Рай начинается за углом

Monoral – Kiri Сердце сжималось от мысли, что он видел эту комнату, возможно, в последний раз. Хекдже на несколько мгновений замер на пороге, обводя взглядом каждый металлический стол, каждый неудобный стул, каждого тюремного охранника в потрепанной от времени форме. Взгляд остановился в углу, и сердце забилось быстрее от радостного предвкушения. Если бы у Хекдже была такая возможность, то эти несколько метров он преодолел бы бегом. - Плохо выглядишь, - вместо приветствия сказал Сонмин, поставив перед Хекдже контейнер с едой. – Что-то случилось? Хекдже посмотрел на друга, после чего перевел взгляд на еду, и едва сдержался, чтобы не расплакаться прямо здесь, на глазах у всех окружавших его людей. Если бы только их оставили наедине… Если бы только эти две недели пролетели быстро… Хекдже бы разрыдался, уткнувшись в полосатую рубашку, выглядывавшую из-под не по погоде тонкой кожаной куртки. Но все, что они могли делать эти четыре года – это смотреть друг на друга. Пристально, изучающе, стараясь запомнить каждую деталь за эти минуты. Хекдже не мог поверить, что через две недели они смогут сидеть и смотреть друг на друга часами, стараясь привыкнуть к тому, что теперь всегда будут рядом. Что можно будет звонить друг другу посреди ночи, сообщать о приснившемся кошмаре и сидеть под дверью, дожидаясь лихорадочного стука. А потом пить чай до утра и вспоминать все хорошее, что происходило с ними за двенадцать лет дружбы. - Не очень хорошо спал, - беспомощно объяснил Хекдже, приоткрыв контейнер с мыслями, куда теперь деть всю эту еду. Сонмин знал о том, что у него здесь тоже появился друг, поэтому в один момент стал приносить столько, что этого хватало на двоих. От мысли о том, что придется есть это одному, на глаза навернулись слезы, поэтому Хекдже поспешно опустил голову, чтобы их скрыть. Дождавшись момента, пока Сонмин отвлечется на слишком шумного ребенка за соседним столом, он быстро вытер глаза тыльной стороной ладони и посмотрел на друга, улыбаясь как ни в чем не бывало. Сонмин не успел измениться за те две недели, что они не виделись, но изменился за четыре года. Перекрасил волосы в черный, сбросил вес. Получил очередной дан в боевых искусствах, сменил работу, нашел соседа в квартиру, после чего стал казаться Хекдже немного более открытым, чем раньше. Эти изменения ему шли. Хекдже радовался им и радовался тому, что они не были настолько кардинальными, что Сонмин смог бы просто выкинуть все годы дружбы и оставить его одного. Он приходил, верный своему упрямству, раз в две недели, как они договорились в самом начале, чтобы не так часто страдать на глазах друг у друга. - Ты уже думал, чем займешься? Вопрос застал Хекдже врасплох. Он думал, конечно, но ничего хорошего из этого не вышло. - А чем я могу заняться? – осторожно спросил он. – Чем может заняться такой человек, как я? Сонмин понимал весь смысл вопроса, но это не значило, что он его принимал. - Ты можешь работать в школе искусств и учить детей танцевать, - спокойно сказал он, пусть и знал, что услышит в ответ. – Ты же любишь детей. - Я убийца. - Можешь работать не официально. Или на полставки, - пожал плечами Сонмин. Хекдже тяжело вздохнул. Сонмин был тяжелым человеком, подпускавшим к себе очень немногих людей. Его нельзя было назвать человеком настроения, никогда не было понятно, чем именно он руководствовался в некоторые моменты. И у него был какой-то особый оптимизм. Не всегда понятный другим людям. Хотя уже давно прошло то время, когда Сонмина волновало мнение тех, кто не входил в круг его друзей и близких. - Его уже выпустили, - сказал Хекдже, чтобы перевести тему. – Вчера. Судя по взгляду Сонмина, он не сразу понял, о ком шла речь, потому что был занят, обдумывая очередную речь в защиту невиновности Хекдже. Хекдже не хотел слышать что-то подобное в сотый, тысячный или миллионный раз. Сонмин был единственным человеком, кто считал его руки чистыми даже после того, как он столкнул человека под машину. Пусть и случайно, защищая и защищаясь, но… Кто-то должен был ответить за такой роковой результат. Хекдже считал наказание слишком мягким, но никто не собирался ничего менять. - Он придет тебя навестить? Они никогда не называли Йесона по имени. Только в самом начале, когда Хекдже рассказал, с кем оказался в одной камере. Рассказал – и вжался в стул, ожидая бурной реакции. Но Сонмин был не из тех, кто составляет мнение о человеке из сплетен, сообщений в новостях и многочисленных статей в газетах и журналах. Он просто спросил, хороший ли человек, этот новый сосед. И успокоился, получив положительный ответ. За это, пожалуй, Хекдже привязался к нему еще больше, чем раньше. - Нет, - мотнул головой Хекдже. – Я бы тоже не пришел. Но мы назначили друг другу встречу. Он сказал, что то, что мы окажемся на свободе, совершенно не значит, что мы откажемся друг от друга из-за воспоминаний, связанных с этим местом. - Я рад. Иногда Сонмин казался Хекдже старым, таким старым, что его еле держала земля, и очень молодое, почти детское лицо и живые искорки в темных глазах только вводили в заблуждение. - В доме, где я живу, освободилась квартира, - неожиданно сказал Сонмин. – Я решил, что будет неплохо, если мы будем соседями. Арендная плата низкая, но в ближайшие три месяца тебе не придется о ней беспокоиться. Хекдже смотрел на него, открывая и закрывая рот, пытаясь найти слова, чтобы выразить все, что он думал по этому поводу. Он понимал, что на месте Сонмина, скорее всего, сделал бы то же самое, но все равно, принять такое – даже от лучшего друга – было сложно. Хекдже знал, как тяжело приходилось Сонмину раньше, когда он совмещал несколько не самых удачных работ, только чтобы были деньги на мечту, когда она, наконец, появится. Но он настолько привык заниматься всем и сразу, что так и не смог остановиться на чем-то одном. - Я знаю, что ты не хочешь жить с родителями, - пресекая возражения, сказал Сонмин. – Понимаю, почему. Хекдже снова открыл рот, но снова закрыл его, продолжая смотреть другу в глаза. Сонмин редко растягивал губы в улыбке, для этого нужен был особый повод, но у него была удивительная особенность улыбаться глазами. Такая улыбка всегда успокаивала. - Спасибо, - поблагодарил Хекдже, краем глаза заметив, что один из охранников показал, что их время на исходе. Прощаться с Сонмином всегда было сложно. Он был из тех людей, которых ни в коем случае не хочется терять. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Настолько, что мысль, что они вряд ли будут жариться на соседней сковороде в Аду, уберегала от самоубийства. Сонмин был другом, настолько лучшим, что жизнь без него представлялась очень плохо и не в самых радужных красках. Пусть он не обладал искрометным чувством юмора и не всегда смеялся над шутками, но если смеялся, не стоило даже сомневаться в том, что смех был искренним. С ним никогда не приходилось скучать. Сонмин был братом. Настоящим старшим братом, пусть и разница в их возрасте была смехотворной. Сонмин вел себя, как брат. Защищал и оберегал. Дарил чувство спокойствия и ничего не требовал взамен за свою заботу. Это всегда мешало Хекдже стать законченным эгоистом. Он делил этот эгоизм на двоих. И, в силу своего характера, Сонмин был одиноким. Перед вынесением приговора Хекдже больше всего боялся не предстоящего срока, а того, что Сонмин останется совершенно один. Он был достаточно сильным для того, чтобы вынести все в одиночку. Но кто сказал, что сильным людям никто не нужен? Хекдже чувствовал ответственность за то, что Сонмин отдал ему чуть ли не половину пустого места в своем сердце. Чувствовал вину за то, что не мог заполнить всю эту пустоту. Одного человека явно не хватало. И, как со временем оказалось, не хватало двух. И это не считая любящей семьи. Хекдже думал, что люди рождались с такой пустотой в сердце. Кому-то хватало одного человека, чтобы чувствовать себя счастливым. Кто-то мог жить с одним, спать с другим, хотеть третьего, боготворить четвертого и любить пятого. И этого хватало только на то, чтобы чувствовать себя живым. Хекдже до сих пор не знал, к какому типу людей относился. Но он был искренне счастлив каждый раз, когда понимал, что у него есть Сонмин. - Не падай духом и не делай глупостей, - сказал Сонмин, поднимаясь из-за стола. Хекдже поднялся вместе с ним, создавая иллюзию прощания. – Я буду ждать тебя. Он часто думал о том, что за две недели могло произойти что угодно. Землетрясение, падение метеорита, взрыв, катастрофа, война… Одиночество подкармливало фантазию, заставляя просыпаться по ночам и дрожать от страха за жизнь близких. Но Сонмин каждый раз возвращался. И, глядя на него, Хекдже понимал: все хорошо.