— Королевства не умирают на полях сражений. Они умирают в тёмных, тихих комнатах, где заключаются сделки между теми, кто владеет информацией. —
король Эдвард Албан из Кэллоу, наиболее известный аннексией Королевства Льес.
Башню магов Масего невозможно было спутать с чем-то ещё. Во-первых, она была по меньшей мере сто футов высотой, что было выше, чем некоторые крепости, с которыми я сталкивалась. И если это ещё можно было списать на дело рук каменщиков, то ров, окружавший её, был совсем другой историей: двадцать футов шириной, в нём не было воды, а вместо этого его наполняла непроглядная тьма. Дна не было видно, и несколько месяцев назад я уронила камень, чтобы посмотреть, что произойдет. Насколько я знала, он всё ещё падал. Подмастерье был крайне осторожен, когда рассказывал мне, куда именно, дьявол раздери, он ведёт, если вообще ведёт, но в этом отчасти была моя вина. Я категорически запретила ему воплотить его первоначальную идею, которая заключалась в том, чтобы заполнить обычный ров гигантскими огнедышащими ящерицами. Не драконы, он очень настойчиво говорил мне об этом. У них не было крыльев, и они не были такими большими. Но мысль о том, что эти твари неизбежно вырвутся на свободу и либо разгуляются по Марчфорду, либо устроят логово в одном из серебряных рудников, заставила меня быть непреклонной. Он был очень раздосадован по этому поводу. Через ров имелся единственный каменный арочный мост, ведущий к тёмным железным воротам впереди, широкий для двух человек одновременно и лишённый каких-либо перил. Одна из причин, по которой я выбирала посланников с крепкими нервами, когда мне нужно было связаться с Масего. Я осторожно переступила порог. Вся поверхность башни была покрыта серой мозаикой и агрессивного вида резьбой из обсидиана, которые, как Масего уверял меня, несли исключительно магический смысл. Он вывалил на меня достаточно волшебной болтовни, чтобы оправдать эту точку зрения, но я была уверена, что ему просто нравилось, как угрожающе это выглядело. К сожалению, воспитание дьяволом и злодеем позволило моему другу иметь довольно специфические вкусы в архитектуре, которые лучше всего можно было бы описать как «кошмар, пытающийся казаться дружелюбным и терпящий неудачу». Железные ворота были покрыты рунами, и на них не было дверного молотка. В центре на поверхности выделялась отлитая из железа волчья голова, которая ожила, когда я подошла. Я знала, что внутри был заключён дьявол, хотя Масего пытался умолчать об этом, называя его «сущностью из вторичной сферы существования». — Посетитель, — сказал волк. — Только достойные могут войти сюда. Чтобы доказать своё остроумие, отгадай эту загадку… — Сначала ответь на мою, — решительно прервала я. — Смогут ли мои удары пробить железо, если ворота не откроются прямо сейчас? Волк сделал паузу. — И почему всегда заканчивается этим, — пожаловался дьявол. — Как я тебя понимаю, — слабо улыбнулась я. — Ваше имя внесено в список разрешённых, — уныло сообщило порождение преисподней. — Вы можете войти. И через паузу добавил «неотёсанный варвар» громким шёпотом. Я со злости щёлкнула его по глазу, пока дверной проём открывался, игнорируя его визг и череду проклятий. Нижний уровень башни был очень похож на любой вестибюль, украшенный Праэс слишком большим количеством золота, чтобы тратить его впустую, хотя было одно существенное отличие. А именно, крылатый тапир, который с громкими визгами сбегал вниз по лестнице, темнокожая девушка в мантии гналась за ним. Прошло много времени с тех пор, как я в последний раз видела Фадилу Мбафено. Когда-то одна из приспешниц Акуа, чуть не убитая мной в Льесе, прежде чем вмешался Масего и сказал, что она слишком талантливый практик, чтобы пустить её в расход впустую. В первые дни он связал её клятвой, чтобы быть уверенным, что она не предаст, хотя с тех пор она освободилась от этих уз. Такого рода связующие магические клятвы вызывали некоторые довольно порочные побочные эффекты, если их не снять вовремя. Из рук сонинке вырвался поток голубого света, а из её рукава появились сияющие цепи, обхватившие кричащего тапира и заставившие его крылья и ноги перестать двигаться. Она крякнула от усилия, когда тащила его обратно к себе. Я показательно прочистила горло и должна была признать, что нашла выражение удивления и паники на ее лице, когда она обнаружила меня, восхитительным. — Фадила, — сказала я. — Вся в хлопотах, как я вижу. Крылатый тапир продолжал визжать во всё горло, пока она не пнула его ногой, и в этот момент он жалобно заскулил. — Леди Оруженосец, — сказала она, тяжело дыша. — Некоторые из образцов иногда получаются… шумными. Я фыркнула. — Когда я впервые встретила Масего, — сказала я, — он ловил огнедышащую свинью с крыльями. Я покосилась на тапира. — Этот не дышит огнем, верно? — Не умеет, — ответила Фадила, пытаясь сохранить самообладание. — Что странно, учитывая количество колдовства, которому он подвергся. — Я, эм, уверена, что он ещё научится, — заметила я. — Масего должен был ожидать меня. — Он оборудовал комнату для предсказаний на втором уровне, — сказала сонинке. О, хорошо. Видимо он нашёл способ связаться с Блэком, как я его и просила. Очевидно, это было возможно, если бы мы воспользовались ретрансляционной системой, которую Императрица использовала для получения отчётов моего учителя, но он сказал мне, что для того, чтобы использовать её, не убивая иногда вовлеченных магов, потребуется некоторая доработка. — Значит, ты развлекаешься с этой мерзостью природы, — весело сказала я, проходя мимо неё. Тапир облизывал её ноги, что я расценила как жест умиротворения, но она, казалось, не была тронута сим жестом. К тому времени, как я приблизилась ко второму уровню, крики начались снова. Дверь в комнату прорицания была уже открыта, так что я, не теряя времени, вошла туда. Это было не то место, где было безопасно бродить, независимо от того, что утверждал Подмастерье. Мужчина, о котором шла речь, стоял на коленях перед стеной, полностью покрытой полированным серебром, работа была сделана так искусно, что служила зеркалом. Он что-то пробормотал себе под нос, и серебро засияло на мгновение, прежде чем потускнеть. — Разобрался? — спросила я. Подмастерье поднялся на ноги, отряхивая плечо. — Если я отправлю достаточное количество отката от Причитающегося Кетеру в отделение для рассеивания, вес не должен каскадироваться, — ответил он мне. — Очевидное решение, — сказала я, как будто знала, что всё это значит. Он скептически посмотрел на меня, но не потрудился прокомментировать. — Я могу инициировать связь в любое время, — сказал он. — Прежде чем ты это сделаешь, нам нужно немного поболтать, — сказала я. — Я не хочу держать тебя в неведении, поэтому просто скажу прямо: возможно, я немного замешана в государственной измене. — Замешана? — сказал он, хмурясь поверх очков. — Ну знаешь, окунула палец в бассейн с изменой, — пояснила я. — Я бы хотел, чтобы ты говорила мне о таких вещах заранее, — нахмурился он. — Теперь мне нужно будет переделать схему защиты Марчфорда, чтобы иметь возможность противостоять продвинутым ритуалам прорицания. Я склонила голову набок. — И это всё? — О нет, измена, — начал кривляться он насмешливо высоким голосом. — Ни один злодей никогда раньше не делал ничего подобного. Весь мой обширный интерес к имперской политике теперь поставлен под угрозу. Я фыркнула: — Что ты мне тут изображвешь? — Как мало меня все это волнует, — откровенно ответил он. — Я уверен, что ты найдешь какой-нибудь компромисс с дядей Амадеем, и Императрица, вероятно, знала, что ты собираешься это сделать, ещё до того, как эта мысль пришла тебе в голову. Очкастый маг прижал руку к зеркальной стене, произнес слово на тайном языке и лениво направился к двери. — А теперь, если вы меня извините, — сказал он. — Я думаю, что один из тапиров вырвался на свободу. — Подобные вещи — причина, по которой у тебя не будет гигантских огнедышащих ящериц, — крикнула я. — У тебя нет никаких стандартов, Оруженосец, — пожаловался он в последний раз, прежде чем закрыть за собой дверь. Стена всё это время пульсировала, но с серебристым кольцом изображение стало чётким. Бледно-зеленые глаза встретились с моими, когда я прислонилась к столу. Бровь Блэка удивленно приподнялась. — Кэтрин, — поприветствовал он меня. — Масего подключился к ретрансляторам? — Технические детали прошли мимо моей головы, но да, — сказала я. — Здравствуй, Блэк. Давно не виделись. — Так и есть, — спокойно согласился он. — Я полагаю, у тебя есть причина для этого. Теперь нам придётся перестраивать всю сеть — это послужит сигнальной ракетой для всех, кто ищет. — Сегодня утром, — сказала я, — я основала рыцарский орден. Бледный человек, казалось, не был особенно удивлён, хотя с ним всегда трудно сказать наверняка. — Я задавался вопросом, свяжутся ли они с тобой, — сказал он. — Я предполагал, что они уже сделали бы это, если бы собирались. Я моргнула. — Ты знал про прячущихся рыцарей? Казалось, его это позабавило. — Я не безглазый, даже на юге, — сказал он. — Хотя я не могу сказать, что это кажется мне мудрым решением. Сделать такой смелый шаг ради нескольких сотен кавалеристов — значит вызвать негативную реакцию с ограниченной выгодой. — Две тысячи, — тихо сказала я. — Вероятно, больше. Блэк слишком хорошо контролировал себя, чтобы показать, что он откровенно шокирован, но на мгновение его лицо стало пустым, и это было самое близкое к эмоциям, что он когда-либо показывал. — Я просчитался, — сказал он, и я могла видеть за маской спокойствия, как его разум яростно работает.— Никакой централизованной организации — ах, полагающейся на местную поддержку. Ячейки, не имеющие контакта после первоначального основания. Тот, кто придумал эту идею, скорее всего, уже мёртв. Какая потеря. Только Блэк, подумала я, всего за несколько мгновений мог пройти путь от осознания того, что его перехитрили, до сожаления о потере такого таланта. — Я думала, ты будешь злее, — сказала я. — Злее? — задумался он. — Ты, должно быть, включила их в Пятнадцатый, если я не ошибаюсь. Вы получили для Империи лучшую тяжелую кавалерию Калернии численностью в пол-легиона. Это было бы ближе к истине, хотя, если делать это без санкции Малисии, то могут возикнуть неприятности. Я нахмурилась. — Она бы не одобрила, — напомнила я. — Не без того, чтобы потребовать уступок в обмен, — сказал он. — Которые тебе всё равно придётся сделать, если только ты не собираешься воевать с Империей. Его глаза слегка сузились, когда он изучал меня. — Если это твоё намерение, то предварительное предупреждение было ошибкой, — сказал он. — Я не хочу драться с тобой, — призналась я. — Но я не думаю, что тебе понравится то, что я собираюсь сделать. — Ты знаешь, где я провожу черту, — напомнил он мне. — Я не собираюсь наблюдать за уничтожением культуры моего собственного народа, Блэк, — сказала я. — И не нужно, — нахмурился темноволосый мужчина. — Я не возражаю против того, что у кэллоу есть образ жизни, только те его аспекты, которые угрожают имперскому контролю. — Имперский контроль — это то, что привело к нынешней ситуации в первую очередь, — категорично ответила я. — Независимый Кэллоу неосуществим, — осторожно сказал он. — Ты это знаешь. — Я знаю, — сказала я. — Но если это сработает, то возникнет необходимость в головах на пиках. Гниль нужно искоренить, иначе мы снова будем здесь через пять лет. — У тебя есть более насущные угрозы, с которыми нужно иметь дело, чем с Пустошью, — сказал он через мгновение. Он не был со мной не согласен, и этого было достаточно, чтобы заставить меня вздрогнуть. Однажды он сказал мне, что после гражданской войны, в результате которой Малисия была коронована, он хотел избавиться от дворянства Пустошей. Это Императрица остановила его. Я бы не заходила так далеко, но… он не был со мной не согласен. — Я знаю, — сказала я. — Но после того, как… — После, — мягко согласился он. — Когда я вернусь. Его изображение на стене повернулось, и я услышал, как кто-то заговорил с ним. — Тогда заблокируй это, — сказал Блэк. — Прежде чем они смогут… Зеркальная стена потускнела, профиль моего учителя исчез без предупреждения, и на меня смотрело только моё лицо. Я медленно выдохнула. Так что я не сжигала этот мост, делая то, что намеревалась. Облегчение затопило меня, когда я закрыла глаза. Я задержалась там на мгновение и в конце концов вспомнила давний вечер на балконе, где собиралась гроза. Тогда я задала Блэку вопрос, и ответ до сих пор звучал для меня, как будто он только что произнёс его. Когда они встают у тебя на пути? Наступи на них. Я подумала, что из всех уроков, которые он мне преподал, этот я усвоила лучше всего.☠
— Так ты собираешься сказать мне, почему была уверена, что меня не будет на той встрече? — спросил Килиан. Мы пришли разделить бурдюк с вином у руин некогда бывшего поместья Марчфорд, почерневшие останки которого несколько месяцев назад были сметены сапёрами Мастерящей. Дождь и ветер развеяли пепел, оставив после себя только остатки сада и множество украшавших его статуй. Мы вдвоём сидели на обгорелой каменной скамье, её некогда искусная резьба теперь была покрыта сажей. Я передала ему бурдюк с вином и наблюдала, как мой возлюбленный пьёт летнее вино Вейла. Только что наступила ночь, луна медленно поднималась к зениту. Я на мгновение заколебалась, затем продолжила. — Я пошла против Императрицы, — сказала я. Парень с четвертью крови фейри был прекрасным, в тени. Его рыжие волосы отросли достаточно, чтобы они граничили с пределом того, что было приемлемо по правилам Легиона, обрамляя его бледное лицо и ореховые глаза, похожие на языки пламени. Через мгновение Килиан поставил бурдюк с вином на стол. — Благородный, которого Верес засадила в камеру, — наконец сказал он. — Это он уговорил тебя на что-то. — Думаю, я и так двигалась в этом направлении, — сказала я, — с того момента, как узнала, что в Лауэре произошёл переворот. — Будут последствия, — тихо сказал рыжеволосый. — Бездействие тоже имело бы последствия, — ответила я. — Я выбрала те, с которыми могла бы жить. Он долго молчал. Теперь я могла чувствовать его так, как раньше не могла. Сгусток силы внутри меня запел, когда приблизился к меньшему существу-брату внутри Килиана. Мне больше не нужно было слышать или видеть его, чтобы знать, когда он рядом. — Ты никогда не умела находить компромиссы, — сказал Килиан. Я нахмурилась. — Последние два года я только и делаю что нахожу компромиссы. — Ты идёшь на компромисс, — сказал красивый маг, — когда другой сильнее. И ты больше не бессильна. — Я не совсем понимаю, о чём ты говоришь, — призналась я. Он мягко улыбнулся мне. — Почему ты не сказала мне об этом вместе с остальными? — спросила она. — Я думала, что обязана сделать так, чтобы мы были только вдвоём, — сказала я. Он отпил ещё глоток вина, затем передал мне бурдюк. — Кэтрин, — сказал он. — Не лги мне. — Я не… — Ты не хотела, чтобы я был в той комнате, — спокойно сказал Килиан, — потому что, если я оставлю тебя из-за этого, ты не хотела, чтобы это произошло на глазах у других. Хотела бы я опровергнуть это предположение, но вместо этого взяла бурдюк с вином и отпила. — Эта мысль, возможно, приходила мне в голову, — сказала я. — Я не знаю даже, воспринимать это как доброту или оскорбление, — пробормотал он, поднимая глаза. Прошло много времени с тех пор, как я в последний раз чувствовала себя, что не имею контроля над разговором. Я не скучала по этому чувству. — Когда мы сблизились, — сказал Килиан, — я знал, что всегда буду на третьем месте. После Кэллоу, после Пятнадцатого. В хороший день, если позволят обязанности, я мог бы перейти на второе. Но не часто. Я почувствовала, как мой желудок скрутило узлом. — Килиан, я знаю, что в последнее время мы проводили мало времени вместе. Я не была в состоянии… Он наклонилась ко мне и поцеловал в плечо. — Я не сержусь из-за этого, Кэт, — сказал он. — Я только что сказал тебе, что знал это с самого начала. Но ты оставляешь меня слишком далеко позади. Это просто факт. — Это не так, — настаивала я. — Во мне течёт кровь фейри, — сказал он. — Но ты взяла двух человек в Аркадию, и я не был одним из них. — Килиан, это было опасно, — сказала я. — То, что я делаю в подобных местах, то, на какой риск я иду, это… — Слишком много для меня, — закончил он после того, как я заколебалась. — Потому что я слаб. — Ты один из лучших магов в Пятнадцатом, — сказала я. Он устало усмехнулся: — И какое это имеет значение, когда рядом с тобой Подмастерье? — Для начала, я не делю постель с Масего, — резко ответила я. — Значит, это то, как меня будут помнить? — сказал Килиан. — Парень, который согревал твою постель на твоем пути к власти? — Это не то, что я имела в виду, и ты это знаешь, — сказала я. — Я доверяю тебе. Его взгляд встретился с моим. — Тогда почему меня не было в той комнате? Я первая отвела взгляд. — Только потому, что я боялась, это не значит, что я тебе не доверяю, — сказала я. — Я рассказала тебе то, чего никогда никому раньше не рассказывала, Килиан. — И я люблю тебя за это, — улыбнулся он. — Даже несмотря на то, что это глупо и опасно, и это может просто убить меня. Порыв, который пришёл, когда он произнёс эти слова, никогда не ослабевал, и я на мгновение восхитилась этим. Но потом улыбка исчезла. — Но теперь я думаю о разговоре, который у вас был с ними ранее, — сказал он. — И я знаю, что ты приняла решение. Тебе нужно было убедить их всех, и был риск, что я могу отвлечь от этих усилий. Итак, ты воззвала. Он вздохнул. — Знаешь, я думаю, что самые дорогие из тех, кого ты любишь в этом мире, были в той комнате, — размышлял он. — И ты всё равно манипулировала ими. Я не верю, что в тебе было это, когда мы впервые встретились. Ты ошибаешься, подумала я, у меня просто никогда не было повода для манипуляций. — Я рада, что теперь ты это делаешь, — пробормотал он. — Нам это понадобится, чтобы пережить ближайшие месяцы. Но я тоже должен думать о себе. — Я думала, ты счастлив, — пробормотала я. — С нами, со… Мной, оставила я недосказанным. — Так и есть, — сказал он, положив руку мне на щеку. — Но ты оставляешь меня позади, Кэт. И то, что мне пришлось бы сделать, чтобы наверстать упущенное, в любом случае положило бы конец нашим отношениям. — Я в это не верю, — сказала я. — Пока я не контролирую свою кровь, — сказал он, — моя магия скована. — Масего мог бы найти способ, — сказала я. — Он уже сделал это, — ответил он. — Это старый ритуал, который требует жертв и сделал бы меня полноценным фейри. — Килиан, я бы положила половину Зимы на алтарь, если бы этот ритуал помог тебе, — честно сказала я. — Но он потребовал бы людей в качестве стабилизирующего элемента, — тихо добавил он. Моё сердце пропустило удар. — Ты не можешь всерьёз рассматривать это, — сказала я. — Всё это можно было бы сделать законно, — сказал он. — Раньше было дорого покупать заключенных, приговорённых к смертной казни, но теперь спрос уменьшился, и моих средств хватит. — Дело не в законе, — прошипела я. — Речь идет о порядочности. Они люди, а не вещи. Рыжий тихо хохотнул. — Ты можешь забрать деушку из Кэллоу, — сказал он. — Но не Кэллоу из девушки. — Ты дуни, — сказала я. Так же хорош, как кэллоу, в глазах большинства жителей Пустоши. — Они делают это различие, а не я, — сказал Килиан, его тон стал жёстче, когда он убрал руку. — Я праэс, Кэтрин. Для меня не большее преступление любить свой дом, чем для тебя свой. — Дело не в том, откуда мы родом, — ошеломлённо ответила я. — Речь идёт о человеческих жертвоприношениях. — И сколько из нас, твоих близких, умрёт, чтобы ты могла сделать из Кэллоу то, что хочешь? — устало спросил он. — Я не вижу большой разницы. По крайней мере, я бы использовал незнакомцев. — Есть, — начал я, но остановилась, когда он положил руку мне на плечо. — Я не хочу этой ссоры, Кэт, — сказал он. — Если бы я этого хотел, я бы затеял её сразу, когда впервые узнал обо всём. Я просто скажу вот что: если есть кто-то, кто способен понять, как ненавистно иметь ярмо на шее, так это ты. Как тяжело быть… меньше, чем ты мог бы быть. — Есть линии, которые мы не можем пересечь, — сказала я. — И сколько из них ты уже оставила позади? — тихо ответил он, поднимаясь на ноги. У меня внутри всё сжалось. — И это всё? — сказала я. — Вот так просто ты меня бросаешь? Потому что я не буду потворствовать кровожадным людям, подавила продолжение я. Лицо Килиана было трудно прочесть в темноте, но радости на нём не было. — Нет, — наконец сказал он. — Но мне нужно подумать. О том, на какие компромиссы я готов пойти, чтобы сделать тебя счастливой. Он провел рукой по волосам. — Отныне я буду спать в казарме, — сказал Килиан. — Береги себя, Кэтрин. Дальше будет только сложнее. Я молча смотрела, как он уходит, и продолжала смотреть ещё долго после того, как он скрылся. В ночной тишине я посмотрела на луну и задалась вопросом, способна ли вообще ещё плакать.