— Конечно, я не наступаю людям на горло собственными каблуками. Вы видели, как великолепны эти сапоги? Я не собираюсь пачкать кровью этих красавцев: чтобы получить нужное количество кожи, нужно как минимум два принца, а герцогская кожа — это совсем не то же самое. —
Император Ужаса Первый Незначительный, Кожевник
Нам пришлось выжечь весь главный проспект, без каких либо альтернатив. Пока Разбойник занимался поджогами там, где Наследница хотела разбить лагерь, мои люди занимались уборкой. Трупы моих легионеров и Серебряные Копья были сложены на больших кострах, которые будут гореть до утра. Я сделала исключение только для Охотника, поскольку его вклад был для меня значим. Во всяком случае, я подозревала, что Лучница захочет, чтобы его прах вернулся в Убежище, когда бы она ни вернулась. Некроманты могли создавать из праха героя поистине ужасающие вещи, имея немного времени и воображения, а поскольку в моём распоряжении не было ни одного из них, то было бы лучше, чтобы тела не достались моим врагам. Работа с трупами была тяжёлой, но не самой худшей. Подмастерье всё ещё был в состоянии служить индикатором для обнаружения разложения с помощью подходящего заклинания, поэтому я приказала Крысе присвоить ближайший гильдхолл и направить через него всех легионеров, которые были в пределах видимости демона. Дюжину раз я похлопывала по спине мужчину или женщину, которые служили мне исключительно преданно, и отправляла их в заднюю комнату, где им вонзали меч в спину. Я бы сделала это сама, чувствовала, что должна, но я была слишком чертовски уставшей и боялась напортачить. Из всего, что случилось сегодня вечером, это оставило самый отвратительный привкус во рту. Именно сержант Тордис в итоге окровавила свои руки, хотя большинство входивших были из её линии. Потери от демонической хрени были меньше, чем я опасалась: трюк, который он использовал, чтобы создать новую форму, казалось, убил большую часть пострадавших от него ещё раньше, на поле боя. Была, конечно, и другая проблема. Сам Подмастерье, возможно, тоже был затронут разложением, и он не мог проверить себя сам. Никто из моих магов не знал этого заклинания, и Масего был единственным, кто мог научить их этому. У меня были записи всех легионеров, которые подверглись воздействию демона даже после… чистки, на всякий случай. Мне нужно, чтобы их осмотрел другой маг, как только я смогу это сделать. Я почувствовала, что засыпаю прямо на ногах, но ещё слишком много нужно было сделать. Хакрам не просыпался, поэтому я велела перенести его в мои комнаты, пока он не вернется в строй. Мои целители заверили меня, что это был случай полного истощения, и, как бы то ни было, Подмастерье очистил его от любых следов порчи. Использование его аспекта в зоне досягаемости демона не имело тех последствий, которых я опасалась, к моему облегчению. Конечно, в отличие от меня, он не пытался, мать его, форсировать события. Разбойник вернулся через полколокола, когда я макала факел в ведро с маслом, стоя на затемнённой улице. — Босс, — поприветствовал он меня, бесшумно выбираясь из переулка. Я слышала, как он подошел, но слишком устала, чтобы беспокоиться. Я стряхнула немного масла на камни мостовой и крепче ухватилась за рукоять факела. — Докладывай, — хрипло приказала я. — Боеприпасы, которые мы хранили в поместье, случайно взорвались, — нагло солгал он. — К тому времени, как ребята Наследницы прибыли на место, чтобы потушить огонь, от дома осталась лишь сгоревший остов. Я слабо улыбнулась. Нельзя было притворяться, что я отдала этот приказ не из чистой злобы, но я не жалела об этом. Акуа перешла черту, связавшись с демонами, и натравив одного из них на мой легион. Единственная причина, по которой мы заключили перемирие, состояла в том, что форсировать битву с ней прямо сейчас было слишком рискованно. — Трибун, слушай меня внимательно, — прохрипела я. — Пока эти грёбаные процеранские наемники и их казначей остаются в пределах дневного перехода от нас, будут несчастные случаи. Луна бросала свой свет на лицо сапёра, острые, как иглы, зубы и злобные жёлтые глаза делали моего солдата страшнее, чем когда-либо были дьяволы. — Бывают всякие несчастные случаи, — задумчиво произнес Разбойник. — Интересно, что с ними может случиться? — Припасы будут отравлены, — отрывисто продолжила я — Вьючные животные будут искалечены. Любые солдаты, которые бродят по городу в одиночку или достаточно маленькими группами, в конце концов умрут в переулке. Если они хотя бы сложат два камня друг на друга, я хочу, чтобы их столкнули вниз и подожгли. — Харе анулсур, — пробормотал он на тагребе. Это означало — Война стервятников. Племена Алчущих Песков никогда не могли сравниться по численности с королевствами сонинке к северу от них, но ни разу они не были успешно захвачены: воинства сонинке, бродившие по пустыне, находили только отравленные колодцы и ночи, полные ножей, пока всё, что осталось от врага, не превратилось в след трупов для стервятников. Он прекрасно понял, что я имею в виду. — Мы воюем с того момента, как она выпустила эту мерзость, — прорычала я. — Пора нам начать вести себя подобным образом. Не было никакой необходимости говорить ему, чтобы он не попался, и что если бы он был пойман, мне пришлось бы отрицать, что я когда-либо отдавала ему этот приказ. Гоблины понимали способы тихой войны лучше, чем люди. Свободной рукой я открыла ставень единственного фонаря, освещавшего улицу, и использовала свечу внутри, чтобы зажечь свой факел. Тяжёлыми шагами я подошла к куче дров, которую сложил отряд Тордис, запечатлевая в памяти лица двенадцати легионеров. Боги, они выглядят такими молодыми. Я бросила факел. — Ваша смерть — долг, — прошептала я, когда пламя распространилось. — И у меня будет за него длинная цена. Я не могу дать вам ничего с собой, но я могу обещать вам это. Я отвернулась, и Разбойник, не говоря ни слова, последовал за мной. До рассвета оставалось всего несколько часов, и мне нужно было немного отдохнуть: Творение не прекращало вращаться только потому, что я была измотана.☠
Когда я проснулась, всё моё тело болело. Все свободные койки были заняты моими ранеными, так что в итоге я потеряла сознание на стуле в одной из пустых комнат командного центра Пятнадцатого. Я проверила свою больную ногу, перенеся на неё вес, и мне пришлось прикусить губу, чтобы не закричать. Чтоб её. Что ж, в ближайшее время я не буду бегать. Мои доспехи лежали беспорядочной кучей на другой стороне комнаты, но надевать их казалось мазохистским усилием, поэтому я осторожно поднялась, стараясь как можно меньше давить на раненую ногу. Я чувствовала себя грязной и, вероятно, пахла так же: смесь старой крови, пота и грязи. Умывальника, к сожалению, не было, а поиски ванны — роскошь, с которой придется подождать. Единственным плюсом в том, как я себя чувствовала, было то, что я слишком устала, чтобы быть голодной. Я с шипением наклонилась, подняла пояс с мечом и небрежно затянула его. Пока я спала, мой конский хвост превратился в спутанный беспорядок, но в этом не было ничего нового: по крайней мере, он перестал расти с тех пор, как я стала Оруженосцем. Я толкнула дверь и, прихрамывая, вошла в большую комнату. Там была лишь горстка офицеров, рассевшихся за несколькими столами и тихо переговаривавшихся. Через передние окна я видела, что солнце уже взошло, и это было всё, что я успела рассмотреть, прежде чем в комнате воцарилась тишина. Каждый легионер смотрел на меня в полном молчании. Я сохраняла невозмутимое выражение лица, не зная, как реагировать. Это был не страх или негодование, но что-то ещё, что я не могла точно определить. Внезапно раздался голос Айши. — За работу! — рявкнула девушка из Тагреба. — Азим, положи травы в заварник. Если я поймаю кого-нибудь из вас за сплетнями, вы получите двойную смену, помогая сапёрам. Айша имела идеально ухоженный вид, словно только что с парадного плаца. Дело было не в том, что она не была в гуще событий, а в том, что некоторые другие штабные офицеры выглядели явно измученными. Я даже почувствовала легкий запах её духов, когда она подошла ближе, предлагая мне опереться на её руку. Я слишком резко оттолкнула этот жест и тут же пожалела об этом, ковыляя к стулу. По крайней мере, она не выглядела особенно обиженной. Я полагаю, что, будучи так близко к Верес, как она, она знала кое-что о том, как справляться с грубостью. — Айша, — буркнула я. — Сколько сейчас времени? — Половина колокола после полудня, — ответила она, присаживаясь на край стола. Я с усталым удивлением отметила, что она была так близко ко мне, как только могла, но я не чувствовала раздражения от её близости. Я не была уверена, была ли эта проницательность результатом её аристократического происхождения или чем-то уникальным для самой Айши, но тем не менее это было оценено. — Хакрам уже встал? — поинтересовалась я. — Она покачала головой. — Подмастерье сказал, что он не очнётся по крайней мере до полудня. Что-то о том, что он слишком глубоко заглянул в свое Имя, — она сделала паузу, затем повысила голос. — Азим, если этот заварник не будет тут прямо сейчас, я велю тебя вздернуть. — Измученный офицер сонинке подбежал к нам с очень красивым фарфоровым чайником, который Айша раньше использовала для чая, чуть не уронив в спешке такую же чашку. Штабной трибун нетерпеливо отпустила его после того, как он поставил его на стол передо мной. Я подняла бровь в её сторону. — Масего оставил мне травы, чтобы заварить тебе, когда проснешься, — объяснила она. Я благодарно кивнула ей и налила себе чашку варева, пахнущего точно так же, как то, что делал мне Подмастерье перед битвой. Я заметила, как она вздрогнула при виде того, как я наливаю себе чашку, что вызвало у меня тень улыбки. Без сомнения, аристократка в ней не могла смириться с мыслью, что самый высокопоставленный человек в комнате наполняет чашу собственноручно, но она знала меня достаточно хорошо, чтобы заметить, что я не люблю полагаться на людей в том, что могу сделать сама. К сожалению, действие трав сказалось не сразу. Я снова заговорила, чтобы отвлечься от жжения в ноге. — Кстати, а где Масего? — Комната рядом с твоей, — сказала она. — Он продержался не намного дольше тебя и сообщил мне, что если кто-нибудь потревожит его по какой-либо причине, то проведет неделю своей жизни в качестве жабы. Я фыркнула. Мог ли он на самом деле сделать это, было спорно — метаморфоза была ветвью магии, которая потребляла чудовищное количество энергии даже для самых маленьких изменений — но исходящей от сына Чернокнижника угрозы было достаточно, чтобы заставить любого задуматься. — Никто не может найти Лучницу, — продолжала Айша, — а Верес спит где-то на крыше. Должно быть, на моём лице отразилось удивление, потому что прелестная Штабная Трибуна уточнила: — Она всегда так делает после боя, — объяснила она. — Пусть её разум отдохнет. Что касается пороков, то этот был довольно мягким. Не то чтобы я должна была удивляться: Гончая была одной из самых сдержанных людей, которых я когда-либо встречала. Почти не пила, не одобряла азартных игр, и я никогда не слышала, чтобы она с кем-то встречалась. Разбойник всё время намекал, что она спит то ли с Айшей, то ли с Хакрамом, но потом сочинил стихотворение из десяти строф о том, как Наук зачал полдюжины телят во время нашего похода в Кэллоу. К словам трибуна надо было отнестись с недоверием, вот что я хотела сказать. Я хмыкнула, допивая свою чашку и наливая ещё одну. Вкус напитка был горьким, но он успокоил моё горло, и боль в ноге уже отступала. — Наследница? — наконец спросила я. — Никаких движений, — сообщила мне Айша. — Разбила лагерь вокруг развалин поместья и поставила частокол. Там постоянно дежурят стражники, но ни один из её людей не ступал в город. Это было прекрасно. Я была готова набраться терпения: рано или поздно наступит ночь, а её люди, в отличие от ребят Разбойника, не видят в темноте. Деревянные колья мало что могли сделать, чтобы помешать гоблинам с ножами и наказом пролить столько крови, сколько им сойдет с рук. — Так заканчивается битва при Марчфорде, — пробормотал я. — Мы были так близки к настоящей победе, Айша. Так чертовски близко. Лицо тагреба стало непроницаемым, затем она тихо вздохнула. — Мэм, — сказала она и замолчала, когда я взглянула на неё. — Кэтрин, — поправила она себя. — Посмотри вон на того орка, на женщину с лилией, торчащей из нагрудника. Я должна был признать, что вид широкоплечей орчихи, хмурящейся над бумагами, был почти комичным. — Это лейтенант Аста, — продолжала Айша. — Когда она пошла за водой, около рассвета, к ней подошел пятилетний мальчик и принес ей этот цветок. Поблагодарил её за то, что она спасла его мать от дьяволов. Я встретилась взглядом с Айшей и увидела, что она мягко улыбается. — Это сейчас происходит по всему Марчфорду, — сказала она. — Кэллоу помогают легионерам расчищать улицы от мусора. Половина моего персонала попала в засаду, устроенную старухами, которые принесли им сладкий хлеб и тушеную баранину. Кэтрин, две недели назад эти люди думали, что мы хуже чумы. Теперь дети приносят нам цветы. Она на мгновение положила руку мне на запястье, а потом отстранилась. Такая нежная кожа для солдата. — Выражение их лиц, когда ты вошла, было гордостью, Оруженосец, — сказала мне Айша. — Мы гордимся тем, что сделали здесь. Пятнадцатый сделал свой выбор, понёс потери, но мы победили. И в этом вся разница. — Мы не захватили демона, — устало ответила я. — Это сделала Наследница. Тагребская аристократка пожала плечами. — Может быть, это и правда. Но истории, которые расходятся, — это не восхищение тем, как она справилась с угрозой. Они о трёх злодеях и паре героев, стоящих между Пятнадцатым и демоном. Они о том, как вы с Хакрамом оттесняете чудовище размером со сторожевую башню, не имея ничего, кроме мечей и щитов, и о Подмастерье, создающем новое солнце в небе, чтобы очистить эту скверну. Может быть, в Башне и будут заботиться о том, что скажет Наследница, но не те из нас, кто был здесь. Мы знаем и, что ещё важнее, будем помнить. Я отвернулась, чувствуя, как сдавливает горло. Как же я, должно быть, устала, раз это вызвало слёзы на моих глазах! Айша была достаточно любезна, чтобы притвориться, что ничего не видит, и я заставила себя допить последнюю чашку травяного варева. Я сделала несколько глубоких вдохов, наслаждаясь последними минутами покоя, которые я получила. Битва при Марчфорде, может быть, и закончилась, но мне предстояла ещё одна война. Та война, что началась в момент, когда я увидела Наследницу, и совершила ошибку, проигнорировав её, потому что с тех пор я её не видела. Покалывание на краю моих чувств прогнало этот покой в мгновение ока. Я тут же поднялась на ноги, к большому удивлению Айши. — Леди Оруженосец? — обеспокоенно спросила она. — Проблема, — прошипела я, когда дверь позади меня с грохотом распахнулась. Масего выскочил наружу, его мантия была сбита набок, а косы — в нездоровом беспорядке. Его глаза были красными и налитыми кровью. — Дьяволовы преисподние, — прорычал он. — Правда? Сразу после демона? — Сосредоточься, Подмастерье, — сказала я, заставляя свой голос оставаться ровным. — Что это такое? — Что-то идет из Аркадии, — ответил он, и я только сейчас заметила, что он без очков. У меня была дюжина неотложных вопросов, но ни один не был таким срочным, как этот: — Где? Его пальцы загорелись красным светом, и он начертил в воздухе несколько рун, бормоча себе под нос, пока они перестраивались сами по себе. — Там, где мы бились с этим, — ответил он, без необходимости уточнять с каким именно «этим». Я почувствовал, как на меня снизошло спокойствие. Мы можем с этим справиться. Нам придется. — Айша, эвакуируй весь сектор, — приказала я. — Пошлите сообщение тому коммандеру, который на дежурстве, я хочу, чтобы Пятнадцатый был немедленно приведен в боевую готовность. Окружите это место. Магам — обеспечить, чтобы ничего не просочилось. Она тут же отдала честь, и я повернулась к Масего. — Мы выдвигаемся, — сказала я, и это был не вопрос.☠
— Я думала, что фейри могут войти в Мир только через врата? Ну, знаешь, как те, в Увядающем Лесу, — сказала я Подмастерью, когда мы торопливо шли по улицам. — Достаточно могущественные фейри могут создавать пути, — объяснил он, протирая глаза. Утреннее солнце не делало нам обоим никаких одолжений. — И Марчфорд находится в уникальной ситуации, — добавил он. Мы свернули за угол. Улица была пуста, посыльные Айши позаботились о том, чтобы никто не попал под перекрёстный огонь. Однако легиону потребуется больше времени, чтобы занять позицию. К началу боя мы останемся без поддержки. — Уточни, — процедила я сквозь зубы, когда стало ясно, что он не станет. — Медленнее, — выдохнул он. Я с трудом удержалась, чтобы не сказать, что из нас двоих именно я хромаю. После этого он побегает на учениях у Хакрама, да сожгут меня Небеса, если я совру. — Демоны наносят урон Творению, — сказал он мне, когда мы сбавили темп. — Разделение между Творением и царством, столь близким к нему, как Аркадия, сейчас чрезвычайно тонко. Может быть, навсегда. — Ну, это просто чертовски замечательно, — выругалась я. Фейри внутри обескровленного города. Как раз то, что нам нужно прямо сейчас. И я даже не могла использовать против них весь свой легион: по крайней мере треть должна была следить за армией Наследницы, чтобы быть уверенной, что они не нанесут нам удар в спину при первом же удобном случае. Что они, чёрт возьми, и сделали бы, потому что Акуа была из тех страдающих манией величия безумцев, которые используют экзистенциальные угрозы для блефа. Иногда я понимала, почему после гражданской войны Блэк хотел предать мечу всю аристократию Пустоши. — А мы уверены, что они настроены враждебно? — Фейри не враждебны, Кэт, — выдавил он. — Они просто любят свои игры и не понимают концепции окончательной смертности. По сути, это души, обретшие форму — внутри Аркадии они не могут умереть. Я сделала паузу. — Но в Творении они смертны, верно? Верно? Подмастерье откашлялся. — Это, э-э, вопрос академических дебатов. Наиболее популярным течением мысли является… — Масего, — рявкнула я. — Конечно, — ответил он, выглядя таким же огорченным отсутствием точности, как и бегом. — Ударь ножом, это сработает. Мы проскочили площадь так быстро, как только могли, и достигли начала проспекта как раз в тот момент, когда что-то разорвалось. Метель хлынула из отверстия, которое я не могла видеть, невероятно густая. Ветер завывал, когда мороз распространился по земле, пустая разрушенная аллея превратилась в глаз бури быстрее, чем я успела выхватить меч. Я поморщилась. — Что ж, это многообещающе, — пробормотала я. Масего что-то прошептал себе под нос, и через мгновение я перестала чувствовать холод. Я бросила на него благодарный взгляд, и мы вместе зашагали вперед. Было трудно что-либо разглядеть в кружащемся снегу, но когда мы добрались до края метели, то увидели приближающийся силуэт. Мужчина? Может быть, и нет, черты лица были слишком тонкими, чтобы их можно было различить, а длинные волосы могли принадлежать любому полу. Если у фейри вообще есть пол, в чем я не была уверена, и тогда некоторые из них должны были быть оборотнями. Высокий, с невероятно ясными голубыми глазами и волосами, которые больше походили на струящуюся тьму, чем на что-либо материальное. Эти глаза, как я заметила, были широко раскрыты и казались белыми. Фэйри посмотрел на нас и заколебался, затем дёрнулся. — Нет, — выкрикнул он голосом, похожим на бархатный звук, даже когда его охватил ужас. Что-то втащило его глубже в снежную бурю, и раздался крик, а затем тошнотворный хруст. Я нервно облизнула губы. — Мне вдруг стало не по себе от этого взгляда, — призналась я. — Ты командир, — прохрипел Подмастерье. — Если ты предпочитаешь тактическое отступление, то кто я такой, чтобы спорить? Нам так и не удалось сделать выбор, поскольку метель продолжала расширяться и окутала нас мгновением позже. Я держалась поближе к Масего и подняла меч. Видимость была настоящей проблемой здесь, даже моё Именное зрение не помогало — холодное прикосновение стали к задней части шеи заставило моё сердце замереть. — Векеса? — подсказал голос моего учителя. — Она чиста, — ответил Чернокнижник, всё ещё невидимый. — Хотя кто-то всадил ей в душу мясницкий нож. — Твой сын? Последовала долгая пауза. — Тоже чист, — наконец сказал Чернокнижник. Меч убрался от моей шеи, когда разрыв в отдалении закрылся, метель рассеялась, открывая вид на Чёрного Рыцаря в полном облачении, за исключением шлема. Он одарил меня сардонической улыбкой. — Итак, — задумчиво произнес он. — Мне дали понять, что у вас были насыщенные событиями несколько недель.