— Суть колдовства — богохульство.
Через волю и силу каждый маг узурпирует власть
над законами Творения у Богов Сверху и Внизу. —
Отрывок из Самого благородного искусства магии,
написанный Императором Ужаса Колдовским.
Меч Хакрама выскользнул из ножен, и через мгновение к нему присоединился мой. Что же такое выпустил на волю этот проклятый Чернокнижник? Надеюсь, это был просто дьявол, потому что если маги сумели провести сюда демона, то это будет неприятно. Влетев в окно, здоровенная фигура приземлилась в нескольких футах передо мной, стряхивая осколки стекла. Темные глаза злобно уставились на меня, и поросенок жалобно хрюкнул, хлопая изящными крылышками. — Что? — спросила я, как всегда остроумно. — Масего, — прогремел мужской голос. — Убери эту штуку обратно в клетку и на этот раз запри замки. — Что? — повторила я, с ужасом наблюдая, как свинья открыла полную зубов пасть и повернулась ко мне. Я едва успела выругаться и спрятаться за жаростойкий щит, как тварь изрыгнула струю пламени. Я слышала, как Хакрам увернулся от опасности, перевернув при этом стол, но мои инстинкты не были столь хороши. Жар и вонь серы лизали края моего щита — я не была обожжена, но этого было достаточно, чтобы я подумала, что, возможно, мне следует пересмотреть свою привычку не носить шлем вне поля боя. Через мгновение пламя погасло, и я двинулась вперед. Из всех опасностей, которые я ожидала, пробираясь к бастиону, я должна была признать, что огнедышащая крылатая свинья не была одной из них. В конце концов, какой смысл в этих проклятых крыльях? Они были слишком малы, чтобы позволить существу летать. О Боги, неужели я действительно нахожусь в том месте в своей жизни, где я собираюсь на самом деле сразиться с тюремной свиньей? Прежде чем я успела проверить, насколько прочна шкура твари, дверь в мастерскую распахнулась, и человек, прошипев заклинание, протянул руку к свинье: вокруг рта твари образовалась ледяная петля, и она издала приглушенный панический визг. Она попыталась бежать, но лёд растекался тонкими, но прочными линиями по её телу, сковывая ноги в прочные кандалы, которые остановили её в считанные мгновения. Маленькая мерзость бессильно извивалась передо мной, её крылья всё ещё бились в панике, но, казалось, не могли поднять свой собственный вес. Мужчина вздохнул. — Конечно, этот маленький ублюдок выбрался как раз перед тем, как к нам пришли гости, — пожаловался он. — Я так понимаю, вы леди Оруженосец? Я медленно кивнула, убирая меч в ножны. Незнакомец был высок, даже для сонинке, но в отличие от привычных мне солдат, был сложен как учёный. Его длинные волосы были заплетены в дюжину косичек, украшенных серебряными и драгоценными камнями, многие из которых неестественно отражали свет. Серая мантия, в которую он был облачён, доходила ему до лодыжек, прикрытая кожаным фартуком, карманы которого были набиты незнакомыми мне инструментами. Мужчина, парень, мысленно поправилась я, так как при всём своем росте он был не старше меня больше чем на год, — был довольно некрасив для Именованного. Густые брови и тёмно-карие глаза были наполовину скрыты очками, губы были мясистыми и, судя по всему, он часто их кусал. Хотя, полагаю, после Малисии почти все выглядят некрасиво. Мне удалось привести свои мысли в порядок, прежде чем тишина стала неловкой. — Это я, — согласилась я. — А ты будешь… Я позволила фразе повиснуть, не уверенная в том, соблюдены ли формальности. Я слышала, как его отец выкрикивал то, что я предполагала, было его именем, но меня учили, что было бы невежливо называть человека с Ролью чем угодно, кроме его Имени, не будучи приглашенной сделать это. — Подмастерье, — с полуулыбкой представился парень. — Но вы можете называть меня Масего. — Кэтрин, — легко ответила я. — А из-за этого бедного стола за моей спиной наблюдает адъютант Хакрам из Пятнадцатого. Подмастерье кивнул в сторону моего офицера, затем нахмурился. Он поправил очки и задержал взгляд на орке. — Хм, — задумчиво произнес он. Я приподняла бровь. — Есть какие-то проблемы? — Адъютант, — пробормотал сонинке. — Это что-то новенькое. Я моргнула. — Вообще-то, это звание существует уже довольно давно, — медленно ответила я. — Возможно, — пожал плечами Подмастерье. — Однако я никогда раньше не слышал, чтобы оно превращалось в Имя. Что? Я повернулась, чтобы взглянуть на Хакрама, который, казалось, был так же удивлен, как и я. — Я орк, сэр, — осторожно произнес мой офицер. — Вообще то мы не используем Имена. Масего неодобрительно щелкнул языком по небу. — Неточно, — упрекнул он Хакрама. — Имена были довольно распространены в Степях до оккупации Миезана. — Это было почти две тысячи лет назад, — ответила я без всякого выражения. Подмастерье казался совершенно равнодушным к этому факту, к моему большому раздражению. — Оно еще только зарождается, — заметил сонинке. — Если тебе от этого станет легче, тебя могут убить прежде, чем это превратится во что-то конкретное. Становилось очевидным, что социальные навыки не были одним из многочисленных талантов Масего. И все же это имело свои последствия. Я никогда раньше не слышала об Адъютанте, и это немного беспокоило, но был также факт, что впервые за полтора тысячелетия зеленокожий входил в Роль. Это было… дьявол, политические последствия одного этого были выше моей головы. Блэк всегда говорил, что Имена — это отражение людей, от которых они произошли: что-то изменилось с орками, или это было связано с моим собственным растущим влиянием? Речь идет о Реформах, должно быть. Но почему эта Роль появилась здесь и сейчас, а не сорок лет назад, когда они впервые были реализованы? Боги, это будет такая головная боль. Я бросила еще один взгляд на Хакрама, и он казался скорее встревоженным, чем обрадованным этой новостью. Очевидно, я была не единственной, кто понимал, во что это может превратиться. — Я разберусь, — заверила я его. — Мы все выясним. Высокий орк осторожно кивнул. Я уже собиралась спросить Масего, откуда он вообще это знает, когда снова раздался голос из мастерской. — Масего, — позвал Чернокнижник. — Образец в безопасности? Подмастерье посмотрел на свинью и вздохнул. — Она никуда не денется, отец. — Тогда верни ее в клетку, — раздраженно приказал Чернокнижник. — И пригласи наших гостей, мы не дикари. Масего пробормотал себе под нос несколько слов, повелительно взмахнул рукой, и свинья поднялась в воздух. Взмахнув крыльями, она умудрилась проплыть несколько футов в сторону коридора, но прежде чем успела вырваться, невидимая сила дернула ее в сторону мастерской, в то время как она взвизгивала от ужаса. — Я должна спросить, — сказала я, когда мы шли к задней двери. — Что, дьявол её раздери, произошло с этой свиньей? Глаза Подмастерья загорелись энтузиазмом. — Мы пытаемся определить, вызваны ли демиургические явления изначальным или творческим законом. Кажется мы нащупали что-то новое, но нам нужно будет повторить эксперимент с большим дрейфовым разделением. — Понятно, — солгала я. — Итак, крылья и огонь? Я оставила фразу незаконченной, надеясь, что он заглотнет наживку и даст объяснение в менее технических терминах. — Узор, сотканный под кожей, был левитационным, — объяснил Масего. — Крылья были… неожиданными. Когда мы закачали больше энергии в образец, чтобы увидеть, было ли это просто временным проявлением, он развил огнедышание. — И это… нормально, по твоим меркам? — спросила я, старательно сохраняя невозмутимое выражение лица. Маг выглядел слегка удивленным. — Едва ли это самое странное, что я видел. И если этот узор повторяется, он имеет интересные коннотации относительно природы драконов. В конце концов они… — Она не практикующая, Масего. Твоя болтовня напрасна для нее, — ласково прервал его голос Чернокнижника, когда мы вошли в мастерскую. Должна признаться, мне было любопытно, как будет выглядеть личная мастерская человека, входящего в пятерку величайших магов Калернии. Если бы проповедь в Доме Света опиралась на реальность, она была бы наполнена до краев демонами и другими различными богохульствами, но я научилась воспринимать критически то, чему учили Братья и Сестры моего детства. Растянувшиеся груды старых рукописей, покрывавшие половину комнаты, не были неожиданностью, но я вынуждена была признать, что высокие окна были — быстрый взгляд сказал мне, что вид через них был категорическим вызовом здравому смыслу: через одно из них я могла видеть Атер, растянувшийся вдалеке, через другое то, что казалось горизонтом совершенно другого города Праэс. Всего было семь высоких стеклянных панелей, и каждая из них выходила на разные виды, многие из которых были разделены более чем месячным путешествием. Каменные полки, полные стеклянной посуды, находились по бокам окон, одни пустые, другие заполненные разноцветными жидкостями или темными фигурами. Вся левая половина мастерской была заставлена клетками разных размеров, большинство из них пустовали. Кованые железные прутья были покрыты рунами, и я мельком увидела силуэт собаки, сотканный из дыма, спокойно дремлющей внутри одной. Клетку, в которой держали заблудшую свинью, было легко найти — железный замок, державший дверь закрытой, наполовину расплавился на земле перед ней. Я могла бы потратить больше времени на осмотр достопримечательностей, если бы кто-то не откашлялся — я подавила смущенный румянец, и мои глаза обратились к источнику шума. — И вот мы наконец встретились, Кэтрин Обретённая, — улыбнулся Повелитель Красных Небес. Мне пришлось подавить ещё один румянец, к моему ужасу. Если Масего имел обычную внешность, то Чернокнижник выделялся. Его кожа была немного темнее, чем у сына, и хотя они были одного роста, но на этом сходство заканчивалось. Я могла бы сравнить этого человека с мальчиками-рыбаками, которых знала в Лауэре, и с тем, как жизнь в воде наделила их телосложением пловца, но в Чернокнижнике не было ничего мальчишеского. Его волосы были коротко подстрижены, и в них виднелось несколько серебряных прядей, хотя и не так много, как в его коротко подстриженной бороде с проседью — сочетание делало его внешность запоминающейся для его возраста. Его мантия была изысканного бордового оттенка, отделанная золотом, перетянута на талии поясом из мягкой кожи, что подчеркивало широту его груди и плеч. Не таращи глаза, Кэтрин. Он по меньшей мере в три раза старше тебя и к тому же женат. Тем не менее, я определенно могла понять, как Бедствие сумел уговорить суккуба выйти за него. — Лорд Чернокнижник, — выдохнула я. — приятно познакомиться. Человек, о котором шла речь, ухмыльнулся, но ничего не сказал, Масего вздохнул, проходя мимо него, и толкнул плавающую свинью обратно в клетку. Отвлечение внимания позволило мне привести мысли в порядок, и я жестом указала на Хакрама. — Адъютант Хакрам из Пятнадцатого, — представила я его. Бедствие склонил голову набок, изучая орка. — Воющие Волки? — спросил он на харсуме. — По материнской линии, — подтвердил Хакрам. — Плачущий Камень по отцовской. Чернокнижник ухмыльнулся, обнажив ряд удивительно белых зубов. — Они не смогут замять тебя под ковер, если у тебя есть родство в клане Грема. У кого-то в Атере случится припадок, когда слух распространится. В его голосе звучала радость от такой перспективы. Я постаралась сохранить приятное выражение лица, но мысленно отметила это. Из всех Бедствий, с которыми мне довелось столкнуться, ни одно не говорило с любовью о знати Праэс. Было ли это потому, что они так сильно отталкивались от них на своем пути наверх, или было что-то ещё? — Мы надеемся, что слух не распространится ещё какое-то время, — заговорила я, глядя прямо в глаза мужчине. — Ах, молодость, — задумчиво произнес Чернокнижник. — Это выплывет наружу, Оруженосец. Так всегда бывает, и тем быстрее чем сильнее вы будете пытаться это скрыть. Я разжала челюсти и приготовилась к спору с человеком, известным тем, что испепелил большую часть тысячи людей на Полях Стрегеса. И все же ничего не поделаешь. Я не позволю Хакраму стать мишенью, пока мы не разберемся, в чем дело и кто будет его преследовать. — Я буду осторожен, не нужно этого выражения на твоем лице, — усмехнулся Бедствие. — Это заявление подразумевалось в более широком смысле. Я нахмурилась. — Мог бы сделать это немного яснее, — заметила я. Масего фыркнул с другого конца комнаты, где он вставлял новый замок. — И это говорит воспитанница дяди Амадея? — сказал он. — Этот человек не может передать блюдо, не превратив эту процедуру в нечто зловеще загадочное. Что ж, он не ошибался. — Мне было интересно, это из-за Имени или он просто не может сдержаться, — призналась я. Чернокнижник ухмыльнулся. — Он уже был таким в шестнадцать лет, — заметил Бедствие. — Рейнджер бросала в него столовые приборы каждый раз, когда он становился слишком драматичным. Этот образ вызвал у меня улыбку. Произнеся пару заклинаний, Масего щёлкнул замком и направил заклинание на свинью, прежде чем занять табурет у одного из нескольких рабочих столов, расставленных по всей комнате. Его отец одобрительно кивнул, прежде чем переключить свое внимание на нас. — Тогда к делу, — сказал мужчина, и этого было достаточно, чтобы отрезвить меня. — Полагаю, это из-за ситуации в городе, — проворчала я. — Так уж вышло, что у меня самой возникло несколько вопросов о вашем участии. Или его отсутствии, добавила я про себя. Чернокнижник что-то пробормотал в знак согласия и провел рукой по нескольким рунам, вырезанным на столе, за которым сидел Масего. Жуткие буквы замерцали, и из них поднялись маленькие шарики света, расширяясь и группируясь, пока по всей длине стола не сформировалась карта Саммерхолма. Конструкция была светлой, но некоторые ее части были затемнены, в основном части города, которые даже мои еще свежие военные суждения понимали как ключевые военные позиции. Если уж на то пошло, посланник генерала Афолаби упоминал об оборонительных рубежах. — Сейчас в Саммерхолме по меньшей мере четыре героя, — объявил Чернокнижник. Я приподняла бровь. — Солдат из Двенадцатого упомянула меньше. — Генералу ничего не сообщили, — пробормотал Масего. Мои глаза метнулись к Бедствию. — Я уверена, что для этого есть веская причина. Чернокнижник неприятно улыбнулся. — Штабные совещания генерала Афолаби — это дырявое решето. Я уже собиралась указать на то, что маловероятно, что кто-то из солдат праэс добровольно предаст Легионы местным жителям, когда поняла, что это не совсем так. Это был имперский образ мышления, и хотя он имел свои преимущества, я не забыла, откуда я пришла. Слуги, купцы, все, у кого есть дела во Дворце Свершений. Аристократы из Пустошей имели неприятную привычку видеть в своих слугах движущуюся мебель — Афолаби, возможно, даже не пришло бы в голову, что они могут подслушивать, когда он встречается со своими офицерами. — Вы не смогли их найти? — спросила я вместо этого. — У них есть Имя, способное колдовать, — сказал Чернокнижник с отвращением в голосе. — Его работа на редкость некомпетентна, но он наткнулся на золото, по-видимому, случайно — он допустил ошибку и вместо того, чтобы блокировать мое прорицание, сумел создать шаблон, который перенаправляет прорицание в другое место. Поразительно. — Вы уверены, что это была именно ошибка? Похоже, это довольно умный поступок. Масего фыркнул, а Чернокнижник усмехнулся. — Это сработало только потому, что я настроил свое заклинание, чтобы очертить края зоны, где было заблокировано прорицание, — нетерпеливо объяснил Бедствие. — Против более распространенного варианта магии он бы с треском провалился. Такой триумф из-за некомпетентности — характерная черта Неуклюжих Фокусников. Ух, эти. По крайней мере, Барды были забавными. Неуклюжие типы притягивали неудачи, как мед — мух, и выживали без потерь лишь с большой долей везения. Хотя можно ли это действительно назвать удачей, если обладание ею является частью вашей Роли? — Итак, у нас есть группа героев, бродящих по Саммерхолму безнаказанно, — хмыкнула я. — Мне кажется, что если бы ты покинул бастион, то смог бы их немного проредить. Это было максимально близко к тому, чтобы прямо спросить Чернокнижника, почему он скрывался в своей башне все это время, пока в городе бесчинствовали герои, как я была готова зайти, по крайне мере пока. Наглость могла принести свои плоды, и я научилась использовать свою природную склонность к ней в своих интересах, но когда дело доходило до Бедствий, лучше было начать действовать осторожно. Мужчина отмахнулся от подразумеваемого вопроса. — Как ты думаешь, почему герои находятся в Саммерхолме? — спросил он. Я помедлила перед ответом. — Если Империя потеряет город, её линии снабжения будут перерезаны. Легионам придется либо находиться на местности, которая доставляет новобранцев повстанцам, либо организовывать подкрепление с лодками через Хаэрте, которые могут быть уязвимы. Чернокнижник закатил глаза, этот жест был на удивление юношеским. — Ты рассуждаешь как генерал. Одинокий Мечник — убийца, а не стратег. Думай о том, кто ты на самом деле: Оруженосец. Я провела рукой по волосам, нахмурившись. Мечник на самом деле не был тем, кто командовал восстанием Льеса — имперская разведка указывала графиню Марчфорд как реальную силу в движении, — но Чернокнижник был прав, думая, что это не означало, что герои пришли сюда по ее приказу. Итак, что же есть в Саммерхолме такого, чего нет в других городах Кэллоу? Беспорядки здесь не были чем-то таким, что нельзя было бы организовать в Лауэре, и там было больше граждан, которых можно было использовать в качестве солдат. Если целью был не сам город, то что? После долгой паузы мои глаза обратились к Бедствию. — Ты думаешь, они охотятся за тобой, — тихо сказала я. Чернокнижник тонко улыбнулся. — Я совершенно в этом уверен. Вот почему ни я, ни Масего не разгуливаем по улицам в поисках героев. Это сыграло бы им на руку. Я закрыла глаза. — И именно поэтому они ведут себя на грани злодейства, убивая офицеров, — поняла я. — Они пытаются выманить тебя, делая ситуацию невыносимой. На мгновение воцарилась тишина, и я заметила, что Масего удивленно смотрит на меня. — Что? — спросила я, внезапно смутившись. — Я не ожидал, что ты так смутно представляешь себе действия Одинокого Мечника, — признался Подмастерье. — На мне доспехи легионера, — устало ответила я. — Насколько более очевидной я могу сделать свою преданность? Младший сонинке отмахнулся от этого замечания. — Я не в этом смысле, — ответил Масего. — Действия Одинокого Мечника, хотя и жестокие, я не считаю совершенно неоправданными. Я прикусила язык, услышав ответ, ожидая что Небеса обрушатся на меня прежде, чем я получу урок морали от праэс. — Он убивает и мучает людей, Подмастерье, — возразила я. — Это не совсем классическая героика. — Он нацелен только на военных, — заметил Масего. — И хотя я полагаю, что пытки несколько предосудительны, — я приподняла бровь на несколько, — учитывая, что Империя использует их как метод извлечения информации, трудно бросать камни на эту тему. Использование всех доступных средств для сопротивления иностранной оккупации — это не то, что я бы назвал злодейством. — Герой должен быть больше, чем злодей, сражающийся за противоположное дело, — ответила я. — Если у него нет моральной основы, то за что, дьявол его раздери, сражаются все его последователи? Чернокнижник откашлялся. — Хотя я уверен, что услышать, как два подростка обсуждают все тонкости морали, было бы увлекательным опытом, есть и другие приоритеты. Он казался скорее забавляющимся, чем что-либо еще, поэтому я восприняла критику спокойно. Масего выглядел так, словно хотел продолжить разговор, и, честно говоря, я была склонна ему потакать. Было бы приятно иметь кого-то моего возраста, с кем можно было бы поговорить об этих вещах. Хакрам был самым близким моим доверенным лицом в Легионе, но этика орков была… ну, чем меньше об этом говорить, тем лучше. Использование боевой силы в качестве основно метода значительно влияло на другие ваши ценности. Кстати, о дьяволе, — подумала я, когда мой адъютант откашлялся. — Наш въезд в город был совсем не тихим, — хрипло произнес Хакрам. — Они обязательно отреагируют на появление в городе еще одного злодея. Бедствие улыбнулся. — Совершенно верно, — согласился он. — И я думаю, что знаю, когда и где они нанесут удар. — Палец мужчины постучал по схематичному силуэту Дворца Свершений. — Я полагаю, вы получили приглашение отобедать сегодня с генералом Афолаби, — сказал он. Я потерла переносицу. Что обо мне говорит тот факт, что каждый раз, когда я иду на званый обед, я иду с намерением кого-нибудь зарезать?