— Семьдесят третья: всегда посылай комического персонажа вперёд,
если подозреваешь, что там ловушка.
Боги не позволят вам так легко от них избавиться. —
Двести героических аксиом, неизвестный автор
Странствующий Бард снова была пьяна, и Уильям очень скучал по своим дням одинокого борца за свободу. Почему ашуран решила, что три дня на Имперской территории — это время, чтобы снова начать пить, было выше его понимания, но если она попытается схватить его за задницу ещё раз, он не будет нести ответственность за свои действия. Как она вообще умудрилась столько выпить? Её рюкзак был достаточно велик, чтобы вместить самое большее пять бутылок, а она уже наполовину опустошила двадцатую. Если ей удалось найти Бездонную Сумку и она использовала её для выпивки, а не для чего-то действительно полезного, Уильяма бы хватил удар. Настоящий кровавый припадок, с криками и всем прочим. — Она удивительно красноречива для того, кто так глубоко погружен в свои мысли, — заметила женщина в капюшоне рядом с ним. Деорайтский наблюдатель отзывалась на имя Брегач, что, как он чувствовал, означало что-то язвительно-ироническое на Древнем языке. И всё же она была самым сносным членом шайки идиотов, которую ему удалось собрать. Жаль, что герцогиня всё ещё отказывалась вступать в бой, пока её условия не будут выполнены, но то, что Брегач осталась, было хорошим знаком. — Я был бы более воодушевлен, если бы она не использовала это красноречие, чтобы попытаться залезть в штаны Охотника, — ответил Уильям. — Честно говоря, — сухо ответила Брегач, — у него мало другой одежды. Она не ошибалась. Охотник уже дважды доказал свою состоятельность, помогая им избегать волчьих всадников Девятого, но это не меняло того факта, что на нём было меньше одежды, чем на экзотическом танцоре. Именованный появился в Марчфорде в обтягивающих брюках и кожаном жилете, который оставлял его грудные мышцы на виду, а племенные татуировки, украшающие всё его тело, едва скрадывали впечатление почти полной наготы. Серебряные колокольчики и волшебные безделушки, вплетённые в его волосы, мягко звенели всякий раз, когда он не пытался красться, — нелепая противоположность мрачному стоицизму, который мужчина старался демонстрировать в остальное время. Не обращая внимания на ужасающие попытки Барда разразиться серенадой, держа в одной руке бутылку джина, а в другой — её лютню, Уильям бросил взгляд на остальных. Неуклюжий Фокусник снова возился со своим поясом, безуспешно пытаясь сделать ремень, предназначенный для человека вдвое большего размера, подходящим к его узким бёдрам. Вор медленно двигалась в направлении Фокусника, пока тот отвлекся, вероятно, чтобы снова покопаться в его сумках. Он хотел бы сказать, что это был первый раз, когда она грабила союзника, но дерзкая девчонка съела свой паек на том, что, как он был уверен, было личным столовым серебром герцога Льеса. Уильям откашлялся и сердито посмотрел на неё. Она одарила его нераскаявшейся улыбкой, откинула назад короткие тёмные волосы и зашагала прочь, засунув руки в карманы. Одинокий Мечник подавил вздох, казалось, в сотый раз. У него было подозрение, что характер его Роли делает общение с другими героями ещё более раздражающим. В каком-то смысле ему повезло найти ещё четверых Именованных для того, что он планировал — пятеро были лучшей моделью для героических предприятий, — но удерживать их вместе было всё равно, что пытаться пасти стаю кошек, по крайней мере половина из которых были пьяными. Единственным спасением было то, что шестьдесят солдат, которых графиня Марчфорд предоставила ему, были профессионалами своего дела, все они были бывшими королевскими гвардейцами, которых она взяла на службу после Завоевания. Как и он, они жаждали попасть в Саммерхолм и нанести удар за Королевство. Впереди, у берега Хаэрте, в темноте двигались какие-то фигуры, и его рука потянулась к Клинку Кающегося. Брегач покачала головой. — Наши разведчики возвращаются, — сказала она. Уильям решил не спрашивать, как она может так хорошо видеть в темноте, когда даже его зрение, даруемое ему Именем, не помогало. У него было ощущение, что она была членом Стражи, или, по крайней мере, обучалась в ней, и все знали, что у Наблюдателей Марша были древние магические трюки в рукавах. Пятеро солдат, шедших впереди, вернулись в свой импровизированный лагерь, офицер среди них направился прямо к нему. — Лейтенант Хокинс, — приветствовал его Уильям. — Сэр, — ответил мужчина, явно сопротивляясь привычке отдавать честь. — У нас проблема. — Моя жизнь — это череда проблем, лейтенант, — ответил Мечник более честно, чем того требовали строгие правила. Брегач фыркнула. — Как обстоят дела? Старик кашлянул. — К нам направляется имперский патруль. Глаза Уильяма сузились. — Сколько их? — Всего одна линия, — ответил мужчина. — Мы достаточно близко к Саммерхолму, они снизили численность патрулей. Пальцы героя сомкнулись на рукояти меча, чувствуя, как в нём просыпается голод. Подумать только, было время, когда он считал использование легендарного клинка привилегией, а не бременем. — А мы не могли бы обойти его? — спросил он. — Гоблинов с ними нет, так что вполне возможно, — согласился Хокинс. — Но это было бы рискованно, сэр. Солдат искоса взглянул на Барда, которая в данный момент пыталась найти рифму к ягодицам терпя неудачу за неудачей. — Мы не самая… спокойная группа, при всем уважении, — закончил лейтенант. — Очень вежливо сказано, — пробормотала Брегач. Уильям растерянно хмыкнул. — Приготовиться, — отдал он распоряжение Хокинсу. — Уберём их. Лейтенант кивнул, его рука снова дернулась в сдержанном приветствии, прежде чем он ушёл. — Генерал Афолаби заметит, что один из его патрулей пропал, — сказала деорайт, когда Хокинс отошел подальше. — Вы застали его врасплох в Марчфорде, но он далеко не некомпетентен. Ни один из этих грёбаных генералов не был некомпетентным, это было худшей частью борьбы с Империей. Графиня Элизабет была в тупике с генералом Разоряющей, когда он уехал, и именно поэтому было так важно, чтобы они преуспели в Саммерхолме. С появлением из ниоткуда этой суки-Наследницы с её наемной армией, для захвата Дормера, восстание теряло силу. — Пока мы достаточно быстро доберемся до города, проблем быть не должно, — проворчал он. — У Вора есть способ проникнуть внутрь, вот почему она здесь. — А я-то думала, зачем она тебе понадобилась, — призналась Брегач. — От неё пока не было много пользы. — Она справится, когда мы доберемся до Саммерхолма, — ответил Уильям. — Надеюсь. В противном случае, он просто взял на себя огромную боль в заднице без уважительной причины. Разговор был прерван, когда стало очевидно, что их солдаты готовы выдвигаться. Одинокий Мечник не терял время даром, приказывая другим Именованным экипироваться, просто молча смотрел на них, пока они не почувствовали себя достаточно неловко, чтобы встать в строй. Их разведчики были ни на что не годны, а Неуклюжий Фокусник каким-то образом умудрился не поджечь себя, так что им удалось незаметно двинуться на врага. После негромкого совещания с Хокинсом Уильям согласился разделить их отряд на три части, чтобы лучше окружить легионеров: позволив хотя бы одному из них уйти, можно погубить все предприятие. Тёмноволосый герой неохотно позволил Вору присоединиться к другой группе, решив, что Бард — та обуза, за которой он должен присматривать. Брегач осталась с ним, когда он спрятался со своими двадцатью солдатами в высокой траве, и никто даже не потрудился сказать ей, что делать. Она уже ясно дала понять, что не считает себя здесь под чьей-либо властью. В лунном свете орков еще не было видно, но если он закроет глаза, Уильям их услышит. Они все еще были далеко, но при том темпе, с которым они шли, ему не придется ждать их слишком долго. — Хороший у тебя меч, — Бард подползла к нему. Уильям дернулся. — Я уже сказал тебе, что меня это не интересует. — Я не имела в виду этот меч, сладенький, — усмехнулась она, затем подняла бровь. — Если только… — Нет, — процедил Мечник сквозь стиснутые зубы. — Жаль, — вздохнула Бард. — Хороший способ снять напряжение перед боем. Но вернёмся к твоему могучему мечу. С того места, где я стою, я чувствую на нём чары. Старые чары. Мощная штука. Есть ли у него название? Он внимательно посмотрел на другого героя. — Клинок Кающегося Грешника, — ответил он, не находя причин отказать ей в этой информации, кроме того, что её существование раздражало. Она тихо присвистнула. — Вот это уже интересно. Тоньше, чем мне подумалось. Не клинок, вызывающий раскаяние, а — клинок кающегося. Она хмыкнула, тёмные глаза на смуглом лице лучились довольством под лениво прикрытыми зрачками. — Кто-то был очень плохим мальчиком, — пробормотала она. — Не так уж ты и чист, как кажешься, правда? — Это не имеет к тебе никакого отношения, — резко ответил Уильям. — Барду важно знать, в какую историю она попала, — с ленивой улыбкой возразила ашуран. — Видишь ли, в обычной ситуации я бы сочла, что ты присоединился к Хору Суда, но их никогда не бывает больше одного. Думала, что вместо этого ты будешь с Хором Стойкости, но я ведь поняла все не верно? Нет, ты присоединился к Хору Раскаяния. — А почему тебя это волнует? — ответил Мечник. — Обычно я не пою песен о мальчиках и девочках, которые пожимают друг другу руки с раскаянием, — тихо сказала ему Бард. — Я знаю с полдюжины, конечно, но мне никогда не нравилось петь трагедии. — Это не сказка, Бард, — проворчал Уильям. — Всё окружающее — сказки, Одинокий Мечник, — ответила ашуран с невеселой улыбкой. — И я не знаю ни одной истории про мальчика, режущего людей куском крыла Хашмалима, заканчивающейся хорошо для мальчика, о котором идёт речь. Мечник замер, кровь застыла в его жилах. Откуда ей было знать? Были некоторые, кто знал о Хорах, и это имело смысл, Имя, которое так хорошо разбиралось в преданиях, должно было знать о них, но видела ли она одного из ангелов? Зеленоглазый герой внимательно следил за выражением лица Барда, но потом успокоился. Никто из тех, кто видел то, что видел он, не мог оставаться таким беззаботным. Боги, то что он помнил с той ночи… Огонь, яркий огонь. Свет, который иссушает глубже, чем тьма когда-либо могла. Дом Света учил его, что ангелы прекрасны за пределами человеческих возможностей, но они никогда не говорили, что красота будет ужасной вещью. Свет изменил его, неся в себе полноту присутствия Хашмалима. Научил его истинной цене искупления. — Ты пьяна, — пренебрежительно ответил Уильям, надеясь, что этого достаточно, чтобы закончить разговор. — Тебе следует на время оставить бутылку. Бард усмехнулась: — Как я могу, сладкий мой, когда вокруг так много выпивки? — Орки здесь, — прошептала Брегач, и Мечник чуть не выпрыгнул из собственной кожи. Дьявол, как долго Деорайт там пробыла? Он вообще не слышал, как она подошла. Он бросил на неё настороженный взгляд, но женщина в капюшоне смотрела вперёд, туда, где двадцать легионеров медленно спускались по склону. Регулярная пехота, судя по их броне. Панцирники и саперы лишь изредка отправлялись на патрулирование. — Другие группы должны были уже окружить их, — сказал Уильям. Охотник и Фокусник окажутся сзади, Вор и лейтенант Хокинс — сбоку. С отрядом Мечника перед ними, их единственный путь отступления вёл прямо в реку. Офицер, стоявший во главе вражеской линии, внезапно приказал остановиться и выплюнул проклятия на их отвратительном подобии языка. — Они увидели одного из нас, — произнесла Бард. — Но слишком поздно. Уильям был склонен согласиться. Легионеры медленно выстроились в каре, когда его собственные солдаты вышли из укрытия, туго затягивая петлю. Зеленоглазый герой поднялся на ноги, и его люди последовали его примеру, осторожно продвигаясь вперёд. Вражеская лейтенант выкрикнула что-то по-оркски, и её легионеры ответили несколькими рассеянными смешками, прежде чем ударить щитами в землю. Голосом, отдававшимся эхом, они начали выкрикивать слова на орочьем. — Брегач, — настойчиво позвал Уильям. — Что они там орут? Деорайт покачала головой, когда противник снова ударил по своим щитам, и этот удар прервал окончание фразы. — Не ор, — пробормотала она. — Пение. Это Песнопение Мёртвых. В глазах Барда вспыхнуло любопытство: — Никогда такого не слышала, — призналась она. — О чем там говоится? Женщина в капюшоне склонила голову набок, затем заговорила ровным голосом. — Мы, Сломанные копья Разбитые щиты Пришли умирать. Щиты с грохотом ударили о землю. — Мы, Остаток утрачен Слабая надежда Пришли умирать. Словно молот по наковальне, зазвенели щиты. — Мы, Пожиратели падали Могил-наполнители Пришли умирать. Щиты опустились в последний раз, и Брегач почти торжественно перевела последний стих. — Мы, Дети развалин. Готовы. Пришли умирать. Дрожь пробежала по спине героя. — Ты уверена, что это не заклинание? — снова спросил он. — В герцогстве есть записи о том, что они делали это раньше, — ответила Брегач. — Это то, что поют их воины, когда знают, что не вернутся с битвы. Деорайт вздохнула. — Прекрасный язык, харсум. Хорошо подходит для поэзии. — Волки воют на луну, — резко ответил Уильям. — Это не умаляет необходимости усыпить их. Брегач полуобернулась в его сторону, черты её лица были скрыты тенью капюшона. Она не ответила. Безразличный к её мнению, Одинокий Мечник обнажил меч. — ВПЕРЁД! — рявкнул он. Его имя разливалось по венам, распевая песнь кровавой резни. Это было его сутью, это, а не игры теней и политика. Он и его клинок против Творения, один труп за другим. Он мчался впереди солдат, ноги несли его со скоростью, недоступной простым смертным, пока он не столкнулся со стеной щитов легионеров. Орк, стоявший перед ним, хрюкнул от удара и нанёс низкий удар, но Уильям ухмыльнулся и развернулся вокруг него, проскользнув в строй врага. Клинок Кающегося пронзительно вскрикнул, разрывая глотку зеленокожего. Кровь пролилась на землю, но Уильям уже двинулся дальше, пиная еще одного монстра, чтобы расширить брешь в их строю. Офицер двинулась к нему, бросая вызов, но он плюнул в лицо твари, и его меч легко пробил её щит. Она выругалась и попыталась взмахнуть клинком, но было уже слишком поздно. Взмах запястья заставил её голову упасть на землю, брызги крови окрасили его в алый цвет, когда он улыбнулся. Его солдаты ударили по вражеской линии мгновением позже, зажав ее в тугие тиски. Орки были отброшены назад к нему, как мясо в мясорубку, его клинок пронзал кричащих монстров, когда они сражались и умирали, как собаки. Красный пар начал подниматься от его брони, когда белое свечение охватило ее, его движения ускорились, когда он кружился среди пехотинцев Империи и забирал жизни, которые причитались Королевству. Орки не сломались, но это мало что значило. Последний из них умер от руки Вора, темноволосая женщина небрежно скользнула ножом в горло монстра в серебряной вспышке, прежде чем отступить, чтобы оставить тело падать. На поле боя воцарилась тишина, пока Уильям стоял в центре кольца из трупов, жуткий памятник его мастерству раскрывался, как лепестки кровавого цветка. Клинок Кающегося пульсировал в его руке, в такт биению сердца. Да, — подумал он, — это подойдет. Он не мог отрицать, что испытывал злобное удовлетворение, вымещая свое разочарование на мишенях, столь достойных этого. — Позаботьтесь о раненых, соберите свое снаряжение, — приказал он остальным. — Мы немедленно выдвигаемся. У них впереди была работа. Они выдвигались в Саммерхолм. Во вражескую крепость, за Имперскими стенами с ложным ощущением безопасности. И когда они туда доберутся? Они собираются разрушить легенду. Они собираются убить Бедствие.