давай за авторитет и взаимную любовь! — И чтобы в доме все было тихо и спокойно. Я уверен, что и у тебя все образуется. — Не надо меня утешать, дружище. Я просто хотел выговориться, — отшутился Фил.***
Люциус Малфой с Джонатаном разбирали бумаги в его офисе. Время давно перевалило за полночь, а кипа бумаг, кажется, меньше становиться и не собиралась. — Мне иногда кажется, что проще нанять кого-нибудь и наложить на него Империус, чтобы он этим занимался, а не мы, — устало проговорил Джонатан и протер глаза. — У меня уже в глазах все плывет от количества цифр. — Ты не один страдаешь, Роджерс, — проговорил Люциус, откладывая проверенную стопку бумаг в сторону. — Сам знаешь, что по этим делам отчеты мы должны вести сами. — Ладно, я утешаю себя тем, что пару месяцев смогу отдохнуть от всего этого, пока вопрос по Мексике не решится. — Лучше бы утешал себя тем, что я тебе за это хорошо плачу, — усмехнулся Люциус и только хотел сделать глоток огневиски, как посреди кабинета возник Майкл Спиннет. — Налейте мне виски. У нас очень серьезные проблемы. Джонатан тут же выполнил просьбу Майкла и протянул ему стакан. Тот залпом его осушил и, со звоном опустив пустой стакан на стол, начал свой рассказ. — В общем, прибыв в Мексику, я практически на следующий день вышел на ребят, работающих на картель Мара Сальватруча. Парни к наркотрафику никакого отношения не имели, но практически сходу предложили оптом купить у них оружие и спросили, не желаю ли я приобрести пару человек, — на этой фразе глаза Джонатана округлились. — Что, прям средь бело дня? — спросил он. — А если бы ты был копом? — Ну, практически средь бело дня. Да и копы в такие места не суются. Кстати, я взял у них контакты, ну, мало ли нам понадобится. — Даже в кошмарном сне я не могу себе представить, что мне придется пользоваться услугами по покупке людей, — усмехнулся Люциус. — Когда я сообщил им, что меня интересует оптовая покупка наркотиков, они сказали, что за этим мне следует обратиться к картелю Ла Фамилиа. — Так они же, кажется, в одиннадцатом году распались, — вставил Джонатан. — Я тоже так думал. Оказалось, что они, после поглощения картелем Синалоа, временно залегли на дно и теперь занимаются тем, что являются связующим звеном между делами Мара Сальватруча и Синалоа. Последний, как вам известно, является самым крупным картелем Мексике. На долю картеля, если вы вдруг не знали, — он окинул взглядом присутствующих, — приходится шестьдесят процентов всего наркотрафика в США. Это Аризона, Калифорния, Орегон, Вашингтон, Нью-Йорк, Нью-Мексико, Невада, Колорадо, Нью-Йорк, Иллинойс и Флорида. Также они работают в Латинской Америке. Это Гватемала, Гондурас, Коста-Рика, Панама, Никарагуа, Колумбия, Чили и Бразилия с Аргентиной. Также были замечены в Австралии. Они и в Европе засветились, но нашими силами были вытеснены, и европейский рынок мы семь лет назад поджали под себя. — Мда уж, много крови они нам попили тогда, — хмыкнул Люциус. — А вот с этого момента и начинается та часть истории, в которой у нас серьезные проблемы. Глава Ла Фамилии, узнав, сколько мне требуется наркотиков, сразу отвел меня к главе картеля Синалоа, кстати, им оказался довольно приятный мужчина. Мы обговорили детали, я сказал, что меня интересуют поставки на лондонский рынок, но тут же мне задали вопрос: а не работаю ли я на Люциуса Малфоя, — он посмотрел на начальника, тот растянулся в улыбке. — Мне пришлось соврать им, что я, наоборот, хочу отжать у вас бизнес. На пальцах разъяснил, почему, заверил, что буду отдавать сорок процентов дохода. Сказал, что есть план реализации собственных лабораторий, и на это нужны деньги, поэтому пока такой маленький процент. Говорю им, мужики, давайте работать в команде и через полгода сможем запустить производство, мол, спецы есть. Казалось бы, отличный момент, чтобы предложить разместить лаборатории на их территории, но он сказал, что до него дошли сведения, что мы с вами сворачиваем лавочку. И попросил передать, что мы можем идти нахуй со своими предложениями. Оказывается, они все эти годы следили за нами, но лезть не хотели. Ждали удачного момента, чтобы вернуть себе европейский трафик. В общем, — он достал из внутреннего кармана куртки какие-то бумаги, — они знают, кто такой я, — он показал свое фото напротив входа в Малфой-Корпорейтед. — Фото сделано три года назад в апреле. Так же они знают про Джонатана, Крис, — он протянул Роджерсу фотографию, сделанную через окно ее квартиры. — Мать твою, она была сделана в этом августе! — воскликнул Джонатан. — Ага. А вот тут, — он протянул ему листок, — адреса, номера банковских счетов, номера телефонов и даже пароли от почтовых ящиков. Чтобы ты понимал, данные они обновляют каждые две недели. Каким образом им это удается — я в душе не ебу. Но одно ясно точно — работают эти ребята в тысячу раз лучше нашего аврората. — На Драко с Нарциссой что-то есть? — тихо спросил Люциус. — Увы, — он протянул ему фотографию того, как Драко с Алисой заходят в фойе дома. Есть пара фотографий Нарциссы, но она в безопасности, так как Малфой-мэнор им не найти. — Внутрь квартиры Драко им тоже без магии не попасть. Я после того обыска подстраховался, — скорее для себя, нежели чем для Джонатана с Майклом, произнес Люциус. — Чего они от нас требуют? — Полный уход с рынка. Повисло молчание. Люциус поднялся с кресла и подошел к панорамному окну офиса. Безопасность семьи была на первом месте, но и большую часть капитала он заработал именно на этом бизнесе. К тому же, полный уход с рынка — это все равно, что сдаться. А сдаваться Люциус Малфой не любил. — Какие у нас есть варианты, господа? — произнес он, поворачиваясь к Джонатану с Майклом. — Положить весь картель Синалоа, очевидно, — подал голос Роджерс. — Варианты реализации, Майкл? — Люциус улыбнулся Спиннету. — Объединение с картелем Халиско. Это картель нового поколения, его глава Кристофер Хосе Сервантес. Я пару лет назад наводил справки, но там без вариантов. Парень он упертый, к тому же волшебник. Закончил Кастелобрушу, что находится в лесах Амазонки. Школа славится хорошей программой по Травологии, так что не стоит объяснять, что растительный товар картеля Халиско на высшем уровне. Отец Кристофера работал на Ла Фамилию, но когда к тем пришли ребята из Синалоа, чтобы подмять их под себя, его убили, так как он был против вступления в союз картелей. А затем убили его мать. Собственно, с тех пор Кристофер и не доверяет другим картелям. Впрочем, последние года четыре громких стычек между Халиско и Синалоа не было. Кристофер довольствуется сорока процентами трафика в США, но поговаривают, что он готовится мстить, поэтому и сидит тихо. — Ну, так это же потрясающие новости! — обрадовался Люциус. — Придем к нему с предложением помочь убрать Синалоа с союзниками, и дело с концом. А там поделим территории и будем жить припеваючи. — Я же сказал, что он не доверяет другим картелям. Стоит мне заявиться на их территорию, как меня тут же положат. И если с Синалоа у меня было преимущество в том, что я колдовать умею, то в ситуации с Халиско у меня такого преимущества нет. — Мерлин, Майкл, неужели ты испугался какого-то парнишку с палочкой? — Если бы я был уверен в том, что смогу договориться с Халиско, то сразу бы пошел к ним. — Ну, слушай, очевидно же, что сейчас у нас есть предложение помочь им убрать Синалоа. Думаю, он просто медлит, так как не имеет поддержки. — И что ты предлагаешь, Джонатан? — вскинулся Спиннет. — Ворваться к Синалоа и, размахивая палочкой, положить их? — Да, — ответил Люциус. — Мистер Малфой, — начал Джонатан, — но мы ведь это с вами уже обсуждали. Если в массовом исчезновении не будет никаких очевидных причин и следов, то это заинтересует аврорат, и они довольно быстро выйдут на нас. — Мне иногда кажется, что вы вообще не умеете складывать два плюс два. Майкл же английским языком сказал, что глава Халиско — волшебник. Так что к нему придут в первую очередь. Мы же к этому моменту уже довольно долгое время не будем мелькать на рынке. Так что если авроры придут к нам с серьезными вопросами, то с нас взятки будут гладки. Но я уверен, что до этого не дойдет. Аврорату с Министерством скоро будет не до наших с вами грязных делишек. — Окей, сгоняю к нему через пару месяцев. Думаю, сейчас надо сделать видимость, что мы приняли угрозы Синалоа во внимание, дабы те ничего не заподозрили.