Рай начинается за углом

Спасибо всем, кто читает, спасибо и старым, и новым читателям. Нам с вами предстоит еще долгая дорога, и я прошу прощения за задержку. Хотела закончить фанфик до сентября, но мне не стоило быть такой оптимистичной XD Постараюсь писать чаще~ 17. Faith Hill – There you’ll be - Осталось немного, да? Сонмин не знал, что именно мешало ему заснуть. Возможно, это был холод, заставлявший прижимать к себе Реука еще сильнее. Возможно, пережитое сегодня… Потрясение? Если можно было назвать это так. Но, скорее всего, это было ожидание, которое с каждым часом становилось все мучительней. - Да. Спи. Реук уткнулся холодным носом в его плечо и пробурчал, что уже не сможет уснуть, но уже через пару минут его дыхание выровнялось. Усталость от такого количества эмоций за один вечер дала о себе знать, пусть и под утро следующего дня. Йесон сказал, что не готов петь при большом количестве людей, но младший не вернулся к прежнему стилю игры. Играл так, будто все еще слышал его голос. Посетители выходили из бара со знакомым потрясением на лицах. Это было… Как будто сердце и легкие поменяли местами. Причем легкие прекрасно справлялись с кровообращением, а дышать сердцем было до удивления не трудно, но… Не так. Совершенно не так. Как будто весь мир под угрозой смерти заставили ходить на руках. В какой-то степени несложно, но до ужаса непривычно. И совершенно непонятно, зачем. Сонмин выключил будильник, как только тот начал звонить, чтобы не вырвать младшего из беспокойного сна. Осторожно вытащил руку из-под его головы и, не сдержавшись, коротко поцеловал в висок. Реук не проснулся, только натянул одеяло повыше и переполз на его часть кровати в нелепой попытке еще недолго чувствовать тепло чужого тела. Холод не дарил коже никаких приятных ощущений, но Сонмин одевался неторопливо, то и дело потягиваясь и зевая. Перешагивая через разбросанную по полу одежду, добрался до небольшого старого обогревателя и, придвинув его ближе к кровати, включил. Этот ноябрь выдался слишком холодным. Не хотелось думать о том, что будет зимой. Хекдже с его любовью к теплу, скорее всего, будет торчать в приюте сутками напролет. Вряд ли за четыре года что-то стало с его ненавистью к зимнему холоду. Они познакомились в старшей школе, и, наверное, обстоятельства тогда тоже сыграли огромную роль. Их объединял только тренировочный зал в заброшенном спортивном комплексе, куда Сонмин приходил тренироваться, а Хекдже – танцевать. Они не спорили, прекрасно понимая, что места хватит на целую ораву увлеченных своим делом идиотов. И не разговаривали, потому что в то время придавали своему увлечению слишком большое значение. Все перевернулось в тот момент, когда Хекдже не пришел в свое обычное время, и Сонмин, не в силах тренироваться, просто сел в центре зала и долгое время бессмысленно смотрел в темный угол, пока к его спине не прислонилось острое плечо. Не дождавшись никаких вопросов, Хекдже начал говорить. О проблемах в семье, проблемах с одноклассниками, о проблемах с девушкой, в которую был влюблен, о жизни в целом, о том, какая поганая погода часто случается с этим городом, о том, что хотел бы сорваться и уехать в любой момент, но понимал, что не готов нести ответственность за этот поступок. Сонмин молчал и впитывал все это, не зная, что и ответить. А потом открыл рот и заговорил сам. О том, какие проблемы в жизни приносило излишне милое лицо, автоматически делая своего обладателя центром внимания в не самом благополучном окружении. О том, что до сих пор мечтал найти и избить своих обидчиков из средней и младшей школы, потому что их лица постоянно стояли перед глазами, вызывая неконтролируемые вспышки гнева. О том, насколько в семье не одобряли его увлечение боевыми искусствами и о том, что давно хочет уйти из дома, потому что там было слишком мало места. Хекдже успокаивал. Помогал направить ненужные силы в нужное русло. Учил танцевать или учился драться, когда шило в заднице становилось совсем невыносимым. Сонмин ушел из дома после церемонии выпуска. Это случилось ранним утром, когда подростковый максимализм все еще зашкаливал, а вся его жизнь еще помещалась в старой спортивной сумке. Солнце слепило глаза, и поэтому Сонмин не сразу рассмотрел Хекдже, стоявшего на перекрестке недалеко от дома, с такой же потрепанной сумкой за плечом. Сонмин приехал в Сеул потому, что думал, что такой большой город сможет заполнить пустоту внутри, а Хекдже, наконец, нашел в себе силы сорваться с места и, расправив хрупкие крылья, полететь навстречу неизвестности. Он не поднялся высоко, но падать все равно было больно. Он не был виноват в том, что случилось, но ему пришлось отвечать за обстоятельства. И Сонмин был единственным, кто до последнего оставался на его стороне. Но даже лучшего друга, готового на все, иногда бывает не достаточно. Сонмин повесил куртку Реука на крючок и хотел было бросить шарф на стул, но, подумав, обмотал его вокруг своей шеи. Стало намного теплее. Дверь привычно скрипнула и, закрыв ее, Сонмин подумал, что в следующий раз придет домой немного более счастливым, чем обычно. Уставший охранник добродушно подтолкнул в спину, заставив Хекдже вздрогнуть и опомниться. - Проваливай уже. И чтобы больше я тебя здесь не видел. Заставив себя улыбнуться в ответ на справедливое пожелание, Хекдже вздохнул и, наконец, сделал последний шаг, отделявший его от тяжелой входной двери, которой он грезил четыре года. В этом моменте не было ничего особенного, потому что все чувства, судя по всему, ждали его там, за порогом, на неприветливой холодной улице. Даже плакать не хотелось, хотя он старательно сдерживал рыдания всю ночь, пока мерз на своей жесткой койке. Дверь открывалась нехотя, словно сомневалась, выпускать его или нет, но уже через несколько секунд Хекдже неуверенно встал на первую ступеньку. И, поскользнувшись, едва не поприветствовал асфальт подбородком, но в последний момент сумел зацепиться за ледяной дверной косяк и уже уверенно встал на ноги. Сеул встретил его промозглым ноябрьским холодом и серым небом. Этот город, по сути, не отличался от того, что подбрасывал ему подлянки за решеткой, но дышать здесь было легче. Намного легче. - Не стой, замерзнешь. Хекдже повернул голову на голос и тут же сбежал по ступенькам вниз, чтобы сделать то, о чем так мечтал, но застыл в одном шаге от лучшего друга, глядя на него в упор и разрываясь от внезапно нахлынувших сомнений. Правильно ли это было, навязывать свою дружбу… Сейчас? Становиться обузой, тянуть его вниз? Тепло в глазах Сонмина, то тепло, с которым он всегда смотрел на близких людей, ни капли не изменилось. Он регулярно навещал его эти четыре года, и это не было похоже на простое чувство долга. Он не отказывался от их дружбы. Хекдже замер, потому что сомневался, имел ли право на нее. - Ты ничего не хочешь сделать? Сонмин сам сделал первый шаг, а руки Хекдже обвили его пояс независимо от всех сомнений своего хозяина. Хекдже уткнулся лицом в теплый шарф, стараясь справиться с эмоциями, которые, подобно ледяному ветру, забрались за пазуху, заставляя тело дрожать. Снова захотелось разрыдаться, но Хекдже убеждал себя, что не будет сдерживать слезы только тогда, когда они окажутся в тепле. Нужно было двигаться, пока была такая возможность, потому что мир теперь не ограничивался тюремной камерой. От мыслей о том, насколько же он огромный, сбивалось дыхание и появлялось отчаянное желание везде побывать и все увидеть. Хекдже понимал, что жизни на это не хватит, но кругосветное путешествие вполне тянуло на цель, ради которой стоит встать на ноги, даже если она навсегда останется просто целью. - Пошли, - сказал Хекдже, рывком отстранившись и едва ли не прыгая на месте от нетерпения. – До дома далеко? - Если ты хочешь пешком, то к обеду мы успеем, - ответил Сонмин, немного обескураженный такой неожиданной активностью. - Пошли, - повторил Хекдже, и, схватив друга за запястье, потянул его в противоположную от дома сторону. Сонмин не стал его останавливать. Не стал напоминать, что стоит съездить к родителям, которые с ума сходили все эти четыре года. Не сказал, что Хекдже в своей тонкой куртке слишком быстро замерзнет, и им придется оказаться дома раньше, чем он думает. Пока… Можно было просто идти рядом с ним, будто и не было этих четырех лет, будто бы никто никого не убивал, даже случайно, и ни на ком не было отпечатка бесконечных скитаний по работам и съемным квартирам, будто не было этого сложного голодного времени, заставившего задуматься, а не рано ли они ушли из дома, ничего этого не было. Будто они снова стали школьниками, двумя худыми угловатыми подростками, которые неожиданно встретились, так же неожиданно стали друзьями и совершенно не представляли, что делать с этой дружбой и просто проводили друг с другом как можно больше времени. Когда Хекдже начнет работать, времени друг для друга будет меньше, но, по крайней мере, они смогут, как и раньше, видеться каждый день. Теперь не придется измерять время промежутками от визита до визита в тюрьму, торопиться сказать все, что хотелось, что всплывало в мыслях по ночам, не давая уснуть. Теперь не придется… Не придется. Времени до обеда было много. А на дружбу оставалась вся жизнь.