в поисках кисы

Хёнджин забывается, когда вода касается его плеча, плавно стекая куда-то вниз по стройному телу. Он сидит на холодном кафеле ванной, с щёткой в одной руке, а ещё со старым, потёртым скейтбордом между ног. Отдирать старый слой дерева со своего любимого друга – никогда не было любимым занятием Хвана, но он ведь ещё никогда не жаловался, его всё устраивает. Хван, сколько себя помнит, всегда находился рядом с трюковыми оранжереями и Кисой – своей любимой доской. Странная эта и даже глупая затея давать имена деревяшке на колёсиках, ещё и такие изрядно оригинальные. Ему бы денег накопить, разбить свою хрупкую копилку и наконец приобрести что-то более достойное, возможно потратить несколько смятых карманных купюр на GEORGE BLUE. Но это только провокация на боль в ногах и изодранные колени, в желании доказать что его Киса способна на многое. У Хёнджина всё как всегда, жизнь протекает на рамках и подъездных площадках, обычное дело для таких как он – скейтеров. Куча пластырей на ногах, раны на локтях, а ещё мешающиеся, слегка отросшие волосы, небрежно выкрашенные в блонд. У него в карманах вечно звон жалких монет на бинты, и кажется вскоре он полностью забинтует свои длинные, худощавые ноги. Что тут скажешь, Хёнджин не на каждый вкус, но своим лицом сражает каждую новую сучку с гейского сбора во дворах, что тусуются возле парков. Парню бы задуматься на секунду о будущем, заброшенной учёбе и начать думать затуманенной головой. Сейчас сидеть на ледяном полу куда приятнее преследующей блондина головной боли. Он пальцы в кровь стирает, смотрит из под мокрых прядей, свисающих вниз, на чужие ноги и думает, что вскоре бросит всё это и вмажет Джисону по полной за хлюпанье носом под ухом. — Слушай, бро, купи уже себе что-нибудь получше, — начинает приятель, за что получает брызги воды и разгневанный взгляд. — Я к тому, что, возможно, если сменишь свой имидж – найдёшь себе кого-нибудь. Хван не смотрит на друга, лишь скользит леденцом во рту и просит заткнуться. Ему об этом переживать как-то не особо хочется, он только что отучил новый флип и уже готов показать позёрам всю прелесть его плавности. На улице жарко, разгорячившаяся обстановка по нервам бьёт, и парень мнёт край серой безрукавки, пытаясь выплеснуть переживания. Кто-то за спиной чмокает языком о щёку, раздражает безмерно. Липкие ладони касаются потного тела, подбадривая. — Я уделаю их! – выдаёт Хёнджин, бросая на крашенное покрытие только что покрытую гелем доску. И он делает. Легко так крутит casper, приземляясь на поверхность за долю секунды. Рекорд местного района ставит, зарабатывая неплохую репутацию у местных подростков. — Перевернуть доску и проехаться на деке, что может быть проще?! Слышит Хван где-то из толпы, думает, что засунет язык наглецу в место, что называть не принято. Зубами скрипит, глазами разыскивает смельчака, замечая впервые увиденную рыжую макушку. "Новенький" проносится в мыслях, и он оставляет драку, обещая, что обязательно накажет этого чёрта, как только увидит, и оказывается прав. Шум толпы и вечеринки на Хёнджина влияют плохо, это он выясняет, когда в наглую залезает на трюковую зону, выясняя с Чанбин-хёном, кто лучше танцует. Хёнджин взрывает компанию смехом дикой львицы, размахивая своими ногами и швыряя жёлтую хипстерскую шапку на землю. Забавно так, ведь он не принял в себя даже глотка алкоголя. Чанбин губы надувает, так по-дружески, силком стягивает разбуяневшегося зверя с перил и ведёт туда, куда Хван совсем не ожидает. В собрание гейского клуба, в главной роли которого играет тот самый незнакомый парнишка с рыжим оттенком волос. Хёнджин прихуевает от внезапности, пытается вырваться из цепких рук хёна, штурмует с собой кофту Джисона, так удачно попавшуюся под руки. — В чём дело, бро?! — критично высказывается Джи вырвав синюю толстовку из лап "теперь трусливого хищника". Он вообще-то тоже оторваться хочет, забить на этого щенка и ворваться в атмосферу, но, увы, страх за мистера "попадаю во всё и вся" сильнее. — Мы же специально отыскали этого урода, чтобы ты вмазал ему! — Я не знал, что он окажется таким! У блондина глаза сводит от чего-то, он бы лучше себе лицо подпортил за такую глупость, чем бы просто заговорил с такой особью. У него вообще-то фетиши на семейство кошачьих. А этого парня он бы не постыдился назвать своей кисой и плюнуть на приорететности своей доски. — Значит, режим флирта, - выносит вердикт Бин, громко стукнув обувью, от чего у Хвана кажется коленки сотряслись. Парень головой вертит в разные стороны, сглатывает несколько раз и волосы руками за уши убирает. Не настроен он на подкаты, особенно, если они стоят зрительской симпатии. Оказаться идиотом в глазах привлекательного самца парень не хочет. Почему-то все старания Хвана улизнуть подальше от компании не очень отличавшихся адекватностью друзей машут ему прощально рукой. Он тягостно ставит скейтборд около ноги, скрещивая руки, чем вызывает хандру Джисона. Как оказывается, умом младший не особо одарен, и это подтверждают все высказанные в его сторону обвинения, когда он от скуки толкает ногой хванову деревяшку так, что она оказывается около ног его рыжеволосой королевы. Блондин медлит немного, ошарашеными глазами смотрит на пейзажную, заслужившую тысячи наград картину. И не понимает, какого хуя Бог подарил Джи ноги. Его подталкивают вперёд с голосистыми выкриками. Хёнджин спотыкается несколько раз о свои ноги, подходит к парням с каменным лицом и старается произвести фурор. Получается довольно неплохо. — Кажется, я только что нашёл свою пропавшую кису! — начинает он, немного покачнувшись в сторону от волнения. Парень напротив губы кривит, странно так, волнительно. У него в глазах зрачков не видно, и это придаёт ему невыносимый шарм. Рыжеватые волосы ветер тревожит, он удивлённо оглядывает незнакомца, узнаёт в нём утреннего парня. И понимает, что впервые получил в свою сторону такой оригинальный подкат. — И как же зовут моего хозяина? Хван от сказанного разум теряет точно, у него внутри сирена пожарная разрывается. Он и подумать не мог, что этот мировой красавец воспримет его слова, обращённые к доске, за комплимент в свою сторону. Терять, как оказывается, нечего. Позади парни странные одобряющие звуки издают, неловко так поглядывая на Хвана. — Хёнджин. — Минхо....хён. Здесь скейтер точно прихуевает слегка: этот Минхо старше и уважения к себе требует. Смотреть на него дороже себе, особенно, когда тот мнёт алые губы и ответа ждёт. На нём рубашка голубая, свободная, чёрные кожаные штаны и серебристая серёжка в левом ухе, привлекательно покачивающаяся из стороны в сторону. — Минхо-хён, сколько тебе дадут за совращение несовершеннолетнего? Минхо оглядывается вокруг глазами невинного котёнка. По сторонам смотрит и замечает лёгкое смущение своих "подружек", щёки аллеют немного на прохладе, только не из-за неё. У него интерес просыпается, отшлёпать ремнем наглеца очень хочется, так, чтобы знал, когда нельзя рот раскрывать. Посмотреть на него хочется в более интимных обстоятельствах. — У меня плавнее выходит casper, милый Хёнджин, — старший осторожно переступает за невидимую грань, понимает это только тогда, когда видит полные злости глаза. Но не сдаётся, ухмыляется. — Да, и какие ещё твои особенности мне нужно знать? — у Хвана наезжать не получается сегодня, вообще. Настолько, что он принял позицию отступающего тигра. — Ну, у меня язык длинный, сосу я неплохо, вроде, храбростью одарён. Тут подвал не далеко, давай же, Хёнджин-и, действуй как- нибудь, так и перехочется. Смущать старший умеет, особенно в такие неловкие моменты, когда при всех хватает младшего за руку и ведёт по направлению к знакомому давно дому. У Хёнджина только сейчас в голове всё по местам расставляется, он понимает наконец, к чему всё идёт. От переживания бежать хочется невыносимо. Он смотрит на спускающегося по ступенькам Минхо и представляет, как зажмёт эту задницу в своих руках. Мечтать долго не приходится. — Такая киса! — восхищённо вздыхает блондин, слегка оттянув старшего за локоны. У него губы трясутся от желание целоваться. Минхо тоже не против. Он нежно впивается в пухлые губы, давит слегка языком на нижнюю, прикусив верхнюю так легонько. Хёнджин инициативу хочет перехватить, Минхо отдаёт ему право вести. Опирается на холодную стенку, немного постанывая вглубь комнаты, освещённой одной керосиновой лампой. Хван одной рукой чужой сосок сминает, слегка измазав пальцы слюной, другой продолжает расстёгивать шелковистую ткань. Минхо о бетон головой ударяется в блажентсве и стремлении ощутить больше. Царапает ногтями белоснежные плечи, рот приоткрывает, издавая тихий стон. Чужая неизведанность заводит ужасно. Он чувствует бугорок где-то напротив своего торса и глазами даёт младшему понять, что пора показать блондину всю прелесть своего языка. Старший меняет их местами, попутно стягивая с себя рубашку, завязывая её за рукава на бёдрах. Он стаскивает хванову серую футболку, оставляя его тело подрагивать под лёгким ветерком. У Минхо в мыслях намного хуже, чем в реальности, он и представлять ничего не хочет, перед глазами живая мечта. Язычок свой высовывает, демонстрирует длину, лижет внизу живота, глаза устремляя в чужие тёмные, с блеском чего-то необычного. Хёнджин принимает правду, язык у хёна и правда волшебный. Рыжеволосый ремень с парня снимает, шлёпнув пару раз хвановы бёдра. Ширинку растегнуть зубами у Минхо не получается, он конкретно бесится, стараясь не подать виду. Слюнявит область паха сквозь плотную ткань, мокро. Кончиком языка парень проводит по молнии, заставляя младшего задрожать в ощущениях. Он рукой накрывает член, сжимая и разжимая аккуратно, не причиняя неудобства или боль. — Прошу тебя, хён! Минхо оставляет джинсы в покое, двумя пальцами расстёгивает их, моментально стягивая боксеры вниз. Член у Хёнджина похвастаться размерами может, старший от удивления с чужой улыбкой встречается и получает толчок бёдрами в рот. — Давай, киса. Старший думает, что здесь ему поработать нужно очень хорошо потому, что запихнуть полностью в рот у него вряд ли получится. Он пенис пальчиками хватает, сжимает слегка, за что получает недовольство своего хозяина. Головку брать не стремится, лишь обволакивает её слюной, языком дразня. Яички ощупывает в ладонь их берёт, улыбается и его улыбка заставляет младшего постыдиться. Он рукой по всей длине проводит, сладко слизнув выступающую смазку. Решает удовлетворить чужие потребности, начинает потихоньку вбирать сначала половину, осознаёт, что идёт на риск, когда рвотный рефлекс заставляет вынуть орган. Хёнджин поглаживает по волосам, давая понять, что ему нравится. Минхо не сдаётся, вновь хватает ртом, на этот раз помогая себе рукой, останавливается на середине, чувствуя, как во рту пульсирует венка. Минхо стонет, создавая волну удовольствия для Хвана, который между тем наглеет, жёстче сцепляя пальцами волосы, насаживая на орган. Старший блокирует неприятное чувство, берёт по основание, головка в горло упирается, скалится приятно, из глаз слёзы от наслаждения текут. Он языком во рту из стороны в сторону водит, как можно плавнее. Зубами слегка касается. Младший шипит, благородно разжимая хватку, давая привыкнуть. Минхо за работу принимается. Головой в стороны крутит, вытаскивает член, а после заново засасывает его, получая неземное удовольствие от своих действий. Хван, кажется, тонет где-то в страстном океане. В голове мысли смешиваются, а внутренний голос кричит что-то важное очень. Он ритм с хёном находит, сливается с ним в волны, что разбиваются о скалы с каждой новой секундой. Забавное чувство возникает, когда Минхо в предчувствии высовывает член на половину, дёргаясь слегка, когда что-то липкое и горькое заполняет горло, он подгоняет мыслями, сам сглатывая как можно чаще, желая поглотить всё до единой капли. У самого оргазм намного раньше наступил, он сплевывает слюну на землю. Смотрит игриво улыбаясь, словно мальчишка. У Хёнджина коленки все в ранах, старший цокает, чмокнув каждую царапинку прежде, чем блондин скатился вниз, припадая к губам напротив. — Знаешь, я ведь даже подкатить не пытался, вышло просто так. — И ты говоришь это после всего, что я сделал? — Минхо надменно губки строит, улыбается, устраивая свою голову на бархатистом плече. Хёнджин смеётся, обещает хёну переименовать свою доску, тем временем, как Минхо думает, что обязательно подарит парню новую, главное, чтобы он наконец прекратил называть старую рухлядь своим новоприобретённым прозвищем. Рыжеволосый говорит ещё много, возмущается, цепляясь губами за чужие скулы. В то время как Хёнджин понимает, что только что нашёл ту самую кису, и меняет свой статус одинокого дворового скейтера на кое-что более стоящее.